Сказка для Алисы

Желая проститься, Лина распахнула объятья, но Брант, который при этом не смог сдержать скупую слезу, лишь махнул рукой и отвернулся.

– Давайте уже, не люблю прощаний, – произнёс он.

Лина дотронулась ему до плеча, но тут у самой девушки перехватило дыхание. Эд, который среагировал раньше Бранта, подхватил её на руки. Видимо, всё же сказалось напряжение прошедшего дня… Впрочем, девушка довольно быстро пришла в себя.

И всё же прощание с бывшим комиссаром вышло каким-то скомканным…

Вскоре Лина оказалась на планете под названием Тив, в той самой библиотеке, что служила пристанищем Домиану Фраю.

Синта, с карандашом в руке, сидела на диване. Выглядела она сосредоточенной, прикидывая в уме что-то, и, то и дело, внося короткие записи в блокнот.

Профессор Моргимерт, заложив руки за спину, нервно расхаживал из стороны в сторону. Лина была рада увидеть почтенного профессора. Она собиралась было его приветствовать, но тут случилось нечто необычное.

Девушке показалось, что на широком подлокотнике массивного кресла-качалки, закинув одну лапу на другую, примостился не то белый кот, не то кролик… А в следующий миг кресло завалилось на бок под тяжестью невесть откуда взявшейся человеческой фигуры…

Фигура эта почти мгновенно вскочила, и перед Линой предстал невысокий пепельный блондин, с аккуратно уложенными усами и постриженной бородой, такими же белёсыми, как и его пышная шевелюра. У него были большие выразительные глаза, и сейчас в них читалось смятение…

– Успокойся, все свои! – рассмеялся Эд.

– Фуух, – выдохнул блондин. – То-то я не слышал, как открылась дверь. Уж думал, что замечтался… Можно?

Он вопросительно взглянул на Эда.

– Валяй! – ответил тот.

При этих словах блондин исчез, и перед изумленной Линой вновь предстало то самое существо, которое она приняла было за кота.

С ног до головы оно было покрыто красивым иссиня-белым мехом. Голова его была довольно крупной, с торчащими каплевидными ушами, маленьким чёрным носиком, широким ртом, полным мелких зубов, и длинными усами. Глаза, сиреневого цвета, были очень похожи на человеческие… На коротких лапках у существа было по четыре изящных пальца, а дополнял картину длинный пушистый хвост. Размером он и правда был с преогромного кота, довольно упитанного…

Существо было столь миловидным, что Лина не могла сдержать улыбку, при виде которой «пушистик», как она его про себя назвала, скорчил забавную гримасу и пожал плечами.

– Знакомься, это Йотт, – обратился Эд к девушке. – Он наш друг.

При этих словах существо слегка наклонило голову, не отводя от девушки изучающего взгляда.

– А это Лина, – в свой черёд представил девушку Эд. – Та самая, чью загадку разгадывал Домиан. Её и подруги, которую зовут Вики…

В глазах Йотта появился интерес.

Как позже выяснила Лина, её новый знакомый оказался не только забавным, но и очень умным. Как говорил Эд, его мозг процентов на тридцать превосходил мозг среднестатистического человека. При этом Йотт был рассеянным и мечтательным, и впрямь как заправский кот… Он мог часами просто лежать, погруженный в свои мысли, и казалось, что этот процесс доставляет ему истинное удовольствие.

Йотту доставляло неудобство держать непривычную для себя форму, поэтому при каждом удобном случае он возвращался в свой изначальный вид.

Компания все усилия бросила на поиски Домиана и Вики. Эд и Синта собирали информацию, а Йотт и профессор Моргимерт занимались её систематизацией. Лина, которая сначала выполняла скорее вспомогательные функции, вскоре стала помогать профессору и Йотту, продемонстрировав недюжинные аналитические способности.

Как понимала девушка, Эд и Синта пытались найти ответы и на другие вопросы. Да и саму Лину очень интересовало, что за таинственные силы пытаются встать у неё на пути…

Глава 23. Спарринг

Помощник в каюте Вики сообщил, что с ней хочет связаться «Командор». Девушка тут же подтвердила готовность, и Шат Барту появился на экране.

С момента его ранения не прошло и недели, но, благодаря мощным препаратам, а главное, таланту «Доктора» Таина Больта, выглядел он уже вполне бодро.

