Союз Падших

Из-за спины раздался характерный смешок – похожий на дикое поскуливание.

– Шакалы!

Рашид собрал все имеющиеся у него силы, и встав на ноги начал взбираться на бархан. Уж лучше вечность скитаться по пустыне, чем быть съеденным сворой шакалов.

Наконец, взобравшись на самый верх бархана, он вновь увидел яркую огненную точку, которая была уже довольно далеко от него. Потеряв силы после долгого и изнурительного подъема, ноги Рашида уже не могли его держать, и он кубарем скатился вниз. Песок забился в рот, глаза, волосы, одежду. А когда остановился, увидел: на вершине бархана стояли четыре чёрные тени.

Выплюнув песок и протерев глаза, Рашид наконец смог встать. Он собрался идти дальше за убегающим огнём, когда смехотворное поскуливание раздалось уже в паре метров от него. Шакалы были прямо за спиной.

Рашид медленно обернулся. Четыре серых хищника стояли перед ним, один похожий на другого, и смотрели на него красными, как рубин, глазами.

Рашид выхватил свой нож, и встал в боевую стойку.

– Назад! Назад, твари!

Он делал выпады в сторону собак, но те лишь посмеивались над ним, перебегая с места на место.

– Вы, сучьи дети! Убирайтесь к дьяволу!

Рашид начал отступать, пытаясь скрыться от шакалов. Те, шаг за шагом, следовали за ним. На седьмой шаг он обо что-то споткнулся, упал на спину и выронил нож.

«Это конец», – подумал он, и закрыв глаза начал читать молитву.

Прошло пять секунд. Десять. Но на него никто не торопился нападать. Никто не грыз его ноги, никто не вцепился острыми зубами шею. Шакалы просто стояли и смотрели на лежачего человека. Нащупав рядом собой нож, Рашид вскочил на ноги, не сводя глаз от хищников. И только тогда заметил, обо что споткнулся.

На земле лежала мертвая антилопа, с перегрызенным горлом. Животное еще не успело остыть, а вытекающая из нее алая кровь собиралась в небольшие лужицы, в которой сейчас и стоял Рашид аль-Касим. Шакалы продолжали просто смотреть на человека с ножом.

Липкая красная жидкость манила оголодавшего человека, который уже давно не пил, и почти ничего не ел. Не выпуская хищников из поля зрения, Рашид опустился на колени, и медленно припав лицом к земле начал пить ещё теплую густую липкую жидкость. Его мутило, но он продолжал пить, и не мог остановиться, пока полностью не осушил маленькую лужицу. После этого он неспеша встал, и начал отрезать кусок мяса с ноги антилопы, всё так же не отрываясь от ночных собак.

– Это я возьму себе, сучьи вы твари, – проговорил Рашид, и уже в пол оборота начал отступать назад, туда, где он когда-то видел манящий его огонь. Шакалы не последовали за ним. Лишь проводили взглядом, потом обнюхали тушу и скрылись в темноте.

Этой ночью у Рашида вновь появились силы идти дальше. Его больше не мучала жажда, и у него был кусок сырого мяса, который он думал запечь на камне под обеденным солнцем. Но мясо было съедено сырым еще до восхода солнца. А убегающий от него огонь и этой ночью оказался недосягаем.

Третий день в пустыне был похож на второй, с той лишь разнице, что силы были на исходе, ноги отказывались слушаться, обветренные губы были пересохшими до кровавых трещин, и голова больше не могла нормально соображать. В какой-то момент силы полностью покинули Рашида, и после резкого головокружения мужчина просто упал на бок.

Пролежав так в неподвижном состоянии пару часов, солнце опалило до красна его смуглое лицо. Маленький черный скорпион, решив осмотреть новую территорию на своем пути, забрался на правую кисть Рашида. Совсем незначительно движения пальцев, едва уловимых, хватило для того, чтобы скорпион среагировал на кажущуюся опасность, и ужалил Рашида в тыльную сторону ладони. В этот же момент мужчина проснулся, с диким воплем от жгучей боли. Рука словно горела в адском огне, стала бесчувственной и опухла до того состояния, будто кожа на ней сейчас лопнет от натяжения.

Когда боль немного утихла, он повернулся в сторону, где, по его мнению, находилась Мекка, и, припав на колени, прошептал:

– АузубиЛлях… – прошептал он. – Прошу тебя, о Великий. Если мне суждено пронести еще сотни подобных страданий, дай мне сил, веры и терпения, чтобы достойно их пережить, или принять свой конец. На всё воля твоя, о Великий. Иншаллах… Иншаллах…

Неожиданно, он услышал детские крики; кто-то звал на помощь.

