Пропавший посёлок

– Освободилась, дядя Семён, завтра занесу. Надо только цепь поточить.

– Вот спасибо! Ты, главное, занеси, Лёша, я сам поточу.

– Что-то мне подсказывает, что нам здесь больше не нальют, – и Николай вопрошающе взглянул на Марину.

– «Что-то» тебе правильно подсказывает: пора и честь знать, – и она с чувством передвинула тряпку на угол прилавка.

– Что ж, пойдём в другое место. Ты с нами? – обратился Николай к Дану.

– Я пойду с профессором поболтаю.

– Будет скучно – заходите в гости. Вон мой дом, – показала Карина на одно из строений за окном. – Опознавательный знак – сосна у калитки.

– А может, он в библиотеку собрался? – вставил Илья.

– Пустая трата времени, – Роман допил пиво и, поднимаясь, со стуком поставил кружку на стол. – Авторитетно заявляю! Ну, разве что читательский билет оформить…

Все рассмеялись.

Дан разломил оставшийся кусок леща пополам и подвинул одну половину профессору.

– Даниил.

– Аркадий Викентьевич.

– А вы в какой области профессор?

– Последние двадцать пять лет занимался вопросами неравновесной термодинамики, если вам это о чём-то говорит.

– Если честно, мало о чём. Знаю только, что этим занимался нобелевский лауреат Пригожин, который подписал первое «Предупреждение человечеству».

– Илья получил «нобелевку»? По какой дисциплине?

– Точно не помню. По-моему, по химии.

– А это самое «предупреждение» – оно о чём?

– О том, что траектории развития человечества и природы опасно пересекаются: возможны катастрофические последствия.

Аркадий Викентьевич вдруг мелко засмеялся и, повернувшись в угол, погрозил пальцем:

– Не шали!..

Дан посмотрел в пустой угол, затем перевёл недоумённый взгляд на профессора. Тот отхлебнул из кружки, пожевал кусочек рыбы и произнёс:

– Тут многие считают, что у меня что-то вроде «белочки». Я их не разубеждаю: и им всё понятно, и мне спокойнее.

– А на самом деле?

– А на самом деле – катастрофы, скорее всего, не избежать. Хотя какая-то надежда всё же имеется. Конечно, если успеем понять друг друга и договориться. В том числе с такими, как он, – Аркадий Викентьевич показал на пустой угол. – Он же не местный, а вот привязался ко мне и путешествует вместе со всеми. Ему это зачем? Что им движет? И ведь он прекрасно понимает, что мне отсюда не выскочить.

Профессор с сожалением заглянул в пустую кружку.

– Вы заходите как-нибудь, можем копнуть поглубже. Я живу в последнем доме у леса, подальше от человекообразных.

– Зайду обязательно!

– А если хотите настоящего, загляните в библиотеку…

* * *

Библиотека располагалась во флигеле, пристроенном к жилому дому; крылечко в три ступеньки осело правым краем. Из маленькой прихожей через дверной проём можно было попасть непосредственно в помещение самой библиотеки, фонд которой состоял из шести небольших стеллажей.

За столом у окна сидела девушка лет двадцати, с длинной косой, перекинутой через левое плечо, и читала книгу. Не поднимая глаз, она указала Даниилу на самый дальний стеллаж у стены. Однако он, проигнорировав её предложение, прошёл к столу и сел на стул напротив. Девушка дочитала до конца страницы, перелистнула её, выдержала паузу и с очевидным нежеланием посмотрела на молодого человека… В её глазах можно было увидеть старинные замки, женщин в длинных платьях, любовную историю, но кого там точно не было, так это Дана.

– Я же вам показала ваш стеллаж: там весь Конан Дойль и всё, что вышло в «Подвиге» и в «Искателе».

– Меня зовут Даниил.

– Елена Ивановна.

– Уважаемая Елена Ивановна, с чего вы взяли, что меня интересует именно это? Я вообще-то пришёл за Кафкой.

Девушка сморщила носик и склонила голову к правому плечу.

– Хотите пооригинальничать? Плохо получается.

– Почему?

– Потому что за Кафкой не приходят из пивной.

Она некоторое время скептически разглядывала Дана, затем неожиданно брови девушки поползли вверх.

– Подождите, что-то я вас не помню: вы новенький?

– Новенький? Ну, можно и так сказать.

– Когда прибыли?

– Сегодня ночью.

– На чём?

