Мистификация дю грабли

(Прошу не считать данное произведение диссертацией на соискание докторской степени для обсуждения учёным советом института национальной памяти Академии Наук Украинского Межпланетного Рейха).

Каин

Первобытная природа в те времена ещё не пряталась в труднодоступных местах. С неба вам на голову мог свалиться только ангел, и то от усталости, а не самолёт с пьяными пилотами и пассажирами, сбитый по всем правилам геополитики в связи с господством мнения о миролюбии англосаксонских банкиров. Господь запросто, по-соседски тогда захаживал к людям, оставляя без средств к существованию священников. Представьте себе, даже ипотеки не было. Да что там ипотека, даже разбой не называли платой за коммунальные услуги. Надо было – выходили на большую дорогу и просто грабили первых попавшихся на пути. Не позорились всякими выдумками. Всё было первозданно искренне, правдиво и просто.

…В большой пещере со всеми удобствами проживала небольшая семья дремуче правильного в своих поступках земледельца. Однажды поздно вечером поужинав, он не стал торопиться на семейное ложе, а присел на корточки у входа в пещеру. Звёзды и Луна окружили его мысли, не давая найти чему-то правильное решение. Вдалеке послышались звуки пастушьего рожка:

– Ну, дурак, ну, дурак… – с раздражением выразился человек. – Бездельник. Сам не спит и другим не даст.

Он встал, затянул пологом из рваной буйволиной шкуры вход и придавил её за край камнем. В пещере смрадно и тускло горел масляный светильник. Переступая через нехитрую утварь, он подошел к своему ложу и прилёг. Долго ещё ему пришлось слушать мелодии бессонной ночи, на разные лады извлекавшиеся из рожка его родного брата. Рядом безмятежно спала жена. Скоро ожидалось прибавление семейства. Он провел рукой по большому животу женщины и довольно улыбнулся. Потом он с раздражением стал ворочаться, пытаясь чем-нибудь заткнуть уши, чтобы не слушать визгливые звуки рожка. В музыке он ничего не понимал и не одобрял такое бесполезное занятие.

На следующий день ближе к полудню он распряг быков и отвел их попастись на лужайку перед пещерой. Жена зазвала его к обеду. В огромном глиняном горшке варилась похлебка из чечевицы с большими кусками мяса. Он только подсел к очагу, как у входа послышался голос:

– Каин, ты дома?

– Вот же бог послал мне братца! – в сердцах вырвалось у Каина. – Давай, жена, во двор – там у тебя много дел. Потом позову.

– Каин, так ты дома?

– Да дома, дома! Заходи, Авель, брат мой… – нехотя откликнулся Каин.

Авель вошел и сразу же подошел к очагу и с интересом заглянул в горшок. Хозяин задумчиво оглядел гостя с головы до ног и пожаловался:

– Тяжело сейчас – урожай не скоро, родителям ещё помогать нужно.

– Да-да, я им тоже недавно приплод от овец отдал. А тут ещё кто-то коров стал угонять. Только кости нахожу, – буркнул Авель, сглатывая слюну.

– Кости разгрызены или обглоданы? – с видом знатока первобытных преступлений, поинтересовался Каин.

– Обглоданы… – вздохнул Авель, облизываясь на горшок. – От такого аромата голова что-то кружится.

– Тогда это укры, – задумался Каин.

– Каин, я третий день как ничего не ел. Да ещё по ночам приходится коров стеречь, – попросил Авель.

– Ну, а у нас, вот видишь, последние припасы приходится доедать. А музыку твою каждую ночь слышу. Ты, значит, коров охраняешь… – будто не слыша просьбу брата, ответил Каин.

– Брат, дай поесть…

– Ты знаешь, рад бы дать, да здесь еды на двоих: только на меня и на жену. А она видишь, в каком положении? Так что еду приходится делить уже на троих – не сегодня – завтра у тебя племянник будет, – отозвался Каин и почесал свою волосатую грудь.

– Брат, но я правда голоден! – непонятно почему стесняясь, признался Авель.

– Не знаю, не знаю… Шел бы к отцу. Он тебя любит, тебя объявил наследником по праву первородства, моё потомство будет у твоего в услужении…

– Да глупости это всё! – с недоумением воскликнул Авель. – Ты ж брат мне!

– Нет, не глупости. Ты у всех в любимчиках ходишь. А помнишь, мне с детства одни объедки после тебя доставались? – ехидно улыбнулся Каин.

– Ну, это не совсем так… – смутился Авель.

