Легенды Лабиринта. Бескрайний лес

Еще несколько шагов, и медведь услышал впереди неестественное копошение. Чуткий слух смог различить тихую поступь какого-то небольшого зверька, несмотря на шум дождя за спиной и журчащую под ногами воду.

– Здесь есть кто-то? Барагоз, Белёк?

Впереди послышался шум, а затем тихий голосок.

– Хами-хама, это ты?

– Белёк, наконец-то!

Это действительно был зайчишка. Он прятался на небольшом выступе скалы, которая ступенькой возвышалась над водой и уходила дальше внутрь пещеры. Хотя, из-за сильного дождя и этот островок в ближайшее время скроется.

– Как хорошо, что вы меня нашли!

– Почему ты еще здесь? И где остальные?

– Давайте уйдем от сюда, скорее, – Белёк прижался к ноге Хами-хама и дрожал как на морозе. Сейчас он совсем не выглядел тем беззаботным бесстрашным озорником, каким его знали в округе.

– Подожди. Где твой товарищ и Дед Барагоз? Нам нужно найти их. Времени не много, пещеру скоро затопит.

– Ароника здесь нет, А Дед Барагоз… я не знаю…

Значит вторым шалопаем был Ароник. Его медведь тоже хорошо знал. Хами-хама оторвал зайчишку от своих ног и поднял на руки.

– Расскажи, что случилось. По порядку, но без лишних подробностей.

Белёк всхлипнул, но посмотрев в серые глаза медведя немного успокоился.

– Мы пошли в гости к Деду Барагозу. Я, и ещё два зайца. Один сбежал сразу, испугался бобра, а мы с Ароником зашли в хатку. Дед напоил нас чаем, но был какой-то не такой. Тихий, угрюмый.

– Вроде, это вполне похоже на старого бобра.

– Нисколечко. Если у него плохое настроение, он и близко к хатке не подпустит. А тут налил чаю. Дальше хуже. Ароник попросил смородинового варенья, и дед Барагоз не смог его найти.

Хами-хама удивлённо поднял брови. Старый бобр знал каждую баночку своего любимого варенья.

– Вот это действительно странно. Дальше.

– Пока он рылся в шкафчике, я вспомнил про эту пещеру. И тут началось! Дед Барагоз совсем ополоумел, стал кричать, ругаться! Мы так испугались, что кинулись через черный ход на улицу.

Белек перевел дыхание и глянул на воду. Хами-хама и сам уже заметил, что уровень сильно поднялся. Ему не хотелось плыть назад под сводом пещеры в непосредственной близости к червям-сталактитам. И уж тем более он не желал нырять под воду. Это у него получалось из рук вон плохо. Поэтому медведь поторопил зайчишку.

– Мы побежали по тропинке. Ароник начал взбираться наверх через кусты. И я уже собрался за ним, но оглянулся назад. Я увидел, как Дед Барагоз бежит за нами. Он именно бежал. Ты же знаешь, как он сильно хромает. Еле ходит. А тут он несся за нами, как молодой заяц. Я испугался, что он может настигнуть нас в кустах и рванул по Крюку, а затем решил спрятаться в этой пещере. Я был здесь не раз и знаю несколько тайников. Один из них там.

Белек показал на еле заметную нишу в стене.

– Удивительно, как старый бобр тебя не увидел?

Белек лишь пожал плечами.

– Значит мы можем идти. Здесь больше никого нет. – Хами-хама развернулся к выходу, но зайчишка замотал головой.

– Он был здесь, но не заметил меня. Он где-то там. – Белек указал в глубь пещеры. – Только не зови его, пожалуйста!

– Ты теперь со мной, не бойся.

Это утверждение не убедило напуганного зверька.

– Я не уверен, что это он. – Прошептал Белек.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда я прятался, он прошел мимо. И он совсем не был похож на себя. Он не хромал, а глаза его светились в темноте зелёным. И он постоянно бурчал под нос какие-то странные слова. Я ничего не понял, но это точно не наш язык. Необычный, хриплый, рычащий и страшный.

