История семи земель

Поняв, что просто проучить водяных лиходеев не удастся, приятели достали мечи.

– Ну всё, повелители воды, сейчас мы вам покажем, какого народ в долгой дороге изводить! – пригрозил встающим забиякам Горшок.

Кулеши глядели злобно, скалясь, выбрасывая вперёд лапы, пытаясь напугать. Рычали они странно, рык походил больше на бурлящую воду.

Дальше произошло то, что никто ожидать не мог. Злодеи должны были кинуться на путников, или убежать обратно в своё логово, или позвать на помощь Водяного, или сделать ещё что-нибудь этакое. Но всё было совсем не так, как думалось двум витязям с обнажёнными мечами.

Зелёный куляш, тот, который был самый злой и кусачий, схватил за шкуру голубого собрата, разинул пасть шире прежнего и проглотил его, как лягушка комара. Сзади, пошатываясь от удара об стену, ковылял коричневый. Дойдя до зелёного, с ним произошло то же самое, что и с голубым. Огромное, теперь, пузо зелёного проглота, отвисшее до земли, в ту же секунду начало подтягиваться. Верхние и нижние лапы кулеша разрастались, а коготки на них становились длинными как вилы. Маленькая мордочка, с остренькими зубками, расползлась в вытянутую пасть. Клыки торчали так высоко, что монстр не смог бы сомкнуть челюсти, если бы даже захотел. Но в тот момент он точно не хотел их закрывать, а наоборот, вовсю открыл и, что было злости, зашипел. Это было похоже на то, как злятся гуси. Но только озверевшие, колдовские, превратившиеся в чудищ. Обычные гуси так страшно не шипят.

Друзья ничего друг другу не сказали, лишь потоптались на месте, удобней поставив ноги, в боевой стойке. Со звуками ломающихся костей, чудовище выросло выше обычного человека, и стало ростом с доброго коня. Издав дикий шип ещё раз, большущий куляш кинулся на путников. Несколькими ударами мечей, они отбили резкие махи острых когтей, и отошли по разным сторонам. Не выбирая за кем пойти, прыгающими движениями лап, чудище побежало на князя и вновь замахало длинными когтистыми загребалами.

Точными ударами меча, Кий отрубал атаки жрущего куляша, отступая всё дальше. Ни один палец не упал с лапы страшила, но искры, от ударяющихся когтей об меч, слетали, тушась о землю. Чудовище шипело хриплым рыком, ударяло снова и снова, наваливаясь вперёд. Наконец Кий остановился, в то время как монстр продолжал переть напролом. На таком расстоянии его меч не только концом клинка мог доставать до огромных когтишь. Воспользовавшись этой секундой, князь махнул вбок, отрубив по локоть зелёную лапу, разгоняющую воздух в очередном махе. Второй же уродливой рукой, куляш повалил Кия на одно колено. Повезло, что на доспехи обрушилось не остриё торчащих шипов, а только лишь перепончатые лягушечьи пальцы. Плечо занемело, как от удара об землю с высоты.

Чудище взревело от пришедшей боли, схватило почти упавшего врага, подняло, прижав к себе, и изо всех сил прыгнуло в колодец. Меч Горшка просвистел, не долетев до бородавчатой головы расстояния в пол пальца. Немедля ни секунды, он побежал за удаляющимся в воздухе водяным страшилом. На бегу, видя, как тот вместе с князем рыбкой проваливается во мрак каменных круглых стен водного подземелья, Горшок кинулся следом, вниз головой.

В полёте в темнеющую глубину, верный друг решил не выставлять лезвие вперёд. Ну а вдруг сверху окажется не монстр, а Кий. Будет тогда быстрый и совсем невесёлый конец сказки. Поэтому, прижав меч к себе, концом клинка в сторону света в начале тоннеля, Горшок летел, закрыв глаза. На глубине, немного напоминавшей подземную пещеру, вода бурлила битвой. Куляш, превратившийся в гораздо большее чудище чем был, умел дышать под водой. Поэтому, он больше не пытался бить задыхавшегося Кия оставшейся рукой. Он только тянул пленника вглубь, извивался и уходил от богатырского меча. Нечисть этакая.