– Вообще-то на поезде, но мне почему-то рекомендовали говорить, что на машине.

– Понятно…

– Простите, но, ради бога, не могли бы вы меня просветить: что вам понятно?

– М-м-м… Если вы только что прибыли, вам лучше пока избегать всяких подробностей. Хотя… Если вы действительно любите Кафку… Кстати, что именно у Кафки вам нравится больше всего? За какой его вещью вы пришли?

– Захотелось перечитать «У врат Закона», хотя знаю эту притчу почти наизусть.

– «Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного…» – девушка намеренно сделала паузу.

– «Теперь пойду и запру их», – закончил Дан.

– Действительно, не обманываете. Кафку можно найти только в центральной библиотеке крупного города. Издание 65-го года. Правда, этой притчи там нет. Она была напечатана в «Иностранке», в январском номере за 1964-й. Так что вам повезло.

С этими словами она выдвинула ящик стола, за которым сидела, и положила перед молодым человеком журнал «Иностранная литература».

– Может, вы даже скажете, кто автор этого рисунка? – она провела ладонью по затёртой поверхности журнальной обложки.

– Херлуф Бидструп, – ответил Дан, умолчав при этом, что один экземпляр этого журнала имелся в его домашней библиотеке и что его описание и содержание он знал наизусть.

Девушка откинулась на стуле и стала рассматривать посетителя теперь уже с неподдельным интересом.

– Я прошёл проверку?

– Да, и даже с блестящим результатом.

– Тогда можно с Елены Ивановны перейти на Лену и сразу на «ты»?

Она помолчала и с лёгким сомнением в голосе произнесла:

– Можно.

– А почему такая пауза?

– Ты же из Москвы?

– На мне это написано?

– Я там училась. Твои одежда и обувь куплены за границей, часы стоят вообще каких-то космических денег… А сейчас ты упомянешь про мою косу, потом про настоящих русских красавиц, живущих в провинции, ну и далее возможны вариации…

Внезапно Дану стало очень уютно: как будто он попал именно туда, куда давно шёл. Он улыбнулся весело и беззаботно.

– Знаешь, я действительно собирался сказать тебе и про косу, и про красавиц, только без упоминания провинции.

– Тогда попробуй. Вдруг у тебя получится не так банально, как у других.

Он встал, взъерошил волосы, прошёлся по комнате, потёр рукой лоб…

– Не получается?

– Знаешь, как-то все слова разом из головы вылетели. Странно, со мной такого никогда раньше не случалось.

– Ты меня разочаровываешь, – совершенно неожиданно для Дана Лена полностью перехватила инициативу в свои руки.

– Так… Ну, о том, что ты красивая, ты и сама знаешь… И ещё коса…

– Это всё?

Девушка выжидательно смотрела на молодого человека, потом уголки её губ начали слегка подрагивать – и через мгновение она звонко расхохоталась, неудержимо и заразительно.

– Ну и что тут такого смешного? – Дан с неподдельной обидой смотрел на нее. – Почти признание, можно сказать, а ты заливаешься… Это даже как-то неприлично…

Теперь Лена смеялась уже взахлёб, раскачиваясь на стуле и вытирая ладошками слёзы, выступившие на глазах. Он огляделся и, увидев на тумбочке графин с водой, наполнил стакан и поставил его перед девушкой.

– Извини, – она сделала несколько глотков и мало-помалу начала успокаиваться. – Просто самое первое признание в моей жизни мне сделали точно такими же словами. Мне только исполнилось одиннадцать, а ему было тринадцать.

– Ты и тогда смеялась?

– Нет. Это было в пионерском лагере; наоборот, я очень гордилась, что у меня появился такой сильный защитник.

– И как долго продолжались ваши отношения?

– Целых два года. Потом его отца перевели куда-то на Север. На прощанье он меня поцеловал и обещал вернуться. Мой первый в жизни поцелуй…

– Вернулся?

– Нет. Написал три письма, одно даже сохранилось… Там, в другой жизни…

Неожиданно лицо девушки омрачилось. Дан пожалел, что невольно затронул эту болезненную тему.

– До скольких ты работаешь?

– Ни до скольких. За день здесь бывает максимум пара посетителей, а иногда и ни одного. Но если ты пригласишь меня прогуляться, весь посёлок будет обсуждать такое событие очень бурно по крайней мере дня три, и про книги на это время все забудут, ну а потом уже успокоятся.

– Ты хочешь, чтобы я пригласил тебя на свидание?

