Сказка для Алисы

Ей, и правда, ещё предстояло разобраться в том, откуда в этом «низшем» мире взялись те, кто когда-то был «богами богов»…

Глава 43. Демиурги

Ступая по сухой листве, Синта подошла к подножию древней каменной лестницы. Истертые ступени вели на поросшую лесом гору, и, как и всегда, этот путь нужно было преодолеть самой, безо всяких «ведьмовских штучек».

Вздохнув, Синта начала подъем.

«И к чему такое странное правило? Бред какой-то… – думала она. – Но всё же надо заняться собой. А то, со всеми этими фокусами, скоро ходить разучусь…»

Восхождение заняло около получаса.

Тяжело дыша, Синта, наконец, ступила на широкое плато, с которого открывался вход в заброшенный храм, выдолбленный в толще отвесной скалы, что тянулась ещё выше.

Каменистая равнина, что простиралась внизу, озарялось светом огромной полной луны. Пожалуй, этот мир остался прекрасен, хоть и был теперь полностью лишён жизни.

«Да уж, – подумала Синта, – а ведь когда-то и здесь всё цвело буйным цветом…»

Почему и она, и Эд, да и многие другие из их «братии», выбирали себе в качестве убежища те или иные заброшенные планеты? Ностальгия? – Да, пожалуй… А кроме того, если встретить здесь противника, можно особо не осторожничать. А противники в последнее время стали встречаться всё чаще…

Ещё раз окинув взглядом освещенную лунным светом равнину, простирающуюся до самого горизонта, Синта повернулась и направилась в заброшенный храм, ко входу, что чернел меж двух полуразрушенных, увитых лианами колонн.

Впрочем, называть храм заброшенным было не совсем верно – спустя много тысяч лет он вдруг перестал быть таковым. Но теперь здесь обитали отнюдь не прежние «божества»… Однако на убранстве храма, а вернее, на его полном отсутствии, это никак не сказалось…

Сухие листья и ветки, занесенные сюда ветрами, хрустели под ногами ведьмы. Пройдя с десяток шагов, она остановилась и развела руки в стороны.

Храм озарился мягким синеватым светом.

Не спеша, степенно, Синта прошла дальше и стала в центр пентаграммы, что была впечатана в растрескавшийся каменный пол.

Она закрыла глаза, и стала шептать что-то себе под нос. Затем достала из-за ворота кулон в виде головы грифона и сжала его в кулаке.

Рука её, озарившись ярким светом, стала почти прозрачной. И в этот миг в высоком гранитном алькове что-то шевельнулось.

– Приветствую тебя, Синта Гирс, – раздался величественный голос, что эхом разнёсся под сводами храма.

В огромной нише, обрамленной истрескавшимся древним орнаментом, появился исполинский призрачный трон, и такая же исполинская, полупрозрачная фигура на нём…

Принадлежала она женщине, с остриженными до плеч волосами и красивым величественным лицом, словно у древней статуи. Одета она была будто в кожаный доспех, а ещё короткую юбку и зашнурованные до колен сандалии.

Синта опустилась на одно колено.

– Приветствую тебя, Великая тана Трэя, – почтительно произнесла она. – Клятва моя нерушима…

– Что привело тебя ко мне? – спросил голос.

В голосе этом, несмотря на величие, ощущалось внимание. Но губы исполинской женщины на троне не шевелились, глаза её оставались безучастны, и смотрели куда-то в сторону… И от этого противоречия становилось немного не по себе.

Вообще, фигура её производила странное впечатление – она и в самом деле казалась ожившей статуей.

– Я пришла рассказать тебе то, что узнала, – всё также почтительно произнесла Синта. – И… И спросить совета…

– Слушаю тебя, – ответил голос.

Синта набрала в грудь воздуха.

– У меня есть друг, его зовут Моргимерт… – начала она. – И друг этот обладает даром видеть то, что недоступно другим. Порой он видит странные картины, видит будущее… Не так давно он, по собственной глупости забрался в Беспредельную Пустоту…

– О, это вовсе не Беспредельная Пустота! – перебил её голос. – Это – лишь одно из её отражений…

Синта нахмурилась.

– Продолжай… – произнёс голос.

– Так вот, – Синта выглядела слегка растерянной, – плутая там… В общем, он, благодаря своему дару, узрел то, что я посчитала нужным рассказать тебе.