Шум воды перебил грохот расплёскивающейся во все стороны воды. Монстр и Кий провалились ещё глубже, чему Кий сперва был не сильно рад. Своей никогда не скучающей головой, Горшок угодил в изогнутую спину водяного жадины. От чего чудище выдало из пасти море пузырей. Вытянувшись, оно отпустило князя, попытавшись схватить того, кто только что переломал ему несколько костей. Но от столкновения, их отбросило друг от друга на расстояние, не достаточное для удара. Даже для таких длиннющих когтей, как у разросшегося кулеша. Тем более, с одной рукой, он двигался неуклюже даже в воде.

Вынырнув на поверхность, Горшок вдохнул воздух изо всех сил. Тьма стояла кромешная, как ночью под одеялом с закрытыми глазами. Не разглядеть было даже своей руки перед носом. Зато сверху висел чёткий круг белого дня, виднеющегося в начале колодца.

– Эй, Горшок, – послышался шёпот, гулко разносящийся во мраке. Места внизу оказалось гораздо больше, чем широкие стены каменного туннеля. Кий старался говорить очень тихо, что бы под ледяной водой его не расслышало чудовище.

– Чего, – так же громким шёпотом ответил голос друга из темноты.

– Отплыви немного назад, только очень осторожно и медленно, – попросил князь.

Несколько секунд стояла напряжённая тишина. Горшок прекрасно понимал – даже самый слабый короткий всплеск может стоить ему прокушенной, или разрубленной ноги под водой.

– Отплыл!

– Бросай в воду что-нибудь из сумки, да посильнее. Только так, чтобы посередине, между тобой и мной.

Опять повисло молчание, не было слышно даже собственного дыхания в носу. Наконец-то, на расстоянии в две руки от Кия, раздался резкий «бульк!» Мгновенно, из глубины почувствовалось движение воды. По поверхности, хоть их было и не видать, заходили небольшие волны. Разбрасывая тысячи капель, оглушая диким сипом, из подводного холода вырвалось чудище. Но в тот же миг страшный шум оборвался, словно куляш захлебнулся. Чего быть совсем не могло. Где-то в стороне что-то стукнулось о стену и плюхнулось в студёную воду. Стало опять тихо.

* * *

– Кий! – сохраняя спокойствие, но немного тревожно, – шепнул в темноту Горшок.

– Я здесь, – спокойно, говоря уже в полный голос, ответил князь.

– Фух, – свободно выдохнул приятель, – а я уж думал на крыльцо погулять вышел.

Горшок не мог видеть, как Кий улыбался, поняв, что его друг спрашивал вовсе не «где он?», а «жив ли он?» Переведя дух и убедившись, что идея выманить водного чёрта удалась, он вкладывал меч обратно в ножны, шумно разводя рукой по воде, удерживаясь на плаву.

– Со мной всё хорошо. Ты как?

– Ты что кикимору башку снёс? – интерес Горшка перебивал желание отвечать на пустяковые вопросы.

– Да как же я разгляжу, что я ему там снёс. Может и башку. Он нам больше не грозит. Давай думать, как будем теперь отсюда вылазить.

– Эх, Утреннего ветерка бы сейчас, хоть капельку.

– Так-то так. Да только бы до обычного ветерка нам поскорее добраться. В воде ледяной до утра не проплаваем.

– Послушай, а вдруг те путники, что в колодцах пропадают, потом такими вот лягужабами говорящими оборачиваются?

– Интересная мысль, куляш Горшок.

Приятели дружно рассмеялись, на время позабыв про минувший бой, про водицу, морозящую до костей, и про подземную пещеру колодца, из которой было совсем не понятно, как выбираться.

Вдруг вверху послышался звон цепи, сползающей с вертела. Звенья соскальзывали одно с другого, спуская деревянное ведро из жаркого летнего дня в сырую подземную ночь.

– Эй!!! Эй!!! Кто там наверху!!! Мы здесь!!! – Закричали вместе обрадованные пленники.

Замолчав, в ожидании доброго спасительного ответа, они опять услышали уже надоевшую пустую тишину. Вертело перестало скрипеть, замерев, остановивши ведро среди круглых стен.

– Кто из мрака путника зовёт? Отвечай, кто напиться не даёт? – прозвучал со светлой стороны громкий голос молодого витязя.

– Да кто ж тебе мешает?! Пей сколько влезет! – возмутился Горшок. – Мы вон напились уже вдоволь, – проговорил он последние слова уже спокойно, промежду прочим.

– Пустым ведром удумали морить?! Путника, что хочет пить?! – не отставал прохожий.

– Мы не кулеши, хватит уже. Опускай ведро и убедись сам, – с досадой в голосе ответил Кий.

Вертел закрутился вновь. Чуть позже, по-прежнему, бултыхаясь в темноте и ключевой воде, друзья услышали, как наполняется ведро и быстро взлетает к выходу, слегка расплёскивая капли.

– Унеси меня Чернобог! Это как вас угораздило туда провалиться, ещё и вдвоём?! – теперь дружелюбно, закричал незнакомец.

– Эту интереснейшую историю мы можем тебе и снаружи поведать! – предложил Горшок, которого начинало потихоньку трясти от холода.

– Да, верно! Я сейчас! – засуетился витязь. Стала слышна какая-то возня, бряцанье металла. – Эй! – вернулся он к широкому проёму.

– Да-да! Никуда мы не ушли! – отозвался наш весельчак.

– Сейчас спущу вам цепь с правицей, хватайтесь крепко, я вас вытащу!

– С чем цепь спустишь? – переспросил Горшок.

Наверху ничего не ответили. Друзья подплыли поближе друг к другу, только на звук ориентируясь в пространстве, чтобы ни столкнуться лбами. Выставив по одной руке вверх, они нащупали железный прут, толщиной с черенок от лопаты. За него и надо было хвататься.

– Готово! – окликнул князь.

Цепь подалась вверх. Наконец-то туловища и ноги странников покидали студёную воду. Стало слышно, как железные звенья крошат камень стенки колодца. Посыпалась кирпичная пыль.

– Коней его ведь не слышно. Что скажешь? – спросил друга Кий, держась двумя руками за тёплую железяку.

– Их и я не слыхал. Пока бы лошадки воды ждали, уж храпели бы. Стук подков может и далеко, но заржала бы уже хоть одна, в жару такую. Воды-то спаситель наш всего ведро добыл, – висел Горшок с другой стороны железки. – Он не один там наверно.

– Если воевода, князь, или мужик с родичами, да кто угодно, хоть атаман разбойничий, то должен был он наказы раздавать. Ни слова ни выронил ведь, – рассуждал Кий.

Под звук трущегося железа цепи об кирпичи, круг белого света становился всё шире, приближая странников к высокому выходу из сырого мрака.

– Стало быть богатырь нас тащит, – сказал Горшок, слегка, неуверенным голосом.

Вот он день наконец-то! Жаркий, сухой, в пыльной дороге под палящим солнцем. Но сейчас очень кстати. Промёрзшим до костей нашим героям, жарящие жёлтые лучи, как раз так и были нужны. Когда сапоги стали на траву, а колодезная вода уже стекала с кожаной брони на чёрствую землю, приятели уставились на своего спасителя. В коротком чёрном балахоне с капюшоном, в чёрных узких штанах, в черных ботинках, весь в чёрном, стоял молодой светлый длинноволосый парень, невысокого роста. Вокруг не оказалось дружины воинов, лихачей-головорезов, или крестьян. Сложением тоже, молодой витязь напоминал скорее канатоходца, чем богатыря. Улыбаясь, руками он держал на плечах ту самую цепь, снятую с вертела. А рядом…

Рядом стояла то ли тележка, то ли гора металла на колёсах, то ли огромный бронированный ёж. Во все стороны здоровенной железной повозки торчали острые пики металлических стержней, напоминающих кривые сосульки. Четыре колеса стояли с каждой стороны, по кругу их украшали колючие зубцы, прокалывающие твёрдую дорогу. Вход вовнутрь стального зверя закрывала железная решётка. Коней, конечно же, никаких не было.

– Здорова! Как настроение? – раскрутил молодец цепь одной рукой, описывая ей круг в воздухе.

– Спасибо, что вытащил нас, – признательно кивнул Кий молодому парню.

– Это было величайшее спасение утопленников! – оставался доволен собой незнакомец. – Хотя, повстречать кулешей было бы веселее.

– Опоздал себе на счастье. Веселье с ними княжич разделил, от руки до самой шеи, – объявил Горшок, рассматривая чудную телегу.

– То-то я смотрю, что за зелёная жижа возле колодца! Думал кулеши чары наложили. Но жажда своё взяла, остановился. Я Гинвил.

– Моё имя Кий.

– Горшок.

– Ну, вот и славно! – слегка мотнул длинными светлыми волосами Гинвил. – Я еду к дреговичам, со мной хотите?

Ответа сразу не последовало. Нет, поехать наши путешественники были не прочь. Но на чём? Не спрятал же он коней в своём панцире на колёсах!

– Сейчас я вам всё покажу! – слегка рассмеялся длинноволосый, запрыгивая наперёд железного монстра. – Это Рубильня! Одно из множества изобретений великого мастера Данана Кохака, чьим преданным слугой я и являюсь. Добро пожаловать! – отворил он небольшую калитку из железных прутов и рукой пригласил путников внутрь, собрав в ряд пальцы открытой ладони.

В Рубильне было очень душно и тесно для троих человек. Забираться приходилось, сильно наклоняясь, почти на четвереньках. Нагретый летним зноем шипастый панцирь пах металлом и духотой. Кий с Горшком залезли назад, чуть дальше от мягкого места, напоминающего не то седло, не то маленький трон. Рядом, из пола, торчала какая-то железка. Гинвил влетел третьим, не боясь внутри стукнуться головой о торчащие повсюду кривые ручки и рычаги. Привычно упав в странное кожаное седло, он воткнул ту железку, что спускал пленникам в колодец, рядом с первой, торчащей в полу. Сбоку он ухватил другую изогнутую железяку, выглядывающую из стенки. И под звуки прутика, пробегающего по перилам, быстро прокрутил её несколько раз.

– Всё, ломимся к дреговичам! – направил он обе железные палки вперёд, и колёса этой большой колючей черепахи закрутились без единого коня, втыкаясь зубцами в землю и унося вдаль наших героев.

* * *

По дороге друзья рассказали Гинвилу о своей встрече с кулешами. О том, что эти водные черти оказались не такими уж и безобидными, как о них рассказывали на ночь в сказках про Водяного, кикимор, или Лешего. Князь всё больше молчал, одобрял, или наоборот говорил другу, что тот немного преувеличивает его доблесть. Горшок же болтал без умолка, обо всём понемногу.

– Пора о вас моему хозяину рассказать! Давно к нему никто интересный не заглядывал. А вы уж ему точно по нраву придётесь, – двигал Гинвил железные палки, уводя Рубильню то в одну, то в другую сторону по дороге.

– Чем же промышляет твой хозяин, кузнечным ремеслом? – поинтересовался Кий.

– Не сказать так просто.

– Великих дум мыслитель? – предположил Горшок.

– Ну, почти. Куёт он знатно, но что за мысли к нему приходят – один Стибог ведает.

Уезжая всё дальше на север, места встречались самые разные. Густые леса и не очень, ровные поля и овраги с перелесками. Часто попадались небольшие болотистые заросли.

Наконец впереди открылось широкое преширокое поле, усеянное рожью. Посреди того поля возвышалось что-то огромное, высокое и ничуть не на что ни похожее. Прямо посередине, из глубокой ямы поднимались бочки, специально привязанные к гигантским верёвкам, уходящим далеко ввысь к круглой перекладине. Перекладину ту, держали высоченные столбы, наверно сбитые из нескольких деревьев. Вокруг этого дива кольцом ходили мужики, молодые витязи и совсем юные парни. Издалека, казалось, они водят многолюдный хоровод всей деревней.

Приближаясь, стало видно, что вместе люди крутят одно широченное деревянное колесо, упираясь изо всех сил в поручни по всему кругу. Это колесо напоминало могущественный капитанский руль на корабле. Очень похоже, только оно было подвешено над землёй в лежачем положении. Так это движение вокруг, заставляло крутиться огромные шестерни, которые и возносили верёвками водяные бочки кверху. Там они переворачивались и опускались вновь под землю. Вода сверху разливалась по полю в несколько концов по длинным долгим водоотводам. Стук великанских шестерёнок был слышен издали.

– Гляди, это чего они там делают? – не скрывая удивления, спросил Горшок, подаваясь вперёд.

– Рожь поливают, понятно же! – развёл руки в стороны Гинвил на такой простой вопрос.

– Ага, обычное дело на Руси так поля поливать! – не отрывался от увиденного хохмач.

– Ты сейчас скажешь, что эта машина тоже от рук твоего мастера? – посмотрел Кий на управляющего Рубилней.

– Увидьте же! – начал длинноволосый возчик хвастливо. – Это Преисподняя! Мастер Данан Кохак сотворил её дреговичам в это смертно жаркое лето.

Дорожный указатель со стрелкой в направлении деревни гласил: «Следица». Подъезжая ближе, их телегу заметили жители села. Ещё бы. Как такую можно было вообще не заметить! Мужики у колеса посматривали без особого изумления, продолжая шагать бесконечными широкими кругами. Женщины, глянув один раз, принимались опять за свои дела. Видно Гинвил был здесь нередким гостем. Только детишки, конечно же, сразу побежали навстречу. Остановив Рубильню движением рычагов на себя, возчик распахнул решётчатую калитку и, согнувшись, вышел наружу. За ним последовали и его попутчики.

Окружив повозку со всех сторон, детки толкались, стараясь занять место впереди. Самые взрослые аккуратно трогали острые шипы, торчащие повсюду. Гинвил стоял, уперев кулаки в бока, и кого-то высмаливал.

– Дяденька Гинвил, ну прокати хоть немножко, ну пожалуйста! – попросил один самый смелый мальчик.

– Запросто! – ответил за Гинвила Горшок. – Только проголодалась Рубильня с дороги! Закинем-ка ей пару маленьких детишек! – резко наклонился он к толпе детей, расставив хищно пальцы и скривив страшную рожу.

Раздался звонкий визг и хохот, дети разом кинулись врассыпную, возвращаясь к своим прерванным играм в догонялки.

– Разойдитесь, дайте пройти, – чуть не упал приближающийся к ним бородатый мужик в лаптях и оранжевой рубахе. Улыбаясь Гинвилу, одной рукой он придерживал врезающихся в него ребят, другой радушно махал и приветствовал хозяина Рубильни.

– Приветствую!

– Здорова! Как настроение? – видать дождался именно того, кого хотел длинноволосый.

– Чудесно! Чудесно! Машина мастера Данана работает от рассвета до заката! Всходит полюшко наше!

– Здорово! – говорил Гинвил, глядя на то, как мужики оставляют гигантскую крутилу и уходят в сторону села. Наступал вечер. – Всё ли готово?

