Синее пламя Килиманджаро

Сергей Аскар

Синее пламя Килиманджаро

Пролог

(Племя Вазимба, 12 000 лет назад. Глубокие пещеры Килиманджаро)

Три фигуры с кожей цвета вулканического стекла стояли в кругу. Их тени дрожали на стенах под сиянием синих кристаллов, свисающих с потолка, словно сталактиты.

В центре зала находился бассейн в форме слона. Вместо воды в нём переливалась густая серая субстанция, похожая на ртуть.

– Оно просыпается, – прошептал Старейший, и поверхность бассейна вздыбилась волнами.

Младший вазимба поднял два камня: маленький танзанит и больший, внутри которого пульсировали золотые нити. Он соединил их и провёл остриём по ладони. Кровь стекала в камень. Золотые нити оживали, превращаясь в крошечных змей, что сплетались в спираль, похожую на ДНК.

– Только наша кровь усмирит его, – сказал он.

Старейший опустил кристалл в бассейн. Ртуть застыла, превратившись в зеркало. В нём отражалось небо с созвездием Слона.

На стене они высекли пророчество:

"Когда синее пламя

Лизнёт вершину мира,

Ищи того, в чьих жилах

Течёт песня камней."

Внезапно зеркало треснуло, и из трещин полезли синие щупальца света. Вазимба растворились во тьме, оставив после себя только: окаменевшие капли крови на полу Танзанитовый кристалл с застывшей внутри золотой спиралью.

Глава 1: Начало приключений

Наши дни, Лондон, кафе "The Wanderer's Nook", 5 ноября, 18:47

Дождь барабанил по стеклу, превращая улицу за окном в размытый акварельный фон. Внутри кафе было тепло: тусклые абажуры отбрасывали золотистый свет на потрескавшиеся деревянные столики, в воздухе пахло корицей и свежемолотым кофе. За дальним столиком, словно прячась от города, сидели четверо друзей: Эмма, Джеймс, София и Алекс. Их дружба началась ещё в школьные годы, но с тех пор, как все начали работать, встречи стали редкостью.

Эмма работала археологом в Британском музее. Её дни проходили в архивах и на раскопках, где она часами скрупулёзно изучала древние артефакты. Её работа приносила ей удовлетворение, но в личной жизни всё было не так гладко. Недавно Эмма рассталась с молодым человеком, с которым встречалась несколько лет. Теперь ей хотелось отвлечься от грустных мыслей и найти новые впечатления.

Джеймс был известным фотографом-натуралистом, чьи работы часто публиковались в престижных журналах. Он много путешествовал, но это сказывалось на его отношениях с семьёй и друзьями. Недавно он развёлся с женой, так как его постоянные разъезды и увлечённость работой сделали совместную жизнь невыносимой. Теперь Джеймс хотел не просто убежать от проблем, но и заново обрести гармонию с самим собой.

София, ботаник по профессии, преподавала в университете. Она обожала своё дело, но бюрократия и рутинные задания отнимали много сил. В личной жизни Софии тоже не было стабильности. Она долгое время встречалась с коллегой, но их отношения зашли в тупик. София мечтала о свежем воздухе, новых открытиях и, возможно, о новом начале.

Алекс был писателем. Его романы пользовались популярностью, но последний год он испытывал творческий кризис. Ему не хватало вдохновения, и он надеялся, что новое путешествие поможет ему снова найти музу. В личной жизни у Алекса тоже не всё было гладко. Он расстался с девушкой, которая не понимала его стремления к уединению и постоянным размышлениям.

Эмма сидела, обхватив руками чашку с остывшим латте. Её пальцы – обычно уверенные при работе с хрупкими артефактами – сейчас дрожали. На безымянном пальце заметно выделялся бледный след от кольца, снятого всего две недели назад.

Её ногти, покрытые потрескавшимся лаком цвета танзанита, выдавали месяцы стресса. Последний год в Британском музее превратился в ад – бесконечные отчёты, зависть коллег и это постоянное чувство, что настоящая археология где-то там, за пыльными витринами.

Грохот упавшей чашки заставил всех вздрогнуть. Эмма вскочила, её каштановые волосы выбились из небрежного пучка.