Шат Барту тепло поприветствовал Вики и спросил, как девушка себя чувствует.

Вики ответила, что с ней всё в порядке, и, в свою очередь, поинтересовалась его здоровьем.

Когда обмен любезностями закончился, «Командор» сообщил, что девушку снова хочет видеть куратор Чалонг, который уже ждёт её в каюте.

Шат Барту вновь спросил, не нуждается ли девушка в каком содействии, но Вики поспешила его успокоить.

Чувствовалось, что «Командор» хочет ещё что-то сказать, и будто подбирает слова.

– Чарна рассказала мне о твоих планах, – наконец, произнёс он, имея в виду желание девушки покинуть отряд. – Очень надеюсь, что ты передумаешь…

Не дожидаясь ответа, он завершил сеанс связи.

Спустя несколько минут, Вики, с нескрываемым волнением, вошла в тот же кабинет, где состоялась её предыдущая встреча с Чалонгом.

Куратор снова ждал её при входе, и опять, несмотря на протесты Вики, опустился на одно колено.

Кода он поднял голову, девушка отпрянула. Казалось, Чалонг за это время постарел лет на тридцать…

– Что с вами?! – встревоженно спросила она. – Что случилось?!

В глубине души Вики знала ответ.

Чалонг улыбнулся.

– Видимо, я завершил свою миссию, принцесса, – спокойно произнёс он.

Девушка не отрывала от него тревожного взгляда.

– И что теперь? – с волнением произнесла она. – Получается, что из-за меня… – в её глазах читалось сожаление. – Из-за меня вы лишились своего бессмертия?

Чалонг тихо рассмеялся.

– Благодаря вам, принцесса, я, в свое время, обрел его… А я привык ценить то, что имел, а не жалеть о том, что утратил… За свою долгую жизнь я потерял многих, а это – не такая уж большая потеря… Так что скоро и я тихо угасну, вернув те частицы, из которых состою, в этот причудливый круговорот…

Девушка с удивлением посмотрела на него.

– Вы так спокойно говорите… – покачала головой она. – Потерять бессмертие… Неужели вы не сожалеете об этом?

– Отчасти, – кивнул Чалонг, – но лишь потому, что не успел закончить одно дело… А в остальном – нисколько не сожалею.

Вики недоверчиво прищурилась.

– А что вас удивляет? – вскинул брови Чалонг. – Вы полагаете, что стоит желать остаться здесь навечно? Для того, чтобы так считать, нужно признать, что эта жизнь и есть вершина бытия, а я так не считаю. Я верю в нечто другое…

– Во что же?..

– Я верю, – продолжил Чалонг, – что всё это – лишь иллюзия, лишь проверка для нас. Поверьте, принцесса я жил достаточно долго, и много размышлял…

– Иллюзия? – переспросила Вики, вспомнив слова Чарны.

В её памяти, почему-то, всплыл и образ Домиана Фрая…

– Ну да, – пожал плечами куратор. – И глупо желать остаться в ней навечно. Вы бы хотели навеки застрять в какой-нибудь игре, оторванная от настоящей жизни, настоящего бытия? А я верю в него, в это бытие… Не стоит бояться вернуться…

Кстати, это самое бессмертие – не такая уж редкость, поверьте мне… Я встречал множество цивилизаций, которые считали, что смогли победить смерть…

Вики с удивлением взглянула ему в глаза. Говорил он вполне серьёзно.

– Жизнь людей коротка, пока они зажаты в своём маленьком мирке, на своей одинокой планете. До тех пор, пока не отправятся на поиски неизведанного, – продолжал Чалонг. – Технологии… Уровень развития технологий, который позволит отправиться к иным мирам, позволит и продлить жизнь. Всё сбалансированно. А на определенном этапе продолжительная жизнь, или, если хотите, условное бессмертие, будут лишь создавать проблемы, связанные с перенаселением планеты. И тогда люди просто перебьют друг друга.

Но когда начинается истинная колонизация космоса, и потребуются долгие, очень долгие перелёты, а также новые поселенцы, люди смогут и многократно продлить свою жизнь. Новые органы, импланты, замена частей тела, повышение регенерации… И всё это даже не нарушение порядка вещей, что правит этой Вселенной. Это – её закон… Так было и с нашими учителями. Но смысл не в этом…

Да, я хотел остаться, но лишь ради своей цели…

– И что это за цель? – поинтересовалась Вики.

