Ночь

– Это уж точно, – удивительно быстро принесла ему Кэролайн вторую бутылку, – пей, пока не сдохнешь. Только мне больше не наливай – других дел хватает!

– Ценю твою заботу и сарказм, моя дорогая. К счастью, мне всегда было с кем выпить в этом доме. Сьюзи, пропустишь ещё по стаканчику?

– От хорошего виски я никогда не могла отказаться, к тому же нужно побыстрей забыть произошедшее.

– «Ну ты и дура, Сьюзи, зачем тебе напиваться до белых чертей? – разозлился Джонни так быстро, что у него заколотилось сердце. Он впивался своей злобой в Гарри и хотел его придушить. – Сукин сын, а ты куда ей столько наливаешь, старый мудак».

– Давайте, мамаша, и ваш стакан – чего зря ему на столе стоять, – произнёс он и одновременно пригубил свой, – мм-ха! добротный виски…крепкий. Мм-хэ! даже крепче, чем мои носки после изнурительного рабочего дня. Откуда ты взяла эту бутылку, Кэролайн?

– Это последняя бутылка, которая у нас осталась.

– О, чёрт! – досадно выкрикнул Гарри, а затем взял бутылку, почитал этикетку и досадно выдохнул.

– Да тише вам, сколько можно повторять одно и то же, – по-прежнему волновался за свою шкуру Джонни.

– Всё-всё-всё, парень, больше не буду. Просто, х-ха, надо же…эта особая бутылка. Я даже совсем забыл про неё… Помню, ещё в школе учился с одним парнем по имени Боб, которого, впрочем, я всегда называл Бобби…да, Бобби, мой старый приятель. Мы с ним частенько доставали наших учителей, подкладывая им под их чёрствые задницы какую-нибудь пакость. Х-ха, нас даже хотели отчислить за подобное поведение, но у этих умников, как вы сами понимаете, ни черта не вышло – мы вовремя могли изменить ход событий в нашу пользу, задобрить, так сказать, этих доверчивых очкариков, а потом снова подсунуть им под задницы какую-нибудь пакость. Да-а, было время… И, только представьте, у этого прохвоста Бобби, точнее, у его отца было бомбоубежище, настоящее бомбоубежище, оборудованное всей необходимой аппаратурой и провизией. Правда, надо же такому случиться, сам папаша к тому времени уже лежал глубоко в могиле: умер, кажется, от инфаркта, или что-то в этом роде…. Так вот там, в этом бомбоубежище, было абсолютно всё, и даже море выпивки. Мы частенько слегка опустошали запасы его покойного отца, пока мамаша Бобби спала себе в своей постели. Славные были дни: вино, виски, сигары. А когда всё началось, когда пришли «они», с Бобби что-то вдруг случилось, словно крыша у него поехала. Он постоянно трезвонил мне, что нам необходимо запереться в этом бункере и прождать там до лучших времён. Естественно, я вежливо отказался. Пусть там и был рай, но я глубоко не желал оставаться в какой-то бронированной коробке вдали от возбуждающего мира. А Бобби, Бобби был настойчив: вбил себе в голову – и всё. В один из дней он пришёл ко мне, по-дружески обнял и сказал: «Гарри, прощай, приятель. Не могу так больше: вчера чуть не вскрыл себе вены, позавчера чуть на виселице не сдох – пора мне». Но, чёрт возьми, он не был бы Бобби, если бы не придумал на прощанье что-нибудь оригинальное. И вот эта бутылка, которую ты только что открыла, Кэролайн, как раз и являлась тем самым прощальным подарком. Мы должны были распить её, как только всё закончиться, как только он выйдет из своего проклятого бункера…. Но ничего не кончается – всё только хуже и хуже…хуже и хуже…. Чёрт возьми, сколько лет уже прошло с тех пор!? Я ведь даже не смогу узнать его тупую физиономию, если он вдруг прямо сейчас окажется на пороге нашего дома. Интересно, как он там поживает….

– Да все эти байки, тупица, давным-давно просеяны через наше сито здравого смысла. Возможно, Джонни тебе ещё и поверит, но нам ты можешь лапшу на уши не вешать.

– Ай, ну вас, мамаша. Вот когда-нибудь я докажу вам это, и тогда посмотрим, на чьей стороне правда.

– Ну да, конечно, только сопли не забудь подтереть….