– А ты?

– Я же тебе признание сделал, хоть и не самое удачное по форме…

– А я – смеялась… Теперь надо как-то заглаживать…

– Тогда пойдем!

– Журнал будешь брать?

– Я же смогу прийти за ним в любой момент?

– Да, сможешь.

Девушка надела лёгкое пальто, и они вместе вышли из библиотеки. Лена закрыла ключом входную дверь, Дан подал ей руку и помог спуститься с крыльца.

– Тут у вас кто-нибудь когда-нибудь обязательно навернётся: надо бы угол приподнять.

– Уже падали.

– Ну и что, трудно отремонтировать?

– Не трудно, только зачем?

– Как зачем? Ты же сама говоришь, что люди падают.

– Скоро перестанут…

Даниил повернул девушку лицом к себе и пристально посмотрел ей в глаза.

– Что значит «перестанут»?

– Давай пройдёмся, ты же меня на свидание пригласил, – с этими словами она взяла его под руку и развернула спиной к библиотеке. – Гулять здесь особенно негде: две улицы по двадцать пять домов на каждой и два переулка между ними, поэтому всё внимание будет сфокусировано на нас с тобой. Так что ты пытаешься произвести на меня впечатление своей завидной эрудицией и умением поддержать беседу, а я поражаюсь твоему богатому внутреннему миру и вздыхаю.

– Лен, тебе на вид лет двадцать, но когда ты говоришь, кажется, что намного больше.

– Ну, во-первых, мне уже двадцать два; и даже, не буду от тебя скрывать, скоро должно исполниться двадцать три. А во-вторых, я закончила филфак МГУ и год работала в Москве.

– А сюда как попала?

– Захотела повидать родных, а оказалась здесь… Ты же тоже как-то здесь очутился?

– Это трудно объяснить.

– Ну и не объясняй. Давай зайдём в магазин, а то у меня дома ничего нет.

– Ты вот так сразу приглашаешь меня к себе?

– А ты что, против?

– Нет. Просто я об этом даже не мечтал.

– Праздника хочу. Устрой мне праздник…

* * *

– Здравствуйте, Даниил Георгиевич, – скучающая в одиночестве продавщица в белом накрахмаленном халате улыбалась из-за прилавка так, как будто они были знакомы тысячу лет. – Как замечательно: вы уже и с Леночкой успели познакомиться! Мы все здесь ей очень гордимся: такая красавица, а уж какая скромница!..

Она закатила глаза и покачала головой, пытаясь таким образом выразить невероятную скромность девушки.

– Скажу вам по секрету, Анжела Викторовна: Даниил сегодня собирается сделать мне предложение. Жаль, у нас колец нигде не купить, – с этими словами Лена взяла Дана под руку. – Вы уж нам подберите что-нибудь для торжественного ужина, чтобы навсегда запомнилось. Сами понимаете: такое событие раз в жизни бывает.

Глаза Анжелы Викторовны окончательно вылезли из орбит. Даниил непроизвольно дёрнулся, но девушка лишь крепче прижала его руку.

– Конечно, конечно, раз такой случай, я подберу для вас всё самое лучшее, – защебетала продавщица.

Она обвела взглядом полки, скептически поджала губы и вдруг, опустившись на колени, решительно полезла под прилавок. Там что-то заскрипело, зашуршало, задвигалось… Наконец Анжела с красным лицом вынырнула обратно и торжественно водрузила на прилавок картонную коробку.

– Вот, смотрите, – она стала выставлять на прилавок дефицитные продукты. – Это зелёный горошек, венгерский; помидоры, огурчики – оттуда же; шпроты – из Прибалтики; баночка индийского растворимого кофе; само собой, коробочка конфет, баночка икры, сервелатик. – Её взгляд снова заметался по полкам, и она что-то забормотала себе под нос, обняв ладонью подбородок. – А самое главное-то… Вам же крепкое нельзя, а из легкого… Ну не «Веру же Михайловну» или «Три топора»!..

Анжела кинулась в подсобку и вернулась оттуда с прямоугольным футляром тёмно-красного цвета, на котором было написано: «Вино коллекционное».

– Вот! – она с гордостью открыла футляр и достала из него бутылку с облитым сургучом горлышком. На этикетке красовался летящий белый аист, который гордо нёс на шее виноградную гроздь. Медали слева и справа от него подтверждали ценность напитка. Под аистом – рукописным шрифтом с разорванными буквами было выведено: «Чумай».