Хами-хама поежился от этих слов. В Лабиринте было множество обитателей, говорящих на разных языках. И медведь не сомневался, что старый бобр на своем веку успел поднатореть в некоторых из них. Но какой смысл разговаривать на чужом языке? Да еще про себя. Неужели он действительно сошел с ума? Деду Барагозу было куда больше лет, чем мог прожить любой другой бобр. Битва с Древним Болотником принесла не только боль и травмы, но и подарила невероятную жизненную силу. Подобных долгожителей в округе осталось не много. Хами-хама и сам был одним из них. Он покопался в памяти, пытаясь соотнести описание Белька со знакомыми ему языками. Но ни одно из известных ему наречий не подходило. Ближе всех было бурчание шморков. Они сопели, кряхтели, хрюкали. Но вот рычать они не умели. К тому же язык их можно было назвать забавным, но отнюдь не грозным. Хами-хама понимал, как был напуган Белёк в тот момент, и допускал, что выговор шморков показался ему страшным. И все же… На языке шморков не говорит никто. Да и языком это можно назвать с натяжкой. Легче изъясняться с ними жестами.

Другой вариант – Горное Королевство. Эти важные, надменные люди действительно говорят, словно изображают львов. Но и эта версия отпадает. Их язык прост и практически не отличается от языка Лабиринта за исключением особого выговора.

– Хами?

Белёк потянул медведя за плечо.

– Нам пора уходить. Вода поднимается. А к этим нам нельзя. – Зайчишка указал на живые сталактиты. – Смотри! – Он резво спрыгнул с рук Хами-хама, нащупал в воде камушек, величиной с крупное куриное яйцо и швырнул его под потолок. Как только снаряд подлетел достаточно близко, один из червей молниеносно метнулся к нему и в момент обвил своим телом. Некоторое время он ощупывал добычу, но не удовлетворившись ее вкусовыми качествами, отправил обратно на землю.

– Я видел, как они ловили летучих мышей.

Медведь не стал спрашивать, отпускали ли сталактиты добычу, так же как сделали с камнем. Очевидно – нет.

– Ты сможешь добраться до выхода?

Белёк утвердительно кивнул.

– Здесь недалеко. А ты разве не пойдешь?

– Не могу. Мне нужно поискать бобра.

Зайчишка задрожал и прижался ближе к медведю.

– Не бойся. Как выберешься – крикни. Чтобы я знал, что ты вышел. А затем сразу беги домой. Понял?

Белёк кивнул, спрыгнул с выступа в воду и уже через минуту Хами-хама услышал его голос. Малыш выбрался на волю.

В этот момент медведю пришла мысль, что нужно было попросить привести помощь, но было уже поздно, зайчишка наверняка был на пути к хатке старого бобра. Хотя, скорее всего, он обойдет ее стороной.

Нужно двигаться дальше. Еще оставалась надежда отыскать Деда Барагоза и вернуться через пещеру назад. Но, даже если вход затопит, Хами-хама был уверен, что это не будет концом для него. В худшем случае, придётся подождать пока вода сойдет. Тоннель под землей вел дальше вверх, и вряд ли даже очень сильный дождь сможет на столько повысить уровень реки.

Неспеша, тщательно осматриваясь по сторонам, чтобы не наткнуться на еще какой-нибудь сюрприз, вроде живых сталактитов, Хами-хама направился по тоннелю.

Пока он шел, в голове велась тяжёлая работа. Он сопоставлял факты, полученные за сегодняшний день и пытался сложить их в понятную цепочку. Но как ни старался, ничего не выходило. Слишком мало он знал, чего ни коснись.

Деда Барагоза Хами-хама видел последний раз неделю назад. И никаких подозрений поведение бобра тогда не вызвало. Хотя пообщаться толком не получилось. Встреча произошла на Аптекарской елани, или Яме, как называли ее для краткости местные жители. Это было место для всех, кто торговал снадобьями, лекарствами, сырьем для них или продуктами питания. Любую съедобную и не очень травку можно было найти именно здесь. Хами-хама посещал Яму, чтобы пополнить запасы ингредиентов для чая и лекарств. Многие травы он собирал сам в течение года, но в поисках некоторых иногда нужно было потратить не один день, а не редко и вовсе остаться ни с чем. Поэтому проще было выменять их в Яме на самые ходовые снадобья, которые Хами-хама готовил с избытком. Здесь были и мазь для суставов, и капли от мигрени и сонный порошок. Все пользовалось хорошим спросом. Старый Бобр в свою очередь бывал в Яме не часто, и исключительно ради специй. В этот раз их с медведем встреча прошла как и обычно без особых разговоров. Они кивнули друг другу, улыбнулись и разошлись. Вот только сумка у бобра была набита отнюдь не специями. И Хами-хама понял это лишь сейчас. Как же он не обратил на это внимание? Для чего старому бобру аконит и кровохлебка? А ещё горец змеиный и желчные грибы? Да чего только не было в его сумке в тот день! И Хами-хама проморгал это. Чувство досады захлестнуло его, и он даже слегка заскулил. Если бы тогда он поговорил с Барагозом, все могло пойти иначе. Что же случилось со старым знакомым?