Неужели здесь, кроме него, были еще люди? В пятидесяти метрах от него, словно из ниоткуда, появилась фигура человека, державшего ребёнка. Мальчик еле кричал, задыхался, из него уходила жизнь. Аль-Касим поспешил на помощь, и через несколько секунд вонзил свой нож в плечо обидчику. Человек вскрикнул и в тот же миг повернулся – вместо лица у него была лишь чернота. А потом… Захватчик и ребёнок исчезли, просто испарился, будто их и не было.

– Мираж, – прошептал Рашид и, обессиленный, рухнул на песок. После чего он потерял сознание.

Он очнулся уже глубокой ночью, когда холод начал обмораживать его лицо. Придя в себя, Рашид осмотрелся по сторонам: он не сразу понял, где он, и что было до его обморока. Лишь очень сильно болела рука – она по-прежнему горела огнём. В паре метров от него что-то яркое и теплое согревало его левую сторону лица.

Рашид повернул голову к свету, и узрел то, что две ночи скрывалось от него. Это был костёр – самый обычный, из сухих веток. Не тот гигантский огонь, что манил его три ночи. Он больше не мог стоять, поэтому пополз к нему на животе, опираясь только на здоровую левую руку.

А когда он наконец оказался у самого огня, за красным пламенем он увидел черную дыру в земле, достаточно широкую, чтобы взрослому человеку туда можно протиснуться. Или совсем не человеку.

– Шакалья нора, – подумал Рашид. – Надо… Надо побыстрее отсюда уходить.

Он всё непрерывно шёпотом повторял:

– Силы земные и небесные, дайте мне сил выбраться отсюда… Дайте мне сил победить все болезни и невзгоды… – на минуту Рашид задумался. – И дай мне сил победить врагов своих.

Неожиданно костёр потух. Песчаная буря, которой и не пахло до настоящей секунды, накрыла огонь вместе с Рашидом. Песок застилал глаза и попадал в легкие. Единственным укрытием сейчас была подземная пещера.

Опираясь на левую руку и отталкиваясь уже истертыми ботинками, Рашид дополз до черной входа – и яма будто проглотила его за один раз. Он скатывался вниз по резкому уклону, где даже здоровому человеку было бы сложно устоять на ногах.

А когда он наконец оказался на ровной поверхности, его окутала кромешная темнота. Наверху бушевала буря, шелестя миллиардами острых песчинок и свистя ветром над головой.

Рашид аль-Касим еще около десяти минут лежал в полной темноте, пока глаза его не привыкли и он не начал различать очертания камней и неровности стен. Где-то вдали слышалось, как капли воды разбиваются о каменный пол. Темный коридор уходил вглубь, туда, где будто тени шептались между собой.

Камни скрипели под ногами, хотя Рашид стоял на месте.

Стоять дальше было невыносимо, и в конце концов лидер «Клинка эдема» сделал первый шаг – и пошел вглубь по коридору.

Кровь гудела в ушах, словно он оказался на дне океана. Каждый её толчок давил ему на глаза. В какой-то момент ему показалось, что перед ним кто-то сидит – фигура в бесформенной одежде, склонившаяся у стены.

Он присмотрелся.

– Чего только не покажется, – пробормотал он.

– Тебе не кажется, Рашид аль-Касим, – раздался голос из темноты. – Пожалуйста, чувствуй себя как дома.

3. Что хочешь ты?

– Пожалуйста, чувствуй себя как дома, – произнес голос из темноты.

Голос, глубокий и твёрды, раздавался будто со всех сторон одновременно. Рашид пошатнулся назад, услышав своё имя. Холодный пот проступил на висках. Ему хотелось бежать, пусть и в самый разгар песчаной бури, но подальше от этого места. Он достал свой нож, и начал пятиться назад.

– Исчезни, – прошептал он.

На миг Рашид обернулся – проверить, не упадёт ли он, и в прошлый раз. И в тот же миг, когда взгляд вернулся к стене, фигуры там уже не было.

– Исчезни, шайтан! – крикнул Рашид, озираясь вокруг. Воздух в пещере стал плотнее, будто его сжали в кулак. Ни звука. Только капли воды, падающие с потолка, и собственное дыхание, прерывистое и тяжелое.

– В этом месте нет шайтана, Рашид аль-Касим, – послышалось ему по правую руку.