Впрочем, зная, в каких играх участвует куратор, она была уверена, что речь пойдёт о достижении какого-нибудь очередного «величия», реализации грандиозных планов и тому подобном.

– Дойдем до этого чуть позже, – серьёзно ответил Чалонг. – К тому же, теперь мне её не достичь… Мне, с моим огромным опытом и доступом к тому, до чего пока не дошли даже весьма развитые цивилизации в этом секторе, ничего не стоило мотнуться кое-куда и под завязку напичкать себя тем, что должно было обмануть и старость, и смерть… Но, как ни странно, это не сработало… Видимо, у меня – свой путь. Ну и хорошо. Пусть всё идёт своим чередом…

К тому же, я хочу понять, кто мы, где и зачем… И здесь я не получу ответа. Я думаю, что это – просто игра… И нет смысла, получив неограниченные очки жизни и искусственные стимулы, бесконечно бродить по лабиринту… Пора возвращаться…

Видя выражение лица девушки, Чалонг снова улыбнулся и решил сменить тему разговора.

– Знаете, принцесса, – продолжил он, – я заметил, что как только люди это могут, они пытаются создать модель своего мира, и отправляются на его исследование.

Я встречал весьма продвинутые модели, когда игроки, забывая себя, полностью погружались в происходящее, иногда на долгие месяцы и даже годы… И они были готовы всё отдать за виртуальные блага… Многим, по возвращении, становилось стыдно за себя.

Это проверка, и не многие её проходят, даже если думают, что лихо набирают очки… Тут нужно нечто особенное. Не показное благочестие, не деланное раскаяние, нет…

Впрочем, даже в этой погрязшей в насилии и лжи Вселенной я встречал то, что заслуживало внимания. К сожалению, это увядало на корню…

К примеру, как-то, на неприметной маленькой планете, я встретил один народ, – продолжил он. – Они верили в своего Бога, и почитали его не из страха, а из благодарности, искренней и настоящей… И все, без исключения, следовали его заповедям – такое и впрямь нечасто встретишь. У них, в отличие от большинства других народов, не было ада и преисподней, ибо они считали, что в истинной Вере не должно быть и тени страха… И всё, что с ними случалось, они принимали безропотно, как данность… Жаль, что того народа больше нет… Они и помыслить не могли, чтобы убивать друг друга, и просто оказались не готовы… Это была жуткая резня…

Куратор ненадолго замолчал.

– И единственное, что меня утешает, – продолжил он, – это вера в то, что всё это – виртуально, не по-настоящему. По крайней мере, мне хочется в это верить…

Вики, в который раз, взглянула ему прямо в глаза.

– Я видела боль, – медленно произнесла она, – боль и страдания моего народа. И я не думаю, что эти страдания виртуальны…

– Безусловно! – согласился Чалонг. – Пока мы здесь, и принадлежим этому миру, для нас нет иного бытия. И никто не смеет обрекать на страдания другого. Это – большой грех…

Вики замерла.

– Так почему вы делаете то, что делаете? – вдруг выпалила она, всё так же, не отрывая от него взгляда. – Как то, что ваши отряды стравливают народы друг с другом, вяжется с вашей философией, с вашими высокими словами?

Чалонг глубоко вздохнул.

– Вся Вселенная не стоит слезы ребенка, – произнёс он. – Но иногда приходится выбирать между тысячами или миллионами слёз… Вам ли этого не знать, принцесса, ведь вы сами родились в семье правителя, и, рано или поздно, и вам пришлось бы выбирать…

– Вы хотите сказать, что чья-то жизнь… – начала было Вики.

Но куратор жестом попросил её остановиться.

– Позвольте, принцесса, – произнёс он, – за этим я и позвал вас сюда…

Видя нахмуренные брови девушки, Чалонг покачал головой.

– Выслушайте меня, и у вас не останется вопросов. Только не перебивайте и выслушайте до конца…

Вики медленно кивнула.

