Мальчик и море. Непридуманные истории

Я сходил, как и обещал, на занятие по математике. Было нормально. Теперь надо было съездить в студию и сказать, что я не буду больше ходить. Надо к экзаменам готовиться. К поступлению в МФТИ. И все такое… Руководитель чуть опоздал и пришел не один.

– Знакомьтесь, это… актриса Театра Русской драмы. Моя хорошая знакомая. Ей есть что сказать.

– Я смотрела ваш спектакль. Вы такие молодые, задорные. Наш главный режиссер хочет набирать русский курс в Институте искусств. Это большая редкость. Театр русский в Баку один. И набор на русский курс бывает раз в пять лет. Так вот, есть возможность пройти предварительное прослушивание. Сейчас ваш руководитель скажет, кому и куда завтра прийти.

– Значит так! Леня, Вадик, Саша… Завтра в 11.00…

– А можно мне тоже? – это был я. Я, который пришел сказать, что не буду больше заниматься в театре. Я, который собирался в МФТИ. И если бы мне тысячу раз представилась возможность переделать этот день, я бы сделал то же самое. Клянусь, чем хотите! Этот день я пережил бы один в один, не меняя ничего! Ни слова. «Я тоже хочу на прослушивание!»

Руководитель смотрел на меня так, как будто я с Луны свалился. Ему было неудобно перед актрисой. Он держал ее за руку и шептал что-то типа «Я все улажу!» или «Ему-то какого хера надо?» Актриса смотрела на меня. Точнее, в меня. Что-то она там рассматривала! Ощупывала своими душевными щупальцами… Кстати сказать, она была ведущей артисткой театра. Собирала аншлаги. Между тем, пауза затянулась. Народ в комнате начал хихикать. А потом смеяться в голос… Я повторил:

– Можно мне тоже на прослушивание?

Народ покатился со стульев. Руководитель, поправляя галстук, смеялся. Актриса улыбалась. Помните, как я читал стихи? Это повторилось опять, семь лет спустя. Я был в десятом классе. Только теперь, тетрадь свою по математике с делением я никому не позволю пускать по кругу.

– А пусть тоже приходит! – вдруг сказала Актриса. – Он молодой, высокий, светловолосый! Большая редкость у нас. Может пригодиться.

И воцарилась тишина. Народ безмолвствовал.

А дело, ведь, происходило в Баку. Средний рост молодого человека 175, в основном – темные волосы и карие глаза. Конечно же они и красивые и талантливые. Но я был как белая ворона. И я пришел на прослушивание. И мне сказали приходить на экзамен.

– Боже, отец! Ты слышал это!

Отец махнул рукой и ушел чинить кран на кухню. Надо было успеть до футбола по телевизору.

– Дурак! – послышалось из кухни. Кому это было сказано, я так и не узнал.

Мне, себе, крану?

– Это твоя жизнь, я не буду тебе мешать! – сказала мне мама.

Мы оба плакали. На кухне текла вода.

Отец долго не мог понять, приходя домой и видя меня на диване, как можно так учиться. На третьем курсе я позвал родителей на спектакль. «Ловушка 46, рост второй» Щекочихина. Я играл Чижа. Над моим героем издевались, а потом он убил обидчика. В финале спектакля я стоял на коленях и плакал. В зале на третьем ряду прямо передо мной сидел отец и рыдал. Мама его успокаивала. Больше он никогда не спрашивал, чем я занимаюсь…

Потом мы уехали из Баку. Сначала поселились в Орле. Потом я переехал в Москву, и мы с родителями как-то редко стали видеться… Мама заболела и умерла. Рак… Папа в мои редкие приезды ставил на стол водку и хлеб с селедкой, и мы молча опрокидывали по паре рюмок.

– Эх, сынок, пошел я на х…! – говорил отец и выпивал.

На прощанье он долго и молча держал меня в объятьях. Просто долго и молча. Прижимая своими большими и теплыми ладонями… И через год его тоже не стало.

А потом меня бросила любимая девушка, и стало, как то совсем одиноко. Я искал спасения на сайтах знакомств. Мне было безразлично, что это помойка. И вот там, среди прочих сумасшедших, какая-то доморощенная изотерическая психологиня посоветовала мне:

– Попроси прощения у отца!

– Это как?

– Зажги дома свечу и попроси прощения!..

Я так и сделал. Я зажёг свечу. Я смотрел на огонь. Я видел отца в третьем ряду. Я видел маму рядом с ним.

– Простите меня! Простите, что я не стал математиком!