– Так это, Авель, так. Ты и вправду голоден? – посочувствовал Каин брату.

– Ты надо мной смеёшься? – удивился Авель.

– Не смеюсь. Вон в лесу много фруктов и ягод, – равнодушно зевнул Каин.

– Но они ещё не поспели… – растерялся Авель.

– Значит, ты есть хочешь? Ты, значит, коров не уберёг, ягнят отдал родителям, Богу каждый день на заклание столько живности отдаёшь… – прищурился Каин.

– Да… – махнул рукой Авель.

– Что «да»?

– Есть хочется… – уныло промолвил Авель, не отрывая взгляда с горшка.

– Хм… Давай обменяемся? Я тебе похлебку, а ты мне – первородство! И родителям об этом объявим… – хмыкнул Каин.

– Глупо как-то, но давай! – с удивлением в голосе согласился брат хозяина пещеры.

Каин встал и, подняв с камня у очага большую деревянную миску, подошел к горшку:

– А от своих слов не откажешься?

– Да нет. Это тебе непонятно зачем всё это нужно. А мне-то так себе. Но если оно тебе так нужно, и ты без первородства жизни себе не мыслишь, то бери его, – с недоумением ответил Авель.

Каин деревянной поварешкой наложил в большую миску похлебку и подал её брату. За спиной Авеля он увидел ухмыляющееся лицо Люцифера, высунувшееся из каменной стены пещеры. Авель с жадностью, почти не разжевывая, глотал куски мяса и запивал похлебкой. Вскоре он доел, внимательно взглянул на брата и, ничего не говоря, встал и пошел к выходу.

– Авель, – окликнул его брат, – я не шутил!

Авель обернулся и, не глядя на него, ответил:

– А можно было просто дать брату в долг. Рассчитались бы – свои ведь…

Вскоре появилась жена. Она подошла к горшку и с надеждой заглянула внутрь.

– Ничего, сваришь себе ещё – ужинать ведь чем-то надо будет, – сыто отрыгнул Каин.

Жена молча кивнула и занялась уборкой пещеры. Ночь прошла спокойно, без звуков пастушьего рожка, а утром Каин отправился к родителям. И случился не просто семейный скандал, а свара с дракой, молитвами и пинками. Господь, уставший от ничегонеделания, пока не было полноценного человечества, притормозил на своём облаке над родительской пещерой и, как матерый сплетник, стал подначивать скандалистов и запоминать их аргументы и факты. (Много чего потом пророки и ангелы были вынуждены сбрехать на страницах Священного Писания, получив эти откровения от самого Господа нашего!)

Каин как ошпаренный вылетел из родительской пещеры, получив ещё несколько родительских пинков от Евы и Адама. В его сознании на всю жизнь запечатлелись все каноны и заповеди начиная от любви к ближнему своему и заканчивая гигиеническими последствиями от обжорства своего. От чистой души ему предложили множество способов, как сдохнуть поскорей. (Я ничего не пропустил?)

Он, забыв про все свои дела по хозяйству, блуждал до вечера по всем окрестностям и страдал от возвышенных мыслей и чувств, полученных им вместе с оплеухами от родителей. За ним по пятам, притворяясь безучастным, неслышно и невидимо следовал Люцифер. Наконец Каин вспомнил о жене и об ужине. Это очень растрогало его невидимого спутника. И он решил напомнить о себе:

– Здравствуй, Каин.

Каин оглянулся на голос:

– А, это ты, Лицемер?

– Люцифер я.

– Какая разница… – махнул рукой Каин.

– Да, это не принципиально, – согласился Люцифер.

– Послушай, придурок, ты прекращай говорить непонятно, – раздражаясь от присутствия свидетеля всех его обид, попросил Каин.

– Ну тебе… – меланхолично начал было говорить Люцифер, но Каин оборвал его:

– Что тебе? Мне вон наговорили с утра много чего. Теперь вот думай, что и почему.

– Да пошли ты всех подальше… – предложил Люцифер. – Ты их больше слушай…

– Да нет, приходится и слушать, и терпеть… – рубанул волосатой ладонью воздух Каин.

– Каин, понимаю, что это не моё дело, но ты ведь уже взрослый женатый человек. Сам скоро отцом будешь. Зачем тебе все эти указчики, советники? У тебя что, своей головы нет? – вкрадчиво обратился к землепашцу Люцифер.

– Голова-то есть, а прав нет. Послушай, таких вещей у матери не спрашивают, но может, ты объяснишь, почему меня терпеть не может мой отец? – с горечью в голосе задал вопрос Люциферу Каин.

