Плач цветка или хроники предпенсионного возраста

– Это в том журнале, где девчонки классные? – У Сташевского сегодня было приподнятое настроение – по вторникам он играл в биллиард в клубе «Золотая луза», почётным членом которого являлся после того, как два года назад в блестящем стиле выиграл чемпионат Сибири и Дальнего Востока, – Опять вещдоки в личных целях используем?

– Так ты же все пальчики с него снял, Палыч. Я так, полистал немного, – смутился медик, тихий интеллигентный человек, над которым все любили подтрунивать, но так, беззлобно, поскольку для нормальной работы любого коллектива в нём должен быть стандартный комплект – «Трус, Балбес и Бывалый». За «Балбеса» работал Палыч, с «Бывалым» тоже всё ясно, а первый персонаж достался медику. Было ещё двое в отделе Иванова, но они проходили под кодом «молодые», хотя один был старше другого лет на пятнадцать. Считалось, всё равно «молодые», так как наша вначале упомянутая троица была уже в состоянии, которое принято называть предпенсионным.

– А вот и «…златая цепь на дубе том», как сказал бы наш классик, – Сташевский повернулся к памятнику Пушкину, – Ну куда же без неё реальному российскому пацану? Тяжёлая «голда» – то. Как шапка Мономаха. Да ещё и с брюликами.

Эту сентенцию Палыч произнёс по поводу того, что убийца, он же неизвестный лесоруб вышеупомянутых «дубов», после сделанной работы аккуратно засунул цепь, ранее гордо украшавшую шею убитого, в кармашек дорогого пиджака рядом с кокетливо торчащим платочком. Очевидно, чтобы не свалилась с «укороченного пенька».

– Андреич, нам явно хотят сказать, что это не ограбление и чужого им не надо, – эксперт укладывал очередной вещдок в пластиковый пакетик.

– А почему им? Может ему … или ей? – Иванов задумчиво достал из начатой пачки сигарету и разминал её между пальцами. – Эмансипация, знаете ли, вовсю шагает по планете. Семимильными, можно сказать, шагами. Следов рядом не нашёл?

Да какие тут следы, от дороги два шага, тротуарная плитка, дворники метут два раза в день

– А вспомни-ка труп на озере. Никакие мысли в голову не приходят? У нас то оные на месте.

– Ну-у, тело лежало возле дорожки, она тоже из таких же плиток, а по траве никто не ходил.

– До дороги там метров десять. Судя по следам на туфлях, тащили тело волоком. Если убийц было бы хотя бы двое, то взяли бы за руки-за ноги и никаких следов. Да и закинули бы уж точно подальше. Значит, преступник один был. С этой стороны озера жилых домов нет, только забор какой-то конторы. Выходит, наш убийца место и время раскладки жертв выбирал заранее.

Теперь по времени. На машине ехать от озера до парка примерно пять минут. Тела лежат возле дороги, работы на полминуты, не больше. Ранним утром там никого не встретишь, да и местность вокруг хорошо просматривается, можно подождать, момент выбрать. Нет, определённо, с этим бы справился и одиночка. К тому же слово «одиночка» в русском языке часто образует устойчивое народное словосочетание

– Псих-одиночка, что ли?

– Вот именно, Палыч. А разве способ обоих убийств не говорит об этом? И ещё, куда делась кровь? Одежда на жертвах без единого пятнышка, воротники рубашек чистые, и одежда на них своя, костюмы пошиты на заказ по фигуре, а фигуры у Кувалдина и Жаркова разные – первый поджарый, стройный, скорее фитнесом занимается с хорошим тренером, а второй наверняка по молодости в качалку ходил, а когда бросил, то его малость растащило. Короче, если даже костюмы перепутать, то штаны Кувалдина на Жаркова не надеть. Значит, их переодевали после убийства, не торопясь, спокойно, вдумчиво. Вон как шнурки аккуратно завязаны.

– Получается, головы им снесли, когда они щеголяли в костюмах от Адама, а не от Армани. Тут выбор небольшой. Судя по их принадлежности к сословию народных избранников – это, скорее всего, какая-нибудь сауна.

– Именно, Палыч, там и тело обмыть можно и спокойно приодеть.

– Хорошая версия и девочки к месту.

– Дались тебе эти девочки.

– А что, Фердинандовна то хороша-а-а, и вроде незамужняя, а ты, Миша, холостяк.

