Маргарита

– Прости…

В ответ она не сказала ни слова, разве что успокоилась, услышав мой голос. Ей это явно не понравилось, если судить по её поведению. И, как минимум, я сейчас должен уйти из комнаты, но вместо этого она подвинулась ко мне ближе, и теперь мы лежим лицом к лицу и смотрим друг на друга. Она начала гладить мое лицо, а ноги наши начали переплетаться под предлогом удобного положения.

– За что ты просишь у меня прощения? – Она продолжает гладить меня и где-то там под одеялом держит меня за руки.

– За то, что пришел к тебе, разбудил. Мне, наверное, лучше уйти?

Мне сейчас безумно неловко, чувствую себя идиотом. Я рыпнулся и тут ее хватка стала сильнее, голос тоньше, а взгляд словно просит, придавая вес словам.

– Не уходи, пожалуйста! Ты не разбудил, я вовсе не спала.

– Два часа? Чем ты занималась? Я думал, ты уже давно спишь. Ты меня ждала?

Она молча кивнула мне и это подсознательно толкнуло меня к ее губам. Прислонившись губами друг к друга, мягко и очень робко мы начали целоваться, обнимая друг друга. И когда температура под одеялом начала расти, мы откинули его прочь. Я брался за её шею рукой, целовал её, положил на спину и гладил животик. Сейчас происходит большой сдвиг в наших с ней отношениях. Словно гигантский кусок айсберга откололся и стал самостоятельным. Наша страсть набирает обороты, руки становятся более раскрепощенными и позволяют себе то, о чем даже не думалось. Ее майка задралась по грудь, а бедра уже мечтают стянуть с себя шортики. Отдаю себе отчет, что хочу ее прямо сейчас, но тем не менее я осторожен, страх обидеть ее не оставляет меня. Постепенно я пробрался к её груди и начал её интенсивно мять, она была горячая и желала ласки. Я все так же с самого начала не отрываюсь от ее губ и не хочу, так что майка просто оказалась задрана до горла и мне открылась ее грудь целиком. Теперь я, приподнявшись над ней, целую и глажу ее соски. Рисую круги языком и слушаю ее сладкие стоны. Постепенно мне и самому удалось стянуть с себя трусы, которые и без того уже сползли вниз от интенсивного движения. Теперь я полностью оказался над ней, держусь крепко за талию и целую ее животик. Евгения вытянула руки вверх и завывает от удовольствия.

Постепенно мои руки начали сползать ниже и наткнулись на её шорты. Я не сразу начал стягивать с нее их, медленно, словно прошу на это разрешения. Вскоре, когда они оказались уже на полу, я встал перед ней на колени и взглянул в её жаждущие глаза. Ее глаза светятся огнем, они полыхают, а губы просят внимания к себе, она гладит себя и лежит послушно, вся в предвкушении. Перед мной растелилась истинная женская красота, волосы разбросаны по подушке, но разбросаны они чертовски сексуально, а её тело я вижу, вижу какое оно бархатное, вижу то, как оно пахнет, вижу, как ее изгибы жаждут, чтоб я их схватил. Лунный свет сочится сквозь кружевную шторку и падает на половину ее тела, это сравнимо с одной, единственной вишенкой на торте, которая предназначена только для меня. Я положил руки на её колени, она вздрогнула, и тут же мои пальцы резко скользнул вниз, а за ними и мое тело, она затрепетала вновь. Вот, теперь я в миллиметре от ее проколотого пупка, мое дыхание стелится по ее телу, и мне представляется, как оно окутывает его, как густой, сладкий туман. Ее вздохи так заставляют кипеть кровь, что мне и вовсе кажется самому, что своим дыханием касаюсь ее живота, ног, груди, губ и языка и проникаю в ее рот, легкие и теперь я словно ее кислород, то, без чего ей не жить в эти минуты.

