Чаша Пифагора

Наивность, чистота, глупость и детские фантазии девушки развеселили Сергея, стараясь оставаться серьёзным, подобая возрасту и знаниям, он с трудом сдерживал смех.

– Садитесь, – указал он девушке на кресло, – и скажите, как я могу к вам обращаться?

– Настя, – произнесла она тихо, – я пришла, чтобы посоветоваться. Совсем недавно у меня появился молодой человек, он очень хороший и готов заплатить за работу.

– А как вас называла мама? Ведь её уже нет, поэтому вы решили переделать кольцо? – Сергей заметил, как задрожала на шее девушки маленькая вена.

– Нюся, – почти прошептала она и отвела взгляд.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, – внутренний смех Сергея сменился умилением и мыслью, что не только в глубинке, но и в Москве ещё остались девушки, достойные тургеневских описаний. Давая девушке успокоиться, он медленно заваривал чай, доставал печенье и размешивал сахар.

– Нюсенька, – протягивая чашку, начал он говорить, – в СССР были ещё те сказочники. В кольце стоит гидротермальный, или, если вам будет понятней, – искусственный камень. Настоящие уральские изумруды в то время могли носить только особы, приближённые к верхушкам партийной элиты, простые же люди покупали в магазинах синтетические рубины, сапфиры, изумруды, а вместо бриллиантов – фианит. Цитрины, аметисты, турмалины, кварц были настоящими, их обрамляли серебром и в огромном количестве продавали через сети «Ювелирторга». Поэтому если вы пришли за советом, извольте – оставьте кольцо как память о маме, через много-много лет оно будет вам намного более дорого, и тогда вы по-настоящему оцените мои слова.

Девушка вздохнула, выключила телефон, взяла со стола коробочку и уже хотела встать, как Сергей остановил её.

– Настя, если цвет камня в вашем сознании может быть другим, то разрешите мне предложить вам колечко с танзанитом – удивительным камнем голубого цвета, живущим на земле только в одном месте, у подножия горы Килиманджаро в Танзании. – Хозяин магазина достал из шкафа кольцо, включил дополнительный свет над столом и, выложив украшение на бархатную подставку, положил его перед девушкой.

– Кстати, как вы хотели, камень обрамлён мелкими бриллиантами, по три сотых карата каждый, золото белое восемнадцатой пробы.

Для Сергея наблюдать за лицом Насти было настоящим удовольствием. Эмоции девушки были сродни летящему в грозу стрижу, они то поднимались под облака, то падали, проносясь над гладью воды.

– Этот минерал, – продолжил, улыбаясь, Сергей, – открыт в конце шестидесятых годов прошлого столетия и сначала стоил дёшево, но его эксклюзивность и красоту очень быстро разглядели такие компании, как «Де Бирс», купивший право на месторождение, и ювелирная компания «Тиффани», выпускающая украшения с этим камнем. Есть легенда о том, как очень давно, когда камни служили оберегами, у подножия Килиманджаро жило племя. Вождь, видя сверкающую на солнце снежную шапку вершины, не зная, что такое снег, принимал это за серебро и постоянно отправлял воинов за дорогим металлом. Поднявшись наверх, они набирали полные короба снега, но спустившись, приносили только воду. Вождь казнил одних, считая, что его обманывают, и отправлял на гору других. Много славных воинов погибло, много слёз пролили их жёны, пока в том месте, куда выливалась из коробов талая вода, нашли фиолетовый минерал. С тех пор считается, что танзанит, а именно так назвали камень, является семейным хранителем, помогает любящим выразить свои чувства, а незамужней женщине привлечь понравившегося ей мужчину.

Надев кольцо на руку, Настя медленно двигала пальцами в воздухе, наслаждаясь красотой отражённого цвета, утончённостью работы и своим восторгом.

– Скажите, а какую сумму ваш молодой человек хотел потратить на переделывание кольца мамы?

– Сто тысяч, – произнесла она, не отрывая взгляда от камня. – А что, – до неё дошёл смысл вопроса, – оно стоит дороже?

Не дожидаясь ответа, девушка сняла кольцо и вернула его на бархатную подставку.

– Настенька, вы удивительно счастливый человек. Цена этого изделия девяносто семь тысяч рублей, а так как вы мне очень понравились, то я дам вам скидку, и вы, – он открыл ящик стола и достал карточку, – вот на этот счёт переведёте восемьдесят пять тысяч. А сейчас можете надеть его снова и идти домой к своему другу.