К концу дня версия об убийстве в сауне стала основной, а за час до конца официального рабочего дня получила косвенное подтверждение. В восьмидесяти километрах от города в элитном доме отдыха сгорела баня, она же по совместительству сауна. Администрация заведения утверждала, что отдохнуть от трудов праведных и, соответственно, «попариться» решили в этот день двое народных избранников с фамилиями, ныне фигурировавшими в протоколах осмотра тел покойных. На них были заказаны номера-люксы на двое суток, личной охране дан выходной, и посторонних лиц на территории дома отдыха не было. Лица же не посторонние ничего подозрительного не заметили, пока не заполыхал пожар, дотла уничтоживший рубленую из добротного кедра баню-сауну со всеми следами возможного преступления. Авария электропроводки – стандартная причина пожара, а поскольку на пепелище человеческих останков не обнаружено, то и ни о каком поджоге и речи не могло быть – пожарным и так работы хватает, на дворе лето – пожароопасный сезон. В итоге следствие зашло в тупик.

– «Scio me nihil scire», я знаю, что ничего не знаю, – подвёл итоги дня следователь Иванов и с чувством глубокого неудовлетворения и абсолютно невыполненного долга отправился домой почивать. И, как признался он сам себе, «увы, далеко не на лаврах».

Глава 3

Лица депутатов были спокойными и бледными. Никто не мог понять. Ничего. Уставшие от трудов праведных депутаты Областной Думы тупо смотрели на спикера, собравшего внеочередное заседание. Был повод. «Двойной удар» – так окрестили ситуацию местные остряки, но было не смешно. Неделю назад в этом зале заседаний шло довольно бурное обсуждение одного небезызвестного проекта, при проверке которого контрольной комиссией недосчитались некоторой суммы. В отличие от обычных недосчитанных сумм, которыми сопровождались подобные проекты с финансированием из госбюджета, размер последней был просто неприличным. Все дорожки, по которым могли уйти казённые средства вели к двум закадычным друзьям, ныне и уже навсегда отсутствующими. Спикер Областной Думы Семён Семёныч Добронравов читал распечатку стенограммы того памятного заседания, и струйка пота бежала по спине, хотя кондиционеры работали исправно …

– …Граждане депутаты! Даю голову на отсечение, это просто какая-то ошибка бухгалтерии, мы во всём разберёмся, и на следующем заседании вы убедитесь в нашей честности. Борис Владимирович, вы как?

– Тоже даю … это самое… на отсечение!

«Зашибись! – спикер судорожно глотнул и стал читать дальше. Он плохо помнил тот день, накануне крепко отмечали чей-то юбилей и, хотя он спиртным по причине болезни печени особо не злоупотреблял, употребить всё-таки его уломали. «Так что там дальше? Спикер что там сказанул? Ага! "Если наши уважаемые…. Дают свои головы, то я даю руку для того же самого, что ребята получат по полной программе, коли те данные не ошибка!"

«Ё-моё! Что я там, идиот, ляпнул-то? Да ну, ерунда какая-то!» Но мерзкий внутренний голос прошептал: «Не ерунда… Ты знал, что это не ошибка. А ручка-то какая у нас останется? Хорошо, коли левая. Ты же левша… Ну, а если правая?»

Общественность была взбудоражена. СМИ дружно визжали от восторга. Иванов отрабатывал первые версии. Думские депутаты дружно увеличили штаты личных охранников. Ирэн Фердинандовна купила новый дорогой спортивный костюм для утренних пробежек. Но все чувствовали некую незавершенность событий, недосказанность истории. И вот через неделю…

А что через неделю?

Да ничего … Целых десять дней прошло. В пятницу, как ни странно, четырнадцатого, видать календарь у кого- то сломался … Появились головы, те самые, которыми в Думе думают. Точнее, думали. Хочется верить, что так. Как никак, Дума всё-таки.