– Для себя хранила: думала, мало ли какой случай, – Анжела смахнула рукой невидимую слезу. – Дорогое только, – бросив взгляд на Даниила, проговорила она. – Четыре шестьдесят, вместе с посудой.

Дан, ошеломлённый происходящим не меньше продавщицы, кивнул, подтверждая свою платёжеспособность.

Анжела сложила продукты обратно в коробку, сверху аккуратно пристроила вино. Не считая, Даниил сунул сдачу в карман.

– На свадьбу пригласить не забудьте.

– Обязательно, Анжела Викторовна, – растерянно проговорила девушка…

* * *

– Оказывается, я не так уж хорошо разбираюсь в людях, – задумчиво произнесла Лена, спускаясь с крыльца магазина. – Она ведь и правда – всё это для себя готовила. Теперь действительно свадьбу играть придётся. Шучу…

– А почему «играть», а не «справлять»? – Дан переложил коробку на другое плечо.

– Точно неизвестно. В XVI веке свадьбу «справляли», отождествляя её с инициацией; в XIX – уже больше «играли». Где-то в процессе произошла десакрализация обряда и смысла… Почему не спрашиваешь, что это на меня нашло?

– Если захочешь, сама расскажешь.

– Журавли полетели, – девушка остановилась и подняла воротник пальто, задержав пальцы на его уголках. Высоко над лесом плыл журавлиный клин. Курлыканья почти не было слышно. – Не припомню за собой такого: ощущение, что мне сегодня всё можно.

– Ну, можно так можно…

Дом, в котором жила Лена, состоял из одной большой комнаты, в которой разместились стол с четырьмя стульями, сервант с посудой и платяной шкаф; в дальнем углу стояла кровать, покрытая чёрно-зелёным шерстяным пледом. Справа от входа занавеской была отгорожена крохотная кухонная зона с «буржуйкой» и узким деревянным столиком. Дан достал банки из коробки и повернулся к девушке.

– У тебя консервный нож есть?

– Кажется, где-то был.

Лена открыла сервант, взяла верхнюю тарелку из стопки и провела по ней указательным пальцем.

Хронометр на руке Даниила заиграл «Прощание славянки». Девушка застыла с тарелкой в руке.

– Символичненько. И куда же тебя призывают сии трубы?

– К капитану. Я обещал быть у него к шести, но вообще забыл о его существовании.

– Ну, он-то как раз реально существует. Уж кто-кто, а Николай Фомич…

Не договорив, Лена со стуком поставила тарелку на стол.

– Я ненадолго. Он всё-таки представитель власти…

– Конечно. Это я так… Не хочу, чтобы сегодня кто-то влезал…

* * *

Николай Фомич сидел за столом и что-то писал. Двое мужчин (один – пожилой, с нездоровым румянцем, в чёрном шерстяном костюме; второй помоложе – бледный, с резкими порывистыми движениями, в свитере) сидели друг напротив друга по разным краям стола и пытались склонить капитана к своей точке зрения по поводу произошедших событий.

– Он, – пожилой тыкал пальцем в «противника», – здесь вообще ни при чём. Это не его собачье дело. Кто он такой, чтобы мне указывать?!

– Если мне соседа чёрт подсунул, я что, должен всё терпеть? – кипятился бледный, размахивая руками в опасной близости от лица капитана.

Судя по всему, накал страстей стремился к своему апофеозу.

– Может, я завтра зайду? – Даниил на всякий случай не стал закрывать за собой дверь.

– Нет-нет!.. Значит, так: вот вам бумага, – обратился капитан к посетителям, – идите и подробно всё изложите. Принесёте мне заявления, – он взглянул на часы, – к двадцати одному часу. Всё!

После того, как эти двое покинули кабинет, Николай Фомич помассировал пальцами веки, а когда открыл глаза, вместо блюстителя порядка перед Даном сидел уже знакомый «ночной» капитан.