– Тише! – в который уже раз за вечер вскрикнула Кэролайн, – О! Билли, Билли! Это он – я опять слышала его голос! Теперь точно нужно бежать за ним. Ну что же ты сидишь, Гарри, пошли скорее искать его! – помчалась она к выходу, как настоящая, заботливая мать.

– Иду, иду, чёрт возьми… Эй, Сьюзи, пошли с нами, ты ведь знаешь Билли куда лучше, чем мы с Кэролайн.

– Н-нет, я останусь здесь, что-то у меня нет сил бегать по лестнице. Может, вздремну ненадолго. Возьмите лучше Джонни… Джонни, сбегай с ними. Пожалуйста, Джонни, – улыбаясь, произнесла она и кокетливо взяла его за руку.

– «Ну к чему это Сьюзи? К чему всё это позёрство? Ты же прекрасно знаешь, что я ненавижу подобные ночные прогулки», – подумал он и посмотрел на Сьюзи, слегка прищурив глаза. После чего, помолчав так около минуты, очень сильно желая дать отказ, тяжело вдохнул, выдохнул и произнёс: – Ну что ж, пошлите искать вашего Билли….

Глава 4

– Как здесь тихо, – произнёс Джонни, как только они вышли на лестничную площадку. – Наверно, все уже спят, кроме нас, шайки…идиотов. Тебе не послышалось, Кэролайн?

– Нет, Джонни, я точно слышала голос Билли и этой прохвостки Бетти….

Воцарилось молчание. Все трое стояли, не зная куда двигаться дальше. Кэролайн прислушалась, в надежде ещё раз уловить голос Билли. Гарри посматривал по сторонам, явно не желая никуда бежать. Джонни просто соображал.

– А-мм, может, нам нужно идти наверх? Что-то мне подсказывает, что они направились именно туда, – предложил он.

– Да, ты прав, – согласилась Кэролайн, и они сдвинулись с места.

– Только смотрите под ноги, – предупредил их Гарри уверенным, опытным голосом, – сюда ночью собираются местные нищеброды, о которых в темноте можно легко спотыкнуться. Вообще говоря, на этажах ночью не менее опасно, чем на улице. А ещё, кстати, тут прячутся и отъявленные преступники, которых днём не успели поймать наши «дорогие» копы нашего «горячо любимого» города.

– Откуда ты это всё знаешь, Гарри?

– Ну ты же не первый раз отправляешь меня на поиски нашего мальчика….

– Ааа-пчхи! – чихнул Джонни.

– Я что-то слышала.

– Да, это я чихнул.

– Да при чём здесь ты, я снова слышала чьи-то голоса, только это уже был явно не голос Билли.

– Ааа-пчхи!

– Эй, парень, что с тобой, обуяла ночная лихорадка?

– Эта чёртова пыль – она повсюду.

– Хватит вам о ерунде говорить – лучше хорошенько прислушайтесь, – велела Кэролайн, и сама же на секунду замерла. – Вот, ещё раз, слышали?

– Я ни черта не слышал.

– А я, ч–хи, слышал, точно слышал чей-то голос, и даже, не один, и, по-моему, они доносились сверху.

– Правильно, Джонни, ты абсолютно прав.

– Это точно.

– Может, мы всё же зря поднимаемся наверх, – заворчал Гарри и сделал такой вид, будто его насильно тащили за собой, – это плохая идея, Кэролайн.

– Боже, Гарри, хватит говорить глупости. Если нам с Джонни послышались голоса сверху, значит, они послышались сверху, и здесь не может быть других вариантов.

– Да, но это могло быть эхо…или что-то в этом роде.

– Джонни, это могло быть эхо?

– Нет, миссис Кэролайн, планировка лестничных площадок устроена так, что всё услышанное доносится именно сверху, а уж если бы кто-то чесал языком снизу, то мы бы поняли не только то, что он великое трепло, но и то, что он снизу.

– Логично, парень, и простуда твоя быстро прошла, да?

– У меня не простуда, Гарри, а аллергия, и какое тебе дело до того, что у меня прошло, а что – нет?

– Никаких дел, парень….

Гарри заулыбался надменной улыбкой и сдержанно-горделиво последовал за своей женой.

