Молох Грозного

И вот наконец-то долгожданный отдых. Уже глубокий вечер со своим туманом окутал наши позиции, и весь наш взвод собрался в землянке. И только часовой снаружи караульную службу несёт, а в раскалившейся «буржуйке» уютно потрескивают дрова. Ужин, получилось так, пришлось делать почти в ночное время. На скорую руку быстренько разогрели сухие пайки, и аппетитный запах перловой и рисовой каши защекотал ноздри. Поели, теперь – личное время. Кто-то из бойцов взял в руки гитару-шестиструнку, и под нехитрые аккорды полились куплеты солдатской песни. Тело успокаивается, и уже не кажется, что ты трясёшься на броне и отмахиваешь лопатой куски сырой глины. Самое время уснуть, но, видимо, не до сна: во взводе один из наших бойцов всё чаще стал почёсывать своё грязное тело. Сначала никто на него вроде бы не обращал внимания. А через день-два вдруг замечаем, как один, потом другой, третий среди нас начинают с остервенением чесать укушенные какими-то насекомыми места. Зуд идёт по всему телу, но что не делай – всё бесполезно. Очень уж быстро эти клопы, оказывается, перебегают с одного тела на другое: спим-то плечом к плечу. Бельевые вши – вечные спутники войны. Невидимых размеров «врага» грязно-серого цвета мы называли «бэтэрами». Позже, на одной из очередных стоянок, командир взвода доставил в землянку новенькое солдатское бельё, приказав всем переодеться, а старое тряпьё велел немедленно сжечь в печках. И, забивая в «буржуйку» завшивевшие рубахи и кальсоны, мы с любопытством наблюдали, как затрещали они в огне канонадой щелчков. Увы, это мирная передышка длилась недолго: из солдатских спальных мешков быстро перебазировались новые «подразделения» неистребимых кровососов. А ведь это были только цветочки в сравнении с тем, что ждало нас впереди.

Раскалённая до огненной красноты печка-«буржуйка», продолжала пощёлкивать изнутри, раскидывая свои искры через открытую дверцу и выпуская жар в землянку. Дополнительная порция дров с лёгкостью легла к догоравшим уголькам. Кто-то из ребят достал из-под уложенного на земле спального мешка завёрнутый в замусоленную бумажку свёрток. Потом осторожно развернул его и достал ломоть чёрного хлеба. Разрезав ломоть ножом на узкие пластинки, мы уже запекаем солдатские гренки на верхней части крышки нашей спасительницы-«буржуйки». И многие из нас тогда вспоминали гражданку, манящую запахом домашних печёностей.

А у нас в кишлаке женщины выпекают такие вкусные лепёшки. Эх, сейчас бы хоть одну сюда подали с бараньей шурпой, – продолжал говорить с родным акцентом мой земляк, водитель-механик БМД рядовой 7-й роты Данатар Гульмырадов. Вообще-то Данатар был родом из далёкого Туркменистана. Все его юношеские годы прошли на Родине, а в начале 90-ых он, как и многие его соплеменники и сверстники, приехал в Россию на заработки. Город Оренбург для Данатара стал второй родиной. Сделав прописку, решил он поступить в педагогический на физкультурника, где провалился на вступительных экзаменах. Поэтому он и в армии.

Прошёл ещё один день, и ночь пролетела незаметно. Утро настало, около девяти часов. Наконец-то дождались завтрака. В спешке приступаем к трапезе, потому что знаем, что скоро в дорогу.

В этот день горячей пищи не было, так как у нашего повара закончилась питьевая вода. Развезли по ротам сухие пайки и мешки с сухарями. А что там – пару баночек каши, и это на троих солдат – одна коробка сухого пайка. Что это нам – так, червячка заморить. Знаем, что этого пропитания совсем недостаточно для уже истощавшего организма российского солдата. Куда деваться – едим и молчим, ковыряясь грязной ложкой, а кто и деревянной щепкой, стараясь каждый ухватить побольше. И всё же, придерживая каждый свою наглость, продолжаем кушать поровну. Разогреть бы это дело на огне, да нет возможности. Кто-то уже устроил себе «сухое чаепитие», вытянув из коробки «железнодорожный» сахар в знакомой упаковке от Министерства путей сообщения, смачно похрустывает им во рту. Выскоблив из опустошённых жестяных банок уже застывший на лёгком морозце свиной жирок, швыряем их с надеждой, что ждёт нас когда— нибудь такое армейское будущее, где «наверху» соизволят доставлять сюда, в пекло необъявленной войны хотя бы тот минимум, что заложен в рацион военнослужащего российской армии. Где-то там, в далёких тылах, продсклады Министерства обороны ломятся от избытка провианта, и выносливые, в прямом смысле, «прапора» ловко пускают его «налево», жирея на солдатских харчах. А у нас – обилие грязи и вшей и столь негусто в солдатских вещмешках этих вот застывших на морозе консервов. Может, так специально задумано для «наведения конституционного порядка». Ведь на голодный желудок солдат становится ещё злее.

Первый большой привал оставался позади. Поход продолжается, и колонна незаметно разделилась на две части: боевая, идущая в авангарде всей сводной колонны, и тыловая. В передовом дозоре продвигаются два наших батальонных БТР-Д и «Реостат» КШМ-ка, то есть целый командно-наблюдательный пункт. Так оно и есть. За ними следует броня 7-й роты, потом вперемешку движется броня 8-й и 9-й парашютно-десантных рот, далее – автомобиль ГАЗ-66 сапёров, самоходки «НОНы» артдивизиона и другие машины. В тыловой колонне продвигается в основном автомобильная техника «УРАЛы» и «ЗИЛы» – это взвод материального обеспечения, отдельный взвод ремонтной роты, штаб (командный пункт управления батальоном), комендантский взвод, передвижной медицинский пункт и взвод связи. Самая ответственная и тяжёлая задача по-прежнему лежит на дозорной группе, чья задача – разведка местности, добыча сведений о противнике и возможных нападений с его стороны.

Уже к обеду колонна бронетехники проехала где-то в стороне от населённых пунктов – Бартхой и Воскресенское. Бойцы 8-й роты сразу взяли под контроль главный перекресток на дорожной развилке. Отсюда ведут три дороги в сторону предполагаемых ударных позиций противника. Вскоре наши разведчики сообщили, что примерно в пяти километрах от нас находятся те самые производственные строения, похожие на нефтеперерабатывающий завод, а немного в стороне, территория, огороженная бетонными плитами. Как потом выяснится – это тюрьма. За одним из ущелий в тумане разглядывались постройки горного селения. Это было Долинское. Наша колонна как бы огибала нефтезавод стороной.

Самые первые предположения наших офицеров были таковы, что, из Долинского был нанесён удар из чеченского «Града», но потом было налицо ясно – именно с территории нефтезавода. Прикомандированный к нам офицер-авианаводчик сообщил, что пару часов назад наши вертушки – боевые Ми-24 «крокодилы» делали облёт, и, как только одна из машин была обстреляна с земли автоматическим оружием боевиков и ополченцев, «летуны» сразу же смотали удочки и удалились в неизвестном направлении. В дальнейшем наша колонна обошла стороной лощину у Долинского и довольно извилистым путём ушла ближе к направлению нефтеперерабатывающего завода и территории тюрьмы. Вскоре и наших командиров оповестили о том, что Долинское будут штурмовать подразделения Внутренних войск. А «вэвэшники» пока бездействовали из-за отсутствия авиаподдержки, но уже через сутки «вованы», снаряжённые в новую чистенькую форму, оповестили и нас, что идут в Долинское на зачистку, и даже предупредили наши дозорные группы, чтобы им не мешали в ночное время. Ещё через день узнаём, что «спецы» необдуманно сунулись на окраины Долинского и сразу же получили ответный огонь от местных ополченцев. Еле ноги унесли, да к тому же и раненых заимели.

Перед колонной открывалась новая низменность, и командиры артдивизиона Куликов с Силиным выбирают подходящие позиции, чтобы развернуть батарею из пяти самоходно-артиллерийских орудий «НОНы» 2С-9 для удара по предполагаемым позициям дудаевцев в районе нефтезавода. У корректировщиков огня – Олега Кнель и Павла Пятаченко – свои задачи, то есть все заняты – и каждый своим делом. Старший лейтенант Владимир Шелестюк и прапорщик Алексей Васильев уже командуют «механам» самоходок – где поставить машины. Однако вскоре поступает новая команда «сверху» на продолжение движения. Все наготове и в любой момент смогут среагировать на любые действия боевиков ополченцев – их внезапный артналёт этому научил, и любые распоряжения от Алексеенко и Голубятникова выполняются немедленно. С непродолжительными по времени остановками уходим всё дальше вперёд, в грозную неизвестность. После первых трагических событий, выпавших на долю нашего батальона в районе нефтезавода, теперь готовность к внезапному нападению была максимальной.

За полднем в горах незаметно подкрадываются сумерки. Место для ночлега ещё не выбрано: не подходит пока местность. Время около четырёх часов дня, четвёртый день похода. После короткой остановки колонна снова протронулась на полкилометра и остановилась. Да, тогда дудаевцы могли стрелять как по нам, так и по другим колоннам федеральной группировки, двигавшимся в этом направлении. Что они и делали, многократно нанося ракетные удары. А мы, солдаты, казалось, стали немного привыкать к таким выстрелам и постепенно, и тихо адаптироваться. На сей раз никакой паники совершенно не наблюдается, наши самоходки уже заняли позиции для ответного удара. Вскоре артиллеристы работали по всем правилам военной науки: чётко, умело, быстро. Гремят залпы – один, второй, третий. А дудаевцы, спасаясь от наших снарядов, спешат оставить свои позиции…

Да, как бы сейчас здесь пригодилась наша сверхзвуковая авиация – «МИГи» и «Сухари». Позже выяснился такой факт, что «верховное» командование практически не среагировало на тот факт, что наша колонна по-прежнему оставалась в зоне досягаемости чеченских установок залпового огня, которые, в связи с медлительностью всё того же командования, оставались совершенно безнаказанными. Драгоценное время было упущено, и даже боевые вертолётчики, прилетевшие сюда, не обнаружили противника на оставленных ими позициях. Вскоре, попусту израсходовав горючее, «летуны» сообщили, что вынуждены вернуться на базу ни с чем. Возможно, это сообщение тогда и перехватили радисты чеченских боевиков, беспрепятственно прослушивающие наши радиочастоты. Это и спровоцировало дудаевцев мгновенно нанести очередные страшные залпы смертоносных ракет на наши позиции. Через какое-то время командование снова подняло в воздух над нефтезаводом штурмовики, которые, прилетев, принялись гвоздить ракетами пустую территорию: «Град», получилось так, благополучно ушёл к Грозному. Но всё равно жить ему останется недолго: разведчики 45-го полка ВДВ вычислят его немного позже в одном из ангаров на Старопромысловском шоссе окраины Грозного. Весь этот район – одна большая улица со множеством расположенных вдоль неё производственноскладских помещений. Радист подразделения полковника Бориса Козюлина с помощью старенького переносного радиопеленгатора сумел тогда взять пеленг на радиостанцию, которой пользовались расчёт дудаевского «Града». Затем на карте определили его местонахождение по пересечению пеленга с линией шоссе: здесь и оказался тот злополучный ангар. Вскоре наши лётчики и артиллеристы разнесли там всё в пух и прах…

Холодные хляби

Воины России должны чётко знать, что за ними стоит Великая Держава, не способная забыть дела их в её пользу и славу, не способная бросить на произвол судьбы, как бы трудно не было!

– В горах выпал снег с дождём. Грязная и липкая одежда не успевала высыхать на теле, и простудные заболевания не заставляли себя ждать, и солдаты в этих тяжёлых условиях лечились на ходу. Благо, что у нас в десантных войсках с лекарствами проблем не наблюдалось: всё-таки элита нашей армии. Однако и мы уже порядком измотались в этом затянувшемся переходе по серпантинам Терского хребта, и лишь вечерний отдых и сон были спасением. Последние подступы к Грозному федеральные войска преодолевала буквально шаг за шагом. Короткие по времени стоянки сменялись всё новой и новой дорогой.

– Бойцы! Принимайте «парашу»! Бегом! – кричит с брони подъехавшего БТР-Д один из наших офицеров, столь неблагозвучно именуя устоявшимся у нас прозвищем армейскую кашу: каша «сечка», чай и сухари. И вскоре началась выдача термосов с пищей и чаем. В этот раз первому взводу 9-й роты – взводу капитана Сумина повезло, кажется, – больше: по случайной путанице в обоих принесённых термосах оказался чай. Но бойцы, не сговариваясь, промолчали: горячий чай ценился куда больше изрядно надоевшей безвкусной и, к тому же, обычно недосоленной каши. Чёрт с ней – пусть она вдвойне достанется другому взводу. А там тоже без возмущений всё прошло: может, это сегодня так надо – двойная обеденная пайка? А ведь зачастую в войсках поговаривали, что тыловые батальонные подразделения – медицина и материальное обеспечение, а также обеспечение питанием в войсках являлись когда-то важнейшим составляющим тылового обеспечения Вооружённых Сил. А без надёжной тыловой поддержки, как известно, ни одно войско не может быть уверено в своей боевой готовности…

– Да, желудок-то успокоился, а в сознании не было того утешения: удар дудаевского «Града» и мысли о его силе и жестокости не выходили из головы. И даже не сам обстрел, а то, что обстрелявшие нас боевики остались безнаказанными и где-то могут опять подкарауливать нашу колонну. Почему же всё так произошло, и где была наша дивизионная разведка?