Совсем робко, аккуратно я целую ее в живот, она издает тихий, скромный стон, который необычно громко раздается у меня в ушах, несмотря на музыку и голоса за дверью, я слышал ее стон, четко и точно. Ее руки змеями спустились вниз. Я поцеловал её вновь и вновь, спускаясь к лобковой части. Я слышу, как она кусает губы, как ногти ее впиваются в простыню. Я не только слышу, но и чувствую, теперь я не одна материя, запертая в теле, теперь я комната, я все, что находится в ней. Она трогает простыню и я это чувствую, она лежит, прогибая собой матрас, и я ощущаю ее тело, его тонкие линии. Я сложил руки у нее на животе, а после ухватил за ноги, затем я вовсе спустился к женскому началу. Она источала запах секса, самый сильный дурманящий афродизиак. С нее стекала тонкая струйка ее сока, которую я подобрал языком, так аккуратно, что совсем не коснулся ее. Тем не менее она заметила это, она теперь тоже чувствует это, она тоже стала комнатой. Эта ее капля растворилась и потекла по рисунку моего языка, прямо к горлу. Я так близко, что чувствую жар ее тела, особенно здесь, внизу, меня это бесконечно возбуждает и я, наконец, прильнул к ее половым губам своими губами. Она всхлипнула, застонала и заерзала, положив руки мне на голову, в попытке зацепиться за волосы. От этих ее звуков у меня у самого гусиная кожа, она все продолжала их издавать, без какой-либо фальши. Спустя время я вновь поднялся к ней и сразу навис над ней. От ее тела несет сексом, и стоило мне приблизиться к ней на расстояние поцелуя, она сразу схватила меня руками за лицо и жадно поцеловала, мой член упирается в ее клитор, я это чувствую, чувствует это и она, и норовит уже заняться делом, как бы намекая своими движениями, ее таз ходит назад и вперед, тем самым трется губами об головку.

Такого поворота я не ожидал, по-прежнему находясь в подвешенном состоянии, упираясь на руки, целуя сладкие губы, ощутил ее руку на своем пульсирующем твердом органе. Она взяла его в руку без всякого смущения (где та скромная, застенчивая девочка? что делают с людьми животные инстинкты…) и направила его в свое влагалище, и стоило головке зайти вовнутрь, мой мозг взорвался… На мое тело изверглась волна чистого кайфа, заставляя сократиться каждый орган, каждую мышцу и сухожилие, меня буквально начало колбасить, тело, мышцы по очереди начали сокращаться, напоминая собой мышечный оргазм. Что до нее, она тоже вся напряглась и прогнулась в спине, прижалась своей грудью ко мне, почти встав на мостик. А после того как я сам продвинулся вперед, проникая глубже в ее чертоги, меня охватывала новая волна на каждом сантиметре. Уже совсем без забот о том, что кто-то услышит сквозь ту же самую музыку, она завывала с новой силой, как сирена. Это акт чистого блаженства, где два тела сливаются воедино. Мне захотелось поцеловать ее и пришлось применить силу, чтоб уложить на лопатки. Она вся дрожит, может, это ее особенность…

Я продолжаю гладить ее, от шеи перехожу на грудь, отвлекся от ее губ и принялся облизывать сосок. Ей, видно, это нравится, постепенно я начал мять грудь снова, а после, оставив мокрый след на соске, провожу кончиками пальцев по нему, он становится жестче, а она завывает как-то по-новому. Моих губ явно не хватает, я хочу ее всю, каждой квадратный сантиметр жадно поцеловать, оставляя след от зубов. Ее животик впал еще сильнее, и этот таз, за который хочется схватиться. Мои руки продолжают скользить по ней, постоянно провожу по ребрам с обеих сторон и вслед сладко целую. Хочется все и сразу! И я вынимаю из нее и кладу ее набок с целью овладеть ей сзади. Она лежит, ее одолевают ритмы пульсаций, ей нужно еще, и так интересно взять ее именно так. Просунув ее ногу под себя, я поднял вторую и вытянул ее у себя на груди. Вновь вставил ей, она снова ожила, словно ее ударило током. Мои обе руки на её ноге, одной я мну ее зад, дугой вожу сверху вниз, словно играя на духовом инструменте. А вместо смычка я порой использовал, и получал от этого физическое удовольствие больше, чем она сама. Используя элементы массирования, я трогал ее, изучаю новые грани…