Коридор выровнялся, потолок снова опустился и теперь до него можно было достать рукой. Черви, к счастью, исчезли. Ровные стены будто имели неестественное происхождение.

– Должно быть большая зверюга когда-то прокопала этот ход. – Вполголоса пробормотал Хами-хама. – Над ним явно трудились не инструментами. Словно прогрызли. Но давно, очень давно.

Коридор снова пошел вниз, несколько расширился и сделал небольшой изгиб. А за изгибом медведь смог различить слабое зелёное свечение.

– Ну это уж точно не глаза бобра, – невесело хмыкнул он.

Вскоре источник мерцания появился в поле зрения, и Хами-хама оторопел. Подземный коридор заканчивался сводчатым туннелем, вдоль которого текла река. Зеленая река! Не очень широкая, всего в два роста медведя, медленная и переливавшаяся цветами от бледно-синего и фиолетового до ярко-зеленого. Последнего было больше, поэтому и вся река казалась зеленой. Но даже не это удивило Хами-хама. Такие чудеса ему уже приходилось видеть. Вода вся кишела какой-то живностью. Поверхность вздымалась и перекатывалась, бурлила и образовывала воронки. Не было ни одного места, которое бы оставалось в покое.

Медведь осветил пространство вокруг, глянул под ноги. Повсюду ползали моллюски: улитки, слизни, странные плоские существа, напоминавшие листья деревьев с рожками на головах. Стены были покрыты желтой массой, которая медленно перетекала, образуя замысловатые узоры, словно мороз на стекле. Казалось эта слизь обтянула все стены в тоннеле и была единым целым с рекой, именно туда спускались множество ее отростков.

Хами-хама раздвинул сапогами копошащихся на земле моллюсков и подошел поближе к воде. Река бурлила. Вот только теперь было видно, что двигались не животные в воде, а вода и была сплошными животными. Простейшие, примитивные организмы, черви и нити желтой слизи переплетались в единое желто-зеленое нечто, медленно двигавшееся то в одном, то в другом направлении. Река не текла, она переливалась туда-обратно в этой большой подземной пещере. И сияла!

Хами-хама прошел по берегу в одну сторону и убедился, что река упирается в стену, затем в другую, и так же наткнулся на тупик. Пещера была замкнута, а значит это озеро. Подземное живое озеро.

Медведь присел на корточки. Он смотрел на ползающих под ногами животных, на медленно перетекавшую слизь, чертящую на поверхности земли то геометрически ровные линии, то разветвлявшуюся изящными лучами и головками. Это движение завораживало его. Что бы это ни было, оно выглядело великолепно, а главное оно понимало, что происходит. Хами-хама заметил, как жижа сжалась у основания его посоха, воткнутого в землю, но оставалась на значительном расстоянии, образовав идеальный круг. Эта слизь чувствовала нечто инородное, чуждое и боялась подойти.

Хами-хама с трудом оторвался от этих волшебных движений и поднялся на ноги. Только сейчас он понял, что не только нашел нечто необычное, но и что не нашел то, что искал. Коридор закончился подземным озером, а старого бобра так и не было.

Медведь поглядел на янтарную слезу. Она горела ровным голубым светом. Это значило только одно. Ничего злого в пещере нет. По крайней мере сейчас. И даже это странное озеро не вызывало никакого отвращения или тревоги. По-своему оно было прекрасно. Но что же тогда делать с тем чувством, которое вызвала у Хами-хама надвигавшаяся гроза. Он был уверен, что она как-то связана с этим озером. И все же ничего плохого он здесь не видел.

В дальнем углу послышался шум, а затем протяжный стон. Хами-хама вскочил на ноги. Недалеко от входа к озеру пещера уходила вглубь, делая небольшой карман. Совершенно пустой, если не считать нескольких валунов. Именно один из этих валунов и издавал стон.

Осторожно выставив вперед посох, Хами-хама, приблизился к источнику звука и тут же с облегчением выдохнул. На земле лежал Дед Барагоз.

Медведь подсел к нему и приподнял его голову. Глаза старого бора были вовсе не зеленые и бормотал он вполне известные всем слова.