Глава 4

«…Тропинка, усыпанная сосновыми иголками, которые так приятно пружинят под ногами, уходила вверх, и бежать стало тяжелее. Но то была приятная тяжесть, разогретые мышцы требовали движения, работы. Ладони уже почти физически ощущали костяные накладки черена рукояти клинка. Скорее сделать первый взмах, закружить над головой синей сталью, да так чтоб воздух гудел, перекинуть оружие в левую руку … восьмёрку, ещё, ещё парочку и теперь канат …

Осталось немного. В юности мой тренер по биатлону учил ускоряться на последних метрах любого подъёма, и я делаю привычный рывок. Вот и мой дом, прихожая, за дверью лестница вниз, налево мастерская, направо спортзал. Здесь не качают железо, нет ни штанги, ни новомодных тренажёров. Стоят манекены, с потолка свисают канаты, к стене поставлено несколько жердей. Сразу за дверью справа в стене, отделанной камнем, замаскированная дверь сейфа, а за ней рукоятями на уровне кисти руки в специальных подставках стоят клинки. Только протяни руку, и вот она, знаменитая шляхетская карабела – орлиный профиль рукояти, кольцо для большого пальца на перекрестье – для поединка страшное оружие. А вот османский клыч с тяжёлой елманью (резким расширением лезвия на последней трети клинка для смещения центра тяжести, что увеличивало силу удара). Не знаю, рассекали ли турки этими саблями пластинчатые доспехи и кирасы каких-нибудь генуэзцев или там испанских идальго, но для порядка пришлось проверить на прочность старый советский пылесос с металлическим корпусом. Назывался агрегат красиво «Чайка». Удар у меня поставлен – развалилось изделие надвое. «Жалко птичку», но ничего не поделаешь, как говорится «лес рубят – запчасти летят», а на лезвии следов почти не осталось, а что осталось – не критично, заточу.

Следующим в ряду стоит самшир персидский. Кривой, как полумесяц. В конном бою очень хорош, а вот и японская катана. Легенд и сказок про самурайский меч не перечесть, но доверить ему свою жизнь? Вопрос интересный. До начала прошлого века Страна Восходящего Солнца никогда не сходилась в жестоких схватках с внешним врагом, а в войнах двадцатого века больше, чем катана, героическими самураями применялся другой клинок, вакидзаси, используемый для харакири. Оружейникам, как и странам, нельзя жить в изоляции, вариться в собственном соку, без обмена информацией, опытом, культурой и техническими новинками. Отставание неизбежно. Катана предназначена для молниеносного удара, вроде как неожиданно голову отрубить зазевавшемуся крестьянину, не успевшему на колени перед своим господином упасть. А вот против турка-сельджука, который полчища монголов остановил, от которых те самые самураи на островах попрятались, да всем миром священный ветер «камикадзе» у небес вымаливали, или против гусара венгерского, да польского улана, у которых одна молитва божьей матери, а другая своей сабле неразлучной …

Ну а мы, русские … вообще, чем угодно можем воевать и победить с одними топорами и вилами. Из клинков чего только на Руси не было: и мечи франкские и сабли восточные, и шпаги новомодные, а остановились в 1881 году на кавказских шашках. Сначала казакам приглянулись эти клинки. А заодно и кинжалы, да и вообще вся одежда горских народов, практичная и удобная. А потом и начальство повыше присмотрелось к этим простым, но очень смертоносным сабелькам. Хотя, какие это сабли, всё другое – лезвие малой кривизны, никаких ухищрений с «елманью» для усиления удара, просто рукоять без всякой гарды и прочих излишеств, один клюв и темляк, чтоб из руки не выскочила при рубке. Сам наследник престола цесаревич Александр Александрович на войне с турками в 1877 году видел, как казаки его отряда косым ударом от плеча до седла разваливали турецких янычар с их новыми английскими саблями. Вступив на престол Александром Третьим, он и начал военную реформу с главного оружия кавалерии, ввёл шашки вместо сабель, только палаши оставил кавалергардам, уж очень несерьёзно бы выглядело такое оружие у этих великанов. Вот они, эти шашки: образца 1881 года кавалерийская, это кавказская, как у Лермонтова – "настоящая гурда, сама в тело вопьётся", эта Будённовская, а вот эта до самого Берлина дошла вместе с дедом».