– Боже, мы просто жалкие! – её голос сорвался. – Мы сидим здесь, с нашими…

Джеймс поднял голову от своего тройного эспрессо. Его борода, обычно аккуратная, сейчас была небрежно подстрижена.

– С нашими чем? – резко перебил Джеймс. – С нашими разбитыми сердцами? С нашими неудавшимися жизнями?

Он щёлкнул затвором камеры, ловя искажённое отражение Эммы в кофейной чашке.

– Перестань! – резко оборвала его Эмма. – Я не очередной твой "меланхоличный кадр".

– Извини, рефлекс, – он убрал камеру. – Просто… я больше не чувствую кадр. Вчера снимал свадьбу – и вдруг осознал, что за год не сделал ни одной фотографии для себя.

Он достал телефон, показал экран:

– Вот, озеро Виктория. Мой друг Ричард снял на плёнку. Видишь этот свет? Как будто сама вода горит. А я. я даже не помню, когда последний раз видел закат.

София неожиданно рассмеялась – резко, почти истерично.

– Знаете, что я собрала за последний месяц? – Она швырнула на стол гербарий. Между страниц лежали жалкие листья платана из городского парка. – Великий ботаник София Грин! Изучает асфальтовую флору!

– Я так соскучилась по природе. Хотелось бы отправиться в настоящую экспедицию, а не просто проводить исследования в лаборатории". Она достала из кармана блокнот, показывая эскиз:

– Видите этот цветок? Impatiens kilimanjari. Растёт ТОЛЬКО на склонах Килиманджаро. Я мечтала о нём с университета.

Алекс поднял голову. Его ноутбук – обычно открытый – был захлопнут. На крышке треснула наклейка «Write or Die».

– Я больше не могу, – прошептал он. – Мой новый роман… это труп. И я похоронил в нём себя.

Алекс задумчиво посмотрел на своих друзей и сказал:

– Почему бы нам не устроить себе настоящее приключение? Мы всегда мечтали отправиться в Африку. Почему бы не сделать это сейчас?".

В этот момент Эмма медленно достаёт из потертой кожаной сумочки небольшой льняной мешочек. Из мешочка она извлекает костяной наконечник гарпуна – тщательно обработанный кусок древней кости, желтовато-коричневый от времени, с гладкой поверхностью, отполированной тысячелетиями.

– Восемьсот тысяч лет, – произносит она, переворачивая его в пальцах.

Наконечник длиной около 10 сантиметров, с аккуратно вырезанными зазубринами по краям – каждая насечка до сих пор острая, несмотря на возраст. На одном конце – следы скола, будто он сломался при ударе. На другом – едва заметные царапины, возможно, от тетивы или ремня.

– Это сделал Homo erectus, – говорит Эмма, проводя пальцем по зазубренному краю. – Человек, который ещё не был человеком в нашем понимании.

Она подносит его ближе к свету, и в потрескавшейся кости проступают тонкие прожилки, как карта забытой реки.

– Он держал это в руках, – шепчет она. – Охотился с этим. Может, это спасло ему жизнь. Найден в ущелье Олдувай, в Танзании.

Затем её взгляд падает на след от кольца на безымянном пальце, и она резко сжимает наконечник, чувствуя, как холод древней кости смешивается с жаром её ладони.

– А теперь представьте, что ещё там можно найти…

Она резко достаёт из сумки потрёпанный журнал, раскрывая его на странице с фотографией сине-фиолетовых кристаллов.

– А это – танзанит. Добывается в единственном месте на планете – у подножия Килиманджаро. – Её пальцы дрожат от возбуждения. – Представляете? Камень, который меняет цвет в зависимости от освещения… как наша жизнь могла бы измениться там!

София перебивает, ёрнически:

– О чёрт, Эм, ты говоришь об этом, как о любовном романе.

– Это не роман, это… – Эмма на секунду запинается, глядя в ладонь. Под столом она вертит маленького деревянного слона – подарок Харгривза. На хоботе – тонкая трещина, как морщина на старой фотографии. – …это обещание, которое я ещё не сдержала.

Алекс, косится на фигурку: – Снова профессор?

Эмма, негромко: – Он писал: “Мвека – это дверь. Ключ у того, кто носит слона”. София: – И ты решила поверить?

– Я верю не в чудеса. Я верю в Харгривза.

Она выложила на стол билет в Танзанию.

– Я купила его неделю назад. Хотела поехать одна. Но, похоже, нам всем нужен новый старт.

Пауза повисла так густо, что на стекле проступили новые капли. Джеймс медленно опустил камеру; София перестала теребить салфетку. Алекс снял цепочку с кольцом и положил рядом с билетом. В окне вспыхнула реклама авиалиний – будто кивок. Никто не сказал «поехали», но все услышали это слово.

– Сколько историй начинается с маленьких безделушек, – пробормотал Джеймс, кивая на амулет.

– И заканчиваются большими неприятностями, – парировала София.

Алекс усмехнулся: – Неприятности у нас уже есть. Осталось добавить Африку.

– И смысл, – твёрдо закончила Эмма.

Джеймс поднял камеру и щёлкнул снимок. На экране вместо лиц друзей – белое пятно, словно свет заслонил объектив.

Эмма на секунду замерла. Харгривз знал. И, может быть, хотел, чтобы именно мы продолжили его путь…

Глава 2

Лондон, квартира Эммы " «Flat 12, Maxwell House, Newton Street, Bloomsbury, WC1»",

6 ноября, 10:19

Блумсбери пах мокрым кирпичом и почтой. Узкая лестница «Maxwell House» скрипела на каждом пролёте; из-за окна тянуло дождём и трамваями прошлого – автобус 38 глухо зевал на повороте Newton Street. В «Flat 12» чайник свистел, как старый локомотив, а на подоконнике вспухал круг от горшка с розмарином, оставленный ещё летом. Редкий солнечный луч пробивался сквозь полузакрытые шторы, выхватывая из полумрака просторную, но захламленную гостиную, в которой над письменным столом висела фотография профессора Харгривза у подножия Килиманджаро. Ладонь поднята, взгляд – мимо камеры. На пробковой доске рядом булавкой была приколота карточка с неровной надписью: «MWEKA —?». На полке стоял его дневник, испещрённый маргиналиями: «смотреть ночью», «слон = ключ».

Эмма, в растянутом свитере и спортивных штанах, с чашкой крепкого кофе в руках, разбирала стопку книг о Танзании, когда в дверь резко позвонили.

Алекс, с растрёпанными волосами и явным похмельем, стоял на пороге, опираясь на две огромные сумки.

– Привет, археолог, – хрипло сказал он, протискиваясь мимо неё в квартиру.

– Можно я соберусь у тебя? – Он протиснулся боком, неуклюже задел мольберт и стопку журналов.

– У тебя дома что?

– После войны с дедлайном. Мы победили, но город разрушен. Один журнал упал. На обложке – “Archaeology Today”. Алекс машинально поднял и, не глядя, положил аккуратнее, чем следовало ожидать от человека с похмельем.

– А где остальные? – спросила Эмма, помогая ему внести сумки.

– Джеймс пишет, что задерживается – что-то с камерами. София, кажется, уже в пути.

Алекс плюхнулся на диван, задев локтем стопку журналов "Археологические открытия", которые тут же рассыпались по полу.

– О чёрт, прости… – он потянулся поднять их, но Эмма опередила его.

– Неважно, – она махнула рукой. – Всё равно скоро будем жить в пыли и песке.

Алекс ухмыльнулся:

– Знаешь, я думал, ты живешь в каком-нибудь ультра-стерильном музее, а тут… – он оглядел квартиру, – …настоящий хаос исследователя.

Эмма закатила глаза:

– Спасибо за комплимент. Кофе будешь?

– Боже, да, – Алекс потер виски. – Я вчера… немного перебрал с виски. Прощание с цивилизацией и всё такое.

Пока Эмма наливала ему кофе, раздался звонок.

На пороге появилась София с огромным рюкзаком и прессом для гербария.

– Привет! – она весело улыбнулась. – Я принесла кое-что для коллекции.

Она поставила коробку на стол, и Эмма увидела, что она доверху заполнена гербариями, инструментами для сбора образцов и.

– Это что, противомоскитная сетка? – удивилась Эмма.

– Ага, – София достала её и развернула. – Специальная, с пропиткой. Надеюсь, малярийные комары оценят.

София поставила пресс на стол и вздохнула:

– Если я не найду Impatiens kilimanjari, возвращаюсь за компенсацией.

– Возврат только при наличии чека и гербария, – вставил Алекс.

Дверь снова открылась, и на этот раз появился Джеймс, весь увешанный фотоаппаратами и объективами.

– Всем привет, – он тяжело дышал. – Простите, что задержался. Пришлось срочно покупать ещё одну камеру – на всякий случай.

– На случай чего? – подняла бровь Эмма.

– На случай, если первую съест лев, – серьёзно ответил Джеймс.

– Оптимист, – хмыкнул Алекс.

– Реалист с хорошей страховкой, – поправил его Джеймс.

В квартире воцарилась тишина, а затем все разом рассмеялись.

– Ладно, команда, – Эмма хлопнула в ладоши. – Давайте собираться. Послезавтра в это время мы уже будем над Сахарой.

День прошел в подготовке к поездке. Каждый взял на себя определённые задачи: Эмма занималась планированием маршрута и изучением древних памятников, Джеймс подбирал необходимое фотографическое оборудование, София закупала медикаменты и снаряжение для изучения флоры, а Алекс организовывал транспорт и жильё.

Кухонный стол Эмма превратила в карту мира: справа – “Археологические памятники Танзании”, слева – аптечка с яркой наклейкой «не путать противомалярийные и успокоительные», между ними – компас 40-х годов, рядом новенький GPS. На стуле – рюкзак, из кармана выглядывает гербарная бумага. В коридоре, в куче снаряги, мирно дремлет кот соседа: он выбрал спальник Алекса как трон.

В ванной, превращённой в тёмную комнату, Джеймс сортировал плёнки:

"Для сафари – Kodak Ektachrome, высокая цветопередача"

"Для пещер – Ilford Delta, чёрно-белая, для низкой освещённости"

На зеркале зубной щёткой было нацарапано:

"Не забыть:

1) УФ-фильтры

2) Запасные аккумуляторы

3) Позвонить Ричарду насчёт гида"*

Гостиную заняла София

Весь пол её гостиной был застелен гербарными листами.

В углу стояли:

Вакуумные контейнеры для образцов с красными наклейками "Хрупкое!"

Полевой пресс для цветов с выгравированными инициалами "С.Г. – первый полевой сезон"

Аптечка с жёлтой запиской: "Противомалярийные – НЕ ПЕРЕПУТАТЬ С УСПОКОИТЕЛЬНЫМИ"

Комнату для гостей занял Алекс. На его рабочем столе выделялись:

Билеты с пометкой "Лондон – Дар-эс-Салам – обратный???"

Открытый блокнот с единственной записью: "Глава 1: Кости, которые всё ещё помнят руки, их вырезавшие"

Визитка доктора Вагнера из тропической клиники с надписью на обороте: "Алекс – прививки ОБЯЗАТЕЛЬНО!".

Магазин снаряжения"Trekker's Haven", Covent Garden. Полдень того же дня.

Звонок входного колокольчика смешался с возмущенным голосом Джеймса:

– Ты серьезно собираешься взять четвертый фонарь?!

Эмма, балансируя с горой снаряжения в руках, недоверчиво тыкала пальцем в упаковку:

– Это не просто фонарь! 5000 люменов, ударопрочный корпус, подводный режим…

– Для чего тебе подводный режим в саванне?! – перебил Алекс, роясь в стойке с консервами.

Продавец-альпинист с бородой, достойной Хемингуэя, наблюдал за этим спектаклем, лениво перекидывая в руках противозмеиную сыворотку.

София в это время устроила переполох в отделе ботаники:

– Этот пресс для гербария недостаточно прочный! – она стукнула инструментом по столу, заставив звенеть карабины на соседней стойке. – Вы представляете, какое давление оказывает африканская орхидея при сушке?

Продавец медленно отвел взгляд к Джеймсу, который примерял на себя одновременно: тактический жилет с 37 карманами, широкополую сафари-шляпу, охотничий нож в зубах.

– Эм… Вам еще противозмеиные гетры? – робко предложил он.