– Ну, как тебе сказать… – призадумался Люцифер, подбирая нужный вариант ответа.

– Говори как есть! – вспылил Каин.

– Хорошо. Видишь ли, он не твой отец, – как бы сам удивляясь, развел руками Люцифер.

– Как это не мой отец? – оторопел Каин.

– Так. Как-то раз Адам был у всеведущего и всемогущего Господа на приёме, а тут набежали в вашу родительскую пещеру Великие укры. Схватили твою мать Еву и делали с ней всё, что им хотелось. Причём несколько дней и ночей… В положенный срок родился ты, – пристально наблюдая за Каином, сообщил великую семейную тайну Каину Люцифер.

– Так мой… отец – укр? – опешил Каин.

– Ну, кто-то из них. Надо бы у этого всеведущего спросить, кто именно… – с видом огорченного бытием философа признался Люцифер. – Адам ничего не знал, пока не родился Авель. Он твой младший брат, но ты почему-то на две головы выше него, да и рожа у тебя… свирепая – настоящий укр! Вот и хвост у тебя совсем недавно отвалился. Копчик только остался… И когда Адам увидел его и сравнил его с тобой, ты и потерял первородство.

– Вот это новость… – ошеломленно, медленно опустился Каин на ствол поваленного вдоль тропинки трухлявого дерева.

– Поэтому первородство человечества будет принадлежать Авелю, – не скрывая своего злорадства, стал шептать на ухо Каину Люцифер. – Он – законный наследник. Ты думал, что Авель и вправду отдал тебе первородство вчера за чечевичную похлебку? Так что глупец ты… Эту сделку никто всерьёз не признает. Как был Авель первым, так он им и остался. А ты… А ты кто? Мало того, что старший брат, так… Непонятно ещё от кого. У вас только мать общая, к радости будущих учёных.

– Насчёт рожи… – приподнял голову Каин.

– Мои шрамы только украшают меня – это память изгнания с небес. Давай о деле. Ты ведь хотел бы занять место Авеля, не так ли? – перебил собеседника Люцифер.

– А что для этого надо сделать? – с грустью в голосе спросил Каин.

– Убрать Авеля. Всего-то… – равнодушно подсказал Люцифер.

– Убить? Нет, брат он мне, хотя бы по матери… – вздрогнул Каин.

– Ну, тогда, согласно закону о первородстве, твои потомки будут вечно рабами потомков брата твоего. Убей его, стань наследником, освободи свое потомство от рабства… – вкрадчиво, наклонившись к плечу Каина, прошептал искуситель.

– Ну… Я подумаю, – совсем растерянно ответил Каин.

– Времени у тебя мало. У Авеля, может, уже столько детей… Не зря же он со своими стадами пасется по всей округе, – горячо зашептал Люцифер, как бы ненароком гладя его по голове.

– Я подумаю, – Каин встал и, оттолкнув протянутую к нему руку собеседника, побрел в свою пещеру.

Думал он недолго. Ночью, когда опять зазвучал рожок неугомонного Авеля, злой от вечного недосыпа Каин пошел на звуки музыки. При свете луны, вдруг ставшей кроваво-красной, Каин увидел брата. Тот самозабвенно играл на своём рожке бесконечную мелодию, раскачиваясь при этом из стороны в сторону. Каин, стараясь неслышно ступать, подошел сзади к нему, нагнулся, подобрал увесистый камень и что было сил опустил его на голову брата.

– Вот так бы пораньше. Видишь, как всё просто? – услышал Каин за своей спиной голос Люцифера. – Но он ещё жив. Его сердце ещё бьётся – придуши его…

Каин послушно встал на колени у тела брата и всмотрелся в его лицо. При свете кровавой луны лицо брата с безмятежной улыбкой ещё больше разозлило убийцу. Он обеими руками схватил шею Авеля и изо всех сил принялся душить.

– Всё-всё, хватит, хватит… – дотронулся рукой до убийцы Люцифер. – И не надо плакать.

Каин, уже не стесняясь, громко заревел, продолжая душить мёртвое тело.

– Ну хватит, а то и я начну жалеть твоего брата, – усмехнулся искуситель. – Ну и семейку Бог создал. Папаша за каждой особью женского пола носится как угорелый. А Ева – добросовестная мать, никому не отказывает. Так что, убивец, скоро у тебя новых братьев и сестер будет тьма тьмущая – будет кого ещё убить. Главное ты сделал – получил свое первородство. А то чечевичную похлебку как-то приравнивать к первородству было слишком глупо и наивно с твоей стороны. Над этой сделкой весь ад потешался, даже грешники-укры хохотали, насаживаясь своими задницами на трезубцы.