Он тут же ударил ножом в темноту, но рассек лишь воздух.

– А если и есть, то только внутри тебя. Как и сам Бог.

Теперь голос звучал спереди, метрах в пяти. Рашид сжал нож крепче.

– Кто ты? – голос Рашида сорвался. – Что ты от меня хочешь? Откуда ты знаешь моё имя?

Невидимые капли воды падали с потолка, разбиваясь о каменистый пол.

Шелест песка и дыхание тысячи людей повисло в воздухе над ним.

– Я? – спросил незнакомец из темноты, – у меня есть всё что нужно, Рашид аль-Касим. Я ничего не хочу. А вот ты… Что хочешь ты, на самом деле? Сможешь ли ответить?

– Я хочу, чтобы ты назвался и показал мне своё лицо! – крикнул Рашид. – ты меня знаешь, а я даже не знаю с кем говорю.

Внезапно пещера вспыхнула сотнями факелов. Пламя ударило в глаза, и Рашид зажмурился.

Откуда здесь огни? Их не было, когда я шёл. Я держался за стену – их точно не было.

– Как неприлично с моей стороны, – сказал стоящий перед ним высокий мужчина в пепельно-серого цвета одежде с накидкой на голове.

Глаз его почти не было видно, лишь чёрная как ночь борода, бледная кожа и тонкие губы выделялись из тени.

– Прошу. Теперь тебе легче разговаривать со мной?

– Ты тоже из ополчения? Ты же не из Багдада?

Рашид перебирал в памяти лица, имена, даты. Ничего не совпадало.

– Мы с тобой виделись и в Багдаде, и в Сирии, и в Египте, Рашид аль-Касим, – сказал человек, приподняв вверх указательный палец. – Как и с моим братом Харбом. Ты с ним, как бы сказать, неразлучен уже несколько месяцев.

Рашид стоял полный непонимания: он не знал никакого Харба.

– Моё имя Аль-Маут7, – представился незнакомец. – А это – мои братья.

Из тени за его спиной вышли ещё трое. Один – в чёрном, второй – в белом, третий – в коричневом. Лица их скрывали капюшоны, а из-под них горели глаза – красные, как горящие угли.

Рашид выронил свой нож. Его руки дрожали.

– Ты… Ты… – начал неуверенно мямлить Рашид, и не смог закончить ни слова.

– Жнец. Серый всадник… Или просто Смерть, – ответил мужчина в пепельной одежде. – Но Аль-Маут будет уместнее.

– А Харб8… твой брат – это…

– Война. Та, которую ты ведешь последние несколько месяцев. Но знаешь ты его с самой юности.

– А прошлой ночью… – продолжал, запинаясь, Рашид.

– Да, – подхватил ему Аль-Маут.

– Те, четыре шакала…

– Да, – все также отвечал Жнец.

– Почему вы меня не убили? – наконец более уверенно спросил он.

– Мы никого не убиваем, Рашид аль-Касим. Мы лишь исполняем роль, отведенную нам. А твой час еще не пришёл.

– Тогда что вам от меня нужно?

– Лишь только дать тебе то, что ты искренне желаешь. Ведь человек, три дня блуждающий по пустыне, явно в чем-то нуждается.

– Деньги?

– А разве тебе нужны деньги? Что такое деньги в мире, где действует лишь закон сильного?

– Нет… нет, конечно, – запнулся Рашид.

– Если ты и сам не знаешь, чего желаешь, тогда мы не сможем тебе помочь. Утром ты проснёшься вблизи границы Сирии, и будешь вспоминать это как сон.

Братья начали вновь сливаться с Аль-Маутом в одно целое. Сознание Рашида начало плыть, а с потолка медленно стал осыпаться песок.

Рашида словно ударила молния, и он выкрикнул:

– Я хочу смерти своим врагам! – он так сильно торопился, боясь, что реальность его рассыплется вместе с песком. И всё вокруг действительно окажется лишь сном.

Помещение, освещенное факелами, вновь погрузилось во тьму, и дуновения холодного ветра пробежали по его ногам. Песок с потолка перестал сыпаться. Аль-Маут вплотную подошёл к Рашиду. Кроме горящих красных глаз он больше ничего не видел.

– Только лишь смерти? – произнес он утробным голосом. – Или может побед? Жажды превосходства над ними? Над всем миром?

– Побед над врагом моим, – почти шёпотом говорил Рашид. – Их мучительной смерти. Я хочу, чтобы плоть моя, и армия моя, были неуязвимы для врагов моих.