– Я вас введу в курс дела настолько, насколько мы его сами понимаем, и рассчитываю на ответную любезность. Поскольку вы сразу голову не потеряли, есть надежда на конструктивный диалог. Да и, откровенно говоря, другого варианта я всё равно не вижу. На этот посёлок наткнулись совершенно случайно: чуть больше года назад, точнее, в прошлом августе. Армейский вертолёт произвёл вынужденную посадку и обнаружил поселение, которого не было на карте. Естественно, к нам поступил запрос. На наших картах тоже ничего не было. Мы подняли архивы. А пока выясняли, что к чему, – посёлок исчез. Завели дело, и даже с номером: «Зона 14-А». Но между собой стали называть его «Пропавший посёлок». Версии отрабатывали самые невероятные. Есть у нас отдел, где трудятся люди, скажем так, с нелинейным мышлением. Если к ним нормального человека посадить, через несколько дней ему нужно будет бронировать место в психушке. В общем, начали массированные поиски, расширили район. Через месяц посёлок нашли совсем в другом месте. На этот раз не оплошали: забросили группу с передатчиком… Для краткости опущу несущественные подробности. Проверили несколько предположений «нелинейщиков» – и вот что оказалось: перед тем, как посёлок обнаружили в первый раз, произошла авария на железной дороге: погибли люди – как раз столько, сколько здесь проживало. Подняли их медицинские карты. Взяли анализы у местных под предлогом эпидемии… Полная идентичность!

– А удалось установить, по какому алгоритму происходит перемещение этой самой зоны?

– В том-то и дело, что нет. Причём ни во времени, ни в пространстве. Но это не всё. До тебя, – капитан увлёкся и незаметно перешёл на «ты», – мы приняли ещё двух «гостей»: одного за другим, с разрывом в месяц. Они тоже появлялись оттуда, с «железки». У обоих башку снесло сразу. Держать их здесь не имело смысла, и мы попытались вывезти бедняг. Края зоны тогда были очень размыты, и её воздействие, соответственно, проявлялось тоже не сразу. И мы только со второго раза поняли, почему не смогли спасти их. Вот вкратце и всё. Вопросы?

– Вы сказали «Зона 14», да ещё и с литерой. Значит, есть ещё как минимум тринадцать таких же аномальных мест?

– Сквозная нумерация не является обязательной. Ты имеешь в виду какие-то аналогичные случаи? Нет, ничего похожего, никаких повторяющихся параметров, мы проверяли.

– Ну, хорошо, а по какому принципу делали запрос на меня? То есть не на меня персонально, а на того, кто вам был нужен?

– Во-первых, мы уже поняли, что легче всего попасть в посёлок со стороны железной дороги. Во-вторых, это не должно было быть результатом летального исхода. И в-третьих – подразумевалось, что гость придёт к нам сам, по собственному желанию. То есть «зов» мы организовали, но заставить тебя прибыть – не смогли бы. Как это технически выглядело, я не знаю, не моя тема. Но сигнал отправляли отсюда, из зоны. И из «нормальных» никто не верил, что это сработает.

– Ещё вопрос: «гости» появляются или со стороны железной дороги, или «на попутке». В чём разница?

– На попутке – не гости, это подъезжают наши сотрудники. Я уже упоминал: отсюда, из зоны, мы не можем определить, когда и куда она сдвинется. В основном в направлении с запада на восток и наоборот, в пределах двух тысяч километров. Сначала перемещения происходили вдоль железной дороги, и в этом можно было усмотреть хоть какую-то логику. Потом зафиксировали один сдвиг на север. С временным фактором тоже кое-что придумали. Договорились, что каждый вторник прилетает грузовая «Аннушка». Посёлок ведь всё равно приходится снабжать всем необходимым. Внутри зоны есть подходящая поляна. Если самолёта нет, наш сотрудник берёт передатчик, – капитан указал на сейф, – выезжает за пределы зоны и подаёт сигнал. Поселенцы избегают любого упоминания о железной дороге, но при этом охотно общаются с теми, кто приезжает на машине. Поэтому и пивную организовали: она заменяет бригаду психологов.

– Пока всё, – вздохнул Даниил.

– Тогда теперь моя очередь задавать вопросы, – с этими словами Николай Фомич достал из кармана серую коробочку и положил её на стол. – Постарайся почётче формулировать…

Дан покосился на записывающее устройство, но ничего не сказал.

– Давай: кто ты, откуда, чем занимался, как сюда попал?

– Я, Даниил Александрович…

Внимательно слушая своего собеседника, капитан взял лист бумаги, нарисовал на нём несколько кружков и начал соединять их линиями, не имеющими, на взгляд Дана, никакого смысла.

– Подожди, вот ты говорил про направленное сновидение…

– Осознанное.

– Хорошо, пусть будет осознанное. А обратно?

– Я не пробовал, но не получится, заранее знаю.

Капитан задумчиво побарабанил костяшками пальцев по столу.

