Предсказания, говорят, сбываются

– Что, растерялась? На поезд никак попасть не можешь. Помочь? – спросил молодой человек лет двадцати пяти, одетый в поношенную шинель, за спиной котомка, – пойдём со мной, помогу. Ты, случайно, не в Берёзовское?

Девушка неуверенно кивнула.

– Значит, нам по дороге. Иди, давай, не менжуйся, прорвёмся.

Подойдя к одному из вагонов спутник Александры, схватил девушку за руку и как-то сумел плечом раздвинуть наседавшую толпу, затем буром разрезал осаждавших вагон и протащил Сашу к двери, подсадил её, подтолкнул, отпихнул какого-то нахала, пытавшегося пролезть вперёд, затем сам последовал внутрь. В вагоне, не тратя время на уговоры, скинул чью-то корзину с сиденья.

– Ну, что я говорил. Прорвались. Садись.

– А ты?– не зная почему, девушка так обратилась к своему спасителю..

– А я рядом пристроюсь. Места, наверное, хватит, это уже к женщине, вольготно разместившейся на сиденье. Та ужалась.

– Ну что, давай знакомиться, – предложил молодой человек, – Василий. А ты, чьих будешь.

– А я, – Саша решила не раскрывать всей правды, – к родственникам в Берёзовское собралась. Да видно, не вовремя.

– Да, времечко ты выбрала неподходящее. А зовут-то тебя как?

– Саша.

– Александра, значит. Говоришь, в Берёзовское собралась.

Саша кивнула.

– А нет Берёзовского.

– Как нет? – испуганно вскрикнула девушка.

– Сожгли крестьяне.

– А как же те, кто там был? Что с ними?

– Хозяев, кажется Кирхгофов, порешили.

– Что значит, порешили?

– Так убили, драгоценности искали, не нашли, осерчали сильно на хозяев, вот и убили. Слуги разбежались, прихватив что поценнее, затем усадьбу подпалили.

С этой поездки так и повелось, что стал Василий помогать ей, ограждая от всяческих невзгод. Александра с ним осталась пока в деревне у супружеской четы, которые неизвестно по какой причине, решили дать приют незнакомцам. Надо как-то приспосабливаться к новой жизни. Шло время. В том письме, найденном Александрой в родительском доме, говорилось, что отец спрятал семейные ценности в кабинете, где за одним из шкафов располагалась секретная комната. Девушка хотела сразу же ехать в московский дом и забрать ценности, но время пока было слишком беспокойное, не до поездок. Прошло ещё несколько месяцев. Василий, посчитав свою миссию выполненной, попрощался и ушёл, пожелав успехов. Девушка не сказала ему, что ждёт от него ребёнка, поскольку не знала, как отреагирует на эту новость мужчина. Потом она встретила его в Москве, едва узнав того в щёголе, посетившем ресторан «Асторию». Она хотела выйти поздороваться и всё ему рассказать, но тут к нему подошли два человека в штатском. Василий встал из-за стола и прошёл с ними. Через два дня в газетах написали, что на окраине в заброшенном доме был найден труп неизвестного мужчины. По фото, размещённому в той же газете, Александра узнала своего спасителя.

Обустройство в новой жизни заняло почти год. Саша хотела сразу же забрать всё, что было ей оставлено, но в доме к тому времени расположилась какая-то организация, и проникнуть туда было практически невозможно. Вот и пришлось ей устроиться в эту самую организацию машинисткой. Александра так и не поняла, чем ведала эта организация и чем занималась. В одно из дежурств ей удалось проникнуть в кабинет и забрать саквояж. Через пару недель шарашкину контору ликвидировали, а всех работников отправили по домам. Найденные ценности помогли ей пристойно обустроиться. Всё было бы ничего, но кто-то прознал, либо сама Александра где-то проговорилась, пришли к ним люди, потребовавшие поделиться драгоценностями, и было их человек пять. Однако, когда эти люди появились, все ценности находились уже в другом месте, но об этом они не знали и требовали их немедленной выдачи. Не обнаружив искомого, начали выпытывать у жителей. Не получив желаемого, расправились с обитателями квартиры. Хорошо, что Александра, прислушавшись к своему внутреннему голосу, отправилась на ночь к подруге. Вернувшись на следующий день, обнаружила погибших обитателей квартиры. Тогда она и дала себе зарок найти негодяев, расправившихся с близкими ей людьми. А для этого нужны были средства. Александра решила заняться бизнесом. Так началось зарождение водочной империи.