Он видел троны, двадцать один… Некоторые из них были призрачны, а некоторые – почти материальны. Видел он и символ Грифона, и другие символы… А один трон, из зеркального чёрного камня, был полностью материален. Но самое главное, что этот трон был пуст…

Синта ждала какой-то реакции, но голос молчал.

– Троны стояли в тени, а в центре круга горела то ли свеча, то ли какое-то семечко… А потом будто Тьма, что спустилась извне, накрыла всё, и троны рухнули, один за другим… Волна Тьмы поглотила мир, – неуверенно продолжала Синта. – Я посчитала, что должна…

– Да, – ответил голос, – ты правильно поступила…

– Это важно? То, что я рассказала? – спросила Синта.

– Да… – ответил голос.

Синта вздохнула.

В древнем храме стало тихо, слышно было лишь как завывает ветер в горах.

Голос призрачной женщины на троне нарушил тишину:

– Вскоре я наберусь сил, и тогда ты будешь нужна мне, – услышала Синта.

– Да, моя госпожа, – поклонилась она. – К тому же, я нашла ещё четверых… И одна девушка подает большие надежды. Пожалуй, я отправлю её в Школу Килисы, а остальных – к Тинге. Всего собралось уже больше сотни…

– Поступай так, как считаешь нужным, – ответил голос. – Ждите, и будьте наготове… Остальные тоже не дремлют…

Синта опять поклонилась.

В храме вновь стало тихо.

– Что-то ещё? – наконец, спросил голос.

Казалось, Синта колеблется. Впрочем, колебание это длилось недолго.

– Я снова хочу спросить тебя, моя госпожа… – произнесла она.

– Если смогу, я отвечу той, кто верно служит мне, не требуя ничего взамен… – ответил голос. – Спрашивай!

– Ты знаешь, я ищу Домиана Фрая… – начала Синта.

– Я уже говорила, что не могу ответить на этот вопрос, – произнёс голос. И помолчав немного, добавил: – Неужели он так много значит для тебя?

– Да, – ответила Ведьма. – Он много значит…

– Мне жаль… – в голосе и правда читалось сожаление, хотя лицо похожей на исполинскую статую женщины всё так же ничего не выражало. – Что-то ещё?

– Знакомо ли тебе имя Арин? – спросила Синта. – А ещё Алета и Тарет? Знаешь ли ты что-либо о них?

– Нет, – немного помолчав, ответил голос. – Эти имена не знакомы мне… Слишком долго я была отлучена от Мира…

Синта вздохнула, и вздох её будто эхом разнёсся по огромному залу. Голос терпеливо ждал.

– Тогда мне больше нечего спрашивать, все остальные вопросы я уже задавала, моя госпожа, – произнесла Синта.

– Я вижу, ты хочешь что-то ещё… – ответил голос.

Синта, наконец, собралась с духом.

– Да… – кивнула ведьма. – Когда я поступила к тебе на службу и принесла свою Клятву, ты спросила, что я хочу взамен…

– Ты не ответила тогда, – произнёс голос. – Теперь ты сделала выбор?

– Да, – снова кивнула Синта.

– Я вижу, ты хочешь могущества, – ответил голос, – но я не могу дать тебе больше, чем уже дала… Пока не могу. Но потом ты получишь сполна…

– Я не прошу могущества, хоть оно бы мне пригодилось, – улыбнулась ведьма. – Моя просьба не в этом…

Голос молчал.

– Прошу простить, моя госпожа… – набралась смелости Синта. – Однажды ты уже отказала мне, не пожелала дать ответ… Но таково моё желание… Такова плата за мою службу: я хочу узнать вашу историю, от начала до конца… И я хочу, чтобы я была свободна в том, как этим знанием распорядиться…

Порыв ледяного ветра ворвался в храм, засыпал пол опавшей листвой, растрепал рыжие пряди ведьмы. Синеватый свет задрожал.

На этот раз взор исполинской женщины был обращен прямо на маленькую фигурку, стоящую у подножия её призрачного трона. На ту, что посмела настаивать на своём… И взгляд этот не сулил Синте ничего хорошего…

Но вдруг напряжение, что повисло в воздухе, пропало. Лицо похожей на статую фигуры на троне вновь стало безразличным.