"Смотри, внук, какие рубцы на острие – сталь то уже не та, не царская, а каски немецкие крепкие, а то и винтовку гад подставит", – так дед говорил, когда под хмельком, так-то про войну молчал больше, только вздыхал, когда по телевизору какое-нибудь кино про это показывают. "Там кина этого не было – красиво никто не умирал, страшно все мёрли. И мы и они. Первого срубил – полдня блевал, чуть сам не сдох. Потом полегче стало, привык малость. Всё одно это не в пехоте, стрельнул издали, и он сам по себе помирает, не видно. А тут вся его смерть в твоей руке, и хорошо, если рубанул толково, голову снёс или, когда наискось удар получится, ещё и плечо с сердцем. Тогда он не мучается, дёрнется нога пару раз и все. А вот коли удар не пошёл, или чем заслонится и полоснёшь только, да чего отрубишь, руку там, пальцы часто сносишь, когда винтовку подставит, шмайсер тот переламывался от удара, тогда самое страшное – он орёт и тебе в глаза смотрит, а добивать надо. Так что крови вражьей на ней много, ох и много …".

Дед вынимал шашку на четверть клинка из старых потёртых ножен и аккуратно возвращал клинок на место: "Спасибо тебе, подруга, спасала ты меня не раз, но не дай бог тебе ещё чьей-то крови испить. Она у всех одинаковая, что у нас, что у немцев – когда мало её, то, вроде как красная, а когда много – чёрная. Мне больше чёрной довелось видеть".

Утренняя тренировка обычно занимала час, не больше. Нет смысла уставать в самом начале дня, вечером можно больше поработать, нарубить дров для камина в буквальном смысле, следы тренировок лучше уничтожать, да и у огонька посидеть не помешает. Обдумать произошедшее – правильно ли всё сделано, да и то, что сделано, правильно ли. Поначалу сомнений не было, сейчас появилось некое предчувствие. Нет, не сомнения, но предчувствие их. Собраться и отогнать посторонние мысли, когда в руке клинок, думать действительно опасно. Птичку вот жалко …

Кружка чая, бутерброд, любимое варенье из малины с крыжовником. Крыжовник – правильный кустарник, не стоит дурнем, как смородина, подходи да ешь. Нет, он защищается, иголки острые, словно шпаги, короче, свой парень. Да и вкус у ягод бодрящий, терпкий. Варенье с малиной не такое приторное выходит, самый раз. Ну всё, в дорогу. Выеду пораньше – гаишники на Коммунальном мосту что-то в последнее время совсем с тормозов слетели, по каждой мелочи цепляются.

Машина завелась с полоборота. Дорога от дома идёт под уклон, так что двигатель можно слишком не прогревать. Когда нужно будет, то вообще можно не заводиться, полкилометра под горку и ещё триста метров по инерции, проверено. Может, когда-нибудь пригодится.

На службе первым делом узнать, как дела у этого следователя с усталым лицом. Иванов Михаил Андреевич … Говорят про него, что мужчина упёртый и нестандартно мыслящий. Нехорошо, что он будет этим делом заниматься, неправильно. А если разобраться, что есть в этой жизни правильное? Рождение человеческое правильное? Несомненно. А смерть? Без неё нельзя, но важно, когда она приходит и как. Когда дети хоронят родителей, это хотя и горько, но правильно – таков закон жизни. Но родители не должны хоронить своих детей – это против всех законов. И тогда по каким законам должны жить родители, на это не может быть одного ответа. Также не может быть ответа, каким судом судить убийц твоего ребёнка. Суд человеческий тут бессилен. Суд божий не так скор. Хотя и мой суд не был скоротечным. Ошибки быть не могло. Когда судья и палач одно лицо, ошибок не бывает»

Глава 5

Пятница началась, как обычно начинается понедельник, да по большому счёту и все остальные дни нашей российской недели – тяжело и суетно. Областное милицейское начальство метало молнии и грохотало громом. Дело «всадников без головы», как окрестил его самый скандальный журналист местного телевидения Рома Шустерман, он же «Шустрик», получило такой общественный резонанс, что даже победа родной футбольной команды над питерским «Зенитом» прошла незамеченной. Нечасто убивают сразу двоих депутатов, да ещё таким экзотическим способом.

Иванов вернулся от начальства красный от гнева и белый от возмущения. Его и так незавидная карьера грозила закончиться в скором времени увольнением «по собственному», и оставшиеся до пенсии несколько лет пришлось бы набирать в каких-нибудь «Рогах и копытах» охранником. И то, если повезёт, потому как слишком многим потенциальным работодателям он насолил за время своей службы. Ему дали три дня (три ночи подразумевались сами собой), чтобы добиться хоть каких-нибудь результатов и заткнуть горло прессе, а главное, унять ведущего телешоу «Крутой вираж» Рому Шустермана, начинающего свою ежедневную программу криминальных новостей с двух красноречивых цитат из бессмертного творения Майн Рида.

