Знаток: Узы Пекла

– Так, может, того, и правда вам уехать, не? – вякнул из угла Максимка, и на него уставились три тяжелых взгляда.

– Кхм… – перевел на себя внимание зна́ток. – А Никодиму такая беда на кой черт? Чего он суетится?

– Дык вредитель он. Как в пионеры подался – так пропал парень, бесам прислуживать стал, тем, что в турбинах.

– Дорофеевна там как? Получше стало?

– Да куда там лучше, совсем плоха. Как бы отпевать скоро не пришлось.

– Поня-ятно, – протянул зна́ток. – Вы меня простите, дамы, но у нас тут рабочий момент. Побалакать надобно, наедине.

«Дамы» засобирались, охая и уговаривая все съесть да про баньку не забывать. Выпроводив бабок, Демьян упал на кровать и замурлыкал под нос:

А у нас во двореЕсть девчонка одна…

– Дядька Демьян, вы чаго такой веселый вдруг?

– Просто… Слышь, ты зачины усе выучил?

– А то! – Максимка вытащил из-за пояса смятую тетрадку в линейку – не такую толстую, как у знатка, но уже исписанную кривыми строчками заговоров. – Вот, все могу прочитать.

– Молодец, благодарность тебе от всего Советского Союза. Ну ты давай збирайся, ща по́йдем бесов наших пужать.

– Мы ж только пришли!

– Бесы нас чакать не станут, у них тоже обед по расписанию.

Извечную свою клюку Демьян оставил в хате. На вопросительный взгляд пояснил:

– Не понадобится.

И снова в лес – вот только пришли, не понимал Максимка, чего там опять делать? На улице смеркалось, на удивление рано для лета, и серость дня сменилась наступающей темнотой. Весело посвистывая, Демьян брел по полю к опушке. Стало уже морозно малость, со склона журчал ручей, и в стылом полумраке вырисовывались силуэты деревьев… Мерно переступая копытами и наклонив голову, из леса вышла лошадь.

У Дорофеевны в хате Марфа полоскала в ведре тряпку, пропитанную гноем и человеческими выделениями. Умирающая старуха стонала, не открывая глаз; от кашля у нее на губах выступила желтая пена. Дорофеевна бормотала иногда про коней бледных, про смерть; звала давно сгинувшего на войне сына Лешку. Бабки внезапно столпились у окна, заохали.

– Марфа, Марфа, подойди, смотри, шо творится-то знов!

Та выглянула на улицу. На поле, в густой полутьме, что-то светилось. Старуха прищурилась, напрягла глаза – и впрямь, как будто светлячок витает вдалеке. И становится все больше, приближаясь.

«Никакой там не светлячок!» – с суеверным страхом поняла Марфа.

Это ж лошадь! Только светящаяся, что твой призрак. Значит, не привиделось Дорофеевне? Ходит лошадь страховидная вокруг деревни, гибель предвещает?

Огромная такая, гривой трясет, а вокруг отсветы бликуют красивыми всплесками мертвенного свечения. Шкура аж переливается вся, движется во тьме, создавая ощущение, будто животное плывет над землей, не касаясь ее копытами.

А навстречу чудовищному силуэту шел, ничего не боясь, Демьян.

Марфа подумала: «Вот и все, Дема, не увидимся мы боле». А потом задернула шторы и сказала всем:

– Неча туда пялиться! Бесовщина гэта все, вот он с ней по-бесовски разберется.

Максимка подумал было, что Демьян рехнулся. Он смело шагал прямо к сияющей зеленоватым светом страхолюдине – не с заговором на губах, а продолжая насвистывать надоевшую песенку Кобзона. Без клюки, без ладана.

А подойдя вплотную, достал яблоко из кармана и сунул кобылице в морду. Та осторожно приняла лакомство одними губами – привычная к гостинцам, видать. И тут Максимка осознал, что, несмотря на светящуюся атласную шкуру, всполохи потустороннего света и жуткий ореол близкой погибели, это всего лишь… животное. Которое с удовольствием схрумкало яблоко и понюхало пальцы знатка. Благодарно фыркнуло и покосилось лиловым глазом на мальчика.

Демьян, широко улыбаясь, почесал лошадь за ухом. Шлепнул по крупу несильно и показал Максимке ладонь, которая теперь тоже слабо светилась в полутьме:

– Видал?

– Гэта шо ж, она… – но Максимка не успел договорить – на тропке в лесу, откуда вышло животное, кто-то зашуршал в кустах и негромко выматерился.

– Стоять! Гэта, як его… Хэндэ хох! – неожиданно заорал во всю глотку Демьян, отчего лошадь взбрыкнула от неожиданности, встала на дыбы и заржала.

Видимо, поняв, что раскрыл себя, тот, кто прятался в кустах, ломанулся бежать, и Демьян рванул за ним.