– Я достаточно видел, – начал Чалонг, – чтобы утверждать, что природа человека и без того жестока. Как заблуждались мы, убаюканные нашими опекунами, на заре этого нового мира…

Этот мир основан на насилии, на смерти, крови, пожирании себе подобных, в прямом и переносном смысле. Он – замкнутая система, а это – норма и способ его существования. Когда одно существо, чтобы продолжить свою, в общем-то, бессмысленную жизнь, должно прекратить бессмысленную жизнь другого существа. Наши добрые и нежные дети поедают нежных детёнышей других существ, отрывают им конечности, давят и мучают, хотя их этому никто не учит, скорее наоборот…

Чуть ли не нормой было и остаётся зарезать за кусок пищи, изнасиловать беззащитную девочку в захваченном городе, убить старика ради забавы… И это никогда никуда не исчезает. Это всё равно, что пытаться прикрыть ощетинившуюся колючками булаву шелковым платком – любая война вновь покажет истинное человеческое лицо…

А всё потому, что мы – просто звери. Звери, единственный способ выжить для которых – пожирать себе подобных.

Чалонг испытующе взглянул в лицо Вики. Девушка молчала, но скулы её ходили ходуном.

«Может отсюда, из этой философии – его прозвище?» – подумала она.

– С древних времён, – продолжил куратор, – мудрецы пытаются обуздать природу человека, подстроить его под то, что ему не свойственно, с помощью совести, а чаще страха. Страха перед людьми или «высшей карой».

А другие осуждают варварство лишь потому, что оно несёт угрозу им самим. Сами же запросто могут поступить ещё хуже…

Так или иначе, при тех или иных обстоятельствах, мерзкая сущность «человека» всё равно выпирает.

А может, она вовсе и не такая мерзкая?

Животные, убивая друг друга, не считают, что поступают плохо. Так, может, нам это навязали? Может, и не стоит натягивать этот мир на утопические принципы? Может, нужно научиться жить в нём, действовать с позиции силы, брать то, до чего сумеешь дотянуться, и стараться поменьше отдать?

Чалонг воздел палец вверх, видя, что возмущенная девушка уже готова его перебить.

– Но я видел, что в этом мире находится место и другому, – продолжил он. – В этом мире, вопреки всему, находится место добру, нежности, состраданию… И в любой войне есть те, кто не теряет человеческое лицо…

Человеческое лицо… – повторил он, – Не зря мы всё же перестали быть зверьми. И можем или скатиться вниз, к зверю, или подняться вверх, к нашему Творцу…

Наше предназначение – стать Людьми в этом мире, не потерять себя, не потерять то, что в нас заложено, не задуть тот крохотный божественный огонёк, не поддаться обстоятельствам…

Мы, пожалуй, – животные, но мы всё же не звери… И мы не должны брать с них пример. Зверям недоступны высшие человеческие побуждения, способность обуздать свои низменные инстинкты, свои страсти и желания…

Если пойдёшь не тем путём, то потеряешь свою душу… Вернее, человеческая душа так и не родится в тебе, ибо взрастить её дано далеко не каждому – я верю в то, что не каждый из нас обретает эту душу в конце пути, и никому она не дается сразу…

Да, кто-то умирает в младенчестве, подчиняясь закону случайности, который правит этим миром – с него и спрос таков. У него ещё будет шанс… Но вот чем больше тебе дано, тем больше с тебя спрос… Ты так и останешься здесь, в этом круговороте, пока не поймёшь своего предназначения, или не будешь окончательно «забракован»…

Скорее всего, и я, ответив за содеянное, ещё вернусь сюда. Как знать…

Нужно просто верить. А всё остальное – лишь приманка, на которую ты не должен клюнуть. То, что происходит вокруг – лишь способ существования. А вынужденная жестокость, например, в убийстве животных ради пропитания – не руководство к действию… Выбирай свой пусть, но не обманись! И может тогда, рано или поздно, ты придёшь туда, куда стремишься, навсегда покинешь этот виртуальный мир…

Чалонг замолчал и перевел дух. Было видно, что он сильно возбужден – желваки на его скуластом лице буквально ходили ходуном.

– Простите, что вот так, в одночасье, вываливаю на вас всё это, все свои мысли, – обратился он к Вики. – Просто у меня осталось мало времени, а я хочу поделиться с вами… Наберитесь терпения, прошу…

По лицу девушки было видно, что ей тяжело воспринимать этот бесконечный поток сознания. Попытавшись собраться с мыслями и сосредоточиться, Вики кивнула, подтверждая готовность слушать дальше. Чалонг благодарно улыбнулся.