Девушка удивлённо посмотрела на карту, Сергея, блестящее кольцо и неуверенно произнесла:

– То есть вы хотите сказать, что верите мне настолько, что без денег разрешаете его забрать?

– Именно так! Я забыл вам сказать, что сила камня действует в обе стороны, и, если его взять обманным путём, он может принести вред.

Девушка улыбнулась, надела кольцо на безымянный палец правой руки и пошла к выходу. Открывая дверь, она оглянулась и на прощание помахала рукой. В её глазах появились оттенки светло-голубого цвета.

Соломон, проводив взглядом девушку, вернулся к шкафу, посмотрел на пустую коробочку, на ценник с надписью «сто восемьдесят пять тысяч рублей», улыбнулся и с удовольствием порвал его.

Изумрудные алхимики

Прошёл месяц. Каждый новый день походил на предыдущий. Сергей вставал, умывался, завтракал, шёл в магазин, открывал дверь сейфовой комнаты и долго стоял, разглядывая созданную им конструкцию. В голове перебирались варианты перестановки зеркал, менялись скорости вращения держателя, фильтры и лампы. Выходящий из бриллианта свет отражался, умножался, возвращался и в результате не давал ничего. Ящик Пандоры не открывался, а усталость, накапливаясь в неудачах, ехидным голосом шептала под вечер непристойности про слабоумие. Жизнь настойчиво просила перемен и однажды вместе с вечерним кефиром принесла в голову озорную мысль – развлечься, пройдя по городу, разглядывая магазины и людей. Доверяя глазам и ногам дорогу, он вышел из дома, оставив мыслям пространство для размышлений. Через некоторое время, пройдя мимо своего магазина, он удивился собственной смелости. Теперь он шёл по улице, абсолютно ему не знакомой. Кафе, магазины, вывески, пешеходы, идущие вместе с ним и идущие навстречу, – всё было новым и удивительно любопытным. Внезапно он заметил очень знакомый орнамент, прибавил шагу и остановился у большой стеклянной витрины со светящейся надписью «Сувениры из Индии».

«О!» – сказали его мысли и, дав глазам разглядывать яркую бижутерию, мгновенно улетели в Дели…

Арендовав машину в аэропорту столицы, он ехал в Джайпур – главный город Раджастхана. До этого дня Сергей уже трижды бывал в этом городе, сотрудничая с компанией по продажам изумрудов.

– И вот где-то на середине пути случилась у меня оказия, – с удовольствием начал он сам себе напоминать о событиях тех лет. – Боковое стекло водительской двери слетело с направляющих и провалилось внутрь двери. Казалось бы, Индия, тепло, можно продолжить путь и так, в прямом смысле с ветерком, но дорога, по которой я ехал, была забита караванами верблюдов и вереницами старых выцветших грузовиков, скрипящих под непомерно большими тюками. Запах, вонь, пыль и грязь очень быстро привели меня к мысли, что нужно останавливаться и чинить стекло. Когда первая звезда блеснула на небе, а заря окрасила горизонт красным цветом, мне удалось справиться с проблемой и наконец-то снова обратить внимание на происходящее вокруг. Почти сразу я заметил на краю поля, совсем недалеко от дороги, дерево, увешанное яркими бумажными цветами и разноцветными гирляндами. Под деревом стояли столы, накрытые белыми скатертями, с большим количеством простой еды. Люди веселились, сантур – древний индийский инструмент, похожий на наши гусли, – издавал резкие звуки, которые, несмотря на расстояние, были хорошо слышны. Увлечённый красками непонятного торжества, я немного постоял, исполняя роль праздного зеваки, затем сел в машину, готовый ехать дальше. Однако, вставляя ключ в замок зажигания, заметил, как двое мужчин, взяв большую ножовку, стали на глазах у всех гостей пилить разукрашенное дерево. Люди оставили трапезу, вышли на поляну и, взявшись за руки, образовали живое кольцо. Музыка стихла, шум пилы и распевная молитва сотен голосов заполнили пространство. Через несколько секунд дерево, ломая ветки, с шумом рухнуло. Хоровод остановился, наступила тишина, все в круге подняли руки вверх, и в середину кольца вышел мужчина, одетый во всё белое. Сложив руки на груди, он трижды поклонился, что-то сказал, ему вынесли и надели гирлянду из живых цветов. Раздались крики одобрения, музыка зазвучала снова. После этого я всё-таки включил зажигание и поехал.