Ученик побежал следом, вглубь леса, вдоль ручья, путаясь ногами в полусгнившем валежнике. Впереди пыхтел Демьян, который ориентировался в темноте, как летучая мышь. Максимка же пару раз чуть не сломал ноги, едва не провалившись в лог, – ям тут хватало. Беглец, судя по всему, тоже не избежал этой участи – рухнул в один из оврагов, заверещал, пытаясь выкарабкаться. В сгустившемся полумраке Максимка увидел знатка, который стоял над ямой и почему-то смеялся:

– Ну шо, товарищ бес, вот ты и попался!

А в яме ворошился тот самый – со свиной харей, весь в растрепанной шерсти, здоровый и крепкий. Наклеенные по краям пасти зубья теперь белели среди палой листвы. «Бес» стонал и глухо кричал – из-за накладной морды вопли казались совиным уханьем:

– Не трожь, не трожь, я ногу вывернул, а-а-а!

– Я тебе ща не тока ногу выверну, а и шкуру твою наизнанку заодно! – кричал на него Демьян. – Ты чаго тут народ пугаешь, ирод, под трибунал захотел?

– Это председатель все, не виноватый я, дядька, не бей! Никодим все придумал!

Максимка подошел ближе, встал рядом с Демьяном. Упавший в овраг «бес» снял маску – обнажилось потное лицо, такое знакомое. Афоня! Тот студент-биолог!

Афоня плакал, как дитя, утирал сопли и переводил жалобный взгляд с знатка на Максимку и обратно. Нога его лежала под неестественным углом; Максимка присвистнул – да он ее не вывернул, а сломал, поди. По лесу, як заяц, не поскачешь, особенно по такой темени.

– Копыто сраное… – ныл Афоня, снимая и отбрасывая с подошвы закопченную дочерна металлическую кружку. Сейчас он выглядел совсем не бесом, а запаршивевшим скоморохом в нелепом костюме из коричневой пакли, местами оборванной.

– То-то, урок тебе буде. Ты какого хрена меня бил, биолух?

– Та испужался я, дядька! Я ж не со зла, вот вам крест!

– Крестишься, а сам в церкви мусора накидал и на стенах писал похабщину, – назидательно сказал Демьян. – Ты шо, студент, не определился – с Богом ты иль с коммунизмом?

– Та не я это… То до меня еще намялякали…

– Ладно, давай выползай. За руку тягай, – зна́ток протянул ладонь.

Вытащили «студента» наружу. Тот вжимал голову в плечи – ожидал, что будут бить. Плаксиво проблеял, обращаясь почему-то к Максимке:

– Ну ты-то мне веришь, малой? Не хотел я зла, вот клянусь!

Максимка пожал плечами. Он сам пока ничего не понимал – но было жутко интересно.

Зна́ток отвесил «студенту» крепкую затрещину, у того аж голова мотнулась, как у матрешки. С тихим «ай!» Афоня схватился за висок, Максимка ему даже посочувствовал – удар у знатка что у медведя.

– То тебе за церкву, – пояснил Демьян. – И мы в расчете, так и быть. Давай сказывай: ты кто таков, чаго тут забыл?

– Курсант я…

– Откуда?

– С военной части, под Гомелем… И парни тоже оттудова. С гауптвахты нас забрали.

– А тут вы как оказались?

– Бак-тер-иологи-чес-кая опасность, – с трудом выговорил по слогам Афоня и в ответ на вопросительные взгляды объяснил: – Мы вроде как эти, санитары-поджигатели. Нас месяц назад сюда спровадили, под ответственность Никодима. Деревню сжечь надо перед затоплением – так делают, когда населенные пункты всякие топят. Ну, когда дамбу открывают. Озеро тут будет вместо низины.

– Та-ак, вот это новости, – протянул Демьян. – И шо дале?

– Ну, на губе вообще хреново жить, – рассказывал Афоня, – жрать нечего, дрочат каждый день, бьют почем ни попадя. Припухали мы там так, что… Эх, Красная армия, туды ее налево… Приехал Никодим, договорился там с наччасти – нас ему в подчинение отдали, выдали смесь горючую, огнеметы и костюмы специальные, шоб деревню жечь. А тут бабки эти уезжать никуда не хотят – ну, Никодим и говорит нам, мол, я за вас, ребят, договорюсь, шо вы тут якобы работу важную делаете, буду вас кормить-поить, а вы, мол, в лесу посидите малость… Ну и бабок этих надо шугануть, шоб они сами согласились уехать, – якобы тут черти всякие живут. У Максимки будто вспыхнуло что-то в голове. Конан Дойль, «Собака Баскервилей»! Он же читал!

– Вы лошадь фосфором обмазали! – воскликнул он, и Демьян с довольным видом потрепал его по плечу – догадался сам, чертяка.

– Ага, – горестно кивнул Афоня, с гримасой поправляя ногу. – Обмазали… Фосфорный состав для розжига нужен. Никодим коняшку привел, мы ее в лесу держим. Бабок лошадью знатно так шуганули, но они уезжать все одно не хотят. Упертые как ослицы.

– А костюм откуда? – кивнул Демьян на бесовскую одежду.