КАК Я БЫЛ ТАМАДОЙ…

Она была с меня ростом, а я, ну так, чтобы не соврать, 185—187 в зависимости от настроения, и у нее был огромный бюст. Ну, как в порно комиксах. Высокая, стройная, с огромной анимешной грудью и метр восемьдесят семь без каблуков. А в тот вечер она была на каблуках (плюс ещё 15 сантиметров) и с ухажером – мулатом, который катился с ней рядом в районе ее пояса и обильно потел, потому что было лето. Да и вообще потели все вокруг, потому что на свадьбу положено приходить солидными и в костюмах. А это была свадьба, и я был на ней ведущим. И мне было жарче всех. Потому как мой костюм был моим приговором к влажной сауне до конца мероприятия. Я с завистью смотрел на гостей: они имели право снять пиджак, а я нет. А ещё это была моя вторая свадьба, которую я вел. Думаю, от этого я тоже потел. Ну, и при взгляде на нее в КРАСНОМ платье с разрезом на спине до поясницы. Да, я тоже до этого думал, что так бывает только в кино! Не веришь? Можешь дальше не слушать… Друг мне подогнал эту свадьбу, это были его знакомые… И ее он знал. Один круг общения. Какого хрена я согласился вести эту свадьбу!!!

Света! Светлана! Ко всему прочему она была подругой невесты, и я по долгу службы должен был общаться с ней! Это не просто совпадение, зачем-то подумалось мне в моей воспаленной жарой и тестостероном голове. Дальнейшее было последствием этой мимолетной мысли.

Зачем я согласился на эту свадьбу!!!

Я очень волновался! Так волновался, что у меня случилось расстройство желудка, или чего там бывает, когда крутит живот и что-то все время просится на выход, сверху и снизу, и страшно отойти от туалета. А тут ещё эти женихи и невесты, и она в красном платье. И вопрос жизни и смерти: доскажу ли я этот тост до конца в зале или закончу его в уборной, благо микрофон радио? Но свадьба пела и плясала, иногда играла, и всё реже говорила тосты, и все больше пила.

Свидетельница была очень активная и всегда рвалась помогать мне во всех конкурсах. Ну разве это могло быть совпадением? Так, во время одного из соревнований, когда команда жениха и команда невесты пытались передать с завязанными глазами огурец изо рта в рот (негигиенично? Да! Но, во-первых, они уже были проспиртованы, во-вторых – было смешно, в-третьих – им было пофиг), она как-то близко подошла ко мне, я как-то неловко повернулся и, о боги, моя рука оказалась зажата между ее грудями. Прям щелк! И заклинило! Я стоял красный, как ее платье, руку заклинило, живот скрутило с новой силой! Она смеялась! После нескольких моих робких неудачных попыток Светлана помогла мне! Она расправила плечи, разомкнув таким образом зажим. Я был безумно ей благодарен и со словами «спасибо, сударыня» (почему, бл… ть, сударыня) удалился в туалет. При возвращении обратно дорогу мне перекрыл друг, который пригласил меня на эту свадьбу.

– Ты чего творишь? Совсем нюх потерял? Ее парень бандюган, шишка! А ты его вещь лапаешь! Ты хочешь, чтобы тебя нашли в помойке без причиндалов?

– Не, без причиндалов не хочу!

Оказывается, эта сцепка двух вагонов не осталась незамеченной!

– Он видел?

В животе опять что-то собралось наружу.

– Не видел! Больше так не делай!

– А больше так навряд ли получится!

– Иди, там жених тебя ищет!

И я пошел… Необычного в свадьбе этой было многовато для одного торжества.

Ну, во-первых, невеста и всё ее окружение, друзья, родители, все были МИЛИЦИОНЕРЫ! Сама она была в звании капитана, а отец ее – подполковник! А это вам не хухры-мухры. Во-вторых, жених был из ПРОКУРАТУРЫ и все-все-все с его стороны были прокурорские! И все они сошлись на одной территории. Как это вообще случилось? Это же Монтекки и, мать его, Капулетти! И столы были поставлены буквой П. И напоминало все это карту военных действий. Третья из странностей. Как тут оказался этот мулат, бандитская шишка, вместе со Светланой? Хотя она, как я понял потом, могла оказаться где угодно и когда угодно, хоть на Марсе, хоть на дне океана. Выпускница ВГИКа. (Это значит, что она актриса, если кто не в курсе.) Но ее ухажер? Он не был артистом! Я думаю, что с искусством его связывала только его девушка. Зивета! – как он ее называл. И сидел он не где-нибудь, а на вершине буквы П в левом углу. Рядом с родителями невесты.