– Пить. Хочу, пить.

Хами-хама снял свободной рукой флягу со своего чудо-пояса и приложил горлышко к устам изможденного товарища. Тот сделал пару жадных глотков и чуть не захлебнулся.

– Тише, не все сразу, – Успокоил его Хами-хама. – Ты цел? Жить будешь?

– Еще с десяток годков помозолю тебе глаза, старый мешок с блохами. – Прокряхтел Дед Барагоз, и медведь улыбнулся. Бобр был вполне в сознании и даже умудрялся подтрунивать в таком-то состоянии.

– Сможешь встать?

– Давай попробуем. – Дед Барагоз кряхтя оперся на плечо Хами-хама и с трудом поднялся. Его сильно шатало, но он категорически отверг дальнейшую помощь, и выругавшись себе под нос, попробовал сделать пару шагов. Результат был удовлетворительный – он не упал.

Бобр едва достигал груди Хами-хама, а от времени и своей хромоты казался еще ниже. Но при этом он был широкоплеч и имел мощные передние лапы, которыми, будучи юным, он без проблем скручивал любого неприятеля невзирая на его рост и комплекцию. До сражения с Древним Болотником Дед Барагоз был егерем в Бескрайнем лесу, назначенным сюда из самого Замка. Но после него он уже не мог выполнять свои обязанности и отошел от дел.

Старый бобр отряхнул свою жилетку – единственный предмет одежды, который он признавал, порылся в карманах.

– Будто потерял что-то, – пробормотал он. – Не пойму что.

Он осмотрелся, словно только сейчас осознал, где находится. Взгляд его и без того хмурый, совершенно зарылся под массивные седые брови.

– Что это за такое, скалозуб меня разорви? Как я здесь оказался? – Он поглядел на зеленое озеро и смачно с отвращением сплюнул. В этот момент его повело в сторону, и он стал заваливаться на бок, как подпиленное дерево. Хами-хама бросился к товарищу и успел поддержать его. Раздался хриплый стон, глаза бобра на секунду широко открылись, блеснув зеленью, грудь резко вздулась, а затем он смачно чихнул. Брызги зеленой слизи разлетелись, казалось по всей пещере. Медведь положил потерявшего сознание товарища на землю, и поспешно вытер платком лицо.

Глава 6

До Черныча Аннико добрался еще засветло. Обычно он не любил входить в поселок до первых петухов, но бывали случаи, когда по-другому было нельзя. Этой ночью ему пришлось идти практически без остановки, вместо того чтобы спать, закутавшись в свое потрепанное лоскутное одеяло. Он старался уйти как можно дальше от фиолетовой грозы с зелеными молниями, разыгравшейся за Вертлюгой, где-то над Бескрайним лесом. Ее отголоски болью отзывались в старых костях сказителя. Его подслеповатые глаза и одеревеневшие ноги не позволяли продвигаться быстро, поэтому путь до Черныча занял много времени, и Аннико был на пределе своих сил. Гроза закончилась пару часов назад, но страх вел сказителя дальше.

В обычное время Аннико пережидал ночь за пределами поселения, если, конечно, позволяла погода, а когда солнце поднималось, он вступал внутрь. К тому времени большинство взрослых уже были на работах, а вот малышня с превеликим удовольствием окружала его и неотрывно слушала до обеда. После этого он шел по домам, весть о сказителе уже облетала к тому моменту все дворы и нигде ему не отказывали в отдыхе и кушаньях. Затем Аннико снова веселил детишек до вечера, а после рабочего дня к компании присоединялось и взрослое поколение. Все любили послушать интересные истории и красивые песни. А Аннико превосходно умел делать и то и другое. К тому же он был не только рассказчиком, но и источником свежих новостей. После плодотворного дня Аннико уходил из поселения сытый, и с позвякивающей мошной. Она не всегда была наполнена даже на половину (все же люди больше любят смотреть, чем платить), но сказителя это не сильно заботило. Ему, собственно, и не на что было тратить деньги. Все его имущество состояло из лоскутного одеяла, обмотанного вместо пояса и заплечной сумы, в которой лежали кружка, ложка, небольшой нож, веревка, да кое-что еще по мелочи. Главной его ценностью было старинное кантеле в кожаном чехле – маленький струнный инструмент, чуть больше локтя в длину и две ладони в ширину. Длинный его край украшала резьба в виде двух воронов, сложивших крылья, шеи которых вытягивались и переплетались, а их открытые клювы смотрели друг на друга. Это кантеле было и хлебом, и жизнью сказителя.