Пролог 3

Конец двадцатых годов двадцатого века. Москва.

– Александра Филипповна, – молоденькая секретарша заглянула в кабинет к своей начальнице, – вы просили принести, как только выйдет новый номер «Ателье».

– Заходи, Настя, заходи. Говоришь, пришёл свежий номер. Ты уже пролистала?

Настя кивнула.

– Ну и как тебе? Есть что-то стоящее?

– Вот тут на пятой странице изумительное платье и шляпка к нему.

– Давай, посмотрим, – Настя протянула журнал.

– А ты, пожалуй права, телефонируй портнихе, пусть зайдёт. Да, пока не забыла. Как у нас с поставками в «Асторию»? Деньги в прошлый раз они задержали.

– Мы, как и договаривались, всю партию им отгрузили. Сегодня после обеда обещали занести всю сумму.

– Отлично, распорядись, чтобы приняли, а я отлучусь ненадолго. Позови Николая, предстоит кое-куда съездить. Через четверть часа «Рено» было подано к подъезду, и Александра Филипповна отправилась на свой подпольный завод по производству винной продукции. Дело вроде бы налажено, но проверить самой всё же стоит. Производство разместилось в одной из старинных барских усадеб, удачно арендованной Александрой на волне Новой Экономической Политики, когда подобное стало возможным. Конечно, просто так никто бы не сдал поместье в аренду, но было объявлено, что там будет организован пансион для людей преклонного возраста, что и было сделано, и это стало отличным прикрытием для подпольного цеха по производству водки и различного вида настоек. Добираться пришлось чуть больше часа.

Это до 1925 года можно было вполне легально заниматься производством крепких напитков, но тут советское государство решило взяться за ум и ввело государственную монополию на производство крепкого алкоголя, чем подпортило многим уважаемым людям бизнес. Пришлось уходить в подполье, не бросать же такой лакомый кусок. Водка во все времена была самой ходовой валютой и давала своим производителям громаднейшую прибыль. Вот и Александре Филипповне пришлось перебраться под Москву и устроить своё производство подальше от глаз людских. Пока всё работало по налаженной схеме и ни разу не дало ни малейшего сбоя. С поставщиками сырья были налажены деловые отношения, со сбытом также проблем не наблюдалось, но в атмосфере чувствовалась какая-то нервозность. Александра понимала, что долго так продолжаться не может и вскоре придётся завершать прибыльный бизнес, но пока всё тихо, годик-другой продержаться можно, а там уж, как карта ляжет. За подобными размышлениями девушка и не заметила, как добралась до бывшей барской усадьбы. Всё здесь напоминало о днях былых и беззаботных. Опрятные старушки и старики, по большей части из бывших, чинно прогуливались по аллеям некогда пышного парка, сейчас слегка запущенного. Садовника, правда, соседи переманили. Да ладно, что есть, то есть. Главное, чисто, цветы посажены, яблони, сливы и груши плодоносят. Все довольны. Окинув хозяйским взором приятную картину, Александра прошла к главному корпусу, поздоровалась с выбежавшим к ней управляющим и спросила, где Авдей Петрович. Это был человек, отвечавший за технологический процесс , но числившийся кастеляном. Ей ответили, и в сопровождении своего бухгалтера Александра направилась к неприметному домику, некогда бывшему каретным сараем, в коем и размещалось выгодное производство. Можно подумать, что, войдя внутрь, сразу увидишь разливочный цех, ан нет. Часть здания выполняло прежние функции. Правда, карет тут не видели лет двадцать, их место заняли стойла для лошадей, а в углу притулился грузовичок, так, на всякий случай. Вот как раз за грузовиком и находилась замаскированная всяческим мусором неприметная дверца, ведущая в подвал, где всё и размещалось. Охранники отодвинули от двери потрёпанный жизнью шкаф, и хозяйка заведения спустилась по лестнице вниз, где её уже встречали.

– Как дела, Авдей? – спросила Александра у слегка полноватого мужчины.

– Как и всегда, спирт завезли на днях, готовую партию отгрузили, поступил новый заказ. Только вот… – мужчина замялся.