– Вон они, несут уже всё, – обернулся мужик в сторону домов, откуда к ним шли витязи с какими-то мешками. И женщины с завязанными узелками и корзинками, наполненными яйцами, пирожками, блинами и оладьями.

Кий с Горшком, спрыгнули с колючей повозки, потягиваясь и разминая затёкшие ноги и спины.

– Есть новости, какие? – присел на корточки Гинвил, поравнявшись лицом со стоящим на земле бородачом.

– Да, а как же, – замялся мужик в оранжевой рубахе, – вот свадьба скоро у дочки трактирщика, вся деревня ждёт! В семье одной, курица три яйца снесла за день! Э… – прервался он, видя, как собеседник повесил голову ниже колен в разочаровании. Длинные светлые волосы спали до самого пола грозной повозки. – Бабки ещё говорят, будто… – повернулся он к нашим друзьям, заглядывая им в глаза, в надежде заинтересовать хоть кого-то из них.

– …Будто старуха зятьёв своих одна перебила, а за рекой парень быка с коровой подмышкой носит! – выдал всё за мужика Гинвил, подняв голову. – О такой чепухе я Мастеру ни за что говорить не стану.

– За мной! – крикнул Кий разморённому с дороги Горшку и побежал изо всех сил куда-то в сторону гигантской водяной крутильни.

Горшок, ничего не успев понять, бросился вдогонку. Бежав позади князя, он увидел, как какой-то мальчик, по длинным мощным верёвкам, залез почти на самый верх Преисподние.

– Эй! – приложил на бегу ладони ко рту Кий. – Остановись сейчас же!

Мальчик и правда остановился. Но, лишь раз обернувшись на зов, продолжил карабкаться к верхушке. Внезапно застучали шестерни и с той стороны, где был мальчик, верёвка с бочками резко подалась вниз. Это вовсе не грозило мальцу грохнуться о землю с высоты двух высоких деревьев. Всё было намного страшнее. Внутри могучего колеса, где шестерней было больше, чем на поверхности, его могло разрубить на мелкие части. А сорвавшись с верёвки, он провалился бы куда дальше глубины колодца.

Огромное колесо закрутилось, набирая скорость. Шестерёнки вертелись и затаскивали полные бочки обратно в пропасть, где они неслышно разливались в невидимой подземной воде. Мальчик безнадёжно падал, со всех сил удерживаясь за горловину, будто в этом было какое-то спасение.

Кий не сбавлял скорость, даже добежав до раскручивающегося колеса Преисподние. Не останавливаясь ни на секунду, он кинулся ладонями в один из десятков толстенных поручней, переломив его у основания. Следующая ручка не треснула, хоть и затрещала сухой прочной древесиной. Замедлившись, бочки остановились, раскачиваясь взад и вперёд. На одной из них, теряя силы от страха, всё ещё держался мальчик. К колесу уже спешил народ из деревни, не заметить движения гигантского крутила было невозможно, даже стоя за домом. Подбегал и запыхавшийся мужик, что вежливо встречал гостей при въезде. Ждать помощи от толпы было бесполезно, потные и уставшие руки паренька начинали соскальзывать с изогнутых дощечек бочки, оббитых вокруг железными полосками. Это видел и Горшок. Он запрыгнул на обруч колеса, удерживая равновесие, чтобы не свалиться в напряжённые шестерёнки. Схватиться было совсем не за что.

– Прыгай прямо на меня! – закричал вверх Горшок, словно циркач, стоящий на перекладине.

Мальчик посмотрел вниз и едва не сорвался, то ли передумав прыгать, в последнюю секунду, то ли от усталости. Бочки опять подались в движение, и Преисподняя вновь слегка завертелась. Мужик в оранжевой рубашке, охнув, упал на колени, не выдержав натиска колеса. Его руки соскользнули с поручня, и теперь он лежал на земле. Кий же стиснул зубы покрепче и врылся ногами в землю, не давая колесу полный ход.

– Прыгай скорее, я кому сказал! – повторил Горшок, держа равновесие между землёй и пропастью.