– «Ах ты сукин сын, – подумал Джонни, как только пропустил их двоих вперёд, – тебе не стоит доставать меня, иначе я могу и врезать». Пчхи. «Я не посмотрю, что ты порядком крупнее меня. Когда я в гневе, мне плевать, кто передо мной стоит, да хоть сам господь бог, понятно!? … Чёрт, кому я это говорю: сам себе? Зачем? Ещё и кричу в своих мыслях, как будто меня кто-то слышит. Нет, надо заканчивать с этими пустыми размышлениями, – поклялся Джонни и в следующую секунду его глаза сами по себе, совсем насмерть прилипли к сладковатым чертам белокурой Кэролайн, которая продолжала решительно его не замечать и искать своего сына. – Хм, да, а миссис Кэролайн не так уж и плоха, как я думал, и-и…даже очень симпатична. Бьюсь об заклад, что у них с Гарри дела идут не очень, оттого она и превращается иногда в отъявленную, злобную жену. Слава богу, что не превратилась в очередного бегемота. Я бы совсем не отказался пригласить её на ужин, хотя бы к себе домой. Но…жаль, что я не такой смелый, что я обычный трус – ведь Кэролайн определённо на меня запала, хоть и не подаёт вида…». Ап-ап, чхи! «Чёрт, сколько пыли собралось у меня в носу – и откуда она берётся…».

Джонни отвлёкся. Откуда-то из темноты раздался кашель, который точно не принадлежал ни Кэролайн, ни Гарри.

– Джонни, у тебя появился странный кашель, прямо как у моего дедушки, когда он валялся в своей постели совсем при смерти….

– Это уж точно не я, Кэролайн.

– Эй! прямо по ноге, разуй глаза, коза, – раздался из темноты сиплый голос, который уже явно был четвёртым лишним.

– Бог мой, я обо что-то спотыкнулась, – в самом деле чуть не рухнула на землю Кэролайн.

– Это не что-то, это бомж, о котором я тебя говорил, – сказал Гарри и указал на грязного мужчину.

Мужчина мирно сидел в тихом уголке, по крайней мере, мгновение назад, а затем злобно уставился на незваных гостей.

– Какого чёрта тут ползаете посреди ночи, – не менее злобно вдруг заворчал он, – не понимаю вас: покупают себе кровати, а сами бродят по всяким закоулкам, вместо того чтобы дрыхнуть, как короли. Проваливайте, только крыс пугаете!

– Извините, извините, ради бога. Вы не видели моего мальчика, Билли? – обратилась к нему Кэролайн, пропустив всё его ворчание мимо ушей.

– Здесь ходит всякая нечисть, которую давно пора сжечь в печи, чтобы попросту не расходовали еду и кислород. Как пиявки присосутся к мамкиной титьке и живут довольные. Ну а кто из них Билли – мне плевать, тем более я его не видел. Да даже, если бы я его и видел, как бы я узнал, что это Билли, милочка?

– Да он такой, светленький, худенький. Симпатичный мальчик такой же, как…Джонни, только светленький.

– А мне плевать на кого он похож, проваливайте! Джонни-Ронни – всё шлак, всему пора сгореть в печи!

– Отстань от него, Кэролайн, эти свиньи ничего тебе не расскажут – они вечно недовольны жизнью, как будто мы виноваты в их ущербности, – пытался оттащить её Гарри.

– Тьфу, – дослушав всё до конца, плюнул на него грязный дедуля, попав на башмак.

– Ах ты, свинья, вонючий огрызок, какого чёрта ты обслюнявил мой ботинок?

– Проваливай, а то сейчас и на второй плюну! – пригрозил дед.

– Что!? Получай, свинья! – крепко вмазал ему разгневанный Гарри своим крепким ботинком.

– «Вот это удар», – испуганно подумал Джонни, у которого заколотилось сердце.

– Гарри, зачем же ты так его? – взволновалась Кэролайн, будто впервые увидела своего мужа в такой ярости.

– Пусть помнит, что он обычная свинья, а свиньи должны уважать тех, кто их кормит. Не забывай, животное, что ты питаешься нашими объедками, а не своими. На-ши-ми, уяснил?

– Кхе-кхе, сукин сын, ты мне, кажется, ребро сломал, – заскрипел старик, как израненный пёс.

– Могу сломать и другое, если до тебя не дошло с первого раза. Рёбер у тебя достаточно, а у меня достаточно силы, чтобы врезать тебе хотя бы ещё разок.