– Говори уж, коли начал. Что только что?

– Не знаю, как и сказать, Александра Филипповна.

– Говори, как есть.

– Не понравился мне последний заказ.

– Что так?

– Приехал мужчина, солидный, денежный вроде, аванс оставил, но чувствую, что-то тут не так. Интуиция кричит не связываться с ним. Вот и решил с вами посоветоваться.

– Интуиция говоришь?

– Она самая.

– Ладно. Давай денёк подождём, а я постараюсь к завтрашнему вечеру всё выяснить про нашего заказчика. У тебя сохранились его данные.

– А как же, всё записано, вот держите, – Авдей протянул листок.

Александра убрала его в сумочку. Прошлась по цеху. У Авдея Петровича всё, впрочем, как и всегда, было отлажено до совершенства.

– Вот, посмотрите, а лучше попробуйте, – мужчина протянул хозяйке бутылочку синего цвета.

– Что это?

– Новая продукция. Черничная настойка. Дюже хороша вышла.

– Хороша говоришь?

– Вот отведайте, сами убедитесь, – девушке протянули рюмку с фиолетовым напитком.

– А не плохо, очень даже не плохо, – отведав наливки, вынесла вердикт Александра, – прибавь ещё пару бутылок. Угощу кое-кого. А сейчас пора. Ты уж тут смотри. Если что, телефонируй мне. Попрощавшись, девушка покинула помещение, вышла в парк, подозвала шофёра, отдала бутылки с наливкой и сказала, чтобы минут через десять авто было готово к отъезду, а сама прошла к небольшому пруду, спрятавшемуся за деревьями. Сидя на скамейке, Александра, смотрела на спокойную воду озера и вспоминала, что случилось с ней за последние годы. Трудное было время. Она едва выжила от горя, потеряв родителей.

– Александра Филипповна, – раздалось за спиной, – вы велели через десять минут подготовить авто. Прошло уж боле получаса. Побоялся вас тревожить. Поедем, али как?

– Али как, но поедем, – сказала, вставая со скамейки Александра, – задумалась что-то.

– Куда едем?

– А давай-ка в «Асторию». Посижу, перекушу, заодно хозяину настойку передам. Всё дело. Понравится, наладим поставку.

Вскоре автомобиль направлялся в сторону Москвы. Ресторан располагался неподалёку от центра. Дорога была пустынна и вскоре гостья поднималась по ступенькам фешенебельного заведения. При входе её встретил сам хозяин заведения и проводил дорогую гостью в свой кабинет, позвал официанта, чтобы тот принял заказ, а сам, извинившись, сказал, что вынужден отлучиться по неотложным делам.

Александра попросила принести чашку кофе и пирожное, отказавшись от вина и остальной закуски. Вскоре всё было доставлено, и девушка вновь погрузилась в невесёлые воспоминания. Потеряв родителей, она осталась одна. Правда, ей достались кое-какие капиталы, с помощью которых и смогла организовать сегодняшнее производство. Дела шли, и шли достаточно успешно. Полученных денег ей хватало на себя, на содержание квартиры и на всё остальное. Так она и жила, но вот наступил март 1921 года, когда в Москве открылся десятый съезд РКП (б), на котором было принято решение о переходе от политики военного к новой экономической политике.

Девушка пока не понимала, хорошо это или плохо, но вскоре последовали новые указы и постановления. Майские декреты дали простор для развития частного сектора. В июне того же года новым декретом позволили создавать мелкие предприятия со штатом до 20 человек. Вот тут-то она и поняла, что появился шанс проявить себя. Ей удалось создать благодаря драгоценностям родителей сеть ресторанов, в которых веселились новые хозяева жизни. Затем, поняв, что ресторанное дело не такое уж и прибыльное, Александра продала свой бизнес и решила заняться винокурением, в чём и преуспела. Проживала она в большой квартире, некогда принадлежавшей какому-то промышленнику, бежавшему после революции в Париж. Прошло несколько лет и вот до новоявленной бизнес леди стали доходить противоречивые слухи, что вскоре все частные предприятия будут закрыты, но никто не мог сказать ничего конкретного. Осталось дело за малым: свернуть производство, но руки пока не доходили, да и дело давало слишком хорошую прибыль, чтобы вот так сразу от него отказаться.