Узкая тропа, шедшая вдоль подножия крутого склона, пошла наверх и вывела Аннико на открытое место. Здесь дорога разветвлялась. Более узкая уходила вправо к Чернычу, а та что шире, ныряла в скалы – по ней можно было добраться до Скалистого королевства. Аннико знал все маршруты в окрестностях вдоль и поперек. Знал даже те, которые были скрыты от посторонних глаз – Тайные тропы. С их помощью можно было в разы сократить свое путешествие, а некоторые из них связывали разные части Лабиринта, словно двери в соседние комнаты. Сам Аннико редко пользовался ими. Иногда Тайные тропы давали сбой, и могли привести совсем не туда куда следовало. Происходило это не часто, но результат такого путешествия мог быть плачевным. Связями Тайных троп заведовали из Башни. А все что исходило из Башни было непредсказуемым. К тому же в Башне не любили, когда кто-то пользовался секретными ходами. К сказителям отношение было более благосклонным, но и им не позволялось злоупотреблять их помощью.

В Черныче Аннико был неоднократно. Последний – полгода назад. Он не любил наведываться в одно место чаще раза в полугодие. Люди должны были ждать его, предвкушая новые истории, песни, новости. Хуже всего для сказителя было приесться публике. И Аннико старался этого не допустить.

В этот раз все шло не по плану и настроение Аннико, всегда бодрое и благодушное, мало отличалось от оставшейся за спиной грозы. Что-то тягучее и унылое гудело у него в животе. Сказитель не мог понять, что именно тревожило его. Только ли гроза? Но подобных явлений в Лабиринте всегда было с избытком. Каждая его часть жила своей жизнью, и жизнь эта нередко была связана с выплесками магической энергии. Кроме того, помимо местных жителей здесь частенько появлялись и Плутающие. Эти существа, чаще люди, реже другие виды, шли в центр Лабиринта, в поисках… Чего именно? Аннико не знал. У каждого были свои цели. От этого зависело останутся они в Лабиринте навсегда или найдут отсюда выход. Продвижение этих Плутающих тоже не оставалось незамеченным. Очень часто их судьба тесно сплеталась с судьбой целых Дворов – частей Лабиринта, и отражалась на жизни всех его обитателей.

Нет, не только гроза тяготила его, и не ноющие от усталости мышцы. Что-то поменялось в воздухе. Словно в нем стало больше кислорода и какой-то искрящейся энергии. Но энергия эта пахла подозрительно и неприятно. Хуже всего было то, что Аннико не понимал откуда исходят эти изменения. Если бы из Башни, то он наверняка бы знал об этом. Осведомителей там у сказителя хватало. Иначе бы он не был самым известным рассказчиком в этой части Лабиринта. Да и в диких Дворах о нем тоже были наслышаны.

Он надеялся на скорую встречу со своим давним другом – Хранителем Лабиринта. От него Аннико получил туманные и не слишком понятные известия о некоем грандиозном эксперименте, который может повлиять на весь Лабиринт. В краткой записке, принесенной вороном, кроме этих куцых новостей было указано лишь место встречи – Черный замок. Туда сказитель и направлялся.

Аннико опёрся на свою клюку, чтобы перевести дыхание и только тогда заметил человека. Тот сидел на камне у развилки и махал Аннико рукой. Одет он был как вполне обеспеченный житель Черныча. А таких в поселке было не много. На голову была нахлобучена шапка из белоснежного песца, лучшее свидетельство о состоятельности.

– Здравствуй странник-песенник. Ранехонько ты пожаловал. Не зря меня снарядили заранее. Как знали, что ты предрассветная птаха.

– И тебе не хворать, незнакомец. Неужто меня ждёшь? – Ночь ещё не закончилась, а день уже готовил новые сюрпризы.

– Тебя. Кого ж ещё? – Мужичок ехидно хмыкнул в густые черные усы, казавшиеся еще чернее на неестественно бледной коже.

– И можно узнать для чего? – Аннико знала вся округа, и редкий грабитель покушался на его скудный скарб. Но и на дураков у него были припасены фокусы. За свою длительную жизнь сказитель успел выучить несколько полезных рун. Ещё до того, как незнакомец произнес приветствие, он начал выводить на земле полукруг, рассеченный тремя чертами на четыре равных отрезка. Теперь в любой момент нужно было только вывести галочку над выпуклой стороной фигуры и направить ее широкий конец на врага. Одно слово, и руна бы ожила и выдала струю огня. А вот долетело бы пламя до цели? В этом Аннико сомневался. Оттого и не торопился закончить руну. К тому же незнакомец не выглядел как грабитель, хоть ничего хорошего от него ждать и не приходилось.

