скачать книгу бесплатно
Я резко затормозил. И рванул с тропы направо, на запад. Настоящая тропа, по которой мы пришли, должна быть там.
– Арти, стой! – крикнула Соня и замерла, – там трясина! Я вижу воду!
Пришлось остановиться, теряя драгоценные секунды.
– Это морок! – крикнул я, – не тормози!
Соня поколебалась секунду. Потом плотнее прижала к себе Басю и двинулась вслед за мной. Я облегчённо вздохнул, готов был снова рвануть вперёд.
Но было поздно.
Прямо перед нами возникла одна из призрачных фигур. Подул ледяной ветер – настолько холодный, что мне показалось, будто я врезался в снежную стену.
– Что?.. – Соня врезалась в мою спину, – ох…
Я глянул направо. Тропа вела туда. Хорошая, утоптанная и достаточно широкая. Ведёт на юг – как раз туда, где настоящая топь. В ловушку.
Слева подбирались ещё две фигуры. Попробовать рвануть назад?
Времени на размышления не оставалось; мир вокруг нас вдруг перестал быть твёрдым, всё подёрнулось зыбким дрожанием и зеленоватым маревом. Свет фонарика померк.
И в этот момент Бася спрыгнула с Сониных рук.
– Нет! – крикнула она и рванулась за своей питомицей.
Бася что-то крикнула по—боевому.
Призрачная фигура перед нами вдруг пошла тёмными полосами. Будто её разодрала чья—то огромная когтистая лапа. Послышался вой, от которого волосы зашевелились на затылке. А в следующее мгновение остатки фигуры втянулись в землю.
Мир вокруг снова стал твёрдым и привычным.
– Бежим! – крикнул я.
Бася, будто поняв мою команду, рванула вперёд. Соня вслед за ней. И я остался замыкающим.
Ощущение времени пропало. Я не могу сказать, сколько длился этот безумный забег по невидимой тропе. Но остановились мы только тогда, когда давящее ощущение холода исчезло.
– Вырвались? – спросила Соня, чуть отдышавшись. Она стояла, уперев ладони в колени; было видно, что напарница выложилась полностью.
– Да, кажись, – неуверенно ответил я, оглянувшись. Никаких светящихся фигур и обгоревших остатков селения не просматривалось, даже на предельной дальности фонарика.
– Останавливаться нельзя, – добавила она, снова выпрямляясь и делая шаг вперёд.
Бася ждала её на тропе, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу. Никогда не видел, чтобы кошки так делали.
– Похоже, то, что мы нашли там, в паровозах, ценнее золота, – заметил я, шагая следом.
– Ты сомневался? – ответила Соня, не оглядываясь.
– Если она может нанести вред стражам – это открывает…
– С ума сошёл, что ли? – фыркнула напарница, – мы в такие места больше не полезем. Никогда и ни за что.
Я хотел было добавить, что зарекаться – это глупое занятие. Но промолчал.
Чтобы сориентироваться, я достал смартфон и включил навигатор. Сети тут не было – но я заранее скачал карты.
Мы забрались довольно далеко от того места, где оставили «Патруль». Километров пять по прямой. И все семь, если обходить по разбитым просёлкам.
– Ну что там? Хочу в гостиницу! – спросила Соня, с любопытством заглядывая на экран.
– Часа два идти, – ответил я, вздохнув.
– Вот же ж…
– Через лес может быстрее выйти, – заметил я.
– Ну уж нет! – твёрдо ответила Соня и пошла вслед за Басей по заросшему травой грейдеру.
Нестерпимо хотелось присесть отдохнуть. Но, вспоминая только что пережитое, я находил силы двигаться дальше. Соне тоже приходилось несладко. После очередного поворота я скинул рюкзак и на ходу достал бутыль с водой.
– Будешь? – протянул напарнице.
– Да, спасибо, – кивнула она, после чего сделала пару глотков, не сбавляя шага. – Интересно, кому тут надо было вообще дорогу прокладывать? – спросил она, возвращая мне воду.
– Тут вроде торфяные разработки были, – ответил я, – их относительно недавно закрыли. Дороги ещё не успели зарасти.
– Самих разработок нет, даже следов… а дороги остались. Интересно.
Я неопределённо пожал плечами.
– Стой! – неожиданно добавила Соня, – слышишь?
Я остановился, напрягая слух. И точно – откуда—то справа долетал гул. Похоже на работающий движок.