«Сереж, обними меня!» – из нее вырвалась неожиданная жалобная фраза, будто плачущая. Вынув из нее, я потянул ее за руку, и теперь мы, два разгоряченных тела, сидим по центру кровати и едим друг друга. Постепенно она приближалась ко мне, а я к ней, и я взял ее вновь. Теперь она как бы сверху, мы сидя, лицом к лицу. Она то и дело вздрагивала от каждого моего прикосновения. Мы еще долго изучали наши тела. И теперь, когда она уединилась в душе, я анализирую наш секс. Я не стану сравнивать ее с кем-либо хотя бы потому, что она не та, кто стоит в очереди или списке. Она отдельная книга, отдельный мир. Она подобна цветку, который расцветает рядом со мной. А во время секса мне и вовсе казалось, что в комнате летает сладкая пыльца. Ее бутон распускался будто изо рта и источал яркий свет. Она моя роза, она мой персональный кайф.

***

Встреча с родственниками потерпела полное фиаско. Мой день рождения, 17 июля, за день до свадьбы, за день до дня рождения Евгении, мы приехали в Питер. Настроение у меня поганое, особенно в этот день. Встретили нас как-то хреново, да и с дороги я устал. Спасает только она, Евгения, моя девочка, которая пытается всячески вдохнуть в меня счастливую жизнь. А я, как будто нарочно, не иду на контакт.

Мы, оставив сумки, сразу же вышли на улицу, чтоб хотя бы там вытряхнуть свое настроение. Голодные и уставшие мы пошли гулять по Питеру. Евгения только и занята тем, что окучивает меня и совсем не смотрит по сторонам, а я испытываю немой оргазм, как здесь красиво и приятно быть. Я до сих пор, пребывая в этом состоянии, чувствую себя бараном. Как же хорошо, что ты, Евгения, у меня есть, такая добрая и милая, ты та, которая способна спасти неизлечимое, кажется, даже холодное тело, ты заставишь улыбнуться, а я противлюсь. У меня образовалось чувство долга перед ней, она, вместо того чтоб любоваться этим прекрасным городом, утешает меня и, наконец, её фраза зацепила меня: «Дорогой, да брось ты! Мы приехали сюда отдыхать и наслаждаться городом, мы с тобой вдвоём, что ещё нужно?» Она потянулась к солнцу, защурила глаза и улыбнулась. Вот как здесь остаться равнодушным?!

И теперь все то, что говорили знакомые о Питере, мне кажется неправдой. Погода солнечная, небо чистое, только люди с зонтами в такую погоду немного смущают. Евгешка в зелёном длинном пиджаке, я бы даже назвал его – летнее пальто, такое в ромбиках, очень ей идёт, но и его она сняла, день выдался жарким.

– Смотри! Что там за скопление людей?

Я потянулся и встал на носочки. И первое, что бросилось в глаза, это водный канал, водный автобус и куча людей на пароме.

– Там, похоже, людей набирают на экскурсию, покататься на водном автобусе.

Ее глаза зажглись детским восторгом, и спрашивать не надо, хочет ли она, видно и без этого, что желает прокатиться.

– Хочешь?

Я знаю, что хочет, но приятно видеть её довольное личико.

– Да! – она закивала головой и от возбуждения прикусила губу.

– Пойдем! – ответил я не сразу, а потомился секунды три, смотрел на этот цветочек и расцветал сам.