Смерть растворился в густой темноте, а спустя несколько секунд что-то увесистое оказалось в руках Рашида. Это был завернутый в холщевую ткань свиток. Рашид начал разворачивать его грубое полотнище, и яркий свет золотого клинка озарил его лицо в темноте. Разноцветные камни украшали его ножны, а у основания, одно в другое, были вплетены семь колец, ограждая кисть от лезвия.

– Это орудие твоих побед, – произнес Аль-Маут из темноты. – Меч апокалипсиса. Проливая им кровь, даже самую малую каплю, ты призовешь силу четырех всадников.

Война даст тебе силу и неуязвимость. Тебе и твоим людям.

Чума заразит твоих врагов всеми возможными болезными, от тяжелых до самых мучительных.

Голод наведёт на них безумие, и порывы каннибализма.

И наконец, Смерть станет единственным логичным концом для них.

Рашид не мог оторвать взгляда от камней. Они мерцали, как живые.

Он поднял глаза туда, где ранее стоял Аль-Маут, и спросил:

– Что я буду должен за этот подарок?

– Не многое, – ответил жнец тем же утробным голосом.

Во-первых: не убивай детей. Это неокрепшие души, которые должны найти свой путь, прежде чем покинуть этот мир.

Во-вторых: не предавай своих людей. Будь примером для них. Ведь за тобой они пойдут на то, за что им не нужно будет даже платить.

И третье… – пауза повисла как нож над горлом. – Помни, что ты человек, и путь твой конечен, как и каждого рядом с тобой. Не назови себя богом, Рашид аль-Касим, или творцом всемогущим.

– А если я их нарушу?

– Сейчас клинок дарует тебе силу внеземную, – продолжил Жнец, – и даст власть над самой кончиной… Но, нарушая эти правила, меч заберёт не только жизни твоих врагов. И тогда настанет твой час, где ты не увидишь меня пред собой, а лишь сам будешь своим палачом.

– Не сложные правила, Аль-Маут, для обладания того, о чем нельзя даже мечтать, – Рашид впервые назвал смерть по имени.

– Это и в правду так, Рашид аль-Касим. Но скажи мне, а кто он, твой враг? Против кого ты собираешься обрушить силы апокалипсиса?

Рашид достал клинок из ножен, и смотря на его яркое блестящее лезвие произнес:

– Против тех, кто вторгся на мою землю, Аль-Маут. Против тех, кто убивает мой народ. Против каждого неверного.

– Легко запутаться в мерилах верности, Рашид аль-Касим.

– Будь уверен, я не ошибусь.

Он вложил лезвие в ножны.

– Мы ещё встретимся?

– Каждый однажды встретится со мной. А пока… спокойной ночи, Рашид аль-Касим. И доброго утра.

Аль-Маут окончательно растворился в темноте, и сотни теней быстро пробежались по каменным стенам.

Рассудок Рашида в одно мгновение поплыл.

Песок вновь полился рекой из потолка, со стен, и даже из самой земли. Ему становилось трудно дышать, сознание отключалось, и наконец всё превратилось в пустоту.

Лишь четыре пары огненно-красных глаз наблюдали за ним из пустоты.

4. Капля крови на песке

Пить. Очень сильно хотелось пить.

Утреннее солнце мягко припекало его лицо, и кто-то настойчиво тряс за плечо. Назойливая муха сидела на щеке.

– Уходи, – тихо, сквозь сон, прошептал Рашид.

Толчки по плечу не прекращались.

На этот раз Рашид понял, что это уже не сон, и кто-то действительно дергает его за плечо.

Наконец он открыл глаза.

Над ним склонился старика в грязной поношенной одежде и серой куфией на голове. Глаза его были уставшими, будто в них давно не осталось ни надежды, ни боли – только пустота. Старый бедуин склонился на Рашидом и тряс его за плечо.

– Салам Алейкум, – говорил он ему. – Вставай, пока тебе не откусил нос фенек, или какая-нибудь змея не заползла в штанину.

– Уа алейкум ас-салам, – ответил ему Рашид, осматривая старика. Рядом блуждало несколько коз, ощипывая редкие сухие кустарники. Один козёл даже залез на тонкую ветку невысокого дерева. «Пастух», – подумал он про себя.

Рашид проморгался и посмотрел по сторонам. Горный хребет вдалеке выступал редкими зубчатым поясом. А с другой стороны можно было увидеть редкие дома.

– Где мы? – спросил старика Рашид, с трудом поднимаясь на локтях.