Каин вытер ладонью слёзы и молча посмотрел на непрошеного свидетеля. Люцифер смотрел в небо, как бы пересчитывая звёзды. Едва Каин встал с колен и шагнул в его сторону, как звездочет растаял в полутьме. Каин вздохнул и побрел обратно в свою пещеру. Он не испытывал никаких чувств – слишком долго он жил в состоянии обреченности, в состоянии покорности условиям прежней судьбы. Теперь ему надо было просто пережить эту ночь.

Перед входом в пещеру он остановился и оглядел свои руки. Затем наклонился, сорвал пучок травы и тщательно вытер им руки. Спалось ему хорошо, не мешала даже храпевшая рядом беременная жена. Утром неторопливо позавтракав и дав наставления по хозяйству жене, он прошел по ночной дороге. Дойдя до тела брата, Каин перетащил его в ближайшую яму и закидал камнями. Целый день он занимался делами и ни о чём не переживал. Ночное событие просто не оставило в нем никакого следа. Лишь ближе к вечеру, подойдя к роднику у края леса, он услышал странный зов с небес:

– Каин, где брат твой Авель?

Он невозмутимо посмотрел по сторонам и увидел под сенью могучего дуба Люцифера. Тот рукой показывал ему на небо.

– Тебе-то какое дело? – нахмурившись, ответил Каин.

Люцифер покачал головой и опять показал ему на небо. Каин поднял голову. Над ним очень низко висело облако, из которого повторно прозвучал вопрос:

– Каин, где брат твой Авель?

– Я не сторож брату своему! – угрюмо ответил братоубийца, отвернувшись от облака.

– Ты его убил?

– Ну наконец-то сообразил… – дерзко ответил Каин. – Ну и всеведущий…

– Ты знаешь, что тебя теперь ждёт? – равнодушным голосом вопросил Господь.

– Подскажешь – узнаю… – презрительно хмыкнул Каин.

– Изгнание.

– Да-а, из Рая ты родителей изгнал, а меня куда? – развел руками Каин.

– На земле места много… И все будут знать, что ты убил брата.

– Но любой встречный и меня сможет убить! Зачем же так? – возмутился братоубийца.

– Нет. Я сделаю так, что тебя никто и никогда не тронет. А теперь забирай жену свою и скот и уходи отсюда. Не попадайся на глаза родителям своим!

Каин ещё долго смотрел, как таяло облако над его головой и темнело небо. Убедившись в собственной безопасности, к нему подошел Люцифер:

– Интересный суд, однако. Ты убил брата и вот тебе на… На деле ты прощен! Не этого ли ты хотел? У тебя и потомство будет. Но мне понравилось, как он расследование проводил. То ли прикидывался, то ли и вправду не знает, что у него под самым носом творится. Тебя ещё и трогать не моги… Во как!

– Я к украм пойду… – вздохнул Каин. – Папашу поищу.

– Не дури… Ты держись от них подальше. Даже Господь с ними не связывается – они же чужие на нашей земле. Хотя, подожди… – тут Люцифер на минуту призадумался. – У них же всё задом наперед. У них брата убить – всё равно, что естественную нужду справить. Так же естественно. Ты, пожалуй, у них за своего сойдёшь. Так что от тебя у них точно хохлы пойдут.

– Какие ещё хохлы? – нахмурился Каин.

– Ну, это не национальность… Хотя внешне их отличить от людей очень трудно будет. Хохол – это состояние такое, это враждебная раздвоенность сознания.

– Не понял, – обернулся к Люциферу Каин.

– Это когда одна половина сознания в человекоподобном существе ненавидит в себе другую половину за свою схожесть с человеком разумным… – объяснил Каину Люцифер и, улыбаясь ему в лицо, продолжил: – Каин, между прочим, Мишка-архангел сообщение от твоего покровителя прислал. Ну, этого, Святый дух который… В преисподней для тебя тёпленькое местечко надо готовить. Господь был огорчен, но спорить с твоими родителями не стал – не хотят они даже в загробном мире с тобой встречаться.

– Мне тоже их видеть не хочется. А пока поживём… – махнул рукой Каин.

– Каин, моралью наш мир никак ещё не обременен, поэтому не обижай дочерей и жён Великих укров своим невниманием к ним. Господь тебя в обиду не даст – плодись и размножайся! – едва скрывая свое презрение к братоубийце, тихо промолвил Люцифер.

– Ну, хватит тут болтать, – пошел я собираться в дорогу… – ответил Каин, поглядывая на небо.

– Главное не забудь: твоя сила и власть в предательстве. Предавай всех и вся и будешь ты в потомстве своём в почёте и уважении, – произнёс как напутствие Каину Люцифер.

– Ладно уж, время только с тобой терять. Болтун…

Люцифер только на мгновение потерял бдительность, не вовремя оглянувшись в сторону исчезнувшего облака, как тут же схлопотал дубиной по голове от собеседника. (И откуда она взялась в руках Каина?) Земная плоть Люцифера оказалась хлипкой. Очнулся он лишь в преисподней на руках у своих коллег и с довольной улыбкой на устах пробормотал:

– Теперь я спокоен за хохлов – у них достойный родоначальник! Лучшего и не пожелаешь им…

Странная притча. К тому же ещё и библейская. Такое бывает не только в семье, но и между народами. Только взгляните, как потомки «Великих укров» на Украине нынче пыжатся, скачут на майданах, пытаясь доказать свое право на первородство. Каиново племя…

P. S. Но эта история так удивила небесную рать, что породила науку – философию. Науку, с помощью которой как в замочную скважину Господь с тех пор стал наблюдать за людьми на земле.

Н. П. Гиперборея

«То ли быль, а то ли небыль»

Два человека приглянулись друг другу. Нам неслыханно повезло: это были мужчина и женщина. История началась. Природа помогла им своим согласием во всём: в вечерних закатах, в удивительно ярких рассветах, в головокружительных радостях беззаботного и безработного дня, в чистых и радостных мгновениях открытий мира.

Это был идеал романтики, к которому позже стали стремиться колдуны, волхвы, философы, политики, чародеи, скульпторы, художники, композиторы, поэты, драматурги, писатели… (Кого я пропустил?) Но у них у всех на это никогда не хватает времени жизни.

А первым влюбленным на свете было не до этого – им было просто радостно жить на белом свете.

Но как же, радуясь, не посмеяться?

– Дорогой, нас скоро будет трое!

– Зачем мне ещё одна женщина? – удивился влюбленный. – Мне никто кроме тебя не нужен.

– Какая женщина? Я говорю про ребёнка. Он будет маленьким, совсем кроха…

– Нет, подожди, подожди… А он кушать любит?

– Конечно! Это же наш ребёнок. Когда он вырастет…

– Он будет есть ещё больше? – призадумался будущий отец.

– Ну, да.

– А на охоту и рыбалку он будет ходить?

– Ну, когда сумеет сделать свои первые шаги. Потом…

– Так он будет только лежать и кушать? И когда он припрется?

– Ждать осталось совсем недолго – пройдёт листва на деревьях, затем пойдёт снег, потом он начнет таять, снова появятся листья на деревьях, вырастет трава и…

– Что ты там говорила про вторую женщину?

– Я?!

Нет, нет, они действительно любили друг друга и природу! Вскоре и она не выдержала и ответила им взаимностью. У них даже не было друзей и родственников – никаких! У него не было даже тещи, а у неё… Он придумал себе отца на небе.

Счастье никуда от них не делось. Просто оно превратилось в семью.

– Дорогой, нас… Их скоро будет больше! Ты слышишь меня?

– Никого нет дома! – отвечал он, упираясь ногами и руками в огромную глыбу, закрывавшую вход в его пещеру. У них были разные комнаты в этих скалах. Просто ему неспроста пришлось увеличить площадь жилья после того, как подрос его наглый и невоспитанный первенец, а следом его братья и сестры.

– Дорогой, ты дома?

Он молчал. Плита не пускала её к нему. Карапузы хныкали, требуя мороженое из моржей. Он терпел. Они удалялись, и он выглядывал из щели и, крадучись, шел к океану. Но долго он не выдерживал. Возвращался. И начиналось всё сначала…

– Дорогой, я принесла тебе хорошую новость.

– Меня нет дома. Оставь её у входа.

– Нет, этого я так не оставлю!!

– Никого нет дома… – примеряясь головой к стене пещеры для удара об неё, рассудительно отвечал наш праотец.

– Дорогой, нас скоро будет двадцать…

На этот раз он не выдержал:

– Любимая, мне надоела твоя арифметика! Возьми себя в руки, так ведь и до алгебры недалеко! И зачем мне эта высшая математика?