Повинуясь внутреннему голосу, Синта обернулась.

К её несказанному удивлению, за её спиной, будто собираясь воедино из обрывков чёрного тумана, материализовалась фигура Корнира Морниса.

Он мимолетно улыбнулся ей, а затем, обратив пристальный взгляд на сидевшую на троне величественную женщину, опустился на одно колено.

– Не гневайся, моя госпожа! – он старался перекричать свист ветра, что всё ещё не утихал. – Позволь мне вступиться за неё…

Казалось, исполинская фигура на троне вздохнула. Ветер постепенно утих.

– Прости мне мою дерзость, госпожа, – поднялся с колен Корнир Морнис, – но она вправе знать, если такова плата за службу… То, что знает одна твоя рука, положено знать и второй…

В храме вновь стало тихо.

– Хорошо, пусть будет так, – голос эхом разнёсся под сводами заброшенного древнего храма…

***

Некая Личность вдруг осознала, что существует. Ещё мгновение назад Не Было Ничего, а теперь пришло осознание собственного «Я», в этой бескрайней Пустоте…

Так продолжалось какое-то время. Затем пришли любопытство, страх, смирение и, наконец, скука. И скука эта была неизбывной…

Бесконечные попытки сконцентрировать сознание, проникнуть в глубины собственной сущности, сосредоточиться на том, что внутри…

И вот, в кромешной Темноте и абсолютной Тишине возникла маленькая светящаяся точка…

Она разрасталась, заполнила собой всё вокруг. Но потом снова становилась крошечной, едва заметной…

И вдруг Личность поняла, что на это Нечто можно влиять силой своей мысли. Оно будто впитывало то, что внутри, то, что забыто… Поддавалось каждому движению Разума… И это чувство было удивительным…

Но вдруг Нечто стало меняться само по себе, помимо действовавшей на него Воли, будто на него влияло что-то ещё…

И Личность поняла, что она не одна здесь, в этой Пустоте…

Как оказалось, таких личностей было множество, и каждая, независимо от других, пыталась влиять на это Нечто… И то, что создавал один, другой разрушал и переделывал. У каждой личности было своё представление о том, как должно Быть… И ничего создать не получалось…

Чем дольше они боролись, тем более тусклой становилась точка. Поэтому созданный в итоге Мир никогда не будет таким, каким мог стать…

В конце концов, личности взяли передышку. Они стали узнавать друг друга, и дали себе имя: «Таны»…

Нашлись среди них те, чьи представления о будущем Мире оказались сходны. Так Таны разделились на Свет, Тьму и Сумерки…

Мир Света был возвышенным, и для многих непонятным. Группа эта среди Танов была самой малочисленной. Вошли в неё лишь трое, что взяли себе имена: Дорион, Эфена и Юстир…

Был и ещё один, кто тяготел к Свету, но в то время ещё не мог в полной мере постичь этих замыслов. Имя его было Аваларт, и он остался в стороне…

Те, кто стал Тьмой, желали создать мир, наполненный жестокостью. Они хотели безраздельно править и подчинить всё только своей воле…

Имена их были: Зенготт, Спаррог, Четор, Яден, Волирот, Шабис, Язир, Казмир, Ишхара, Нират, Гасти… Было и ещё множество мелких и слабых, чьи имена теперь позабыты…

Другие же увидели в замыслах Тёмных лишь бесконечную боль и страдания…

Но был тот, кто склонялся к этой Тьме, но всё же остановился в последний миг, ибо тень сомнения овладела им… Звали его Ликин…

И была группа Сумерек, чьи представления были разными, порой далекими друг от друга, и простирались меж Светом и Тьмой. К этой группе примкнули и Аваларт, «Сумеречный ангел», и Ликин, «Сумеречный демон»…

Группа эта оказалась самой сильной. Не понимая Света и не принимая Тьму, они, презрев противоречия, сплотились, признав многое допустимым, и создали то, что стало Миром…

И тех, кто были причастны к его созданию, стали называть Демиургами. И было их, включая Аваларта и Ликина, двадцать один…

Как только Мир свершился, он стал недоступен тем, кто не был причастен к его сотворению. И больше он не был подвластен их воле…

И, несмотря на долгую борьбу и противоречия, это Мир оказался удивительным и прекрасным.