Пока мы шли очередь, точнее это толпа, начала рассыпаться с недовольными рожами. А часть людей и вовсе оказались просто зеваками. Подойдя к толпе вплотную, так сказать, заняли место, если можно назвать эту кучу-малу очередью. Перед нами людишки быстро растворяются, кто-то проходит на автобус, кто-то разворачивается. «А сколько за троих?» – мужчина, стоявший позади, громко спросил. Чем и вызвал большое количество взглядов на себя. Выглядел он не совсем опрятно, светлая рубашка застегнута не до конца, из-за чего виднеется запутавшийся крестик в седых волосах. На лице щетина, на затылке – фуражка моряка. Дама, составляющая ему компанию, выглядела так, как будто приготовилась ко сну, хоть она и в свободном платье, все же виднеется то, как бюстгальтер впивается в колоссальную прослойку жира. И ещё ребёнок – обычный, на первый взгляд, шкода. Евгения похихикала над ним, но только тихо. Голос у него был пропит и явно прокурен, к тому же рубашка застегнута не правильно, один конец свисал ниже другого, я сразу и не заметил, но у Евгении глаз наметан. 3600 – ответил кассир неприятному мужчине. Тот в ответ плюнул себе под ноги, собрал семью в охапку и развернулся. Я прикинул в уме – дороговато. Женя тоже, видимо, накидала в голове и уже смотрела на меня теми же глазами ребёнка, но уже грустного малыша. Это походит на то, когда маме не хватает денег на игрушку для своего чада и она вынуждена отказать ему.

– Серёж, это дорого… – в её голосе чувствовалась грустинка… И черт побери, как она мне нравится! И совсем не жалко тех денег, заработанных тяжёлым трудом. Лишь бы она радовалась и улыбалась, а это она делать умеет.

– Ты хочешь? – спросил я её снова, не выдавая своих намерений. Лишь только склонил голову в её сторону и навострил ухо.

– Хочу, но…

Я оборвал её по-прежнему грустный голос:

– Значит, идём.

Боковым зрением прекрасно вижу, как глаза её забегали в растерянности, а через мгновение губы растянулись в лёгкой улыбке, которую она особо не афишировала. Очередь, наконец, дошла и до нас, я достал лопатник, а сначала пропустил её вперёд. И вот это я не совсем понял, она вновь спросила:

– Сколько стоит покататься у вас?

Я не видел её лицо, но кассир, мужчина, улыбается как дурак, а его второй подбородок становится все шире. Он ответил: 800. По-прежнему рассыпается в улыбках, щурясь от солнца. Женя повернулась ко мне, с лицом, полным энтузиазма. Я приготовил 1600 и проснулся деньги ему. А он, как только прочухал, что эта девушка не одна, переменился в лице. Взял просунутые мной деньги и уже обиженно сказал:

– У вас не хватает.

– Как не хватает? Ты девочке что сказал? 800? Вот, бери деньги и гони билеты.

– Это для не…

Я перебил его:

– А за базар, родной, надо отвечать.

Тот понял, что сам себя облапошил, и молча выдал билеты, пусть и с недовольным лицом, указав нам рукой к парому.

– Офигеть… – тихо сказала Женя. – Круто ты придумал.

Я, довольный собой, любуюсь и отвечаю ей той же фразой:

– За базар отвечать надо!

Женя похихикала вновь. Теперь мы заняли удобные места и ожидали, когда уже тронемся, а пока рассматривали все вокруг и тыкали пальцами в разные стороны. Мое отвратительное настроение сняло как рукой. Проплывая по этим каналам и любуясь красотами, я совсем забыл про какие-то обидки.

После нашей экскурсии мы вновь вступили на землю, заряженные позитивом и эмоциями. И мы совсем не заметили, как ясное небо затянуло и начал крапать дождь, который набирал свою силу. И пока мы бежали от автобуса под ближайший навес, Евгения вымокла вся, по крайней мере, ее волосы закудрявились, а капли свисали, как с листочков на дереве.