Первая – «Кто бы он ни был он – человек, дьявол или чучело, – заявил член отряда, первым высказавший свое мнение, – я не вижу, почему бы нам не узнать, куда ведет его след, если, конечно, он оставляет следы.» И вторая цитата, самая обидная – «Может быть, оленя испугал всадник? Да, это он, пугает и заставляет недоумевать, в его облике есть что-то уродливое, жуткое. Силы небесные! У всадника нет головы! Это очевидно даже для неразумного животного. Еще с минуту смотрит олень растерянными глазами, как бы силясь понять: что это за невиданное чудовище?» После этой фразы ведущий задаёт провокационный вопрос: – Вам никого не напоминает этот олень? – и тут же на него отвечает, – похоже на руководителя следственной группы, ведущей дело о «Всадниках без головы» Михаила Иванова …» Ну и далее всё тому подобное.

Надо было успокоиться. На этот случай у Иванова имелась своя личная методика «успокоения». Заперев дверь кабинета на ключ, он вынул из сейфа «антигнев», так он называл пневматический пистолет «Аникс 101М». Двенадцатиграммовые газовые баллончики и магазин на 15 шариков калибра 4,5 мм. В дальнем углу кабинета было место для мишени. Повесив «любимый» портрет из толстой пачки фотографий политиков и олигархов, Иванов выпустил в него четыре магазина. С удовольствием рассмотрев изрешечённую фотографию, следователь открыл двойные двери своего кабинета.

– На совещание, господа детективы. Не стойте под дверью, коли не зовут. Про телефон слышали? Недавно Александр Белл изобрёл. Полезнейшая, надо вам сказать, вещь. Потом покажу, как пользоваться. Заходите, присаживайтесь.

В управлении про Иванова рассказывали разные легенды, некоторые были даже правдой, и одна из них была про то, что ему неведомым образом удаётся за пару минут восстанавливаться после мощных нервных стрессов, вроде того, что только что произошёл в начальственном кабинете, и звуки которого слышал весь этаж. Никто не знал, что делает Михаил Андреевич, закрывшись в кабинете, но всегда через пару минут он выглядит так, будто вернулся с отпуска на каких-нибудь Канарах, да ещё впридачу на обратном пути заглянул в Монте-Карло и выиграл миллион в рулетку.

– Излагайте, коллеги, результаты своих изысканий. Начнём с версии о, так сказать, профессиональной деятельности убиенных.

Следователь Дмитриев (из «молодых» – сорока ещё нет) прокашлялся и, не торопясь, обстоятельно начал излагать факты, говорившие, что никому, кроме государства, коммерческая и прочая деятельность покойников не приносила абсолютно никакого вреда и неудобства. Времена всяких там «бригад» и кровавых разборок давно прошли, и «братки», оставшиеся в живых и на свободе, вели безопасную мирную жизнь, по совести и по понятиям разделив сферы влияния в городе. Некоторые даже избрались в областную Думу для солидности, а иногда даже участвуют в неких совместных проектах, последний из которых прошёл, кстати, не совсем гладко, но опять же без ущерба для авторитетных представителей общественности. Как всегда, пострадал лишь федеральный бюджет, а он, как известно, бессловесный и терпеливый.

– Был один интересный момент, Михаил Андреевич, – Дмитриев сделал небольшую паузу, – как утверждает спикер Думы, накануне убийства на очередном заседании депутаты Кувалдин и Жарков сказали следующее, –следователь достал распечатанный лист бумаги с гербом области, – зачитываю дословно отрывок из стенограммы «…Граждане депутаты! Даю голову на отсечение, это просто какая-то ошибка бухгалтерии, мы во всём разберёмся и на следующем заседании вы убедитесь в нашей честности. Борис Владимирович, вы как? – Тоже даю … это самое… на отсечение». Данное обстоятельство позволяет нам предположить, что убийство может быть связано с присутствующими на этом заседании депутатами и техническим персоналом, ведущим стенограмму, являющуюся строго конфиденциальной информацией. Таким образом, можно значительно сузить круг подозреваемых и работать уже только по ним.