Что касается моего друга, то он был, как и я, из театра и являлся родственником жениха. В семье, как говорится, не без урода. Все остальные странности были мелкими, и я про них рассказывать не буду. Невеста была девушка крупного телосложения! Как выяснилось, чемпион России по самбо! Да, я тоже вздрогнул, когда узнал! Коротко стриженная. С выбритым затылком под фуражку. Фата на ее голове держалась при помощи завязок, как шапочка для бассейна.

Жених был ей по плечо и в три раза тоньше. Интеллигенция, одним словом. Исчезающий вид. Чемпион института по шахматам. Уже после третьего тоста и моего провокационного «горько!» невеста перестала быть управляемой и сама кричала «горько!», когда ей вздумается. Она выкрикивала это, как «Стой, стрелять буду!», хватала жениха за лацканы пиджака и поглощала его. Он растворялся в ее губах. Только уши торчали. Так я осознал, что значит «растворился в поцелуе» и «исчезающий вид».

После очередного конкурса, не того, где меня заклинило, были ещё, я увидел, что мулат очень недоволен поведением Светланы. Да, они просто скандалили! Прямо на чужой свадьбе! Невеста орала «горько!» Столы перебрасывались бутылками! Ну, то есть, милиция бросала пустые бутылки в прокурорских, а те, в свою очередь, бросали их обратно. Такая невинная забава. Как игра в снежки. Крепость одна. Крепость другая. И я между ними. Я уворачивался от летающих ножей, вилок, кусков всякой еды и думал: Это пи… ц! Неужели это я в этом виноват?

Я видел, как мулат, что-то прокричав на своем, мулатском, ушел из ресторана. Как Света села на стул и заплакала. Как ее успокаивали родители жениха и невесты, милиция и прокуратура. А изо рта невесты торчали только ножки жениха.

Ко мне подошёл отец невесты, я приготовился к страшному… Но он нежно вложил мне гонорар в ладонь. Приобнял по-отечески и сказал: «Молодой человек, спасибо вам за все! Нам очень понравилось! Вы идите, мы уж дальше сами! И… простите, если что не так!» Пожал мне руку и пошёл к столу, как ледокол, покачиваясь на волнах свадебного шабаша, отбиваясь от пролетающих мимо него тарелок и фужеров. Я смотрел ему вслед со слезами благодарности. Мне нечего было сказать… Я на прощание оглядел беснующихся гостей в поисках красного платья, но его нигде не было. «Наверно, все это мне померещилось», – подумал я и вышел на улицу.

Была уже ночь. В переулке налево было темно, кто-то поразбивал все фонари… В переулке направо горел один фонарь и под ним, как под душем, на бордюре, сидела она в красном платье и курила. Я подсел:

– Поругались?

– А, ну его! Не первый раз! Ревнивый…

– Ммм! Понятно…

Пауза.

– Сигарету будешь?

– Я не курю… Давай!

Закурил. Пауза.

– Чего делать будем? – спрашивает она.

– Будем? Мы?

– Ну, а кто же?

«Как в кино» продолжалось! И по всем правилам жанра я спрашиваю:

– Может, ко мне?

– Давай! Только шампанского возьмём!

– Конечно! Я в коммуналке живу.

– Ты не хочешь, чтобы я ехала? Не бойся, я громко кричать не буду…

Взяли шампанского, потом такси. Ехали молча. Она смотрела в окно. Я вспомнил:

– А ещё там на кухне мухи живут!

– Это как?

– Сталинский дом. Мусоропровод на кухне, по всем этажам. Я на пятом живу. И что-то там застряло. И гниёт. Лето же… Мы с соседкой кухню замуровали. Теперь там мухи живут.

– Прям фильм ужасов! А что соседка? Красивая?

– Бабулька! Вечно в замочную скважину подглядывала… Ну, я ей и показал то, что как раз на уровне замка находится. Перестала подглядывать.

Пауза.

– Что показал?..

– …

– Ааа…

Свадьба, видать, выпила из нас все соки… Мы подъехали.

– Как соседку зовут?

– Мария Никифоровна… А зачем тебе?

– …

– Спит, наверно, уже. Два часа ночи.

Я тихонько открыл дверь. Мы, стараясь не шуметь, разделись. Благо, комната моя была у входа…

– А где ванная и кухня?

– Дальше по коридору…

Она прошла вперёд и остановилась. Прямо перед ней была стеклянная дверь на кухню с заклеенными щелями. Там жили мухи. Но сейчас была ночь, и они спали.

– А это куда?

Она показала на двери справа и слева от кухни.

– Справа – ванная, слева – бабкина…

Сказал я шепотом. Вдруг она включила на кухне свет. Что тут началось… Кухня ожила! Черные, зеленые, оранжевые мухи-мутанты подняли рёв и стали биться спросонья в окна, в стены, в шкафы. Мне казалось, что они сейчас выбьют стекло. Их были тысячи! Миллионы! Миллиарды!