– Там что, трасса есть? – спросила Соня.
Я снова посмотрел на карту. Судя по ней, правее шла ещё одна старая дорога, оставшаяся после торфяных разработок.
– Да не похоже, – ответил я, – может, охотники какие или рыбаки. Тут вроде озёра недалеко.
– Может, подвезут, а? – с надеждой спросила напарница.
– Может, – согласился я, – пошли тогда быстрее! Может, успеем – видишь, в пятистах метрах дороги пересекаются.
Мы не просто успели. Неизвестные любители ночных прогулок на пересечении свернули на наш грейдер. Мы видели, как свет фар повернул в нашу сторону.
Соня принялась размахивать фонариком. В ответ машина мигнула дальним светом.
Это был «Патриот». Он приблизился к нам, отодвинулся ближе к обочине и остановился. Со щелчком открылась водительская дверь. Из салона выпрыгнул мужик в камуфлированных штанах и зелёной майке, лет тридцати на вид.
– Эк вас занесло, туристы! – осклабился он, шагая нам навстречу.
Я вежливо опустил луч фонарика.
– Загуляли малость, – я неуверенно улыбнулся в ответ, – машину слишком далеко оставили. Силы не рассчитали.
– Ясно, – кивнул водитель, разглядывая нас.
Послышался ещё один щелчок, я увидел, как открылась пассажирская дверь, и на дорогу вышел ещё один мужик, одетый точно так же. Только этот был постарше: с седой бородой и огромными залысинами. Он молча подошёл к нам и встал сбоку.
Я почувствовал, как Соня сжала мою руку.
– Ну что ж. Давайте подвезём, – предложил бородач, – если тут не шибко далеко.
– Да ничего. Мы сами дойдём. Не беспокойтесь, – ответила Соня.
– Да нам не сложно, – усмехнулся водитель.
Дальнейшее произошло настолько быстро, что я даже рукой пошевелить не успел – не то, что осознано отреагировать.
Водитель и второй мужик синхронно приложили к носу какие-то цилиндрические штуковины. А прямо перед нами в воздухе появилось лёгкое белое облачко, похожее на пар. Оно быстро рассеивалось.
Последнее, что я запомнил – крик Сони и Бася, бессильно завалившаяся на бок.
Локация 5. Москва, склад радиоактивных материалов завода «Полиметалл»
Тема абандонов затягивает постепенно. Сначала это просто место для игр. Недострой. Территория под снос. Заброшенный завод или фабрика – всё, что угодно. Рядом с домом. Игры с ребятами по вечерам, страшные истории с выключенными фонариками, костры и хлеб, который становится вкуснее, если подержать его в пламени.
Большинство людей перерастают этот возраст. Появляется взрослая жизнь, заботы, учёба—сессии—интервью—работа. Всё, как обычно. Потом семья. Ипотека. И вот: то, что раньше было наполнено тайной, вызывает только лёгкое презрение и недовольство муниципалитетом, который никак в суде не может разрешить вопрос имущественных прав…
У меня было по—другому. Да что там – у всех наших по—другому. Мы застреваем во времени; наверное, можно это так назвать.
Хотя история у каждого своя.
У кого-тослучаются настоящие трагедии, после которых сложно найти опору в жизни, сложно себя мотивировать. Заброшки помогают. Лечат. Дают новый взгляд на всё.
Кто-то просто себя не находит в жизни и в какой-то момент понимает, что обречен на тихое прозябание, нелюбимую работу, пресные отношения, пивко по вечерам и всё более тупые сериалы или игры.
Не важно, как ты попал в тему. Главное, однажды ступив на эту тропу, больше не сомневаться.
Я думал, у меня всё хорошо в жизни. Да, случился момент непонимания с родителями. Отец отчего-то прочил мне военную карьеру. Сам он – врач, очень хороший. Хирург—кардиолог, с мировым именем. Не понимаю, отчего ему так хотелось, чтобы сын специалиста, спасающего жизни, вдруг приобрёл профессию, чтобы их отнимать? Для восстановления вселенского равновесия? Это ирония, если что.
Мы говорили об этом. Я приводил свои аргументы – он свои. Как-то так получалось, что его аргументы были сильнее. Мол, у меня все задатки, из меня получится хороший командир, физические данные позволяют, да и волевые тоже.
После побега из кадетки я не хотел жить дома. Вечерами слонялся без дела. Пару раз попадал в компании, опасно близкие к нехорошим. Но меня не затянуло – не интересно было. Не захватывало.