– Всё это было бы полезно, если бы наша уборщица баба Нюра не рассказала эту страшилку мне на второй день после убийства, а ей рассказал внук, прочитавший всё в интернете. Это уже стало анекдотом, как и то, что Рома Шустрик каждый вечер сравнивает меня с оленем, – Иванов поднял растопыренные ладони над головой, изобразив оленьи рога, – Простой вопрос – они кому-нибудь из серьёзных людей мешали настолько, чтобы я в результате всего произошедшего вас тут смешил? Нет? Спасибо. Что с амурной частью, Олег Николаевич?

Олег Сёмушкин, которого Николаевичем звал только Иванов, но никакой иронии в этом абсолютно не чувствовалось, так как Олег был хотя молодой (по настоящему молодой – недавно после университета), но толковый, а таких старший следователь Иванов уважал, немного покраснел и начал доклад, из которого следовало, что по всем имеющимся официальным и прочим источникам ревнивых мужей и всяких бойфрендов нашим депутатам бояться не стоило. У них были законные жёны и не менее законные любовницы, о которых супруги знали, но чуть ли не хвалились друг перед другом, как в том анекдоте, «…а наша-то лучше всех»

– Законных жён обеспеченная жизнь с рождественскими поездками на Куршевель и отдыхом на Канарах и в Ницце вполне устраивала, а всяких романтических подруг тем более. Никаких иллюзий ни у тех, ни у других не возникало. Кроме утешения в смысле любовных утех народных избранников других побочных занятий у всех вышеупомянутых дам не наблюдалось. Информация из вполне достоверного источника. Так что опасность с этой стороны гражданам не угрожала. Только если бы они не надорвались в амурных утехах, чего, как мы знаем, не успели.

– Спасибо, Олег Николаевич. А что нам скажет начальник транспортного цеха?

Под этой кодовой фразой подразумевался криминалист, он же Палыч.

А ничего нового не скажу, товарищ директор, – подхватил Сташевский знаменитый Райкинский монолог, – абсолютно никаких следов, о которых можно было бы сказать, что они принадлежат преступникам, фактически нет. На местах обнаружения тел перед нашим прибытием прошли и проехали стада машин и толпы народа, а на месте предполагаемого убийства пожар уничтожил всё, кроме бассейна с грязной водой, пожарные же довершили дело. Но есть одна новость. Я определил тип орудия убийства, и это не гильотина.

– Уже лучше. Что же это было, Палыч?

– К сожалению, могу вас разочаровать, это не было световым мечом джидаев. Сабля! Характер раны показал, что головы в обоих случаях были не отрублены, а как бы отрезаны, убийца владеет отличным клинком и владеет им очень даже прилично. Удар поставлен, как у моего прадеда, варшавского шляхтича. Отец рассказывал, что дед на спор мог с одного удара рассечь берёзовое полено пополам. Я проверил всё имеющееся в нашем распоряжении холодное оружие подобного типа, очень помог в этом областной музей, и выяснил, что след от шашки немного отличается от сабельного. Это была именно сабля и, более того, клинок дамасской стали, так называемый «сварочный дамаск», эта сталь отличается своеобразным узором. Под этим материалом подразумевается собственно персидско-индийская тиглевая сталь с высоким содержанием углерода. Упомянутый узор появляется за счёт образования матрицы карбида и феррита при медленном охлаждении материала. При заточке и шлифовке мягкие ферритные волокна стачиваются, и на режущей кромке остаются наиболее твёрдые карбидные матрицы – кромка клинка получается состоящей из неразличимых глазу, но алмазно-твёрдых и очень опасных зубчиков, так называемой «микропилы». Она то и позволяет владельцу такой сабли разваливать противника надвое без особых усилий. Нет, коллеги, это дело становится интереснее с каждым часом.

– Сплюнь, Палыч! Интересные дела обычно становятся висяками. Давай без лишних деталей. Из твоего доклада, а точнее лекции, я понял две вещи. Первое – орудие убийства вещь редкая и в охотничьих да сувенирных магазинах не продаётся. Второе – убийца есть сам по себе человек незаурядный, как личность и, главное, прекрасно владеющий орудием убийства, что подразумевает регулярные тренировки. Значит, у него есть место для этого, и, развивая свою мысль, осмелюсь предположить, что место это уединённое, и опять же предположу, что человек этот одинок. Далее, исходя из этих предполагаемых данных, я осмелюсь сказать, что вероятным мотивом этих жестоких убийств может быть …