В Джайпуре индусы встретили меня, как персидского шаха, накрыли столы с едой, только засыпали все блюда приправой карри настолько обильно, что отличить вкус курицы от свинины было невозможно. А острый перец – главный борец с кишащими вокруг бациллами и микробами, лишил вкуса даже зелёные салаты. Когда обед перешёл к чаепитию, хозяева с удовольствием рассказали мне, свидетелем какого обряда я стал.

Джайпур называют розовым городом, потому что при его строительстве использовался красный песчаник или, если говорить точнее, терракотовый. Красавец дворец был построен махараджей Джай Сингхом и, как гласит легенда, был подарен четвёртой и самой любимой жене. По законам тех лет третий брак, при условии, что жёны от первого и второго брака живы и живут в твоём доме, был запрещён. Четвёртый брак снова разрешался, но вот как обойти запрет третьего – очень долго оставалось ребусом, который преодолел просветлённый ум махараджи. Он узаконил обряд, существующий в штате Пенджаб, и разрешил мужчинам жениться на деревьях.

Свадебная процессия отправлялась в лес, дерево-невеста украшалось гирляндами, под кроной накрывались столы, гости желали молодым счастья. Потом дерево спиливали, и местный брамин объявлял «безутешному» мужу о безвременной кончине его избранницы, открывая тем самым вдовцу дорогу к следующему браку. Тогда я посмеялся над удивительной находчивостью индусов.

После трапезы меня отвели в святая святых – ограночный цех и склад готовой продукции. Я давно знал, что сокровища Агры остались только в сказках Шахерезады. Ещё в первый приезд мне рассказали о том, что изумруды Индии уже давно добывают в африканских месторождениях. Но в этот раз мне показали, как местные колдуны-ювелиры облагораживают камень по новым бельгийским технологиям. Берут уже готовый, огранённый и отполированный изумруд, весь во внутренних трещинах, с неоднородностью цвета, вкраплениями, словом, почти шлак, и кладут в вакуумную камеру. Включают насосы и откачивают воздух, потом платформа, на которой лежат камни, начинает сильно нагреваться, и в тот момент, когда из трещин и раковин камня уходят воздух и влага, в камере открывается форсунка и в объём впрыскивается двухкомпонентный разработанный в Бельгии полимер, заполняющий все дефекты, а главное, делающий камень необычайно красивым, сочно-зелёным и дорогим.

– Конечно, – произнёс Сергей, отворачиваясь от витрины магазина, – никто не рассказывает об этом покупателям. Никто не говорит, что продаёт хлам, заполненный технологичным полимером, стоящий в сотни раз меньше прописанной на бирке цены. И если индусы нашли способ спиливать своих «невест», то уж получать деньги из воздуха Кубера, бог богатства и хранитель сокровищ, научил их давно.

Он развернулся и пошёл обратно, ему очень захотелось записать пришедшую мысль. Шаги, магазин, сигнализация, замок, свет, кресло и наконец-то ручка и блокнот принесли ему удовольствие тишины перед стартом. Соломон набрал воздух, задержал дыхание, медленно выдохнул и начал писать:

«На земле всегда существовала система запретов, когда нельзя было говорить определённые слова, трогать те или иные предметы, совершать недозволенные поступки. Люди знали, что за нарушение этих правил обязательно последует наказание. Но сегодня всё изменилось. Чревоугодник называет себя гурманом, блудник – романтичным искателем любви, корыстолюбец требует и покупает уважение, гневный считает себя борцом за справедливость, унылый называет себя философом, а гордец заявляет всем, что это достоинство. Добродетели – вера, надежда и любовь – стали просто женскими именами. Люди утратили понятие греха и перестали бояться наказания. Поэтому учительница Клавдия Ивановна и ещё сотни тысяч покупателей турецких украшений из напылённого на медь золота, нефтяник Виктор и ещё десятки тысяч гостей и посетителей дубайского рынка Голден Сук, купившие у индусов лечение, гретые, низкого качества камни как драгоценные, – все они и миллионы таких же обманутых не могут никого обвинять и искать справедливости. Человек, выбрасывающий окурок в окно, не может ругать “придурка”, отлепляя жвачку от своего ботинка».