Несколько раз ударили зубцы шестерёнок, и колесо снова прокрутилось.

– Мммммм… – простонал от боли Кий, его ноги вошли в землю почти покалено. Усилия мужика рядом не дали особой пользы.

Горшок аккуратно прошёлся по краю навстречу движению, медленно наступая носками сапог. Подняв голову, он лишь показал мальчику руки, безмолвно, в третий раз, попросив прыгать. Сверху раздался ор. Мальчик закричал так, будто за ним гнались пчёлы.

Он прыгнул не удачно, не достаточно сильно оттолкнувшись от бочки. Поэтому хохмачу пришлось чересчур вытянуть вперёд руки, чтобы поймать проказника. Из-за этого они оба едва не грохнулись в обрыв. Наклонившись вперёд, затем опустившись на присядки, Горшок вытянулся, как лук без тетивы. Прижал мальчика к груди, тяжёленьким оказался малый, и спрыгнул задом с колесища. Странно, что заставило верёвки пойти в ход, но всё вновь завертелось и застучало. В этот момент, та бочка, на которой висел смельчак, с хрустом оторвалась и полетела вниз. Но, пролетев огромную высоту, она не разбилась. Её просто всосало в шестерни, покромсав на мелкие части и расплескав повсюду воду.

Вокруг поражённой увиденным толпы, стоял Горшок с мальчиком, прижавшимся к нему как к родному. Кий же лежал, глубоко вдавившись ногами в землю, слегка кривясь от боли. Он уже отпустил мощный поручень и упирался локтями в землю. Люди перешёптывались, глядя то на Преисподнюю, то на наших героев.

Горшок опустил паренька на землю, провёл ладонью по его волосам и направился к другу. Видя, как он взял князя под руки, присел и потянул вверх, народ ринулся на помощь, подхватывая Кия. Все, то и дело, похлопывали их по плечам, благодарили и, конечно же, рассматривали их одежды. Железное чудовище не сломалось, но осматривать его никто так и не осмелился. Мужики решили только проверить, крутится ли там всё как прежде, или нет.

Из толпы протиснулся мужик, тот который был знаком с Гинвилом. Он держал на руках заплаканного спасённого мальчика и крепко его обнимал.

– Кто же вы будите, добрые молодцы?

– Меня зовут Кий, – устало поднял глаза на мужика князь, отряхивая землю с ног.

– Я Горшок – собиратель малявок, – помогал оправиться другу весельчак.

– Меня звать Богдан, но люди Головою кличут. Вы сынишку моего спасли, вот Добрынюшку, – смотрел на друзей мужик влажными глазами.

– Зачем ты полез так высоко наверх? Ты мог провалиться в шестерни, – заглянул Кий в глаза малышу.

– Я хотел дяди Гинвилу историю подарить! Чтоб на Рубильне покатал! – выдавил мальчик виноватым заплаканным голосом.

– Про то, как один непослушный бельчонок родичей не слушал, да к железному чудищу едва ли в пасть не попал? – уточнил весельчак.

От обиды Добрыня лишь резко отвернулся и уткнулся носом в шею отцу.

– А сам завоеватель детских сердец-то где? – вытянулся на носки и посмотрел поверх снующих вокруг дреговичей спаситель и ругатель Добрыни.

На том месте не оказалось ни Гинвила, ни его металлической каракатицы. Одни дырки в придавленной земле от следов колючих колёс.

* * *

Утро наши странники встречали в большом просторном доме старосты деревни. Им оказался Богдан, которого все называли Головой. То ли из-за уважения, то ли из-за кучерявой и бородатой большой головы на довольно маленьком и худощавом теле. Семья у того была большая: жена, старший сын, две умницы дочки и маленький смельчак Добрыня. В гостевой комнате пахло домашним теплом и вкуснятинами. На завтрак Голова угощал большущим горячим омлетом, сдобными булками, блинами, оладьями и медовым сбитнем.