Зато я полюбил лазить один там, где людей поменьше. На кладбищах. Потом просёк тему заброшек. Зарегился в коммунах, читал отчёты народа. Потихоньку сам начал выкладывать.
Появился круг общения. Сначала чисто виртуальный, я по—прежнему предпочитал одиночные вылазки. Потом начали пересекаться в городе – ну, там, находки заценить. Впечатлениями обменяться.
Потом начались групповые вылазки. Ездили на аэродром под Питером и на корабельное кладбище в Нижегородской области.
Компания мне не понравилась. Слишком много разговоров, слишком много пива и лишнего шума. Даже если в компании есть понимающие люди, обязательно найдётся кто-то, кто начнёт орать, дурачиться, просить его сфоткать… в общем, всячески разрушать атмосферу.
Потом снова одиночные вылазки. И тогда я начал что-то чувствовать.
Почему-то в одном месте цеха воздух был необычно холодным. А под разрушенным куполом старой церкви вдруг становилось как-то по—особенному хорошо – но только в определённой точке.
Эти едва уловимые ощущения меня заинтересовали. Я начал пытаться их систематизировать.
К тому времени я уже поступил в Бауманку, на факультет фундаментальных наук. Прошёл по бюджету, но, если честно, не надеялся, что вытяну. Скорее, надеялся отчислиться и спокойно уйти в свободное плавание, обозначив предел своих возможностей.
Но математика мне неожиданно зашла. Было в математическом моделировании что-то от одиночества заброшек, то же ощущение возможности чуда.
К тому же моя нелюбовь, нелюдимость и необщительность для «фундуков» – так называли студентов нашего факультета – были нормой. И мне это нравилось.
Собирая материал по необычным свойствам заброшек, я даже хотел диплом писать по пространственному моделированию термодинамических систем. Но передумал. Точнее, меня заставили передумать.
В нашей среде есть несколько уровней посвящения. И в обычных условиях будущие наводчики и медведи проходят их последовательно, раз за разом проявляя свои способности и приобретая первоначальные навыки под чутким и негласным руководством кураторов.
Я должен был догадаться с самого начала, что группы любителей заброшек существуют не просто так. Если внимательно приглядеться, в них можно было уловить систему. Специально созданный фильтр, чтобы выявлять реальные таланты.
Я успешно прошёл второй уровень и в течение пары лет должен был постепенно для себя открывать наш мир, как это делают все обычные наводчики.
Но тут случилось Сабурово. И мне пришлось узнать сразу всё.
В том, что произошло, конечно, виновата Соня. Хотя её сложно судить за это – ведь, в конце концов, всё обернулось к лучшему.
Да, мы могли погибнуть, но не погибли же. Благодаря вмешательству куратора.
Кстати, забавный факт: у нас не принято использовать такие попсовые слова, как «сталкер», «лут», «хабар» и прочее. Это не просто дурной тон, это призыв к неудаче.
Про Сабурово. Как-то, гуляя по оврагам Коломенского, я заподозрил по косвенным признакам близкую гравитационную аномалию. И через неделю пришёл с портативным гравиметром, который стащил с кафедры прикладной физики. Ну то есть не стащил, конечно, просто одолжил на время.
Это оказалась не просто аномалия. То, что намерял прибор, не вписывалось ни в какие модели геологического строения Московского региона. И центр аномалии находился чуть дальше парка, на берегу реки, за заводом «Полиметалл».
Удивительно, но в то время я не знал, насколько опасна эта территория. Да и какой нормальный человек мог представить, что прямо в центре города находится настоящая радиоактивная свалка, фонящая местами похуже Чернобыля?..
В общем, гравитометр у меня был. А вот дозиметра – увы, взять не догадался.
Следуя к эпицентру аномалии, я был так поглощён показаниями, что не замечал ничего вокруг. Даже девчонка, висящая на дереве, на приличной высоте, уцепившись за ветку руками и ногами, не привлекла моего внимания.
А потом ветка треснула. Я рефлекторно отпрыгнул – как раз в ту точку, куда упала девчонка.
Это было достаточно больно; я чудом не свернул шею, не вывихнул руки и не переломал позвоночник.
Мы покатились вниз по склону. Каким—то чудом я додумался прижать её к себе и сгруппироваться, наверное, только поэтому обошлось без серьёзных травм.