Закрыв блокнот, он ещё немного посидел в своём любимом кресле, потом поднялся и пошёл домой, рассуждая по дороге о том, как хрупко равновесие и как мало нужно, качнув зло, уронить по принципу домино нравственность.

Звезда Давида

Глеб полулежал на диване, наслаждаясь телевизором. Только поздними вечерами он мог позволить себе это роскошество. Двухлетний сын, работа, жена, постоянно стоящая у плиты, бросали его на амбразуру дел, где он успешно «погибал», чтобы за ночь возродиться. И это в его преклонном возрасте! Часы отсчитывали ночь, виски «Плечо обезьяны», хотя и был налит в красивый хрустальный стакан, не вызывал желания обладать им.

За окном шёл дождь. Приоткрытая форточка давала возможность ветру играть с занавеской, трехцветная чихуахуа, свернувшись калачиком, лежала рядом и, периодически открывая один глаз, проверяла готовность хозяина идти спать. Телевизор, это волшебное снотворное, тихо вещал о далёком Таиланде и провинции Чантабури, известной своими достижениями в выращивании вонючего дуриана. Когда картинка стала показывать бульдозеры, котлованы и промывочные приборы, он немного встряхнулся, прогоняя сон, и, сделав погромче, стал вслушиваться в репортаж. Говорили о находке крупного звёздчатого сапфира. Следующие десять минут он внимательно слушал, потом залпом выпив виски, оделся и вышел на улицу в поисках такси.

Ночью Москва и её артерии-дороги рассасывают свои тромбы, позволяя вспомнить, что автомобиль – это средство передвижения. Час – и Глеб уже стоял у двери Сергея, вдавливая кнопку звонка в её пружинную сущность.

Полосатая пижама, причёска – Бетховен, заспанные глаза встретили его без радости и понимания происходящего.

– Глебушка, – прошипел Сергей, пропуская гостя внутрь квартиры, – если ты не принёс мне денег или телеграмму о присуждении Нобелевской премии, то можешь смело возвращаться туда, откуда явился.

– Я пришёл, чтобы рассказать тебе на ночь сказку о царе Соломоне, его державном троне и перстне с надписью «Всё пройдёт», подаренном Давидом.

– А с обратной стороны кольца, – оживился Сергей, – была надпись «И это тоже пройдёт». Только сказку эту мне уже рассказали много лет тому назад…

– Сказка – ложь, да в ней намёк – добрым молодцам урок, – перебил его Глеб. – Поправь меня, если я что-то не так понял. Полтора месяца назад ты продемонстрировал мне свои способности и сказал, что они проявились именно потому, что бриллиант, хранителем которого ты стал после смерти Вольфа Мессинга, многократно увеличил твои знания и дал возможность через камни, которыми владеют люди, увидеть их жизнь. Потом тебе приснился сон, и ты стал строить машину, позволяющую многократно увеличить силу воздействия на твоё сознание магического голубого бриллианта. Мы установили в точках фиксации световых волн шесть вогнутых зеркал и так их отъюстировали, что отражённый свет вернулся обратно в бриллиант, но в этом и заключается ошибка. В троне царя Соломона был очень крупный звёздчатый сапфир. При попадании света на этот камень всегда появлялась точка с шестью, слышишь, с шестью лучами. Такую способность эта разновидность сапфира получила благодаря тому, что в кристаллическую решётку корунда входит как примесь рутил. Образуя скопление иголочек значительно более тонких, чем человеческий волос, они создают шестилучевую звезду. Ещё в четвёртом тысячелетии до нашей эры в Индии такую звезду называли Анахата – гексаграммой, а на Ближнем Востоке – звездой Давида, символизирующей шесть дней творения и модель мироздания. Треугольник, направленный остриём вверх, говорит о единобожии, лучи, уходящие вправо-влево, олицетворяют добро и зло. Треугольник с остриём вниз – человек, живущий среди зла, но стремящийся к добру. Исходя из этого все древнейшие культуры наделяли звёздчатый сапфир магическими свойствами. Известно, что он учит своего владельца читать мысли других людей, а главное, управлять их поступками. Я приехал сказать тебе, что рождённый от света бриллианта луч в твоей машине должен всею силою шести зеркал вернуться на поверхность сапфира, создать звезду, прочитав которую как гексаграмму, ты обретёшь дар заглядывать в мысли и поступки людей.