– Не вижу, за что зацепиться. Пока не вижу… Хорошо, ты машину водишь? Я имею в виду грузовую.

– Почти любую.

– Шестьдесят шестой?

– С закрытыми глазами.

– Поможешь утром? Нужно сделать ходку на аэродром.

– Во сколько?

– В семь.

– Не рассветёт ещё толком. Как «Ан» садиться будет? Там же поляна наверняка неровная.

– Самолёт уже здесь.

– Так вторник же – завтра, или я что-то путаю?

– В последний раз он не улетел.

– Что-то не так?

– Зона сжимается. Мы не знаем, когда это началось и что послужило катализатором. Заметили полтора месяца назад. Но процесс быстро прогрессирует. До какой площади может сократиться зона – не ясно; не исключено, что до точки.

– А если этих зон несколько?

Капитан усмехнулся:

– Быстро соображаешь. Есть предположение, что какое-то количество подобных или принципиально других зон-точек к настоящему моменту не активированы. Как их активировать – первый вопрос; а что оттуда полезет – второй. Ладно, пока это неактуально. В общем, оставаться опасно.

– У сжатия наверняка есть какая-то причина?

– Наиболее перспективной на сегодняшний день считается версия «Шагреневая кожа». По аналогии с романом. Читал?

– Да.

– Ну вот, существует предположение, что на процесс сжатия каким-то образом влияют взаимоотношения людей внутри зоны. Вроде как им дали второй шанс, а принципиальных изменений нет. Но всё очень зыбко… Мы делали замеры структуры поля – ничего. Фауна, флора – вообще не реагируют на зону.

– Нет сознания?

– Возможно. И границы стали гораздо более чёткими – практически без перехода. Ладно, давай!.. И плащ возьми: к утру дождь может пойти.

Капитан положил лист со своими рисунками-заметками, которые делал во время их разговора, в папку и протянул Дану руку. Тот снял с вешалки плащ и вышел.

* * *

Баба Дуся сидела на лавке и разглядывала фотографии в альбоме с серой картонной обложкой. Ещё два таких же альбома лежали слева от неё, на чисто вытертом кухонном столе.

Даниил разулся, прошёл в комнату и сел напротив. Не поднимая головы, женщина гладила рукой чёрно-белые фотографии и чуть заметно улыбалась. Наконец она развернула альбом на сто восемьдесят градусов и придвинула к Дану.

– Узнаёшь?

На снимке были двое: женщина в форме медицинской сестры и молодой, болезненного вида парень в сером халате.

– Это, должно быть, вы с кем-то из больных.

– Это же Федя! Я медсестрой работала. Его под вечер привезли, всего израненного. Не верили, что выживет. Выжил. Я за ним ухаживала. Так и познакомились. Ночи в госпитале длинные, много чего рассказать можно, того, о чём днём умолчишь… Сидели сегодня, вспоминали… Для нас всё лучшее уже в прошлом… Так что мы с Федей остаёмся… Ужинать будешь?

– Я, баба Дуся, зашёл сказать, что ночевать сегодня не приду. Чтоб вы не волновались.

Женщина понимающе кивнула.

– У неё, Даня, только вид независимый. Внешнее это. Скорлупа. А внутри – ранимая она очень. Ты уж как-то побережнее…

– У вас тут что, вообще всё под микроскопом?

– А никакого микроскопа не надо: весь посёлок гудит.

Даниил выдохнул и поднялся.

– Пойду я!..

Баба Дуся, не вставая, сделала едва заметное крестное знамение и пододвинула к себе следующий альбом с фотографиями.

* * *

Лена с каменным лицом сидела за столом, сервированным белой посудой с узкой серебряной каёмкой. Стук в дверь она слышала, но головы не повернула. Даниил снял плащ, прошёл в комнату и сел напротив девушки.

– Сегодня вечер сплошных визави… Ну, что с тобой?

– Рассказал тебе Николай Фомич историю посёлка?

– Рассказал.

– А из того, что они тут наисследовали, ничем не поделился?

– Поделился.

– И ты… вернулся?!

– Как видишь.

Девушка повернула голову и долго смотрела Даниилу в глаза.

– Не боишься?

– Нет.

– Я много раз ловила на себе взгляды этих экспертов: очень недвусмысленные взгляды. Но не более того. Близко не подходят. И не потому, что им циркуляр запрещает: они боятся. А ведь у них специальная подготовка.