Внезапно у неё в голове, словно что-то взорвалось. Она едва не потеряла сознание, когда показалось, что грядёт беда. Когда-то она сталкивалась с подобным. Это шестое чувство не раз спасало её в затруднительных ситуациях и, на тебе, снова оно.

Александра поднялась, оглядела комнату. Вроде нет ничего, что могло бы ей угрожать. Так в чём же дело? Подойдя к двери, хотела уже открыть её и выйти в коридор, как услышала странные звуки, раздававшиеся из зала, в котором по случаю раннего времени гостей быть не должно. Что-то ей подсказало, следует закрыть дверь, чтобы никто не мог войти в комнату. Увидев швабру, Александра просунула её через ручку, заблокировав вход. Кто-то с той стороны дёрнул дверь и, не сумев открыть, выстрелил.

Девушка подбежала к окну, распахнула створки, выбралась на карниз, а по нему добралась до крыши сарая, откуда по приставленной кем-то лестнице спустилась вниз. Где-то здесь должна быть её машина. Однако, решив не искать авто, Александра поспешила войти во двор, направилась к сараю, где имелась неприметная дверца, выходившая на соседнюю улицу. Там поймала извозчика, который доставил её домой. На следующий день девушка узнала, что хозяин ресторана связался не с теми людьми, вот они-то и устроили погром, который мог стоить ей жизни.

Приближался 1928 год, год, когда стали сокращаться все виды частного предпринимательства. Бизнес Александры пока держался на плаву, но казалось, ещё чуть-чуть и придётся с ним попрощаться. Начался товарный голод, приведший к постепенному сокращению объёмов производства. Частникам перекрыли доступ к банковским кредитам, вклады новых бизнесменов изымались в пользу государства. Александра вовремя сумела изъять все деньги, конвертировав часть из них в валюту, а часть в золото. Годы экономической вольницы оказались лишь передышкой. Спустя пару лет власти снова начали говорить об эксплуататорах-нэпманах и стали мало-помалу душить свободный рынок. Правда, число мелких предпринимателей в торговле все ещё продолжало увеличиваться. В тоже время началась борьба со спекуляцией. Начавшиеся в 1928 году эти процессы продолжились до тридцатого года, когда гайки окончательно закрутили. Однако мелкий капитал не исчез, а был загнан в подполье, где как-то пытался действовать. Пришлось и Александре затаиться. Впрочем, полностью своё дело она не свернула, не представляя, как и на что будет дальше жить. В городе у неё оставалась квартира, да и в деревне она прикупила на всякий случай дом, куда можно будет потом перебраться. Как-то стало ей в последнее время беспокойно. И она оказалась права. Начались наезды криминальных элементов на частный полулегальный бизнес. Доставалось и Александре. Откупов избежать не удавалось. Во время одной из криминальных разборок пришлось спешно уезжать из своего «санатория». За автомобилем Александры была организована погоня, во время которой девушка погибла.

Пролог 4

Россия 19 век. Петербург. Москва.

В первом десятилетии девятнадцатого века в Петербурге появилась странная дама, о которой ходили самые разные слухи. Себя она называла Александрой Филипповной, а вот откуда она появилась и кем была, никто не знал. Одни говорили, что женщина являлась вдовой лютеранского пастора, другие, что та была простой модисткой, бежавшей от французов из Германии, а самые ретивые утверждали, что это баронесса Кирхгоф. Тем не менее, в городе стали распространяться слухи о способностях дамы предвидеть события будущего. Правда, предсказания иногда были довольно путаными. Однажды к ней заглянул сам Пушкин, которому она выдала такую фразу: «Примешь ты смерть от белого коня» (Дантес был блондином). Слава баронессы росла день ото дня. Одни после её пророчеств разрывали помолвки, другие не принимали наследства, а третьи отказывались записываться в гвардию. Предсказала она и войну 1812 года, и триумф Александра в Париже, куда тот въедет на белом коне. Поговаривали, что когда-то она действительно была замужем, и это было достоверно известно. Правда, её единственный сын воспитывался в одном из частных пансионов, из которого он выйдет в возрасте двадцати лет, получит от неизвестного благодетеля крупную сумму и документы, подтверждающие его дворянское происхождение, но с матерью он так и не увидится. Шли годы, клиенты Александры Филипповны старели, умирали, но она сама оставалась всё в той же поре. Никто не мог сказать, сколько ей лет. В своё время она нагадала выступление декабристов, отмену крепостного права и даже крушение императорского поезда. Самое загадочное предсказание было об императоре и несколько раз прозвучало слово «Ипатьев». Правда, на это никто не обратил внимания, приняв всё за очередное чудачество старухи, а зря.