У входа в метро скопилась огромная масса людей, которые, как нам показалось, боятся дождя как огня. Мы еле втиснулись туда. И уже там с меня сорвали мои розовые очки. Люди толкаются, ходят по ногам, мужчины толкают женщин, женщины детей. Евгению и вовсе чуть не затоптали, но я быстро заметил это и потянул ее к себе. Обнял, прижав ее к груди, и встал колом. Людишки обтекали меня, как камень, лежащий в реке.

– Как ты?

– Хорошо. – Она положила мокрую голову мне на грудь, я ее почти не вижу, но улыбку я заметил. И желание набить всем морду испарилось, как капля на асфальте в летнюю погоду. Дождь постепенно начал успокаиваться и люди начали выпадать из-под укрытия. Теперь двери метро стали доступны.

– Жень?

– Да?

– Хочешь покататься на метро?

Она подняла голову и опять заулыбалась, как ребенок. Мы побежали внутрь, где купили билетики, какое-то время изучали карту и, наконец, определились, в этом нам помогла детская считалочка. И какая же это радость – просто кататься, без цели, и просто быть вдвоем. Когда нам это наскучило, мы вновь поднялись на землю и пошли в сторону ближайшего парка, который виднелся из выхода метро. Ее так и заботит, что ей надеть на свадьбу. Чем ближе мы подходили к парку, тем четче слышался звук копыт о брусчатку. В голову как струя ударила мысль.

– Закрой ушки!

Она тут же закрыла их, повернулась ко мне и озадаченно смотрит на меня. Я подтянул ее к себе, обнял ее и мы пошли. Ей было неудобно идти задом, но энтузиазм в глазах не гас, а улыбка не спадала. Я уставился на женщину, которая держала коня и зазывала людей. И, наконец, когда я поймал ее взгляд, я отпустил одну руку и указал на Женю, но так, чтоб она не видела. Та женщина поняла меня, кивнула и подняла большой палец вверх. Дойдя до коня, я отпустил Женю и убрал ее руки.

– Жень!

– Да?

Меня не перестает умилять ее восторг на мелочи.

– Хочешь?..

Заржал конь. Женя сначала испугалась, потом чуть не завизжала.

– Ну, поворачивайся теперь.

Она повернулась и увидела белого коня в мелких серых крапинках. Повернулась ко мне вновь, прыгнула мне на шею и расцеловала. Тетка помогла ей взобраться на коня, и мы начали прогулку по парку. Улыбка Евгении как бальзам на сердце. Я в принципе не знаю другого человека, способного так искренне радоваться жизни. Она говорит с инструктором о коне, задает разные вопросы, а я иду рядом, хоть и слышу о чем они, но совсем не вникаю, мне гораздо важнее поймать каждую ее новую улыбку.

Закончив прогулку, мы зашли в «Старбакс», набрали всякого-разного и уселись в этом же парке, где сидели часа три и говорили, сначала о животных, потом о Питере и, наконец, о свадьбе. Весь оставшийся вечер мы гуляли по городу, и когда ноги уже начали отваливаться, а домой так и не хотелось, я предложил ей в кино, найдя ближайший кинотеатр, он был в 10 минутах ходьбы, мы направились туда. Мы начали искать вход и, наконец, нашли, кинотеатр оказался в самом отеле, видимо, в свободное от постояльцев время здесь принимают и других желающих посмотреть фильм. В холле нас встретил незнакомый нам язык, там была группа японцев, которые приехали заселяться. Мы пялились на них, и это заметил один из работников отеля, который и проводил нас в зал. В зале было почти пусто, а на экране уже крутили ролики. И, как обычно, мы захотели пойти на каждый фильм, который рекламировали до основного фильма. Фильм, наконец, начался. Но, стоп, он не на русском и даже не на английском, похоже на испанский? Мы долго не могли понять, может, это такая фишка продюсера? И все это время, пока мы ждали, Евгения положила голову мне на плечо, а я ее веселил собственной озвучкой. Вскоре ее смех затих, как оказалось, она уснула. Я уже сам затек на этом неудобном стуле и мы вышли, не досмотрев до конца.

– Куда пойдем?