Точка, что явилась изначально, превратилась в Сферу, до середины наполненную водой. Со дна этого океана росло каменное древо, которое кроной своей образовывало материки, острова, горы и каньоны…

А на небе взошли Солнце, Луна и звёзды. Но были они лишь светилами и искрящимися точками на небосклоне…

И все было пропитано Жизнью. Народ, что был создан одновременно с самим Миром, обитал и на поверхности, и в глубинах морей и океанов, и даже в замках, что парили в облаках. И представители этого народа были разными, и порой внешность их была причудлива…

Тех, кто был создан одновременно с миром, стали называть «элы». Тела их были наполнены энергией, сродни той, что питала сам Мир. Жили они долго, но всё же далеко не бесконечно…

Помимо элов, обитали в Мире и другие существа, отголоски борьбы Демиургов и их разных представлений. И существа эти были удивительны и разнообразны.

Мир был огромен, а Сфера, что содержала его, была окружена Непроглядной пеленой… Но если бы кому-то удалось заглянуть за эту пелену, мог бы он узреть Тёмных, что со злостью и завистью смотрели на созданный Мир, и Светлых, что удерживали их в Пустоте…

Демиурги же стали частью самого Мира, но обитали в нём незримо. Они смотрели на то, что создали, смотрели на элов, что искали и находили свое место в мире, и радовались за них.

Так продолжалось долго.

Но вот Ликин, «Сумеречный демон», что был беспокойнее остальных, стал роптать.

Он, во что бы то ни стало, стремился быть Первым, вложить как можно больше «своего» в созданный Мир, влиять на него и править… Но хоть был он, пожалуй, сильнейшим из танов-демиургов, он не мог противиться воле остальных и переделать Мир на свой лад.

Тогда он обозлился, и, презрев общую договоренность, решил сойти в созданный мир. И его не смогли удержать.

Раньше или позже, за ним последовали и остальные, создав себе обличия, ибо теперь оставаться незримыми было всё равно, что отдать мир во власть Ликина…

Но как только Демиурги сошли в созданный ими Мир, борьба между ними вспыхнула с новой силой. И была она столь яростной, что чуть не расколола и не уничтожила всё то, что было создано. И все, так или иначе, оказались втянуты в эту борьбу.

Лишь Аваларт удалился на Край Мира, где создал себе удел.

Последовав его примеру, и остальные Демиурги создали себе уделы, каждый на свой лад. И были эти уделы таинственными, как и сами Демиурги. И они были сокрыты от посторонних глаз – гуляя по миру, на них так просто не набрести…

В своих уделах Демиурги не оставляли попыток создавать миры, что были бы полностью подчинены только их воле. Так появилось то, что назвали Сферами Силы.

Но миры эти требовали энергии самих Демиургов. Впрочем, порой Демиурги всё же получали больше, чем вкладывали. И до конца неизвестно, что кому удалось, по каким законам эти миры существовали, и что за народы населяли их…

Со временем Демиурги всё больше отдалялись друг от друга.

Исключение составляли лишь Хейно и Юна, что жили друг с другом в любви и согласии. Да Аваларт, который не ведал зла, но лишь у немногих находил понимание…

Впрочем, для Демиургов их противостояние было лишь игрой. Слишком хорошо они помнили неизбывную скуку, что познали в Пустоте, и не нашлось для них ничего интереснее, чем соперничество друг с другом.

Противостояние их только усиливалось, и пропитало саму сущность созданного ими Мира.

И элы, народ, созданный вместе с самим Миром, оказались втянуты в эту борьбу. Каждый из Демиургов, кроме Аваларта, старался привлечь на свою сторону как можно больше элов. У кого-то это получалось лучше, у кого-то хуже…

И вскоре главным уделом элов стали войны Богов.

Это было очень длительное, то затухающее то вновь разгорающееся противостояние. И главным зачинщиком его был Ликин. Он старался привлечь как можно больше сторонников, обещая элам, что служили ему, величие, могущество и власть над другими…

Сам же он всеми силами стремился стать Главным. И он хотел не просто править, а непременно одолеть остальных в борьбе, доказать им, что он лучше и сильнее.

Он считал, что больше всех вложил в создание Мира, и не верил тому, что это не так.

Но у Ликина, что был воплощением хитрости, эгоизма, зависти и высокомерия, нашлись и достойные противники.