– Там, – бедуин указал в одну сторону, – Эль-Каим. А там, – он указал в противоположное направление, – Абу-Кемаль, Сирия.

Эль-Каим. Он почти был на месте. Но не помнил, как оказался здесь, почти на границе. Три дня в пустыне – и вот он лежит на песке, как летящий по ветру пластиковый пакет. Рашид наконец встал, и осмотрев свою пыльную, потную и грязную одежду понял, что оттряхиваться ему уже нет никакого смысла. С ног и до головы он был похож на песочного человека. Ему, наверное, пару дней надо будет отмокать в воде, чтобы смыть с себя эту грязь.

Рашид обратил внимание на свою руку – она больше не болела, и даже не было следа от укуса скорпиона. Оттряхиваясь, он нащупал у себя на ремне что-то длинное, металлическое, тяжелое.

Ему стало дурно и глаза захотели вновь закрыться. Это был клинок, тот самый, который он видел во сне. Будто сама смерть ему его вручила. Короткий меч, украшенный цветными камнями и филигранной резьбой, был неописуемо красив, и увесист. Но от него несло ледяным холодом.

Он прогнал лишние мысли из головы, пытаясь не думать об этом. Может он где-то его нашёл, да так устал, что совсем об этом позабыл.

– Где ты говоришь, старик, Эль-Каим?

Пастух молча указал пальцем – костлявым, покрытым мозолями. Губы его шевельнулись, будто он что-то жевал. Хватило бы одной руки, чтобы пересчитать количество оставшихся зубов.

– Два часа пути, – ответил ему старик.

– Фи-аман-Аллах9, – ответил Рашид старику, и спешно направился в сторону города, где его уже давно заждались.

– Маа ас-саламах10, – ответил ему старик с безжизненными глазами.

Пыльные пластиковые кварцевые часы на руке Рашида показали, что старик не обманул, и вся дорога действительно заняла не более двух часов. Время шло к обеду. Солнце стояло в зените, и пот стекал по его спине, оставляя соленые разводы на одежде. Ему самому уже был противен собственный запах.

Город Эль-Каим по праву считался одним из центров повстанческих движений, и дозоры с караулами здесь были регулярными. После вторжения союзных государств город очень сильно пострадал, как и его сельскохозяйственная жизнь. Здания стояли в пробоинах, со следами крупнокалиберных снарядов. Треть дорог представляли из себе перерытые рвы и воронки от взрывов.

В километре от города Рашид услышал свист, призывающий его внимание. Из-за невысокий скалы выглянул молодой мужчина с автоматом в руках и закрытым повязкой ртом. Оба мужчины обменялись взглядом. Затем молодой человек быстрыми движениями начал разгибать пальцы на левой руке: большой, средний, большой, безымянный, указательный – это был условный код повстанческого движения. Рашид ответил: мизинец, большой, большой, указательный.

Молодой человек убрал автомат, и несколько раз махнул в сторону города, как бы говоря о том, что тот может спокойно идти дальше.

Дом, где должны были ждать Рашида, он помнил: он был здесь в тот день, когда собирались боевые освободительные движения, после первых атак «миротворцев». В первые дни после вторжения дом Рашида попал под обстрел. Местный житель, стоя возле его дома с гранатой в руке, был убит армией захватчиков, не успев кинуть снаряд.

Взорвавшаяся граната обрушила несущую стену, под которой была завалена Зухра, жена Рашида. Под летающими пулями и разрывными снарядами Рашид, с окровавленной головой, глазами полными слёз, с годовалой дочерью на руках, и еще двумя сыновьями бежал в Сирию. Там, простившись с ними, и оставив детей на волю Аллаха, он решил, что свою дальнейшую жизнь посвятит войне с теми, кто пришел с оружием в его дом. Примерный семьянин и хороший автослесарь спустя месяц стал лидером движения «Клинок Эдема», которого сейчас ждали, чтобы вывезти в соседнюю страну.

Дом был такой же как все остальные на улице: коричневые песчаные кирпичные стены, металлические решётки на окнах. Очень много пыли. Вдоль улицы росли высокие пальмы. Множество переплетённых электрических проводов путались в паутину от столба до столба. Старики, курящие крепкий табак возле подъездов и попивающие чай. Рашид узнал одного из них – он сидел здесь и в прошлый раз.

– Салам Алейкум, – сказал он старику.

– Уа алейкум ас-салам, – ответил старик, – были проблемы?

– Были.

– Заходи, тебя уже давно ждут.