– Может, уже домой?

– Не хочется, конечно, но завтра рано вставать.

– Молодые люди! – из-за спины послышался голос. – Здравствуйте! – Он подбежал и, отдышавшись, пригласил нас: – Не хотите покататься по Неве-реке?

Мы наотрез отказались.

– Молодые люди, ну, правда, дешево!

– Сколько?

– 800.

Женя ответила:

– Нет, спасибо, мы уже катались сегодня.

После чего он отстал. И когда мы вышли к парку, он нам попался вновь.

– Молодые люди…

Я оборвал:

– Спасибо, не надо.

– Парень, ну, выручи!

– 800? – презрительно я его спросил.

– Ну, 700 – край, больше не могу!

– Нет, спасибо.

Я уже намеревался сделать шаг, как он преградил нам дорогу. Мне это не понравилось, и он смог считать это с моего лица, уступив дорогу.

– Молодые люди, черт с ним, 800 за двоих.

– А вот это интересно!

Он был явно расстроен, но другого выбора у него не оставалось. Мы пошли за ним и уже через две минуты были на автобусе. Я посмотрел на время, уже было 00:03.

– Жень!

– Что?

– С днем рожденья! С днем рожденья! – Я начал обнимать ее и целовать. Евгения засияла вновь. После того как автобус тронулся, перед нами открылся совсем другой Питер, куча огней на воде, на мостах, на зданиях.

– А теперь внимание! – После того как экскурсовод произнес эту фразу, раздался скрип конструкций моста и тот начал раздвигаться. Все были в восторге, особенно Евгения, да и я не сдержал своих эмоций.

– Сереж! Это лучший мой день рождения!

***

Нынешнее утро выдалось поспешным, мы даже забыли с Евгенией, что спали так мало и совсем не выспались, забылись и начали торопливо собираться на свадьбу к моему племяннику. Мне удалось собраться за 15 минут, а Евгения все возится с волосами, психует и нервничает. Спустя час мы уже едем на такси к Медному всаднику, так долго и так душно. Даже красоты города не спасают ситуацию, мы делимся разными мыслишками. Понравится ли картина, которую написала Евгения, не мало ли денег положили, как люди одеты, как это вообще будет. Везде, кажется, были оплошности, которые мы сами себе придумывали и всячески развивали. Прибыв на место, мы без труда нашли скопление людей. Время 9:58, водный автобус, взятый в аренду для свадьбы, уже стоит и ждёт нашего прибытия.

Эта локальная природа и архитектура, как в сказке, можно подумать, что мы герои какого-то фильма. Ресторан у парома и, сойдя с автобуса на землю, мы сразу попали в него. Зеленый газон и запах кухни встречают нас, даже птицы ютятся на деревьях и поют, словно по заказу. Само здание выполнено довольно интересно, стены завели под купол, а чтобы попасть туда, нужно пройти через длинный крытый коридор. Стены коридора из деревянной обрешетки, на которой разрастается виноград, а желтые огоньки гирлянды придают дополнительный восторг, этот свет вполне справляется с освещением такого большого коридора. Коридор нас вывел на веранду, где нас ждали стулья, обращенные к арке впереди. Выездная регистрация набирает обороты. Евгения изумлена, да и все, в принципе, а мной руководит здравый смысл: почему все белое? Потолок, стены, полы – это красиво, но не экономично, и цвет довольно прихотливый.

Сначала мы приняли участие в этом спектакле заключения брака. Почему спектакль? Да хотя бы потому, что девушка, проводившая эту регистрацию, была безобразно не настоящая, как и ее наигранные слова и улыбка, а в глазах я отчетливо видел, как ее это достало и уже бесит не на шутку. Но ее улыбка замылила глаз уже захмелевших людей. Что не скажешь обо мне, шампанское не смогло меня одолеть.

Время уже за полночь, и нам ясно намекнули, что торжество подходит к концу. Отведав тортика, самое калорийное после водки за весь вечер, я потянул Евгению гулять по ночному Питеру, и та быстро согласилась, это была лучшая перспектива на остаток дня.