Подумав, Александра Филипповна решила перебраться из холодного и промозглого Петербурга в Москву, где, как ей казалось, будет как-то спокойнее и уютнее. Всё же столица была Европейской, лощёной, но совершенно бездушной, а вот её сестра дышала старым патриархальным духом. В Москве был приобретён небольшой ампирный особняк, чудом сохранившейся в тихом запущенном парке. Парк, как и особняк, привели в порядок. Баронесса продолжила свою нелёгкую деятельность по привлечению клиентов, желавших узнать, что им судьба готовит и это выходило у неё неплохо. Капиталы приумножались, годы пролетали один за другим, Кирхгофша, как предсказательницу называли за глаза, казалось, сумела остановить время. Люди несли ей деньги, а она не отказывала им в советах, иногда иносказательных, иногда загадочных, но чаще всего невероятно прямолинейных, в которые и верить не хотелось, но, тем не менее, всё сказанное сбывалось.

По всей видимости, прожитые годы давали себя знать. Всё чаще стали звучать странные слова, которые никто так и не мог разгадать. Сараево, Россия, война, смерть. Через десятилетия восстанет мёртвый император с женой, детьми и слугами, невинно убиенными вместе с ними, ещё кровь, брат убивает брата, отец сына, дочь предаёт мать, облако, как гриб, над Японией.

Тут бы следовало задуматься, ведь предсказания престарелой баронессы, хотя иногда и иносказательные, всегда сбывались. Но нет. Старуху сочли выжившей из ума, и поток клиентов почти иссяк. Забыли бы о великой предсказательнице, если бы не её последнее пророчество, как всегда запутанное, но именно оно опять вернуло веру в неё. В свои владения только что вступил 1894 год. В январе к Александре Филипповне пришёл на приём мало кому известный чиновник, решивший узнать, куда же пропало завещание, оставленное его недавно почившим отцом. Вот было оно, а потом исчезло. Проблема была довольно быстро решена. Расплатившись, Иван Никанорович собрался уходить, как был остановлен гадалкой.

– Постой, голубчик, подожди, не торопись. Послушай старуху. Хочу кое-что тебе сказать.

Чиновник, уже открывший дверь кабинета, застыл на месте, думая, что потребовалось гадалке. Та продолжила.

– Ведомо мне, что на престол вскоре вступит Николай Кровавый. Отец его, хоть и могуч телом, но духом ослаб. Недолго ему осталось, ой недолго.

– Царь наш батюшка, слава Всевышнему, от болезни оправился. Здоров, помирать не собирается

– Да ты погоди. Упадёт жёлтый лист в Крыму, а с ним и Александр упадёт. Запомни три цифры, один, четыре, семь. Потом придёт время антихриста. Спасться надо всем. А теперь иди.

С сентября по совету врачей монарх находился в царской резиденции в Ливадии, в Крыму (болели почки). Там несколько недель под контролем лучших отечественных и европейских медиков он боролся за жизнь. Развязка наступила 20 октября: в 14 часов 07 минут император скончался.

Вот это странное предсказание вновь вернуло клиентов к баронессе. Правда, пока никто не понял, почему она названа Николая Второго Кровавым. (После событий на Ходынском поле Николай получил это прозвище от радикальной оппозиции. Тогда погибло более 1300 человек и несколько сотен получили увечья).