– Фан-тас-ти-ка! – произнёс по слогам Сергей. – Конечно, сапфир, камень Земли и мой покровитель как Тельца! Гексаграмма! – он стал лихорадочно шагать по комнате вокруг Глеба. – Как же я сам не догадался! Энергия, сгенерированная от алмаза, прилетевшего к нам с другой планеты, должна увеличить силу земного камня. Это же так просто. Ты гений! – кинулся он к товарищу с объятиями. – Ты понимаешь? Ты понимаешь? – повторил он несколько раз в волнении. – Я же видел сон и проснулся с ужасной болью в голове, а потом когда заснул ещё раз, то… – Он отошёл от Глеба и обхватил голову руками. – Боже мой, я видел именно это… – Соломон обвёл рукой пространство вокруг себя, – вот это всё и тебя, стоящего посередине комнаты! Без сомнения, кто-то посылает тебя ко мне, давая возможность пройти путь вместе со мной. Звёздчатый сапфир! Где же мы быстро достанем этот камень? Голова кругом… Нужно срочно его искать! – Он развернулся и ринулся одеваться.

Глеб, чьё волнение не было таким импульсивным, спокойно снял куртку, поискал в баре виски и, налив его в стакан, сел в кресло, покрытое выцветшим чехлом. Оглядывая комнату, он обратил внимание, что всё: виниловый проигрыватель, мебель, вазочки, фарфоровые фигурки, торшер и гобелен, принадлежало времени развитого социализма, или, лучше сказать, застойного брежневского периода, когда Генеральный секретарь жил между охотой и встречей очередного дорогого друга, приехавшего в СССР за гуманитарной помощью.

– Я готов! – услышал он бодрый голос Соломона. – Поехали!

– Куда? – поглядывая на хозяина дома и тихонечко посмеиваясь, весело спросил Глеб. – В три часа ночи сапфиры можно найти только в Алмазном фонде, да и то при наличии базуки.

– У меня есть друг, – не реагируя на шутку, затараторил Соломон, – геммолог Московского государственного университета и один из самых известных коллекционеров сапфиров, который поменяется со мной на это, – он разжал кулак, показав на ладони пурпурный мадагаскарский корунд, – в любое время дня и ночи. А главное, мы возьмем у него настоящий камень, потому что мир подделок стал настолько профессионален, что сегодня умельцев в том же Таиланде, посыпающих разогретый сапфир двуокисью титана с целью сделать его звёздчатым, стало также много, как вина с этикеткой «грузинское».

Выйдя на улицу, они тут же остановили такси, и московские дороги, такие широкие, удобные и быстрые, когда спят, сначала помчали их в Ясенево, затем, счастливых и довольных, с великолепным девятикаратным кабошоном звёздчатого сапфира, обратно к магазину Соломона.

Утро застало их за работой. Солнце, поднимаясь над линией горизонта, заглядывало в окна домов, играло бликами оцинкованных крыш, дарило тепло и жизнь, питая клеточный белок квантами света. Люди, встающие рано, просыпались, планируя день; полуночники отдавали свои усталые тела прохладе свежего постельного белья, ложась спать, а наши друзья, принадлежа к разряду одержимых идеей, вышли из сейфовой комнаты, чтобы с помощью кофе и коньяка зарядить свои батарейки.

– Знаешь, – произнёс Соломон, усаживаясь в кресло, – я тебе так благодарен, так благодарен, что, пожалуй, нарушу свои принципы и порадую тебя хорошей новостью. И даже потом, после рассказа, отвечу на любой вопрос. Только пока я буду говорить, ты меня не перебиваешь. Слушай.

Два года назад тебе приснился сон, в котором рано утром к тебе сначала приходит сын с внучкой, потом дочь с тремя детьми. Ты обнимаешь их, целуешь от счастья встречи со всеми своими детьми и внуками, по твоим щекам текут слёзы радости. Но проснувшись, ты никого не видишь, жена волнуется, пытается успокоить, потому что слёзы, появившиеся наяву, – это слёзы разочарования. Ты уже очень долго не видел своих детей, разлука стала следствием твоего ареста на Кипре и замешанных на рюмке постоянных обвинений сына и дочери в том, что они в этот период тебя не поддержали. Сегодня отношения с сыном наладились, ему хватило терпения дождаться, когда ты вспомнишь о том, что нельзя обнимать, отталкивая. Но дочь, которую ты не видел уже четыре года, до сих пор не может забыть твоих жестоких слов и пугающих поступков. В последнее время ты очень часто вспоминаешь её, думаешь о том, как она живёт и какими стали внуки, – Соломон перестал говорить и внимательно посмотрел на Глеба, – в тебе ещё борются два разных человека. Один в поисках ложной справедливости не готов никого прощать, думая, что истина оправдывает средства, другой – любящий отец, нежно ласкающий в памяти эпизоды детства дочери.