– Нет-нет, Гарри, пошли отсюда, нам нужно двигаться дальше. Перестань измываться над бедным человеком.

Кэролайн с большим усилием оттащила мужа, но Гарри не отрывал взгляда от старика и лишь искал повода наброситься снова.

– Это он-то бедный? Исчадие ада!

– Ты должен думать о нашем сыне, а не о том, как расправиться с этим стариком только за то, что он слегка задел твою эгоистичную натуру.

– Ох, как же ты мне сломал ребро, сукин сын, как же ты мне сломал ребро…кхе-кхе, – повторял старик совсем невежливым голосом, потому что хотел, чтобы его ударили снова, и хотел он этого потому, что совсем устал от себя и своей жизни.

Гарри тем не менее оставался в объятиях Кэролайн, которая оттаскивала его всё дальше и дальше вверх по лестнице. Старик продолжал проклинать их скверным словом, всё ещё надеясь, что кто-нибудь обязательно вернётся и поколотит его как следует, до беспамятства. Он делал это даже, когда они скрылись из виду, и чем выше они поднимались, тем громче и язвительнее он сквернословил.

– Интересно, доживёт ли он до утра? – произнёс Джонни, озираясь вниз на бедного попрошайку.

– Если ты так за него переживаешь, парень, то можешь вернуться и провести остаток ночи вместе с ним в обнимку.

– Я не буду возвращаться к нему, но тебе следовало быть сдержанней. Откуда тебе знать о его жизни, чтобы вот так пинать. Что, если он был доктором, который спас кучу жизней старикам и детям. Что, если у него просто сгорела квартира и он оказался на улице, причём в такое время, когда оказаться на улице всё равно что пустить себе пулю в лоб. Что тогда, Гарри?

– Пошёл ты со своими нравоучениями, – раздражённо выстрелил Гарри и опередил всю компанию, чтобы оказаться впереди или чтобы быть ко всем задом.

– Гарри, что это за слова? – вопросительно посмотрела на него супруга таким взглядом, которого Гарри не видел и не желал бы видеть.

– Мы идём искать Билли, всё, точка, довольно лишней болтовни! – огрызнулся в ответ он.

– Гарри, Гарри…, – тяжело посмотрела на него Кэролайн, но ослушаться не могла – они отправились дальше.

С каждым этажом тишина становилась тише. За дверьми немного разных, немного похожих квартир вроде бы все спали, только спали так тихо, что это совсем не походило на сон. Несмотря на это Робинсоны шли молча, ничего себе не подозревая, под ногами была помойка: разбросанные пивные банки, шприцы, пустые пачки из-под какой-то дряни, – а Джонни, как всегда, шмыгал носом и думал:

– «Никогда не знал, что здесь может быть настолько грязно и настолько темно. Почему я не наблюдаю такого дерьма по утрам? Кто всё это убирает? Судя по тому, что я вижу, ночью здесь становится весело. А ещё говорят, что преступников совсем не осталось, что вся мразь ушла в небытие морального прогресса, а тех, кто остался, уничтожили «они» – как же я глуп, что верил в эти бредни. Просто живу совсем в другом мире, днём, когда мы все, как только выглянет солнце, такие милые идём на работу. И для чего всё это, ведь мы даже ничего не производим – за нас всё роботы делают, и им уже пора деньги платить за столь адский труд. Да и вообще, если бы не старые добрые «куски железа», то нас бы уже давно не осталось на планете Земля. Хотя, возможно, нас скоро не останется – судя по тому, что «они» уже добрались до тридцатого этажа. И это зверски печально, ведь я…ещё ни с кем не был в постели, я даже ещё и не женат…и детей у меня нет – ничего нет. Хотя зачем мне дети? Я даже не могу почувствовать, что значит иметь детей. Так ради чего я тогда умру? Какая-то странная жизнь, как в аквариуме: видишь такой огромный мир вокруг, а вылезти не можешь. Интересно, лет триста назад у человека было такое же чувство? О чём он думал, когда валялся в своём кресле и смотрел «ящик» по собственной воле? Что все двери всего мира в одночасье раскроются перед ним и предложат хорошее местечко, отличную выпивку? Хм, они даже не понимали, насколько интересным может быть мир за пределами четырёх стен родного дома. Они даже не представляли, что такое смотреть по «ящику» всякое дерьмо не по своей воле, да ещё и в записи. Им просто казалось, что они могут поехать, куда захотят, куда душа ляжет. Им казалось, что они могут делать всё – и даже больше. Но это была иллюзия. Я бы готов был умереть девственником ради всего одного путешествия…пусть даже не в солнечные страны с голубыми морями, а в какую-нибудь суровую заснеженную Арктику, где почти целый год одна только ночь. И даже в этой бесконечной ночи я чувствовал бы себя свободным. Я бы отказался от всех этих удобств, пылесосов, телевизоров – к чему это, если ты свободен… Да-а, но сейчас я здесь, в этом чёртом доме, ищу человека, которого толком не знаю – и к чему это всё….