Вроде бы и карты в руки, но тут предсказательница всё чаще стала отказывать клиентам, какого бы звания они не были. А виной всему были видения, касающиеся её сына и его семьи. Тут всё понятно, но вот всплыло имя самогонщицы Нюрки, её дочери Александры и какой-то девицы, жившей в период непонятного НЭПа. Александра Филипповна нутром чувствовала, что все эти люди связаны с ней, даже больше, они её близкие и не совсем, но, тем не менее, родственники. Так и жила она вплоть до того момента, когда вновь подтвердились её предсказания по поводу Сараево. Был убит эрцгерцог Фердинанд и его жена София, что привело к началу войны, в которую и была втянута Россия. Наступили трудные времена. Начались перебои с продуктами, появились беженцы из районов, затронутых войной. Во многих семьях скорбели по погибшим отцам, мужьям, сыновьям, братьям. К гадалке выстроилась очередь из тех, кто хотел узнать о судьбе своих близких. Не все могли получить радостные известия. Часто случались обмороки, истерики, сыпались проклятия. В своих бедах люди стремились обвинить баронессу. И вот один из таких не совсем уравновешенных людей пронёс с собой пистолет и, получив от гадалки, печальное известие, застрелил её. К сожалению, на этот раз дар предвидения молчал. Что же, и такое может случиться.

Глава 1.

Только всё начинается.

Москва. Десятые годы двадцатого века.

На одной из центральных улиц города расположился особняк барона Кирхгофа. На дворе был июнь 1896 года. Филипп Аркадьевич, глава семейства, нервно расхаживал в гостиной, ожидая, когда же его супруга разрешится от бремени. Пошёл третий час, как повитуха скрылась за дверью спальни. Роды были тяжёлыми.

Барон молился, умоляя сохранить жизнь любимой супруги и ещё не родившемуся ребёнку.

– Скорее бы, – не успел подумать Филипп Аркадьевич, как услышал торопливые шаги, приближающиеся к гостиной. Сердце зашлось в бешеном галопе, – неужели всё? Амалии больше нет? Почему не слышно детского плача?

Секунда, вторая, третья и вот на пороге появляется Елизавета, личная горничная жены.

– Говори, – вскочив с кресла, – Филипп Аркадьевич бросился навстречу женщине, – говори же.

– Поздравляю, господин, у вас дочь.

– Что с Амалией?

– Всё хорошо. Она и малышка чувствуют себя хорошо.

Хозяин особняка сорвался с места и поспешил к жене. Вскоре он держал посапывающий комочек в руках, вглядываясь в сморщенное личико дочери.

– Сашенька, – услышал он слабый голос жены.

– Что Сашенька?

– Наша дочь Сашенька. Ты не против?

Передав ребёнка заранее нанятой няньке, присел на кровать, взял жену за руку, с нежностью посмотрел на неё, затем наклонился и поцеловал.

– Как красиво звучит. Александра Филипповна Кирхгоф.

Минуло четырнадцать лет, когда произошло событие перевернувшее жизнь, как Сашеньки, так и жизнь всего семейства Кирхгоф. В январе Семён, брат Александры, заявил, что собирается поступать в Николаевский кадетский корпус в Санкт-Петербурге.

– Нет!– вскрикнула сестра и упала, потеряв сознание.

Был срочно вызван семейный доктор, определивший почему-то нервическое истощение организма и прописавший полнейший покой, по крайней мере, на неделю, как он сказал, на неделю, не менее.

Александру перенесли в её комнату и оставили под присмотром Глафиры, её няньки, которая практически и занималась её воспитанием с раннего детства. Конечно, были и учителя, среди прочего и заграничные, обучавшие свою подопечную языкам и хорошим манерам. Теперь девушка свободно могла изъясняться на нескольких языках: немецком, французском, английском. Так уж вышло, к языкам у неё открылись способности.

– Что же ты не бережёшь себя, моя касатка,– погладив Александру по голове, тихонько прошептала добровольная сиделка.

– Нянюшка, это ты? – в удивлении произнесла девушка, – что ты здесь делаешь?

– Да вот, отец твой приставил доглядеть за тобой.

– А зачем? Что случилось?

– Неужели не помнишь, как закричала «нет», услышав о желании брата отправиться в военное училище.

– Нет, что-то не помню такого. Так что же случилось потом?

– Ты упала в обморок, послали за доктором. Он прописал тебе недельный отдых. Так ты и очутилась у себя в комнате. Мне же велено оберегать тебя сердечную.

Александра присела на кровати, попыталась встать, но тут её накрыла необычайная слабость, и как будто кто-то подселился к ней в голову. Она услышала голос, принадлежавший явно старухе и велел тот голос прогнать Глафиру, поскольку необходимо было этому голосу поговорить с девушкой.

– Нянюшка, шла бы ты к себе. Со мной всё в порядке. Спать хочется, сил нет. Иди уж. Только дай морсу испить.