– Так вот, – вновь заговорил он, – на этом пути от Зверя до Человека нам нужна помощь, а не помехи…

Теперь, когда я вспомнил наших наставников, я понял, откуда в моей голове всегда были эти мысли. Мы и вправду были чисты – они сделали нас таковыми…

Но я уже говорил, принцесса, что есть в этом мире и иные силы… И они пытаются раскрыть, вытащить наружу всё самое плохое, что есть в людях. Возродить в нас Зверя, себе на забаву…

Чалонг снова ненадолго замолчал и задумался.

– Один зверь, одно животное стало немного умнее других, – усмехнулся он. – Немного, совсем капельку… Это не имеет ничего общего с истинным Умом, истинным Знанием…

Но этого хватило, чтобы это животное посчитало себя Властелином, наделило себя правом решать чужие судьбы… Среди людей те, кто «достиг» чего-то, с презрением смотрят на остальных, считая себя уже и хозяевами людей… И они перестают считаться с интересами своих братьев, воспринимают их лишь как «ресурс» в достижении своей цели. Они, видите ли, мыслят глобально, а такие мелочи, как чья-то жизнь, даже миллионы жизней, перестают их занимать… Этим вполне можно пожертвовать ради «великой» цели: превосходство расы, кусок земли, очередная империя… А если задуматься, всё это – полнейшая, беспросветная чушь…

Вот он, очередной властелин мира, идёт по нужде в домашних тапках, преисполненный мыслей о собственной важности и значимости! А завтра, по щелчку его пальцев, народы бросятся рвать друг другу глотки…

Он всерьёз верит, что его маленький мирок – вершина Божьего замысла, смысл существования Вселенной. И все эти миллиарды лет Вселенная ждала именно его, своего «властителя»!

Впрочем, нет. Ему просто нет до этого дела. Такие, как он, просто хотят прибрать к рукам всё, до чего могут дотянуться. Здесь и сейчас! Для них мир действительно заключен лишь в том, куда хватает взора, ограничен сферой их интересов…

И для полного счастья осталось только вырезать несколько миллионов или миллиардов человек на своей, или на соседней планете…

И всё, цель достигнута!

На, бери! – рассмеялся куратор. – Вся Вселенная твоя! Но только руки коротки дотянуться… А через миг, да какой там миг – этому ещё и обозначения не придумали, насколько это мало – все забудут о твоем существовании… И не останется следа ни от тебя, ни от созданных тобой империй… Лишь реки пролитой крови и слёз… Лишь бессмысленные чужие страдания, за которые придётся держать ответ…

Всё рассыплется в прах, и всё начнётся заново… И этому никогда не будет конца…

– Я не совсем пойму… – робко обратилась к куратору Вики. – Ведь ты сам участвуешь во всём этом, разве не так? Ты, который дёргает этих одержимых правителей за нитки…

– Терпение, принцесса, – ответил Чалонг, – ещё немного, и для тебя всё станет ясно…

– Но почему ты не остановишь их? К примеру, тех, кто вскоре зальет кровью эту несчастную планету Долнон, как когда-то залили кровью мою Айсиду? Ведь ты можешь, я уверена, но, почему-то, делаешь прямо противоположное…

– Наивное дитя… – снисходительно улыбнулся Чалонг. – Ты ещё сама не понимаешь, в какую игру ввязалась… Впрочем, не более наивное, чем я сам был когда-то…

Вики смутилась.

– Я не раз умирал, принцесса, забирая с собой кровавых тиранов. И не раз я находил тех, кто развязывал войны, обрекая других на гибель в своих интересах. Сначала я пытался убеждать, а потом стал просто сводить с ними счёты…

Вики с нескрываемым удивлением уставилась на Чалонга.

– Бороться с насилием путём насилия? – хмыкнул он. – Я понимаю, что всё это слишком противоречиво… А всё остальное может показаться поверхностным, наивным и даже глупым. Не раз мне доводилось слышать, что я отрицаю законы, не хочу смириться с неизбежным, иду поперек человеческой природы… Именно поэтому я начал свой рассказ издалека…

Теперь, обретя свою память, я понимаю, что, пожалуй, просто не был создан для этого мира, для того, каким он стал… Я был воспитан в другой среде, и не смог принять, не смог приспособиться… Глядя на бессмысленную жестокость, возмущение моё не стихало. Я не хотел размышлять, я хотел верить… Верить в то, что смогу сделать мир лучше, пусть даже таким путём…

Так что, выбирая между одной жизнью или многими, я ни секунды не колебался…

Но самое печальное в том, – усмехнулся куратор, – что это ровным счётом ничего не решало. На место одних приходили другие, и всё повторялось. А порой, устраняя одних, я просто развязывал руки другим, что приводило к ничуть не менее плачевным последствиям…

Вики, сама не замечая, слегка кивала, будто подтверждая бессмысленность и заведомую обреченность такого пути.