На одной из ступенек мысль Джонни во что-то вляпалась и затихла, вернее, вляпался его ботинок, но Джонни от этого было не легче. Облокотившись о стену, он приподнял ногу и присмотрелся. Огромный пласт жвачки прилип к его подошве. Он смотрел на него и не мог сообразить, как отлепить эту дрянь, чтобы остаться чистым. Попробовал соскрести о ступеньку, но жвачка распласталась по всей подошве, и стало ещё хуже.

– Эй, парень, чего ты там застрял? В этих «джунглях» слишком опасно, чтобы пробираться сквозь них в одиночку, – более мягким, но по-прежнему сдержанным голосом спросил Гарри.

– Иду я, мне только нужно немного времени, чтобы разобраться с ботинком, – ответил он, не отрывая взгляда от ботинка, который ему хотелось незамедлительно снять и сжечь. – «Катись всё к чертям, катись к чертям…, – повторял Джонни, уже оставшись с полуобнажённой ногой, и начав искать что-то, что помогло бы ему встать на ноги.

Он взял стеклянную бутылку, стаявшую рядом и полностью опустошённую, и краем горлышка пытался отлепить некрасивое пятно. Только вместо этого жвачка меняла форму. Тогда он подобрал пакет из-под каких-то печенюшек и двумя пальцами, очень аккуратно, попробовал схватиться за краешек резинки, но пальцы всякий раз соскальзывали. Жвачка издевалась над ним, а Джонни от этого нервничал. Однако время ускользало: он в самом деле рисковал остаться один. Поэтому пришлось надеть ботинок обратно. Его самолюбие сильно пошатнулось, он даже со злости раздавил жвачку ещё сильней, но её было всё равно.

– Ну и ночка сегодня, как у медведя в заднице, – произнёс он вслух и поднял голову вверх, однако, к его ужасу, никого не обнаружил. – Где это они? Эта химерная жвачка во всём виновата – теперь останусь здесь среди этой помойки до самого утра. Ну за какой такой доллар я попёрся в эту чёртову квартиру!? Они же просто безумцы, саботажники. Проклятье! Проклятье! Нет, всё-таки лучше сидеть перед «ящиком» всю ночь, чем искать приключений на свою задницу.

Джонни очень сильно испугался и быстро метнулся на верхний пролёт. Там никого не обнаружил. Он посмотрел вниз, посмотрел по сторонам, вверх, затем опять вниз и решил взять себя в руки:

– Так, стоп, нечего паниковать, нужно просто идти наверх. Лестница одна и та же – я никак не смогу сбиться с пути. Вперёд!

– Джонни, куда ты побежал? – уже спустя несколько секунд окликнула его Кэролайн, которая странным образом оказалась позади.

– О, чёрт, как же ты меня напугала, Кэролайн. Я чуть не проглотил язык.

– Прости, но ты так решительно направился наверх, будто бы совсем спятил.

– Да, парень, куда это ты решил от нас смыться? – объявился следом и Гарри.

– Никуда…просто я подумал, что потерял вас, пока возился со своим чёртовым ботинком. Впрочем, это всё не стоит того, чтобы тратить наше время, так ведь?

– Так, – согласился Гарри, тем не менее косо на него посмотрев.

– Где же мой Билли, где же мой Билли… С каждой минутой мне становиться всё беспокойнее и беспокойнее, с каждой проклятой ступенькой.

– Тебя никто не заставлял переться в эти трущобы, Кэролайн.

– Помолчи, Гарри, помолчи. Лучше, думай о нашем сыне….