– Как тебе свадьба?

– Ну, нормально… – скрипя зубами, выдала она.

Мы шли по дороге, на которой проезжали машины не чаще, чем раз в три минуты.

– Божечки, как устали мои ножки.

Ну, в принципе, неудивительно, целый день на каблуках.

– Снимай обувь…

Она остановилась, а за ней я. Посмотрев на нее, мне сразу захотелось улыбаться. Она выглядит безупречно, тонкая шея, кудри, улыбка и ее родинки на щеках и подбородке. Завораживает.

– Что, правда?

– Да, почему бы и нет?

Ее улыбка стала шире, а после того, как она стянула с себя первый каблук, она закатила глаза от удовольствия. Открыв глаза, она заметила, что я тоже снял с себя обувь и уже стянул носок.

– Ты что делаешь? – спросила она, заведя за ухо прядь, которая закрывала ей обзор.

– Освобождаю тебе обувь, я не хочу, чтоб твои ножки стали грубыми. Знаешь, мне нравится их целовать, так что…

Сидя на корточках, мы обнимались посередине дороги.

– Ну, все, Жень, давай быстрей, пока нет машин.

Мы поменялись, она в моих туфлях, где я затянул шнурки, чтоб те с нее не спали, а я задрал штанину, на сколько смог, и мы пошли дальше, обсуждая свадьбу. В карманах носки, а в руке каблуки. Мы шагали дальше по дороге и периодически прерывались на поцелуй. Я думаю, это и есть счастье, когда ты готов получать боль, которая приносит тебе удовольствие.

Я благодарен тебе, что познакомился с тобой,

ты многому меня научила, мне неизвестно,

когда закончится твоя роль со мной,

но знаю, что многому научился.

Глава 9. Маргарита

Сказать, что это была или есть любовь, я не могу. Во всяком случае это выглядело именно так. Ну а, по сути, что такое любовь? Ищу ответ еще с юношества, и все тщетно. Понял лишь одно: любовь – это не только душевный взлет, но и падение. Любовь – это когда ты сам наступаешь на собственное горло ради удовлетворения человека, чтоб ему было хорошо. И вот, когда это уже произошло, объект сердечных мук улыбается, понимаешь, что ему теперь хо-ро-шо, а теперь и тебе хо-ро-шо. Выходит, тебе хорошо оттого, что ты сам наступил себе на горло. Непонятно… А еще я понял, что от любви люди испытывают не только счастье, вот я и испытал не только счастье. Что я только не испытывал, кроме счастья, может, это и есть любовь…

Честно сказать, я чувствую себя виноватым во многом. И я довольно вспыльчивый, могу ранить близкого человека без ножа. Но после этого, выпустив демонов наружу, мне не тяжело за них извиняться. Это было в большинстве случаев. Постепенно, анализируя те два года с Евгенией, я учился быть сдержаннее, и это у меня получилось, цветок теперь очень редко страдал от ледяного града, на который сам иногда и провоцировал. Еще буквально месяц назад я пытался всячески разгонять тучи и густые облака, которые громоздились над ней. А теперь… Что теперь? Под ногами хрустит остаточный снег, который выжил после очередного весеннего дня. На город рухнула темнота, а еще полчаса назад, когда я вышел к ней, солнце светило где-то из-за горизонта. Я как будто до сих пор там, у подъезда, смотрю, как колеса ее авто заворачивают во двор. Уже седьмая сигарета, которая заменила мне воздух, отправляется в урну. Не курил я уже давно, но сейчас я даже не подавился дымом и этот запах совсем не вызывает отвращение. Ноги ватные, я еле могу ими управлять, можно подумать, это все из-за длительной поездки домой. Но в самом деле, меня всего трясет. Ее облик прямо передо мной. Она стоит в сантиметрах от меня и поясняет мне суть. Держит меня за руку и что-то сладко говорит: