скачать книгу бесплатно
– Хорошо, – кивнула Женевьева.
Юноша привычно слелал новый шалаш, а Женевьва принялась кухарить. К огню она русского не пускала.
– Нет, – сказала она по-русски, прогоняя его к стоявшему рядом пню сидеть дальше.
Соль и травы, то они походя собирали в лесу, стали принадлежать ей, и она распоряжалась ими самовластно. Федот пока решил привести себя в порядок, расчесывал волосы гребнем, и взяв малое зеркало, пытался состричь падающие волосы, открыть уши.
– Дай, – сказала Женевьева, просто вырвав ножницы из руки, да и гребень тоже, – это ....
Модистка принялась стричь сама, ловко прихватывая двумя пальцами локоны, обстригая, и затем расчесывая. и опять что-то напевая, потом отходя на шаг, и с удовольствием взирая на свою работу.
– Хорошо, – изрекла она и гребнем сбросила на траву срезанные волосы, – Есть, – и она поднесла руку ко рту.
Федот кивнул, и посмотрел на себя в зеркало. Волосы, как у бар пострижены, красив, прямо Иван-царевич. Да, нестрашно. Под картузом не видать.
Сначала ели раков. Затем Женевьева подала пшенную похлёбку, да и вкусная получилась. После вытащила горшок ис-под угоей с маленькими кусочками мяса, на диво вкусными, как курица. И где его Василиса – Премудрая взяла куриц??? Но вкусно, ничего не скажешь. Бывало, тоже, поменяет на что у Ильи-охотника, на пасху или Рождество. Куропатку или зайца, и Марфа тоже приготовит что-то хорошее, в сметане.
– Спасибо, очень вкусно. А что это?
– Потом скажу. Француская кулинария, Ce sont des cuisses de grenoille, delicieux, – говорила девушка, сама с удовольствием налегая на ужин, – в городе, как дойдём.
Потом пили сбитень, уже сваренный Федотом. День и правда выдался неплохим. Женевьева отправилась к реке, драить котлы без мыла, помощь юноши была отвергнута, как неуместная. Она вернулась, когда уже темнело. Волосы девушки были влажные, и скорее всего вдалеке от чужих глаз она и мылась в реке. Федот убрал в мешок котелки, и приготовил одеяла, шалаш теперь собирал он быстро. Женевьва долго вертелась на своей лежанке, потом встала, и замотанная в одеяло, решительно села на его место, так что он едва отодвинулся.
– Спасибо тебе за всё, Mersi pour tout, – тихо говорила она, – Ты, как настоящий рыцарь, спас меня из рук злодея, и проводил до спасительного места. Теперь, я как спасённая женщина, должна расплатиться с тобой по- женски, Toi, comme un vrai chevallier, tu m'as sauve des mains du mechant. Et l'a conduit au lieu du salut.Maintenant, en tant gue femme sauee, je dois te payer comme une femme.– тараторила она по- французски.
Она не спеша сняла с себя одеяло, и стянула с Федота и его, потом легла с ним рядом, и обняла за шею, притягивая ближе к себе. Нельзя было сказать, что юноша сопротивлялся стрелам Амура, но Женевьева подобно нимфе Калипсо, долго водила этого новоявленного Улисса по садам наслаждений. Наконец, француженка заснула на плече юноши, рассыпав на его груди свои чёрные кудри волос. Проснулись оба когда солнце встало уже высоко. Федот осторожно освободился от ловких рук красавицы, и пошёл умыться, и приготовил еду. Девушка быстро оделась, и села рядом с ним, поцеловав его в щеку. Поели быстро, собирались в дорогу. Юноша проверил паспорта, принесённые Ильей. Один на него, другой выписан на Марфу, как крепостных Тельнова, отпущенных на год. Он осторожно разгладил бумаги, да всё равно читать не умел, на оборотной стороне охотник делал красную метку для него, и синюю- для Марфы.
– Женевьева, в город придём, мимо рогаток, где солдаты стоят, ты не говори ни слова. По паспорту ты русская, моя сестра. Будешь немой.
– Сестра???– засмеялась она, – В Италии говорят «племянница». Но, буду молчать, если ты так хочешь.
– Пошли.
***
Они прошли через перелесок, вышли дороге, рядом с ними шли тоже немало путников, возчики гнали в город ломовые телеги, гружёные зерном. Стада животных гнали на бойни. Иногда проезжали мимо и изящные кареты. Женевьева выглядела презабавно в крестьянской одежде и платке, так что Федот не удержался от улыбки. Вот и рогатки на городском валу, где будочник, солдат внутренней стради проверяет паспорта. Беспасспортных тут же отправляли назад, а трёх особо подозрительных солдаты взяли за караул. Распоряжался здесь прапорщик, задорный офицер, также в сером мундире и серой фуражке.
– Не толпись, – только и слышался его начальственный голос, – Проходи, – это была ещё одна команда старшего на въезде в город.
Федот с Женевьевой дожидались своей очереди. Перед ними стояла группа крестьян с котомками за спиной. Мужики приготовили свои отпускные документы, капрал быстро проверил, кивнул, а другой солдат поднял за верёвку шлагбаум, длинное бревно с противовесом, покрашенное чёрно-белыми полосами. Наконец, и Федот подошёл к капралу.
– Добрый день, служивый, – поздоровался юноша протягивая бумаги, – нам бы в город.
– Добрый, – ответил капрал, уткнувшись в паспорта, – значит, Федот и его сестра Марфа, крепостные помещиков Тельновых, в Кострому.
– Точно так.
– А чего сестра не отвечает? – спросил он, проверяя документы, и внимательно глянув на лицо девушки.
– Немая она.
– Ну, бог с вами, проходите, – сказал капрал, кивнув будочнику.
Шлагбаум медленно поднялся, пропуская юношу и девушку в долгожданный город. Федот медленно выдохнул, пройдя уже на улицу Костромы, а Женевьева сжала ему руку едва ли не до синяков. Она лишь повернулась пару раз на солдат, но затем, когда повернув, путники скрылись за домом, она без умолку защебетала на своём:
– Я думала, он догадается… Я же брюнетка, а ты блондин, хороши же брат и сестра. Хорошо, что на голове был платок. Je pensains gu'il devinerait. Je suis une brune, et tu esblonde, frete et sceur sont bons.C'est bien gu'il ait un foulard sur ma tete.– и она опять засмеялась, – а я правда похожа на русскую крестьянку?Je ressemble vraiment a une paysanne russe? А , не понимаешь. Всё хорошо, – сказала по-русски.
– Торг нужно найти, – добавил Федот.
Мимо проезжала телега, рядом шёл мужчина, с окладистой бородой, добротной одежде и начищенными до блеска юфтевыми сапогами.
– Почтенный, не подскажешь, как добраться до дома купца Родиона Хренова?
– А ты кто ему будешь? Откуда знаешь Родион Лаврентьевича?
– Незнаком лично. Весточку только передать, от друга его.
– Пошли за мной тогда, – посмотрел купец на незнакомца с подозрением, – Как раз мимо его дома и проедем.
– Спасибо, добрый человек, – ответил Федот, поклонившись.
Они шли мимо деревянных домов, окруженных заборами выше человеческого роста. Калитки и ворота были украшены красивой резьбой, которая где- то повторялась, а где -то нет. Колеса телеги беспрерывно поскрипывали, не давая возчику заснуть окончательно. Мужчина резко кивал головой, словно соглашался с чем-то, таращил глаза, всё пытаясь оставаться вне мира грёз. Наконец, их провожатый кивнул в сторону большой усадьбы, и добавил словами:
– Вот, справа. Его дом, Родион Лаврентьевича. Передавайте поклон от Флора Семёновича.
– Обязательно передадим, – пообещал Федот.
Юноша с девушкой без промедления подошли к калитке, и постучались. Лай пса из-за забора был первым ответом, после забасил мужской голос:
– Кто пришёл?
– К Родиону Лаврентьевичу, – громко и ясно ответил юноша, -дело важное.
– Сейчас позову хозяина.
Федот приготовил письмо от Ильи, да сжал зубы, надеясь, что всё получится. Он услышал разговор во дворе:
– Что тут? Авдей, чего звал?
– Родион Лаврентьич, спрашивает кто-то. Незнакомый.
– Ладно, взгляну. Может, божье дело…
Тяжёлый засов со скрипом отворился, и на улицу вышел высокий осанистый мужчина, с небольшой бородой, одетый недорого, но очень опрятно.
– Кто будете? С чем пришли? – спросил хозяин дома хоть неприветливо, но и без злости в голосе.
– К вам мы, Родион Лаврентьевич, с письмом, – и Федот отдал послание Ильи.
– Ну- ка? – ответил купец, протянув руку, и взял бумагу.
Он быстро пробежал глазами, юноша позавидовал грамотному человеку, которому далось такое умение.
– Раз от Ильи, всяко помогу, и укрою. Да девка, – он кивнул на девушку,– всяко не твоя сестра. Ну проходите. Но сначала- в баню. Авдей! – крикнул он работнику.
– Да, Родион Лаврентьич, – ответил работник.
– Наталью покличь, пусть попарит девушку в бане, а после и он пойдёт, – кивнул купец на Федота. Не по обычаю пускать гостей в дом, если в бане не были.
– Всё сделаю, как велено, – тут же согласился Авдей.
Купец Хренов так же неспешно скрылся в доме, оставив работникам заботу о гостях. Пришла девушка и увела Женевьеву.
Француженке было необычно здесь. Она, как и провожатая, разделась, и вошла в жарко натопленное помещение. Пар поднимался к низкому потолку, стояли деревянные ведра с горячей водой, и наконец-то мыло! Гостья стала натираться мочалом. Да, было здесь весьма здорово. Затем Наталья знаком предложила Женевьеве прилечь, и стала несильно бить веником по спине, потом поливать водой, затем процедура повторилась. Они посидели еще в предбаннике, затем девушка отвела гостью на женскую половину дома .
Юноша просто сидел и ждал, смотрел на свои мешки. Вернулась и спутница, с раскрасневшимся лицом после горячего мытья, и Авдей повел юношу помыться. Федот тоже отмылся и отдохнул. У них дома была парильня, но куда проще купеческой.
– Пойдёмте на обед, Родион Лавреньевич вас к себе зовёт, – сказал гостям всегдашний Авдей.
Они поднялись на второй этаж дома, где уже было накрыто. В красном углу стояли иконы старого письма, с горящими лампадами. Нарядные тарелки, расписные деревянные ложки. Перед севшей на стул Женевьевой слуга положил серебряные приборы- пару разной длины двузубых вилок, пару ножей, ложку.
– Не совсем глупый я, Федот. Какая она там твоя сестра? Как зовут по-настоящему, тебя, девушка?– обратился он уже к француженке.
– Женевьева Руссиль, – тихо сказала она.
– Ну тоже, стало быть, русская, – засмеялся купец Хренов, – всё, девица, хорошо. Знаю тут в Костроме пару купцов французских. Спрошу, кто тебя в Москву отвезёт. Не пугайся, что мне эти Тельновы. Комнаты для вас есть, живите, сколько надо. А вы ешьте, чего сидите, нахохлившись?
Женщина принесла суповник, и разлила по тарелкам щи. У Федота просто в животе заурчало, только надеялся, что не слышно никому. Потом из жбана налила по чашкам и медовуху, Женевьева чуть наморщила носик.
– Эх, голова садовая, попробуй сначала, – скаал хозяин, смотря на гостью, – Ну, для здоровья, а не пьянства для. Мёд же это, водку и вино я не пью.
Девушка сделала глоток, оценила, сразу закивала, соглашаясь.
– Ну вот… Авдейку я послал к Шандору Пуазону да Анри Ландрину. Авдейка и лишнего не сболтнет, да и по -француски малость знает.
Потом принесли и карасей в сметане, затем и тушёного сома. Юноша с любопытством смотрел, как ловко модистка меняет столовые приборы во время обеда, не путаясь, и было видно, что так есть ей удобно и привычно. Сам он привычно ел руками. После принесли пироги, и нечто другое.
Женевьева изменилась в лице, будто почуяв аромат давно желанного. Прислужница же, кто несла на подносе кофейник и чашки, кривилась и едва не плевалась. Поставив, не выдержала:
– Да как же батюшка! Богомерзкое питье пить будешь! А потом глядишь, и никонову траву да водку проклятую!
– Не мне Прасковья, гостям иноземным, – объяснил, усмехаясь хозяин.
Женщина только поджала губы, да недоверчиво глянула на сидевших за столом. Нахмурившись, быстро вышла.
Женевьева сама вскочила и налила в чашку юноше и себе, и вопросительно глянула на Хренова, но тот сделал отрицательный жест правой рукой, отказываясь.
– Нет, не пью я, – отказался хозяин дома, – не по обычаю нашему.
Федот понюхал, пахло из чашки странно и непревычно. Он видел, как их помещики пьют этот напиток, да нахваливают. Отпил, горьковатый.
Девушка с видимым удовольствием выпила чашку, и тут же налила себе вторую. Держала она маленькую чашечку очень ловко, всего двумя пальцами, отогнув другие в сторону.
– Рад, что угодил. А ты Федот, какому ремеслу обучен?
– Колёсник я.
– Из тех, кто в работном доме трудится?
– Так и есть.
– Мастера тельновские славятся, оставайся, деньгами не обижу.
– Подумать надо, – ответил юноша.
– Это верно. Спать уже пора, Наталья вас проводит, отдохнёте.
Женевьева обернулась, и посмотрела на парня, он кивнул головой, желая ей спокойной ночи. Радион Лаврентьевич посмотрел понимающе, но не сказал ничего, лишь улыбнулся в усы, вспоминая свои молодые годы.
Комнатка Федота была небольшая, но чистая. И одеяло, и подушка, тюфяк, набитый травой и такая же подушка- все имелось, да и простыни с наволочкой из льняной ткани. Рядом с лавкой стоял табурет, кувшин с водой и глиняная чашка, в красном углу три иконы с горящей лампадой. Юноша помолился, поминая сестру.
« Что же делать? Как Марфу сыскать? Мне купца Хренова всяко легче будет разузнать, чем в имении. Надо паспорт новый сыскать, да Марфу выкрасть, а там видно будет, – всю думал юноша, – а как с Женевьевой быть? » Долго ворочался, наконец заснул.
Купец Хренов
Родион Лаврентьевич читал любимую книгу, уложив прекрасный переплёт, украшенный красными камнями, на поставец. Горели три свечи, в отличном канделябре, из бронзы, прекрасного литья, и великолепно отполированном. Рядом было и блюдо из серебра, привезённое и-за Урал –камня. Чеканка, или литьё было непередаваемо красивым, но Наталье его показывать было нельзя. На нём были исполнены обнаженные фигуры мужчин и женщин, юноша и женщина ехали в колеснице, в которую были запряжены львы, и вокруг них танцевали воины с щитами и мечами. На серебряном небе над ними светили золотые звёзды. Эту штуковину прислал с оказией в благодарность за убежище старейшина пары десятков староверов, которых он потом отправил на Алтай. Купец Хренов вспоминал тот день, когда Авдей встретил уставших и голодных людей, бежавших от барской напасти. Через час пришли те, кто согласился дать защиту несчастным , и укрыть в своих домах и заимках. Он приютил пятерых, потом долго парил всех в бане, сжег завшивленную одежду, и спрятал людей за тайной дверью. Пришла и полиция, да как без неё. Долго ходили, бродили, чуть ли не нюхали усадьбу, особо интересовались погребом, и красной копченой рыбой, висевшей в сарае. Ну, рыбу они потом нашли, вернее тороватый Родион Лаврентьевич угостил каждого, не побрезговал низкими чинами простых полицейских. Да ещё и по связке воблы, и по прянику для детишек полицейских. И у полицейских есть дети, и ненавидеть их тоже купец Хренов не мог. Любимую дочку, Настеньку, выходил французский купец, католик, а лечил индийским зельем, последние остатки которого Хренов отправил в дальний скит, великому травнику, и лекарю. Егорий учился и у пермских травников, а лучше их в целом свете нет. И оправдал знахарь- создал состав! Помогает от лихорадки, и от горячки, хотя и не от всякой. Так что не только люди старого обряда хорошие, попадались и среди людей чуждой веры неплохие, редко правда.
Родион задумчиво читал книгу дальше, любовался рисунками. Вот, Чудо-Юдо Рыба- Кит. Громадное чудовище, а всё же улыбается , злобы не проявляет, хотя и сильнее всех многократно. Жар- Птица, приносящая свет и счастье… Вот её бы сюда, что б людям жилось лучше. Глядишь, и несчастному Федоту лучше станет, возьмёт с собой во Францию Женевьева. Видно, любит его, и хорошо это, а он, поможет хорошим людям.
***
Поутру накормили завтраком, да повели в мастерские. Усадьба купца была немаленькая, и лабазы, и конюшни, каретный сарай, кузня малая, только что б железо греть, да подковать, но что ещё- боже упаси! Федот осматривал хозяйство, наковальни, молоты.
– Авдей, а чего горн побольше не поставить?
– Ты ещё скажи руду плавить. Кузни можно только у воды ставить, а то пожар случится…
– Ладно, начнём, – Федот осмотрелся.
Дерево было хорошее, выдержанное, и токарный станок для обработки спиц стоял в углу. Работа спорилась, хоть и без наставника юноше было непривычно, но вот, он разогрев обод, уже ставил железную шину на только что сделанное колесо.
– Добрая работа мастер, добрая, – говорил сам Радион Лаврентьевич, – помой руки, да зайди в дом.
– Что случилось -то? – не понял Федот.
– Зайди, – повторил купец, и ушёл.
Мастер снял фартук, вдумчиво помыл руки, пригладил волосы, и пошёл к дому, всё думая, чего же случилось. Он прошёл во двор, и там стояли две кареты и экипаж попроще, каждый запряжён четвёркой коней. На козлах каждого экипажа сидели кучер и слуга. Купец разговаривал с строго одетым иностранцем, и по двору нетерпеливо вышагивала разодетая барышня в прекрасном фиолетовом платье, шляпке, из под которой выбивались чёрные завитые кудри. Вдруг красавица обернулась, и завидев Федота быстро подошла к нему, и закинув ему руки на плечи, обняла и поцеловала, и так стояла очень долго.