Они трое начали думать. Шли и думали, ступенька за ступенькой, в тишине. Однако очень скоро мимо них пролетело несколько звуков, очень напоминающих стоны или что-то в этом роде. Им пришлось остановиться и прислушаться. Это точно были стоны.

– О, чёрт! – раскрыл рот Джонни и уставился в один из тёмных углов, – Да они там…голые…целиком.

– Что ты сказал, Джонни? – будто не расслышав, переспросила Кэролайн, но разглядев поподробнее, всё поняла и несмотря на свой возраст смущённо произнесла: – О, бог мой, они это по-настоящему?

– Нет, Кэролайн, просто позируют…

– Помолчи, Гарри… Фу, как омерзительно. Неужели они не слышат, что мы разговариваем прямо у них перед носом. А может, это Билли и Бетти, а? Эй, Билли, это ты?? – спросила Кэролайн и похлопала вроде бы незнакомого парня по плечу.

– Не мешайте. Здесь нет никакого Билли, – даже не обернувшись, бросил он ей.

Кэролайн разозлилась, сделала шаг в сторону и присмотрелась на этого наглого парня сбоку.

– Эй, я тебя узнала! – воскликнула она, – Ларри, это ты!?

– О, матерь божья, – всполошился тот, неуклюже пытаясь натянуть на себя свои потёртые штаны, – это вы, миссис Кэролайн? Что вы тут делаете?

– Ищу Билли, если ты ещё не догадался. Так ты видел его после нашего разговора? И, между прочим, я велела вам с Томом отправляться по домам, а не бегать по этажам и…играть во всякие дурацкие игры. Посмотрите сколько заразы валяется здесь под ногами – подцепите какую-нибудь «чуму». Неужели вы вообще головой не думаете?

– Мне очень жаль, миссис Кэролайн. И…нет-нет, я-я не видел его, в смысле, вашего Билли, – совсем перенервничал бедный парень и жутко покраснел.

– А почему дрожишь так – ты явно что-то скрываешь от меня, Ларри, и явно не свою подружку в тёмном углу. Вы чем-то промышляете здесь? Говори, Ларри, иначе я пойду завтра утром к твоей маме и всё ей расскажу. Уж она-то устроит тебе прятки, – порицала его Кэролайн, но тут же изменилась в лице, когда вгляделась в лицо той тихони, что до сих пор стояла в сторонке и даже не соизволила поправить свою юбку. – Подожди, подожди, а кто это с тобой?

– Это? Аа-мм, Это-о-о, – ещё более явно и со скрежетом занервничал Ларри.

– Бетти? – изумлённо произнесла Кэролайн.

– Доброй ночи, миссис Кэролайн, – ответила девушка, не особо стыдясь своего положения.

– Доброй ночи? Ах ты, грязная потаскушка, куда ты дела моего Билли?! Сейчас твоя густая шевелюра мигом поредеет, похотливая, белобрысая свинка! – произнесла разъярённая мамаша, вцепилась девочке в волосы и вытащила её на свет.

– Э-э-э, тише-тише, Кэролайн, успокойся. Не нужно драть ей последние лохмотья – отцепись от неё, – пытался разнять их Гарри. – Джонни, помоги же, и ты, студент – не стойте на месте!

Сложилась напряжённая картина. Джонни, схватил Бетти за руку и просто, как куклу, потащил её к себе. Ларри от волнения сделал то же самое, только осторожнее и с другой рукой. Гарри стоял меж двух девиц, отталкивая их друг от друга.

– Кэролайн, дорогая, она же всего лишь девчонка, дорогая-дорогая….

– Ай! – вскрикнула Бетти в большей степени оттого, что её хотели оторвать от Кэролайн вместе с собственными волосами.

В итоге, от подобного напора, обе дамы очутились друг напротив друга: одна держала у себя в руках потасканные волосы, а другая – держалась рукой за голову и сопела, как бык.

– Дорогая, мать твою, ты вырвала ей целый клок волос, – произнёс Гарри раздосадовано, точно проиграл всё на свете.

– «Ох-хо-хо-хо, вот это картина, – засмеялся про себя Джонни, – Кэролайн просто стоит и разглядывает этот клок, будто не понимая, с чьей он головы». Пф-ха-ха-ха….

– Эй, парень, чего смешного ты здесь увидел?

– Всё-всё, Гарри, прости, но…не могу сдержаться, ах-ха-ха-ха….