– Да брось ты это, дедушка. – подбоченился мужик, выставляя вперёд широкую грудь. – Для чего ж ещё может понадобиться известный сказочник Аннико. Мудрец и философ, стихоплет и великий рассказчик.

– Ну это тебе лучше знать. Не я тебя поджидаю за пределами посёлка в темноте. Да и имени твоего я так и не расслышал.

Незнакомец зашелся задорным раскатистым смехом.

– Да где ж темнота-то. Глянь, на горизонте уж и край солнца взошёл. Видать годы не пощадили твоих глаз. А имя мое тебе все равно ни к чему. Не от себя я пришёл. Но, понимаю, твои сомнения и потому представлюсь. Я десятник короля Лестимира, временно нахожусь в услужении у боярина Глазка. По его поручению и прибыл. А зовут меня Леонил. Может слышал когда?

– Не припомню. – Сухо ответил Аннико.

– Вот и я о том же. – Хохотнул новый знакомый.

– Так что нужно боярину? – сказитель знал Глазка. Это был самый зажиточный человек в округе и, по сути, именно он творил закон в этой области Скалистых гор. Лично с ним Аннико никогда не встречался, но был наслышан о его самодурстве и диких выходках. Года два назад в этих краях, ему рассказывали, что Глазок устроил заплыв через Вертлюгу в шубах. А почему в шубах? Да потому что была зима и вода в реке была ледяной. Благо, обошлось без жертв.

– Ну так я и говорю. Что ещё может быть нужно от сказочника? Пой! Пляши! Развлекай! У боярской дочки день рождения. Да не простой, она входит в возраст. Сегодня пир, завтра будут “поиски пряди”, а послезавтра женихи пожалуют, а там уж гулять до небес будем. Так что добро пожаловать на праздник.

– Для того, чтобы услышать мой отказ, не стоило встречать меня так далеко от дома, да ещё засветло. Я не шут, по пирушкам ходить. Есть среди нашей братии низкосортные певуны, те с удовольствием и за корку хлеба вам станцуют и споют куда ни позови. Но я такими вещами не занимаюсь.

Незнакомец помолчал некоторое время. Вид его нисколько не изменился, а вот голос, когда зазвучал, был холоден как сталь.

– Я же не предложение делаю. Я должен проводить тебя ко двору Глазка, и я сделаю это. Если хочешь передохнуть, пожалуйста. Но не долго. Мы должны быть не позже полудня.

Аннико понял, разойтись с миром не получится и приготовился начертить галку.

– И ещё одно, – уже мягче проговорил Леонил, – не советую тебе… – предложение он закончил кивком головы, давая понять, что руна не ускользнула от его глаз. Но хуже было то, что он вообще имел какие-то знания об этом. Тем временем Леонил продолжил. На этот раз он кивнул себе под ноги. Даже будучи подслеповатым, Аннико заметил на земле три полоски – две прямые и одну волнистую между ними. Защитная руна.

– Кто ты такой?

Леонил ухмыльнулся, но его темные как смола глаза не выражали ничего.

– Прислуга, если желаете напрямую. А в общем-то, какая разница. Главное ведь не кто, где, когда и как? Главное, что результат будет один. Через час, старик, ты будешь у Глазка. И будешь развлекать его, пока он не попросит остановиться.

– Ты ведь понимаешь, что я не просто сказитель. Мое имя известно не только в этой части Лабиринта, но и в Сентрале, где правит твой хозяин Листимир, и очень, скажу тебе, там ценится. Если со мной что-то случится… – Аннико решил пустить в ход самый сильный козырь – покровительство правителей Лабиринта. Но Леонил прервал старого сказочника.

– Да, да, да! Всем будет очень плохо. Но давай начнем с того, что тебе пока что ничего дурного не сделали. И не сделают. Если ты, конечно, соизволишь проследовать со мной. А там уже запугивай кого хочешь. Ты ведь понимаешь, что моя задача простая – доставить тебя Глазку. Вот с ним и будешь зубоскалить. Если вопросов нет и ты в силах идти, мы можем выдвигаться.