Главным из них была Трэя – богиня справедливости и возмездия.

Поддерживали её Сурн – бог огня и очищения, и Тамур-созидатель, бог ремёсел и искусства.

Да ещё Эшту – бог познания, Геленда – богиня иллюзий и сновидений, часто оказывались на её стороне.

На стороне Ликина были Ягри – бог войны, Ферна – богиня ночи и царства мёртвых, и Хиз – богиня хаоса и разрушения.

Тала – богиня времени и забвения, Астор – бог неба и света, Шенго – бог земли, Ибри – бог океана, а также Ки-Ву, что, не будучи ни мужчиной, ни женщиной, одновременно почитался как бог и богиня волшебства, тайны и воображения, были каждый за себя…

Манира – богиня мудрости, Пакитра – богиня гармонии и процветания, Вестра – богиня природы и плодородия, Годрир – бог порядка, а также Хейно и Юна – боги любви и мира, отдыха и веселья, старались, подобно Аваларту, что воплощал самопожертвование и смирение, держаться в стороне, но далеко не всегда это у них получалось.

Впрочем, со временем и противники Ликина, желая остановить его, стали неразборчивы в средствах, как и он сам…

И противостояние Демиургов превратилось в настоящую бойню.

Они не слишком заботились о судьбах элов, своих «солдат», и думали о них не более, чем о костяшках на игральной доске…

Порой в жаркой битве мог пасть и Демиург. Тогда он на время терял своё телесное обличие, а когда набирался сил, то снова возвращался и старался отвоевать потерянные позиции.

И случалось, что павший Демиург выбирал себе новый облик, который должен был вселить страх во врагов.

Со временем облики многих Демиургов изменились до неузнаваемости. Они всё больше и больше превращались в чудовищ, забыв свои изначальные устремления, и будучи одержимыми лишь борьбой.

Перевоплощаясь, Демиурги становились всё слабее, и вместе с ними слабел и созданный ими Мир.

Со временем Демиурги перестали рисковать, превратившись в военачальников, командиров своих армий. И они укрылись в своих уделах, стараясь сохранить и пополнить свои силы.

В этих бесконечных войнах количество элов стремительно сокращалось. Дети у них появлялись редко, и некому было заменить погибших…

Но Демиурги не думали отступать. И настал момент, когда они задумались о новых воинах для своих армий.

Но воссоздать элов – народ, что был создан одновременно с самим Миром, они оказались не в состоянии.

Элы были созданы извне, и равны этому Миру по происхождению. А сам Мир, единожды созданный, перестал быть податливым. И Демиурги больше не могли на него влиять, особенно находясь внутри…

Тогда Демиурги стали создавать големов – из тех материалов, что находились в самом мире: камень, металл, кристаллы и другие вещества, что годились для этого… В ход пошло все то, что казалось прочным, однако не всегда это давало нужный результат.

Вершиной этих экспериментов стали те, кого называли ранарами, или «Детьми войны». Это были могучие воины, превосходящие по силе элов, всецело предназначенные для битвы и противостояния. Но их было слишком мало, потому что их создание требовало колоссальной энергии, из которой, по большей части, и состояли их тела.

Ранары стали военачальниками, предводителями воинств Демиургов. А воинства эти вскоре должны были пополниться новыми солдатами…

Никто не помнит, кто первым пришёл к этому, но вышло так, что Демиурги решили создать новые армии «из ничего», из мельчайших частичек самого мира, взяв от многого по чуть-чуть, и определив, как это Должно Быть…

Так Демиурги обошли ограничения, но всё же в этих новых существах не было той энергии, что была заложена в элах, тела которых были иными…

В отличие от элов, новые солдаты быстро множились, и армии Демиургов стремительно росли. А в отличие от големов, их не нужно было чинить, ибо раны их со временем заживали сами собой.

Первыми стали те, кто был подобен деревьям, что росли в Великой Роще. Были они могучими, но не этого искали Демиурги…

Они хотели создать существ, что были бы похожи на элов, народ, что Демиургам не удалось сохранить.

Элов осталось очень мало, и они разбрелись по миру, так что наблюдать за ними уже было не так интересно. А ведь созерцание и должно было стать главным развлечением Демиургов, не спустись они в созданный мир… И Демиурги помнили об этом, и, несмотря ни на что, не хотели лишать себя этой возможности.