Осмотревшись, Рашид увидел детей, мужчин и женщин, наблюдающих за ним с соседних балконов. Постояв еще пару минут на улице, Рашид в конце концов вошел внутрь.

Это было здание магазина, где на полках стояли лишь пластиковые бутылки с водой и сигареты. Вывеска «продукты» ввела бы людей в заблуждение – продуктов по сути-то и не было. Продавец, стоявший за прилавком, спросил у Рашида, как только тот подошёл к стойке.

– Что возьмёте?

– Кока-Колу, – ответил Рашид.

– У нас только Спрайт, – ответил ему продавец.

– Тогда фанту, – был главным откликом.

Продавец пригласил Рашида в соседнюю дверь.

В смежном помещении стояли коробки с тканями, металлические канистры, и несколько неработающих витринных холодильников. Они подошли к одному из них, и открыв сначала стеклянную дверь, продавец вдавил внутрь его заднюю стенку, открыв проход в потайной коридор.

Пройдя по коридору, продавец убрал с пола красный расписной ковер, под которым располагался металлический люк, ведущий в подвальные помещения. И только спустившись вниз, Рашид наконец увидел знакомые лица.

– Рашид! – крикнул ему Абдул, его земляк. – Слава Всевышнему, ты добрался. Что случилось? Где остальные?

– Лучше не спрашивай, Абдул, – ответил их лидер, – не успели мы въехать в пустыню, только остановились заправиться, как попали под обстрел. Еле унес ноги, и потом три дня блуждал по пескам и барханам.

– Ну выглядишь ты действительно неважно. Но, слава Аллаху, ты жив. Готов ехать? Машина готова. Двадцать человек: десять мирных и десять наших помещаются в кузов, и едем без остановки прямо до Дамаска.

– Отлично, но мне бы помыться и немного поесть. Сам видишь – выгляжу хуже свиньи.

– Не говори так, Рашид. Воин, стоящий на страже своей страны, всегда воин.

– Тем не менее, Абдул. Хочу перед детьми выглядеть как нормальный человек.

– Да, конечно, воды в бутылках здесь полно. Можешь помыться сколько нужно, а новую одежду я тебе подготовлю – у хозяина должно что-то быть.

Через двадцать минут Рашид вернулся уже отмытым, с аккуратно расчёсанной бородой, и в чистой одежде.

– Что за нож, у тебя на поясе? – спросил его Абдул.

– Нашел в развалинах, если честно, то и не помню как.

– Значит повезло, – сказал Абдул, – с виду хороший нож.

– Да, наверное, повезло. Пойдём, не будем терять время.

На улице, на заднем дворе магазина, стоял небольшой грузовичок индийского производства, с высоким тентованным кузовом, где уже сидели девятнадцать человек, ожидавших последнего пассажира.

– Пусть все мирные пересядут ближе в борту, все наши ближе к голове.

Беженцы и боевики быстро перемешались. После чего Рашид пробрался в конец кузова. Абдул резво запрыгнул в кабину на пассажирское сиденье, и постучав в заднюю стенку прокричал:

– Поехали!

В кузове было душно, и капли пота собирались на лбу и складках шеи. Все люди ехали в полной тишине. В какой-то момент Рашид хотел даже уснуть, как неожиданно машина остановилась.

– У нас гости, Рашид! – крикнул из кабины Абдул.

– Никому не двигаться, и не делать резких движений! – приказал аль-Касим другим пассажирам.

Два «Хаммера» союзных войск остановили грузовик для проверки документов. Что они здесь делали никто не знал, и никто не ожидал такой неудачи. Граница была совсем рядом, но они не успели.

Задний тент резко распахнулся, освещая вспотевших в кузове пассажиров. Трое мужчин в черных очках, сером камуфляже и в громоздкой амуниции, точно роботы, приказали всем выйти из кузова. Водитель и его пассажир уже стояли возле борта держа документы в руках.

– Внимание! – крикнул один из военных. – Если у вас есть каки-либо документы, вам надо их предоставить. Становимся в шеренгу, не спеша, один за другим.

Рядом стоящий мужчина восточной внешности переводил местным отданный приказ.

– У них нет документов, – сказал на ломаном английском водитель, – эти бедные люди беженцы. Вот мои.

– Эй! Встал к машине и жди свою очередь! – крикнул ему солдат в солнцезащитных очках.

– Среди них двенадцать мужчин и восемь женщин, плюс пассажир в кабине, все они беженцы? – спросил командир.