Любить и отдавать свою любовь близкому человеку, не требуя ничего взамен, – слова, сказанные афонским старцем, уже качнули твоё сознание, и ты, сам не зная того, двигаешься навстречу дочери. Все, что я только что рассказал, тебе известно, а вот чего ты не знаешь и что произойдёт в будущем, я скажу тебе прямо сейчас. – Соломон почувствовал напряжение Глеба и, чтобы не кормить нервы друга адреналином, быстро произнёс: – Через неделю дочь напишет тебе доброе и хорошее письмо, а через месяц вы встретитесь на Кипре, обниметесь и поймёте, что обида, гордыня и прочие «я» забрали из вашей жизни целых четыре года, уменьшив отведённое вам Богом время на любовь.

Глеб молчал. Всё, что он услышал, не укладывалось в его сознании. Его мысли затеяли сумбурный разговор, задавая друг другу множество вопросов. Но одна была самой громкой, она кричала, не верила, сама себя спрашивала и сама себе отвечала.

– Скажи, – вдруг неожиданно громко спросил он Соломона, – а как это у тебя получается? Я понял, что ты, обладая алмазом, стал видеть людей, хранящих дома бриллианты. Но у меня дома нет никаких драгоценных камней!

– А я тебя и не вижу! Зато очень хорошо вижу твою дочь. Ей трудно, трое детей, она очень волнуется и переживает за старшего. Он особенный, не такой как все, а его настойчиво хотят уложить в стандарты прокрустова ложа. С твоей помощью постепенно всё выровняется. Твой средний внук очень контактный, подвижный и самостоятельный, у него всё хорошо. Внучка – принцесса, любит наряжаться, любоваться собой в зеркале и кружиться в новом платье по комнате.

По щекам Глеба текли слёзы. Дочь и внуки ожили в его сознании. Воображение так реально рисовало картину встречи, что он стал непроизвольно шевелить пальцами, имитируя лёгкие касания.

– Неужели, – произнёс он еле слышно, – я и правда увижу дочь, мою Шурку, кулёму и красотку? Фантастика! И как у тебя это получается? А главное, если ты поднялся до такого уровня проникновения в жизни людей, зачем тебе звёздчатый сапфир? Что такого ты хочешь ещё открыть для себя неизвестного?

– Меня интересуют утраченные сокровища, – задумчиво произнёс Соломон, – если мне это приснилось, значит, это кому-нибудь нужно. Хочу пройти этот путь до конца, ощутить логическое завершение. Да и слава Давида мне покоя не даёт. Он говорил, что самое значительное и весомое в нашей жизни легче пушинки, а то, что нам кажется неважным и вторичным, укореняется в вечности и остаётся в ней навсегда. Вставай, мой друг, – Соломон поднялся из своего любимого кресла, – нас ждут вели кие дела. Лёгкие как пушинка и неважные как вечность!

Они снова вошли в сейфовую комнату и плотно закрыли за собой дверь.

Сокровище Посейдона

– Так-так-так… – повторяла Вирджиния Николаевна, врач, кандидат медицинских наук и известный в Москве специалист, разглядывая на экране компьютера срезы головы, полученные методом МРТ, – сегодня мы на вас живого места не оставили, всё пропилили, сделали толщину среза одна десятая миллиметра, матрицу увеличили, чтобы самые мелкие детали были чётче. Все саги головы, что называется, от уха до уха, я посмотрела… – она развернулась в кресле и внимательно посмотрела на сидящего напротив неё Сергея, – и никакой опухоли не нашла. Но есть один момент, который меня и смущает, и занимает одновременно. Вижу небольшую зону, плохо снабжающуюся кровью. Назначаю вам ангиографию – рентгенографическое исследование сосудов головного мозга, нужно выяснить причину. Возможно, это сочетание сужения сосудов с высокой вязкостью, нужно смотреть отношение объёма эритроцитов к объёму плазмы, а отвечает за снабжение этого участка базилярная артерия.