Но долго пришлось идти к успеху.

На время своих исканий Демиурги даже заключили долгое перемирие. Тем более, что армии их были истощены и развеяны…

Совместно трудясь над новым народом, Демиурги со временем забыли свои противоречия. Они старались исправить то, что натворили, почти уничтожив народ, что был равен Миру.

И даже обличия Демиургов смягчились, и из чудовищ они вновь постепенно становились сами собой…

И вот, наконец, после долгих исканий, у Демиургов получилось… Они создали тех, кого назвали «людьми». И поняли они, что хоть до этого ещё далеко, именно с людьми связано будущее Мира…

Изначально эти новые существа были лишены пола, и в назначенный момент у них просто появлялось потомство. Они были одинаковыми, и всё, что умели – слепо выполнять приказы. Но Демиурги не переставали работать над ними, наделяя их всё новыми чертами и возможностями.

И больше всех трудился над этим Ликин, что смирился и отказался от своих притязаний…

Много трудясь, Демиурги наделили людей тем, что назвали «Рассудком». Он развился от простейшего алгоритма до сложной программы, что теперь была заложена в людях, и руководила их действиями.

Для того, чтобы сделать существование людей не столь примитивным, Демиурги решили, что каждый из них добавит того, что хочет сам. И затем они посмотрят, что возьмёт верх. Для Демиургов этот спор был очередной забавой, очередным развлечением…

И каждый из них знал, что если возобладает то, что привнес он, то и люди будут принадлежать ему…

Лишь Аваларт не лелеял таких мыслей, хоть и он, как и все остальные, принёс людям свои дары…

А чтобы добавить ещё смысла и остроты, Демиурги разделили людей на мужчин и женщин. И теперь люди рождались разными… Так Демиурги усовершенствовали программу, что отвечала за воспроизводство, и люди стали множится с каждым днём…

В довершение всего, Демиурги, по своей воле, ограничили жизнь людей. Ничто не мешало тем, постоянно восстанавливая свои тела за счёт окружающего Мира, жить много дольше. Но тогда к ним приходила скука. А некоторые из них успевали понять, насколько примитивным было то, что ими двигало, и они разносили эту мысль остальным…

Когда труды были завершены, Демиурги посмотрели на свои творения и возрадовались.

Много всего было в этих существах: и тяга к познанию, к природе, к труду и созиданию… И страхи, и ярость, и гнев… Были и любовь, и жалость, и благодарность…

И поняли Демиурги, что было в этих существах ещё что-то незримое, что вселилось в них помимо воли самих Демиургов, – Душа…

Да и тайна происхождения людей, тайна того, откуда появилась сама идея создать их, и откуда взялось умение, так и осталась неразгаданной. Но Демиурги запомнили, что именно люди сплотили их самих, не позволили им расколоть Мир на части…

Они хотели создать новых солдат, что будут сами плодиться и восстанавливаться, и, хоть эти солдаты и будут уступать другим големам, они возьмут числом… Но люди показались Демиургам чем-то бóльшим…

В создании людей Демиурги увидели возможность искупить то, что сотворили с элами, первым народом этого Мира. Да, новый народ был лишь «подобием», но лучшего варианта не было.

И Демиурги поняли, что больше не хотят воевать и приносить этих существ в жертву…

Что касалось оставшихся элов, то им Демиурги готовили участь командиров и вождей. Теперь же они решили сделать их советниками, которые должны были наставлять людей, помочь им найти свое место в Мире… И не всем элам это пришлось по душе…

На том и порешили. И даже Ликин, казалось, угомонился, отказавшись от своих притязаний. Лишь Ягри, бог войны, был недоволен и ворчал…

Демиурги решили остаться в самом Мире, но стать лишь наблюдателями. Для этого они возвели себе чертоги вблизи горы, что называлась Вершиной Мира, и оттуда стали править своими народами.

Так, в благоденствии, прошло много долгих лет. Поколения людей сменяли друг друга, да и элов стало заметно больше.

Демиурги, в том числе и Ликин, появлялись среди людей, наставляли и обучали их. И казалось, что на этот раз страсть Ликина к первенству идёт только на пользу. Многим тогда казалось, что он изменился, навсегда стал другим…