– Дык это, он же в клубе раньше всякие культурные мероприятия вел. Остались костюмы разные. У меня еще один есть.

– Так ты полудницу играл! – ахнул Максимка. От всей новой информации голова шла кругом, а Демьян лишь кивал, словно во всем давно разобрался. Ну точно – аглицкий сыщик Холмс!

– Ага, я полуденница… В бабу со страшной мордой рядишься, вниз под одежку огнеупорный костюм и ранец огненный за спину – ну, которые нам в части дали для работы. Через рукав шланг – шоб огнем пыхать.

– Ну ты, брат, даешь… Тебе в актеры надо! А трактор кто завел?

– Да Ванька в нем ездил. Ну, ушастый который. Он малой просто шкет, сховался внутри так, будто трактор сам по себе катался. Стекла покрасил там снизу. Во-о-от… Ну а в церкви мы по очереди дежурили. Орали там, бесились. Как сказано было!

– И курей у старух воровали? – строго спросил зна́ток.

Афоня лишь виновато шмыгнул носом.

– М-да-а, набедокурили вы тут… Давай сюда лапу свою, шину наложу. А потом к твоим пойдем.

Двое других курсантов быстро поняли ситуацию, потупили взоры, принялись в два голоса оправдываться. Над костром снова пыхтел котелок; пахло вкусно.

– Никодим скоро придет, – уведомил лопоухий Ванька. – К полуночи обещался. – Гэта добре. У меня к нему разговор сурьезный. Сходи-ка за лошадью – она там, небось, в лесу совсем очумела, бедолага.

– Та она привычная.

– Чего готовите? – спросил Максимка, подсаживаясь к костру.

Демьян даже попробовать не дал всех вкусностей, что принесли домой Лексевна с Марфой, – в лес потащил.

– Та супчик куриный… – виновато ответил Юрка, помешивая в котелке ложкой. – Готов уже. Бери миску, подливай. Вон хлеб, лук, чеснок бери. Сальце есть.

Максимка только налил миску супа, и тут из лесу вышел Никодим. Уставился на мальчонку. С края поляны выскочил Демьян и так дал председателю по уху ладошкой, что тот аж скатился мордой вниз, к самым Максимкиным ногам. Председатель замычал и пустил струйку слюны. Юрка, не обращая внимания, продолжил прием пищи – видать, привык к дракам в казарме. В ветвях удивленно ухнула сова.

– Ну чаго, товарищ председатель, скушал? Кашу заварил – как теперь расхлебывать будешь?

– Че?.. – только и смог произнести Никодим.

– А вот че! – Демьян с удовольствием наподдал ему ногой по заднице, но больше бить не стал. – Давай оправдывайся, дурак. Будем думать, чего с вами робить.

Никодим кое-как поднялся, сел на зад. Поднял свою упавшую кубанку, водрузил на голову и с опаской глянул на знатка. Вздохнул горестно.

– Все уж понял, да?

– А то! Твои солдатики ужо все доложили по форме, считай.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Давайте! Быстрее, унтерменши! (Нем.)

2

Поджигайте! (Нем.)

3

Только что нам попался еще мальчонка (нем.).

4

Да, очень мамочку любил (нем.).

5

Что ж, сам виноват (нем).

6

Быстрей-быстрей! Солдаты! Приготовиться! (Нем.)

7

Герр гауптман, это же гражданские! Что мы творим? Мы пойдем под трибунал! (Нем.)

8

Перечитайте указ об особой подсудности по направлению «Барбаросса», унтерштурмфюрер Хиршбек! Эти гражданские помогают партизанам, у нас есть полное право. Так что о военном трибунале можете не волноваться! (Нем.)

9

А как же высший трибунал, гауптштурмфюрер? (Нем.)

10

Там тоже действует особая подсудность? (Нем.)

11

Огонь! (Нем.)

12

Вы тогда умерли на войне. А война закончилась. В 1945-м (нем.).

13

Какой сейчас год? (Нем.)

14

Вы хотите меня убить? И дядю Демьяна? (Нем.)

15

Нет. Я солдат, а не палач. Мой народ сделал уже достаточно, и мы все за это отправимся в ад. Мой сын. Ему было лет, как тебе. А моя жена… Элиза! Моя дорогая Элиза! (Нем.)

16

Моя любовь. Я писал им письмо – сыну и жене, но не успел закончить. Можешь его дописать за меня? Рассказать, кем я был на самом деле? Оно рядом с моим трупом. Отправь его в Германию, в Лейпциг, на имя Хиршбек (нем.).

17

Да, я напишу! (Нем.)

18

Что мне написать? (Нем.)

19

Расскажи им, что я умер, как человек. Как солдат. Эти приказы… Расскажи им, что я не стал чудовищем. Не как прочие… Скажи им, что я их люблю. И всегда любил. Я больше не буду творить зла. И я жалею о содеянном. Теперь я нашел покой… (Нем.)

20

Мне жаль. Теперь я отправлюсь в ад. Там мне самое место (нем.).