– Дорогой, ты меня не любишь?! Тогда забудь ко мне дорогу!

…Он снова сидел у океана и с тоской ждал, когда заснут все эти его наглые наследники…

Они знали Всевышнего, и он им был так мил и так бесконечно близок, что они всерьёз удивлялись, когда его при них всякое живое и сущее называло Великим и Всевышним. А для них он был своим… старикашкой. Они не знали, чем он занимается и для чего? И знать этого вовсе не хотели. Они, как дети, могли его ущипнуть и соврать ему. Напроказничать, а то и вовсе устроить с ним игру в прятки в волшебном саду. Ну, и что из этого? А вот когда они были изгнаны, вот тут-то их впервые и заинтересовало: за что и почему?! И поняли они, что он – Бог. И до сих пор дети не видят своих родителей такими, какие они есть. Они или превозносят их или просто не видят их рядом с собой.

Но не всё так было грустно. Однажды, чтобы успокоить и уложить спать своих многочисленных карапузов, они по очереди принялись их стращать на ходу выдуманными злыми и добрыми существами и историями про них. Вскоре забив очередного мамонта, повзрослевшие потомки собрались в пещере пращура и снова и снова просили рассказать эти истории, чтобы перед сном привычно потрястись в страхе и в ужасе.

Глава племени со своей вечной подругой сидел в центре у костра и в который раз начинал рассказывать первым, а потом, сменяясь по очереди, они оба рассказывали новые и повторяли без устали старые все эти свои выдумки. Затем, обнявшись, они смотрели, как один за другим начинают засыпать и храпеть их наследники. Так и рождались – религии или предания?.. Кто его разберёт…

Как-то они вдруг сами поняли, что наносят огромный урон окружающей среде. Произошло это каким-то не очень календарным утром. Они, отправив только что своих наследников на охоту, собирались ещё немного вздремнуть, как в гости к ним зашел мамонт. Как выяснилось позже, это был один из последних мамонтов. Тогда люди ещё находили по своему желанию общий язык с животными. Мамонт несколько часов жаловался патриархам на их детей и внуков, пугливо оглядываясь и вздрагивая от любого шороха. Сопли и слёзы из хобота гостя терпеливо утирала женщина мешками из шерсти бородатого домашнего зубра. Его голову и бороду и бока слишком часто приходилось обривать кремниевыми лезвиями, чтобы собрать новый урожай шерсти – но не только кремний понадобился человечеству! Много чего уже со временем тогда было приобретено человеком. И всегда легче всего было пустить в дело то, что было под рукой, и ковроткачество патриарха тому свидетельство. Первым ткачом, кстати, был именно он. Именно первобытный человек стал изобретателем шерстяных тканей.

Патриарх, выслушав мамонта, пообещал разобраться со своими вечно голодными проказниками. Затем схватил дубину и стал прощаться с мамонтом. Потом прибежали волки и тоже с жалобами на нынешнюю молодежь человеков. Они ещё не успели убраться восвояси, как в пещеру с криками и воплями, размахивая копьями и дубинками, ворвались подросшие карапузы. Волков пришлось защищать. Их судьба была решена женщиной – пращуры были (почти все) вегетарианцами, но только тут они поняли, что воспитали на растениях и корешках плотоядное племя. Она отогнала от волков этих буйных охотников и собрала семью вокруг котла с обедом. За всё время обеда никто из сгрудившихся в углу пещеры перепуганных волков не пискнул… И провели они всю эту ночь рядом с людьми, стараясь не привлекать их внимания к себе.

Так как утром за углом пещеры человеками была оставлена засада, то волки упирались, чувствуя эту ловушку, и, несмотря на все уговоры женщины, жилище патриарха не покинули. Они согласились сторожить имущество и дом своих обретенных хозяев. Вернувшиеся вечером охотники обозвали этих волков собаками. (Это самое страшное оскорбление в приличном пещерном обществе!) Но… смирились с их соседством – нрав у женщины был очень крутым. Жаловаться на аппетиты их наследников приходили и другие обитатели лесов, полей и рек.

Вскоре все звери были поделены людьми на домашних и диких. А патриархи, как и их потомство, стали окончательно всеядными. И почему-то люди после этого перестали понимать и разговаривать на зверином языке и придумали свою человеческую речь. Природа после этого призадумалась и охладела к ним своими ненастными днями и скучными обязанностями первобытных жителей земли. И куда она только спрятала свои фантазии волшебных ночей и совсем уж бесподобных восходов. Что она этим людям сказать хотела?