– Впрочем, это было давно. Ещё тогда, когда меня, простого странника, бессчётные годы скитавшегося по мирам, только начинали занимать эти вопросы…

Куратор замолчал и вздохнул.

– Время шло, и в какой-то момент я вдруг поймал себя на мысли, что всё это глубже, чем кажется, – продолжил он.

Да, бывает, что один народ уничтожает другой ради выживания, но и при таком раскладе, как правило, можно избежать войны.

Но даже если людям всего хватает, хватает пищи, земли, и у них нет никаких поводов ненавидеть друг друга, они всё равно воюют, убивают… Жертвуют собой ради чьих-то, им непонятных интересов.

Люди воспевают воинов. Те, кто убил побольше себе подобных, обретают славу, почет… С детства в людях взращивается не столько вера в ценность чужой жизни, сколько готовность расстаться со своей ради «высоких целей».

Да, на ранних этапах это оправданно, но со временем это не вытравливается, как какой-нибудь каннибализм, а всячески культивируется.

И вот, хотя речь уже идёт не о выживании племени в борьбе с дикой природой, а об очередной войне, чтобы кто-то просто потуже набил свои карманы, или приструнил соседа, люди, с обеих сторон, продолжают идти на смерть…

И патриотизм, и культ героев, в первую очередь выгодны правителям. Именно на этом, в том числе, зиждется их влияние. Но это – отдельный разговор…

С другой стороны, а как иначе? Ведь никому не обойтись без защитников. Не стоит останавливаться, ожидая, что твои враги последуют твоему примеру. И страшно, и нелепо. И ведь никто первым не остановится, а кто остановится, тот горько пожалеет…

Даже если бы сейчас, по мановению волшебной палочки, все правители разом превратились в убеждённых пацифистов, это ничего бы не изменило. Не успели бы глазом моргнуть, как кого-нибудь из них сбросили бы те, кто не преминул бы затем воспользоваться ситуацией, начав путь к «мировому господству» и подчиняя себе слабых и добрых. Такова уж суть «человека», а остальное – утопия…

Поэтому в любом случае нужны армии, а уж если они есть, то почему бы не попытаться с их помощью решить те или иные вопросы?

Впрочем, и те, в чьих интересах воины расстаются с жизнью, порой и сами не имеют чёткого представления, зачем им всё это, и что будет дальше… Ну, построил ты империю, и что? Ты сам не успеешь толком насладиться своим триумфом – недаром большинство тиранов грезят о вечной жизни…

Алчность, тщеславие, желание вписать своё имя в историю… Если копнуть глубже, всё это не так убедительно, как может показаться на первый взгляд. Все эти цели, на поверку, оказываются чем-то искусственным, скрывая одержимость…

Куда ещё деньги? Зачем эти земли? Что с того, что о тебе, при случае, вспомнят потомки? Стоит это чужих страданий? Осиротевших детей, убитых горем матерей? Если ответишь, что да – ты не достоин памяти…

И если ты в здравом уме, и можешь делать выводы из истории, то поймёшь, что всё это недолговечно, и ещё много раз изменится. А твою персону перестанут восхвалять вместе с твоей смертью. И благо, если не смешают с грязью…

Тем не менее, войны в этой Вселенной не прекращаются ни на минуту.

Воюя друг с другом, люди становятся сильнее, закаляются, и оказываются готовы к следующей войне. И так до войн между цивилизациями, между планетами, системами… Поверь, я видел всё это.

Словно кто-то играет в большую игру, развивая свои армии, получая контроль над новыми территориями… И игра эта настолько глобальна, она настолько пронизывает эту Вселенную, что очень тяжело увидеть всю картину целиком…

А те, кто не идут по этому пути, не принимают правила игры, бесследно исчезают, уничтожаемые агрессорами, словно в назидание… Словно именно они и есть «бракованные», а не наоборот…

И за всем этим, как мне вдруг показалось, стоят будто какие-то неведомые силы, какие-то чудовищные «Игроки», которые соперничают друг с другом на этом «поле»…