– Но теперь бдительности и у нас прибавилось. Во время следующей стоянки вечером в полукилометре от мест позиции наших «Нюрок» был замечен пастух-кавказец, передвигающийся на лошади. И пока он неторопливо сопровождал десяток коров, идущих между проталинами в поисках пучков мёрзлой травы, кто-то из наших офицеров, приглядевшись, проговорил: «А вам не кажется, что он неспроста здесь в этом районе появился? Здесь что, корм для скотины лучше? А если это их разведчик? Сообщит о нас в ближайшую банду, и жди тогда нового «сюрприза»! Другой офицер, немного запинаясь, лишь беспомощно посетовал: «Что мы можем сделать? Может, оно и так, но как докажешь в этом «мирном жителе» чеченского наблюдателя?». Однако видимо, дошло это известие до командиров – Алексеенко и Голубятникова, и вскоре звучит приказ окапаться уже на новом месте, чуть в стороне от холма. Матерясь втихомолку, мы снова взялись за лопаты. И вот опять вырыты ямы для взводных палаток, и, замаскировав их сверху, начинаем «индивидуальную работу»: на периметре роем себе окопы. Как оказалось, не зря…

– В 6 часов утра следующего дня, сменившись с поста, я полез в кузов нашей взводной «шишиги» – автомобиля «Газ-66», где в импровизированном спальном отсеке надеялся отоспаться. Отключился сразу, но ненадолго: сквозь сон услышал странные хлопки, а в следующее мгновение громкую команду офицера: «Подъём, солдаты! Быстрее! Обстрел!» Выпрыгивая из-под брезентовых пологов своих палаток, бойцы, как тараканы на кухонном столе, заметались в разные стороны. Стихия подлинного ужаса ворвалась в сознание, когда на том месте, где ещё вчера стояли наши врытые в землю палатки, стали рваться тяжёлые снаряды. Во все стороны со свистом полетели смертоносные осколки вперемешку с комьями земли. И, видя это, мы чувствовали, как что-то неведомо страшное, сама смерть едва не проглотила нас. Надо же, ещё вчера мы, выкапывая новые капониры для своих палаток, кляли своих командиров, а сегодня сами убедились, что его боевой опыт и тактическая прозорливость спасли жизни многим из нас. В стороне, на фоне однообразной местности виднелись две воронки от тех снарядов, где в них сразу определили наши офицеры, что это артиллерийские – от пушки Д-30. Впервые и наяву мы услышали настоящие разрывы, мы чувствовали, что прикоснулись к чему-то страшному. И, хотя разрывы прогремели лишь в ста метрах от переднего края лагеря, наш батальон обошёлся без потерь.

– И опять дождь моросит круглые сутки, превращая грунт в хляби липкой глины. А ночь приносила новые заморозки, и грязь твердела, а вместе с ней схватывалась коркой ткань промокшего до нитки обмундирования – зато ноги передвигать-то легче. На очередной стоянке обнаружилось, что в нашем взводе украли печку-«буржуйку». Но особо расстраиваться не пришлось: дров в округе всё равно не собрать, и какой тогда с неё толк? Ночёвка прошла под холодной бронёй БМД, которая нисколько не согревала, потому что она не деревянные нары, лишь ледяная лента – «патронташ» с кумулятивными и зажигательными 73мм снарядами опоясывает изнутри мрачную утробу стальной башни. От проникающего со всех сторон холода и спальный мешок не спасает. Тем более что сушить сырую одежду негде – так в ней и приходится засыпать. Запустить бы в работу двигатель БМД, но не положено, да и печки во многих наших «бээмдэшках» неисправны. Чем только и оставалось согреваться, так воспоминанием о прошлой летней жаре, когда двигатель десантной машины вдобавок словно пытался изжарить весь наш экипаж.

– Холодно, а пить всё равно хочется. Чистой питьевой воды у многих осталось во фляжках по глотку-другому, зато срок командировки сократился ещё на один день. Это слабое утешение, а уж аппетит на холоде ждать себя не заставил.

– Эх, сейчас бы перекусить чего-нибудь! – отчаянно-мечтательно восклицает кто-то, затем извлекает из кармана остатки чёрных сухарей, коими ухитрился где-то запастись ещё днём. В тишине слышится не громкое и неспешное похрустывание: я вот не такой запасливый оказался, а от сухаря бы тоже не отказался. Да кто же его даст. Без задних ног отключаешься в «короткометражный» сон.

– Новый промозглый ветром и холодом рассвет. В крышку десантного люка звонко врезается что-то металлическое. Ага, это часовой, не дождавшийся смены, пришёл с поста напомнить о себе прикладом своего автомата. А как не хочется вылезать из нагретого телом за ночь спального мешка. Передёрнул затвор своего автомата, тем самым досылая патрон в патронник – полная боевая готовность! Через пару минут вылезаю в холодный ад горного утра. Ничего, сейчас согреемся физзарядкой и отжиманиями от мёрзлой земли. Самое главное, что сигареты в достатке. А вот до службы я не знал, что такое курение: таких караулов на гражданке у меня, конечно, не было. Ну, теперь и охранять можно: два часа отдай караульной службе. Только курить нужно осторожно и обязательно всегда прикрывать огонёк тлеющей сигареты своей ладонью: неудивительно, что я до сих пор не могу забыть эту привычку.

– Утро, время 9:00, завтрак. «Вэмэошники» хоть горяченький чаек привезут. Но от одного стакана кипятка всё тело не согреешь. Зато целых два блюда: на первое – «сечка», на второе – тоже «сечка» (но уже на воде). Смотреть на неё уже не хочется! Зато после завтрака разогрев нам гарантируется: лопаты в руки и вперёд – новые капониры и окопы. К концу дня, куда ни глянь – везде перекопанная земля в лабиринте ходов и норок-окопчиков. Даже мысль возникает: хорошо же нашим поварам, водителям и связистам – им землю лопатить не полагается; а мы, пехота-десантура – и воевать умей, и надёжную оборону создавать не забывай…

– Мысль оборвало рычание нашей БМД: подошла техника с телами погибших. Под маскировочной сетью находятся останки двоих десантников из взорванного медицинского автомобиля Газ-66 Тульского полка. Но никакой маскировкой не скрыть пронзительного специфического запаха горелой человеческой плоти, который, казалось, въедается не только в лёгкие, но и в саму душу! Подошёл офицер, откинул сетку: – Господи! За что погибли эти 19-летние пацаны?

– Этот вопрос надо было задавать не Богу, а президенту Ельцину. Этот вопрос нужно было задавать Степашиным и Митюхиным, Черномырдиным и Грачёвым. И правительственные чиновники, и военные с большими звёздами на погонах прекрасно знали и видели, что происходит в мятежной Чечне. Знали, но молчали: федеральным войскам была поставлена конкретная задача – «восстановить в республике конституционный строй». А за этой формулировкой таилась очень уж суровая правда: после развала Союза речь-то идёт уже о сохранении целостности самой России. И в исправлении допущенных исторических ошибок российским 19-летним солдатам придётся вновь отдавать свои жизни: мы шли на смерть, полагая, что за нами – Великая Держава. Но где была эта держава!?

– До Грозного оставалось около тридцати километров пути. Во второй половине дня в воздухе над нашими позициями появилась «вертушка». Рассекая лопастями напитавшийся дождевой влагой воздух, она стала медленно снижаться над помеченной на земле квадратной площадкой для приземления, которую уже забросали «дымами». Когда до земли оставалось около десяти метров, «железная птица» зависла на месте, и из её чрева вдруг выбросили какой-то груз. Оказалось это продовольственный провиант: сахар, печенье, сухари. Продукты вскоре приняли прапорщики, командиры ВМО – Валерий Богомолов и Виктор Билык. На ужин нас ждал «сладкий десерт»: каждому бойцу вдобавок к пайку досталось по нескольку печений. После безвкусной сечки и чуть подслащённого чая прямо-таки вкуснотища – казалось, готов был полжизни отдать за полкило такого удовольствия!

– Через день-два очередной стоянки начиналось всё сначала: дорога, остановка, выкапывание капониров и окопов. Если с высоты посмотреть на всю эту работу – словно бы вся земля по Терскому хребту изрыта какими-то кротами. И конца нашему маршу пока не видно…

Дело техники. … «Дорогие россияне!»

Аргун, Ведено и Шали,

Шатой, Гудермес и Самашки —

Мы много с тобою прошли

Разбитых войною дорог.

Ты рвался на минах, дружок.

Я дважды взлетал на растяжках,

Да видно нам рано с тобой

Ступать за небесный порог…

Рядовой Шухрат Хусаинов

– Плохие метеоусловия ограничивали применения нашей авиации: или сутками напролёт сеет мелкий зимний дождь, или с гор сходит в долину туман – на летунов не надейся. Это было первым большим фактором в пользу дальнейших вылазок дудаевцев. Вторым было то, что с самого начала подводила нас техническая разведка. Главная её задача – добывание сведений о боевом состоянии противника, необходимых для организации и осуществления технического обеспечения всех подразделений. Также разведчики должны были знать местонахождение повреждённой или застрявшей военной техники на маршруте движения колонн и в тыловой полосе, её состояние и возможности эвакуации в скрытые места. Со всем этим у нас, к сожалению, были проблемы. В один из дней во взводе материального обеспечения батальона прапорщика Билыка случилось ДТП: на крутом повороте автомобиль «ЗИЛ» -157, идущий в колонне последним, выезжая из глубокой дорожной колеи, перевернул прицеп к полевой армейской кухне («ПАК-100»). Пришлось остановиться, а тем временем колонна ушла вперёд, – как говорится, семеро одного не ждут, и в результате этого – солдаты к подходу ночи остались на дороге одни. Радиостанции у них не было, своего местонахождения они не знали, да и была бы даже у них карта на руках, это им мало бы чем помогло: в горах темнеет быстро – вскоре и дорога, и все близлежащие окрестности погрузились в непроницаемую тьму. Но потерявшиеся не растерялись: внимательно следуя по оставленным на грунте следам тяжёлой техники, к полуночи на своей технике добрались до своих.

– А дудаевцы понемногу отступали к Грозному, и в ожидании подхода российских подразделений сосредоточились они где-то примерно на рубеже у селения Солёная Балка (на нашем направлении). Последующие дни движения прошли более-менее без дорожных засад, но обстановка с каждым днём прояснялась всё яснее и яснее. Уже было известно с помощью наших разведданных, что в окрестностях селения Долинского и в самом селе действуют не одна группа чеченских боевиков и ополченцев, у которых на вооружении имеются не только пулемёты и гранатомёты, но даже танки и реактивные системы залпового огня. Совершая внезапные ночные вылазки, их банды немало уже досадили нашим войскам, передвигающимся в направлении Грозного. Но командование нашего батальона уже освоилось и в этой ситуации, и теперь офицеры, сверившись по карте, быстро переходили к решению поставленных задач. А этих задач всё прибавлялось. Тем более что по предположениям офицеров управления батальона, установки систем залпового огня «Град» в руках чеченцев, возможно ещё имелись. И не одна.

– Обступающие со всех сторон сопки, изрезанные каньонами и балками, которые давали нам плюс в укрытии от артналёта противника, постепенно затягивались оседающим туманом. Продвижение колёсной техники, особенно в дождливую погоду, затруднялось и требовало время, а от того и темп движения колонны оставался невысоким. Поставив разведчикам задачу выявить командно-наблюдательные пункты и огневые позиции боевиков, командиры подразделений и офицеры штаба управления батальоном действовали по одному секретному плану. И, возможно, кто-то в те минуты проводили рекогносцировку позиций, другие занимались боевой подготовкой личного состава, третьи пока на карте отмечали «красные» и «синие» кружки – будущие объекты для уничтожения. Но всё это было пока «на бумаге»…

Тем временем обстановка в самой Ичкерии продолжала накаляться. Местные жители каждый день устраивали продолжительные митинги, созывая многочисленные толпы соплеменников на центральные площади. Из многочисленных громкоговорителей постоянно изрыгались очередные воинственные призывы, как против ввода федеральных войск, так и против присутствия русских в Чечне вообще. Последние же к этому времени в большинстве своём были вынуждены, спасаясь от глумления, рабства и гибели, бросить свои дома с нажитым добром и с чемоданами в руках поспешить прочь из республики. Ещё с конца 80-ых они подвергались насильственному выселению из Чечни, их нагло и безнаказанно терроризировали этнические банды, а в начале 90-ых такой «геноцид по-чеченски» считался уже за норму. И когда бывший советский лётный генерал и нынешний наркобарон Джохар Дудаев, опираясь на выпущенных из грозненских тюрем уголовников, прибрал всю власть к своим рукам, разогнав местное правительство, в республике воцарился хаос и беспредел.