История семи земель

– Яромир, принеси добрый меч из кузницы. Бронислав, сходи за гостинцами, да поскорей. Князь, услужи, коли народ сбежится. Тебя-то они теперь послушают, – попросил каждого о чем-то Кий.

Вятко такая просьба пришлась по нраву. После великого строительства, вятичи его полюбили. Всё было готово. Меч, яблоки и хлеб друзья положили на кровать, где раньше спал хозяин проклятого дома. А дальше огонь. Первыми запылали полы.

– Тихо, тихо! Спокойно, это я велел! – успокаивал Вятко выбегающих из сонных домов мужчин и женщин.

– Что твориться?!! Люди!!! Люди!!! Помогите!!! – кричали отчего-то вятичи, размахивали руками, толкались и пытались в суете оббежать своего князя, воеводу и кузнеца.

– Успокойтесь! Я навожу порядок! – тут князь вятичей увидал зарево, ярко осветившее тёмную ночь и лица людей, что стояли перед ним.

Обернувшись, местный князь не поверил глазам. Старый брошенный дом горел. Огонь высоко взвивался в звёздное небо. Из окон вырвались языки пламени, далеко раскидав раскалённые угли.

– Вы что творите?!! Спалите же всё!!! – схватился за голову Вятко.

Бронислав и Яромир перестали сдерживать народ, и тоже были немало ошарашены пожаром, что устроили их новые друзья.

– Не бойся, князь, не бойтесь други, не бойтесь и вы люди добрые! – говорил Кий, как мог громко. – Этот огонь не причинит вам бед, а лишь от них избавит! Помните! Чтите старших и соблюдайте законы родных! И не будут силы ваши растрачены попусту.

Не бойся и ты дорогой читатель. От того пожара и вправду ни один терем не сгорел и даже не почернел. Селище вятичей стало городищем. А мастера с тех пор трудились себе в радость, да на славу. На этом путешествие Кия и Горшка в те земли завершилось.

Глава 7

Радимичи

Говорят, что плохой погоды не бывает, и всё, что твориться в небе, на земле и под землёй – имеет свою очень важную роль. Солнце светит для роста растений, ну и просто для бегающих, летающих, ползающих тварей и людей. Ветер дует и разносит тучки с облаками в разные края. Может и семечку унести в даль далёкую, где прорастёт, доселе небывалое там, деревце, травинка, или цветок. Так и наших героев занесло на сей раз в земли радимичей. Как всегда, их путешествие начиналось с обычной прогулки.

Весь день в дороге, Кий и Горшок посматривали на хмурящееся небо. Оно не было серым и пасмурным, как осенью, когда непроглядная и недвижимая пелена заволакивает всю высь. Небеса скорее напоминали дымящееся пожарище, клубами расползающееся с севера на юг. Будто кто-то подпалил еловый лес, что стоял стеною вдоль реки. Ветер колыхал волосы витязей, отросшие в долгом пути, и нагонял большие тучи. Летние дни хоть и заканчивались, но ещё по-прежнему стояли жаркими. Дождик, что накрапывал, прибивая дорожную пыль, поначалу был добрым спутником. Однако у того дождика были свои планы по тому, каким быть: добрым, или злым; и что делать дальше.

Полил сильный ливень. Солнце садилось медленно, но от дождя стеной стемнело так, словно ночи тогда не терпелось поскорее обрести власть над светом. По земляной дороге уже бежал глубокий ручей, и приятели зашагали вдоль по траве, разойдясь в стороны. Если бы кто-нибудь из них захотел умыться, то достаточно было выставить вперёд ладони. Вода нападала бы туда незамедлительно быстро.

Зная, что хохмач вот-вот начнёт мечтать о тёплой печке и мягком покрывале, Кий обратился к другу:

– Горшок.

Весельчак отозвался ни сразу. Подождав пока спадёт раскат грома, он кивнул в ответ:

– Как думаешь до ближайшей деревни далеко?

– Как до нового утра точно! – решил князь сразу даже не вступать в спор.

– Ну вот те на, – смахнул Горшок с век капли, что беспрерывно затекали в глаза. – Ждёт же нас впереди домик с широким столом и с приветливым хозяином! Чувствую, уже близко.

– Чутьё у тебя прямо как у багника.

– Почему только как у багника?

– А хозяев приветливых за версту ты чуешь, – ткнул Кий пальцем вперёд. – Вот тебе дом и приют.

На свету, от вспыхнувшей молнии, показался убегающий к воде карлик. Там поодаль, где путь прерывала заводь, выходящая из реки, дорога переходила в небольшой деревянный мостик. Под ним и спрятался ушастый бородатый страшил, с длинными тонкими руками и ногами, торчащими из толстопузого тела.

Увидев того, кто только что устроил на них засаду, весельчак улыбнулся. Ведь узнал он в том низеньком носатом уродце аржавеника, поселившегося в застоявшейся грязной воде.

Кий обернулся и тоже с улыбкой посмотрел на друга. Князю стало интересно, потянется Горшок за мечом, или всё-таки устоит. Хохмач в ответ задорно поглядывал то на меч приятеля, то ему в глаза.

Мост близился. Старенький, но сколоченный добротно, он полумесяцем переваливался на другой бережок, небольшими брёвнышками простилая дорожку. Ступив на него, друзья застучали подошвами по деревяшкам, придерживаясь за перила. Вдруг из-под полов перехода выскочила рука и попыталась цапнуть Кия за сапог. Засмеявшись, будто ожидая такого проказа, князь одёрнул ногу и слегка подпрыгнул на месте. Не сдаваясь, худющая конечность резко потянулась к ногам Горшка. Тот конечно же успел отскочить, но тут же подначил аржавеника, постучав и подразнив носком у края.

– Боимся-боимся, дедушка, ой как страшно! – отходил, спиной назад, Кий уже почти к концу мостика.

– Оп, оп, ну почти достал и утащил! Ты злыдень страшный, спору нет, – довольно быстро отстал от болотного страхолюдна Горшок и догнал друга.

В след им, наверх вылезла оранжевая морда аржавенника и погрозила маленьким когтистым кулачком.

Дождь не останавливался и не сбавлял свой безумный ритм. Гроза периодически освещала кучное от туч небо, незамедлительно вызывая гром. Становилось прохладно. Особенно когда со стороны реки поддувал ветер, путники поёживались под своими кожаными доспехами.

– Смотри Горшок, я нам крышу нашел! Может и не над головой, зато точно у самой головы! – остановился Кий возле старой рыбацкой лодки, лежащей вверх дном на берегу.

– Хороша крыша, – положил ладонь на деревянное днище Горшок. – Ну, спокойной ночи?

– Подожди, – приподнял за один конец лодку Кий, – у воды спать холодно. Пошли в лес, всё же ветра меньше.

Так и сделали. Оттащили посудину с дороги прямо в сосны. Место специально нашли такое, где бы деревья росли кучкой. Чем больше веток высилось над головами, тем меньше капель долетало до земли. Да и перина из мягких колючек лежала пышнее. Вот и улеглись на неё странники, накрылись уютной лодочкой, и собирались спать. Ох и простудились бы они, если б не доспехи их заговорённые, что от хворей да болезней всяких защищают.

Внутри этого лесного убежища стоял приятный запах хвои, мокрой коры и дерева. Капли били по потолку без устали. И если закрыть глаза, и забыть, что ты лежишь в лесу под дождём, навалив сверху лодку, то можно представить себя дома под тёплым одеялом. Всегда сладко спать в родной кровати, когда за окном бушует ненастье. Это и старался вообразить себе Кий.

– Князь, – позвал тихо в темноте голос хохмача.

– У.

– Говорят радимичи в подземельях живут.

– Люди вообще много говорят, – начинал потихоньку дремать князь.

– Я вот думаю: это значит, что кто богаче – у того этажей подземных в доме больше? – как всегда разыгралась фантазия у Горшка.

– Ага, целый муравейник у их князя Радима, – пошутил Кий.

– Да, – заулыбался весельчак, – здорово ты придумал. Эй, ты что спишь?

Сон одолел его друга. Вскоре и Горшок закрыл глаза и под приятный шум непогоды уснул богатырским сном.

* * *

На утро солнечный свет так сильно врезался в глаза нашим путникам, что те чуть не закрылись опять лодкой. Отбросили от себя деревянную посудину, что всю ночь пробыла им и домом, и одеялом. Яркие лучи вмиг вышвырнули оттуда все остатки мрака.

– Доброе утро, – поприветствовал друга Кий, чеша себе глаз.

– Доброе-предоброе, – отвечал Горшок, повернувшись на бок и разминая отёкшую в тесноте руку.

– Встаём, – лёжа на спине и потягиваясь, рассказал о своих ближайших планах Кий.

– Петухи небось давно как пропели, – сел и посмотрел в ясное небо весельчак.

– А мы куда-то опаздываем?

– Может быть. Для нормальных людей лодка – это помощь для добычи завтрака, а не для ночлега.

– Ты прав, – резко подорвался с места князь, – идём скорее.

Лесные птицы пели, щебетали и начищали клювами свои перья; козявки и букашки пили утреннюю росу; белки умывали мордочки, срывая прозрачные капельки с колючих еловых веток. А наши странники, среди сырых стволов, несли свой дождевой домик обратно к реке.

Выйдя из леса, и прошагав ещё немного, друзья увидали ужасающую картину. На том месте, около тропинки, где прошлым вечером они нашли лодку, вся земля и трава были пропитаны кровью. Несколько убитых мужиков лежало на берегу в разорванных рубахах.

– Надеюсь это они не из-за пропавшего корытца с друг другом поругались, – выронил из рук зад лодки Горшок.

– Плохо дело, – опустился на присядки Кий, рассматривая следы ночной бойни. – Оружия нет, они не ожидали нападения. Одежда на них походная, но не боевая, значит в лес зашли не случайно. Охотники, или рыбаки.

– В лесу, или у воды каждый должен иметь при себе топор, или тесак. А тут даже ножа хлебного не валяется. Странно, – оглядываясь, посчитал Горшок всех неживых на поляне, – не на прогулку же ночью мужики впятером в лес пошли.

– А чего мужикам стоит куда-то забрести, когда они вместе собираются, – осматривал князь берег. – Раны рваные, от когтей, да от клыков. Но следов к воде я не вижу. Стало быть, напали не из воды. Не багник, не кикиморы, и уж точно не дедушка аржавеник.

– То-то и оно, – наклонил хохмач голову, пытаясь разобраться в следах под ногами – и не из лесу тоже. Хотя может волки?

– Лихо догнало их по тропе. По тропе же и вернулось, откуда пришло, – достал меч подошедший Кий.

В куче вмятин и отпечатков на земле, друзьям удалось разглядеть следы, ведущие вдоль реки. С клинками наголо, приятели направлялись по тропе, уводящей обратно в лес. Пройдя ещё, среди старых сосен и ёлок, Кий и Горшок нашли небольшой дом. Окна задвинуты ставнями, а дверь была вырвана, или выбита, и валялась на земле. Крови нигде не было, да и сама хата выглядела довольно ухожено. Но от этого никто не сделался менее настороженным, опасность по-прежнему могла подстерегать где угодно. Вдруг сверху, там, где находился то ли чердак, то ли кладовая, послышался человеческий голос. Странно, во всей этой жути, на миг он показался почему-то весёлым.

– Эй! Кто ты есть? Покажись! – выставил вперёд одну ногу Кий и напряг слух.

Одной рукой он будто щупал воздух, а второй завёл меч для атаки.

Внутри дома что-то скрипнуло, стали слышны аккуратные шаги. Горшок тоже приготовился рубить всё, что выпрыгнет, или выскочит из пустого дверного проёма. Шарканье пропало, но скрип половиц выдавал чьё-то приближение. Друзья стояли плечо к плечу, вглядываясь во мрак. В темноте, от закрытых оконцев, да ещё и под ветками могучих деревьев, помещение внутри было непроглядным.

Из-за входного угла высунулась человеческая рука, держащаяся за стену. За ней вторая. Наконец на свет появилась тёмно-русая голова мужчины. Постарше наших героев, но всё ещё молодой, витязь щурился от солнечного света. Улыбнувшись он произнёс:

– Не стреляйте только, это я, Себастьян.

– Есть ещё там кто в доме? – строго спросил Кий.

– Никого.

– Никого живого, или просто ты там был один?

– Я один. Я прятался на чердаке. А вы кто такие будите, вас что двое? – привыкли глаза незнакомца к свету.

– Погоди с расспросами и стой там, где стоишь, – предупредил князь. – Что здесь произошло?

– На нас чудище напало. Я убежал, спрятался в хате и переждал ночь. Услышал вас и спустился. Подумал, что кто-то спасся и пришёл из деревни с подмогой.

– Подмога уже не никому не пригодится, – сочувственно сообщил Горшок и опустил меч.

Незнакомец наклонил голову, взялся за неё ладонями и покачал. С виду он напоминал лодочника, следопыта, или проводника. Старые кожаные штаны, грязные укороченные сапоги, теплая серая куртка поверх рубахи. Под короткой бородой на шее виднелись пятна засохшей крови. Кровь была и на руках, коричневыми потёками уходящая за рукава.

– Ты ранен? Как выглядело чудовище? – вставил лезвие в ножны Кий.

– Мне досталось не много, – с печалью в голосе ответил витязь. – В темноте было не разобрать. От страха я совсем потерял память. Ещё и по голове прилетело. Помню только крики, ужас, и как бежал сломя голову.

– А что это за место? – спросил Горшок, обведя взглядом небольшой дворик перед домом.

Двором его делала лишь вытоптанная рядом трава, лавочка, всякий хлам, умывальник, да выгребная яма с деревянной будкой.

– Я охотник. Это мой дом. Ко мне сюда не часто заглядывают. В тот вечер мужики домой с рыбалки возвращались, вот и решили у меня переночевать. Лило как из ведра.

Тут хозяин прервался, шагну чуть в сторону и предложил:

– Да вы заходите, чего на пороге стоять.

Кий кивнул Горшку, но тут же незаметно приостановил друга рукой у его груди и прошёл вперёд. Нечего так торопиться заходить туда, где недавно пять человек утра не дождались. Учтиво протянув ладонь, князь молча предложил охотнику первому переступить через крыльцо.

Изба была небольшой, почти весь первый этаж занимала кухня. Остальное пространство закрывали двери пары коморок и занавеска, скрывающая какие-то старые одежды, бельё и прочие тряпки. Над широким столом висел большой крепкий лук с колчаном, полным стрел. На потухшей печи стояла глубокая чёрная кастрюля и сковородка.

Особого беспорядка не было, бардак царил только на столе и около него. Видно ночью посиделки проходили славно. Хозяин сгрёб обильные остатки пиршества в корзину: пустые тарелки с остатками ухи, бутылки, деревянные кружки, засохшие корки хлеба, рассыпанную соль, надкусанные зелёный лук, редиску и чеснок.

– Так откудова же вы добрые молодцы сюда пришли, коли не из Трёх бед?

Но, заметив вопросительные лица приятелей, пояснил:

– Это деревня так называется. Несколько вёрст отсюда.

– Мы уж и сами не знаем откуда мы больше всего. Давно из земли полян путь держим. Я Горшок, – представился хохмач.

– Меня зовут Кий. Тебе бы раны перевязать, – напомнил князь охотнику о его грязных кровавых потёках на теле.

– А, это! – засуетился хозяин, одновременно отряхиваясь и закидывая дрова в печку, – Это пустяки! Не раз я на зверьё в лесу натыкался, повидал я на своём веку раны. Жив остался и ладно. Ноги унес – слава богам. Я Себастьян. Располагайтесь пока, я скоро.

Договорив, охотник снял со стены лук, стрелы и вышел на улицу.

– Не верю я ему, – тихо, в пол голоса, проговорил Кий, наклоняясь за столом к другу.

– Да ладно, хороший человек с виду. Жил тут один, охотился себе, никого не трогал. А тут на тебе! Пятерых мужиков какая-то тварь уложила. Сегодня ему нельзя здесь одному оставаться, – прошептал Горшок.

– Пойдём сходим в Три беды, поговорим с местными радимичами. А вот хозяина этого одинокого дома, одного мы точно не оставим, он с нами пойдёт.

Себастьян вернулся очень быстро, помытый и переодетый из рванья в чистое. Теперь он был и правда похож на охотника, а не на чудище лесное.

– Я вам тут парочку диких голубей подстрелил. Сейчас позавтракаем и пойдём в деревню, расскажем людям обо всём. Надобно напасть прогнать, али изловить.

– Верно, добытчик. Нас с князем чудища любят, так что и это никуда не пропадёт, – взял и принялся ощипывать одного из голубей Горшок.

– Вот как? А вдруг это не чудище вовсе? Может просто волки?

– Волки по голове не бьют, – рассудительно вставил Кий.

– А? Да-да, верно, – заканчивал с птицей Себастьян. – Ну сварим мяска да в путь.

* * *

По словам повстречавшегося друзьям в лесу охотника, до деревни было не далеко. Втроём они шли по широкой тропе, то и дело встречая грибы боровики под деревьями.

– Может срежем напрямую? – предложил новый знакомый.

– Хочешь повести по короткой дороге? – уточнил Кий.

– Я здесь каждый кусточек знаю, а значит могу куда хочешь выйти и по бездорожью.

– Не надо, в капкан твой ещё угодим в зарослях.

– Капканы отродясь не ставил, того и гляди сам туда попадусь.

– А с памятью у тебя всегда беда была, как я посмотрю, – поддержал разговор Горшок.

* * *

Так направлялись все трое, пока не вышли на открытый простор, где вдалеке виднелась деревушка. Дорожная стрелка указывала: «Три беды». По объезженной дороге, около поля из подсолнухов, где посреди стояла старая мельница, путники приближались к первым постройкам. А дома-то радимичи и вправду строили не могучие: ни одного каменного, резного, или срубленного из мощных брёвен. Так, халупы, ничего больше не сказать. Наверняка полным-полно подвалов в них, да секретных этажей под землёй таится.

Зайдя в деревню, странники застали народ в дневных заботах. Точнее, почти никого они и не застали на единственной центральной улице, все бабы и мужики пахали в соседнем поле. Только собаки на привязи натягивали свои цепи и громко лаяли на чужаков. Себастьян вёл уверенно, видимо знал наперёд, куда нужно идти. Дойдя до самого широкого места, что скорее всего служило площадью для собраний, все трое остановились у деревянной вышки. Сверху свисала толстая верёвка, покачивающаяся на ветерке. Первое, что приходило в голову, что это виселица для разбойников. Но в вышине крепился колокол, размером с ведро. В него как раз и зазвонил Себастьян, подёргивая канат внизу.

Раздался частый звон ударов. Долго охотник не бил в звуки опасности. Может не хотел лишний раз пугать жителей. Им и так предстояло узнать страшную новость. На площадку подбегали запыхавшиеся люди. Ища глазами дым от пожара в небе, они с удивлением рассматривали пришедших. И спрашивали друг у друга: «Что же стряслось, и кто звонил?» Не получая ответов, прибывающая толпа громко взялась за расспросы у Себастьяна и его незнакомых спутников.

– Что случилось?! Это ты созвал всех по тревоге?! А кто такие эти чудно одетые витязи, что сюда пожаловали?! – посыпались вопросы разными голосами.

Себастьян поднял ладонь, то ли дожидаясь пока подбегут оставшиеся, то ли пытаясь утихомирить гул кучи людей.

– Тихо! Тихо! Я скажу! Успокойтесь, ничего не горит.

Серые глаза охотника спокойно взирали на волнующуюся толпу. Из-за его спины торчали один конец лука и перья дюжины стрел. Шевельнув горлом и сглотнув слюну, Себастьян опустил ладонь.

– Радимичи, вы знаете кто я. Со мной два путешественника, их имена Кий и Горшок, – начал громко говорить новый знакомый наших друзей. – Вчера, ко мне на ночлег зашли пятеро мужиков из деревни: Людомил, Родислав, Кровуз, Мирослав и Страдиз, – произносимые имена вызывали женские вздохи в числе собравшихся. – У реки на нас напало чудище. Мне посчастливилось спастись и переждать в доме до рассвета. Сегодня поутру путники нашли всех витязей, растерзанными чудовищем.

Начался гул и балаган. Кто-то плакал, кто-то злился, кто-то испуганно ругался. Новость взбудоражила всю деревню.

– Что за чудовище смогло это сделать?! – выкрикнул один из мужиков.

– А не эти ли приблуды такое сотворили, чтобы ограбить наших мужиков?! – завёлся второй, на другом конце толпы.

– Да! Откуда они тут взялись?! Чего они у леса делали?! – поддержало сразу несколько голосов.

– Люди! – вышел вперёд к народу Кий. – Дайте слово сказать!

Шум толпы сперва не утихал, но под добрым, и готовым на всё, взглядом князя всё же прекратился.

– На полёгших рваные раны от когтей и зубов. Это сделал не человек.

– А кто ж тогда? – гневно выпялил вперёд острую бородёнку маленький старичок.

– Леший! – поспешил успокоить деда Горшок. – Он-то и мог!

– Не болтай, молодец, за зря! – вставил руки в бока старик. – Мы требы всем богам и духам возносим как надо! Не прогневили бы мы Лешака!

Но не на того напал тот дедушка. Горшок и не подумал отступать.

– Значит упыри, али вурдалаки, – как ни в чём не бывало пожал плечами хохмач. – Тёмным богам вы требы носить тоже не забывали? Задабривали их как надо?

Говорил Горшок, конечно, несерьёзно, так, чтобы гнев людской от себя отвести. Они с князем ни в чём виновны не были, а напротив, хотели лишь помочь. Но тут даже Кий не ожидал, как подействуют слова его друга.

Все мигом стихли и перестали ругаться. Даже плачущие женщины и дети оторвались от мокрых плеч своих родных и замолчали. Лишь в дневной тишине, где-то далеко прокукарекал петух.

– Маротверг, – прозвучал голос Себастьяна за спиной Кия.

Кажется, сейчас стало ещё тише, чем было. Только легкий ветерок и был слышен.

– Ой, – невольно вырвалось у одной молодой девицы, среди стоявших. Вмиг закрыв рот ладошкой, она завертела головой, озираясь по сторонам. Зазвенели серебряные кольца на её ободке.

– Кто такой Маротверг? – обернулся Кий к охотнику.

– Злой маг, что изгнан радимичами, за тёмные ритуалы.

– Он мог на вас напасть ночью?

– Колдун стар и слеп. Но от него можно ждать чего угодно.

– И чудищем оборачиваться он тоже умеет? – ни то с восторгом, ни то с удивлением громко спросил Горшок.

– Это вряд ли, – перевёл взгляд с весельчака на толпу Себастьян.

– А кто тогда?! Кто за наших мужиков ответит?! Где нам виновников искать?! – закричали вмиг набравшиеся смелости люди и стали наступать на троицу витязей.

– Погодите, люди, а кто такой…, – начал было задавать вопрос Кий.

Страсти среди народа нарастали. Ещё не уверенно, по пол шага, но радимичи приближались к «смутьянам», что принесли плохие вести. Горшок первый почуял неладное и решил действовать быстро:

– Маротверг! Маг – тут всё ясно же! Тёмный, злой! Вот у него и надо разузнать: не скучают ли чудовища нынче?

Мужики остановились, придерживая готовых к драке женщин и стариков. Но лица, из разозлённых – сделались теперь недоверчивыми.

– Ты ли к слепому чародею на расспросы пойдёшь? – наклонилась вперёд красивая девушка, удерживаемая пожилым мужчиной. Наверно отцом. Её блестящие железные колечки, на ободке у висков, подрагивали при разговоре. Она злилась.

– Ни он один, с ним пойду я! – ткнул себе в грудь ладонью Кий. – Мы найдём виновника и накажем за злодеяния.

– Я тоже. Покажу им дорогу и пройдусь с путниками, – вызвался третьим в этот внезапный поход Себастьян.

* * *

Злой колдун, отверженный всеми на свете, жил прямо на кладбище. Погост, это – если бы кто не знал – такое место, куда ни каждый ходить осмеливается. Старое кладбище – оно не из-за того старое, что давно закопано. Трава по пояс, бурьян, разруха. Всё из-за поверий людских: злыдни там лежат, лиходеи, да душегубцы всякие. Ходить туда – жуть как страшно. Вот и стоял тот погост репейником поросший и ждал гостей, которые к нему направлялись.

– Расскажи о том, с кем нам предстоит повстречаться? – спросил Себастьяна Кий.

– Всего не передать, тут ночи не хватит. Долго радимичи на Маротверга зуб точили, да во всём его укоряли. Неурожай случится – маг виноват, скотина помрёт – опять маг, болезни одолеют – он же всему виной. Хотя может и есть его рука в чём-то из этого. Не спроста он зрения лишился. А живёт-то он и вовсе уже лет сто.

– Фиу, – присвистнул Горшок.

– После того, как его народ из Трёх бед прогнал, он в скитания подался. Но, побродив по земле, нигде себе места не нашёл. Вот с тех пор на погосте и остался.

– Как же он там с голоду не свалился? – удивился Кий.

– Люди поговаривают, что злая сила его в вечной жизни держит. А может врут они и нет там никого давно.

Так дорога, заведшая их опять в лес, закончилась, и начался лес дремучий. Тропинок было не видать, скрывали их заросли. Да дело шло к ночи. Если бы Себастьян их не сопровождал, то не нашли бы наши герои этот погост и до утра.

– Ай, – споткнулся Горшок обо что-то.

Одной рукой ловя друга за шиворот, второй уже ухватившись за рукоять клинка, Кий посмотрел по сторонам. Опасности не было, по крайней мере видимой. Устояв на ногах, хохмач чертыхнулся и вернулся к тому месту, где чуть не упал. Наклонившись к земле, он поднял что-то тяжёлое и широкое. Повертев головой, будто ища чем бы посветить, Горшок зашагал к большому поваленному стволу. Сверху, из-за ночных туч, там просачивался лунный свет.

В призрачном жёлтом блеске, путники увидали старую треснувшую надгробную плиту.

– «Палач-убийца», – прочитал Кий нацарапанную надпись. – Мы на месте, смотри в оба, – сказал он другу.

В этот момент Себастьян снял со спины лук.

– Не торопись браться за оружие, сперва поговорим, – остановил охотника князь.

Погост оказался небольшим. Но посреди леса он выглядел как целая сказочная деревня из маленьких домиков. Да только домики эти были совсем не жилищами волшебных фей. Покошенные могилы головорезов, лихачей и разбойников, торчали тут и там. В середине возвышался деревянный чур Чернобога, держащего в руке череп. Однако, судя по примятой траве и нескольким тропинкам, здесь не было так уж пусто.