– Ахренеть!!! – сказала она. – Баб Мария, доброй ночи! – постучала она в дверь соседки. – Я в душ! Не заходите! Всё! Я быстро! Только полотенце мне принеси!

И она скрылась в ванной комнате. Я услышал, как зазвенели ключи в комнате Марии Никифоровны, и сбежал в свою комнату. Мухи с презрением гудели мне вслед.

Так! Надо принести полотенце… Но там же соседка! Блин, как быть? Я стоял у двери в своей комнате и прислушивался, пытаясь понять, есть ли кто-нибудь в коридоре. Мял в руках полотенце… И услышал…

– Доброй ночи, баб Мария! А чего вы не спите?

И босые шаги мокро зашлепали по коридору. Открылась дверь. На пороге стояла Светлана, совершенно мокрая и абсолютно голая, держа в руках красное платье.

– Ты чего так долго? Спокойной ночи, баб Мария!

– Бесстыдница! – проревела соседка. – Сталина на вас нет! – дверь ее захлопнулась.

– Ну, чего же мы стоим? Я в постельку, а ты в душ! Жду тебя!

Значит, я в душ… Встав под воду, я почувствовал какую-то неведомую мне прежде усталость. Мне так захотелось спать!!! Вода стекала по моему телу, как будто не касаясь его. Холодная или горячая? Что происходит? Или я уже сплю? Или я в принципе сплю? Может, я вообще ещё не проснулся и всё это сон? Я крутил краны… Холодная… Горячая… Вода была одной температуры – НИКАКОЙ! Мне надоело измываться над кранами, и я вышел в коридор так же, как и она, голый и мокрый! Баб Мария стояла у моей двери… Увидев мою голую и мокрую личность, она отскочила, как ударенная током! Перекрестилась! Плюнула в мою сторону:

– Бесстыдники! Креста на вас нет!

– И Сталина на нас нет! – ответил я и зашёл в комнату.

Постоял… Повернулся к замочной скважине… туловищем, на всякий случай. Контрольный выстрел. И пошёл вглубь комнаты, туда, где была кровать. Да, кровать была всё ещё там, но на ней, впервые за полтора года, лежала девушка!!! В свете луны она светилась изнутри теплым голубым блеском. Несочетаемые качества, да? Да! Но так было! Может, потому, что у меня полтора года никого не было? Руки не в счёт… Девушки не было! Ну, вы уже поняли. Больше повторять не буду, что ДЕВУШКИ НЕ БЫЛО! Фух! Ну, ладно… Дальше! Такая длинная, на всю кровать, светящаяся, только губы горели алым цветом! Так вот ты какой, цветочек аленький!!! Время падало в прошлое, превращаясь в воспоминания! Я продолжал стоять. Она пошевелилась:

– Ну, чего ты там? Иди ко мне…

И я пошел. Точнее, пополз по ней вверх. Как по отвесной теплой ледяной скале. Дух захватывало. Я начал задыхаться. Мне не хватало воздуха. Сердце взрывалось в разных частях тела. Я продолжал ползти. Колени! Бубух, моё сердце… Бёдра! Бубух-бубух… Живот! Бубух-бубух-бубух… Груди! Я не могу дышать… Аленький цветок!.. Бабах! Выстрел! Я разрядился! Как? Как это случилось??? Никто из нас не ожидал! Ни я, ни она, ни баба Мария:

– Сталина на вас нет! – бурчала она за стеной…

Хозяйка светящегося тела и аленького цветка погладила меня по голове:

– Ну что ты, милый, не расстраивайся! – и она тут же уснула.

Утром, когда я проснулся, ее уже не было. Как я мог так облажаться! Мне нужно было как-то реабилитироваться! Перед собой прежде всего! Извиниться – перед ней, конечно же! Но как это сделать??? Я не знал ее телефона! Я не знал, где ее искать! Я вообще про нее ничего не знал! А! Товарищ! Который меня на свадьбу позвал! Он должен знать! Вот мое спасение! Твою ты мать! Абонент недоступен! Утром! Днём! Вечером! Ночью! Абонент недоступен! Бл… ть! На следующей день то же самое. Два, три, четыре дня! Я что, провалился в параллельную нереальность! Урод! Бл… ть! Козёл! Это я про себя! Как меня угораздило???

– Алё!

– Господи, дружище! Где ты? Я звоню тебе неделю! Куда ты пропал???

– На съёмки уехал! Ночью, сразу после свадьбы. А там связи не было. Степи, понимаешь ли.

– Понятно! Ну, клёво! Я собственно, с вопросом! С просьбой! Ты можешь мне дать телефон Светы?