Алекс, вынырнув из-за стойки с консервами, торжествующе поднял банку:

– Нашел! Черви в медовом соусе! Экстренный запас протеина!

– Выбрось эту дрянь, – зашипела Эмма, хватая его за руку. – Мы же не в школьный поход идем!

– Постойте, – Джеймс вдруг замер с камерой у глаза, – если я сниму наш поход как документальный проект…

– НЕТ! – хором рявкнули остальные.

В итоге они купили:

Эмма: тот самый 4-й фонарь + георадар ручной работы (без инструкции),

Джеймс: гетры + 3 камеры (вдруг две сломаются)

София: титановый пресс для гербария (весом 5 кг) + ядовито-розовый противомоскитный костюм

Алекс: черви в медовом соусе (украдкой) + фляга с гравировкой "Писатели тоже пьют".

Когда они вывалились на улицу, груженные как мулы, первый снег начал падать на лондонские крыши. Последний снег, который они увидят перед жарой саванны…

Квартира Эммы, 23:47. Полный хаос. "Ночь перед вылетом"

Кухня превратилась в полигон для испытаний:

Алекс пытается открыть банку с «червями в меду», срывает крышку и… липкая капля падает точно на кружку World’s Best Archaeologist.

– Оно само, – шепчет Алекс виновато.

София, застряв в розовом антикомарином костюме: – Это не брак, это высокая мода.

Джеймс, примеряя гетры: – Как в этом сходить в туалет?

Эмма, не поднимая глаз от карты: – С достоинством.

Алекс вдруг замер с банкой червей:

– Ребята… тут срок годности истёк в 2019 году.

– Пять лет выдержки! – тут же реабилитировал "деликатес" Джеймс. – Настоящий гастрономический антиквариат.

Эмма решила протестировать свой супер-фонарь:

– Смотрите, 5000 люменов!

Яркая вспышка ослепила всех, оставив после себя:

Софию, наконец выпавшую из костюма, но теперь сидящую в шкафу

Алекса, уронившего банку с червями прямо на карту Африки

Джеймса, который в панике упал и застрял между двумя рюкзаками

Когда свет восстановился, все застыли в ужасе – банка с червями была пуста.

– Они… они же не могут сами… – начала Эмма.

В этот момент чёрная тень проползла по потолку.

Секундная пауза – и квартиру наполнили: Визг Софии (достигший рекордного сопрано), матерная тирада Алекса, грохот падающего снаряжения, дикий смех Джеймса. Оказалось, это был просто кот соседа, случайно забравшийся через окно. Но черви действительно исчезли…

В 3:47 ночи, когда все наконец разошлись по спальникам:

Эмма закрыла дневник и погладила уголок фотографии Харгривза. На обороте – выцветшее: «Если что-то случится – ищи Мвека. Ключ у тебя».

Она погасила свет. В темноте слон чуть тёплый, как камень, хранивший дневное солнце. С улицы донёсся лай, и по мокрому стеклу побежали огни автобуса. Завтра они улетали. Не от себя – к себе.

Алекс нашёл пережеванных червей… в своём спальном мешке, видимо коту они не сильно понравились.

Джеймс всё ещё не мог снять гетры

София наконец заснула в своём розовом костюме, похожая на гигантскую жевательную резинку

За окном завывал ветер, а на холодильнике таинственным образом перевернулся магнит с танзанитом…

7 ноября 10:30 утра. Квартира Эммы. За 1 час до отъезда в аэропорт.

Громкий звук будильника разорвал тишину, смешавшись с диким воплем Джеймса:

– ЧТО ЭТО ЗА ШТУКИ У МЕНЯ НА НОГАХ?!

Он сидел посреди гостиной, все еще в трех парах гетр, которые за ночь каким-то образом сплелись в единый неопознанный предмет гардероба. Его волосы торчали в разные стороны, а в глазах читался немой ужас.

Из кухни донесся звон разбитой посуды и голос Алекса:

– ЧЕРВИ ВОССТАЛИ! Они организованно перебрались в мою зубную щетку!

Эмма, с фиолетовыми кругами под глазами, пыталась вытащить Софию из розового противомоскитного костюма, который за ночь уменьшился в размерах:

– Ты как там вообще дышишь?

Из костюма донесся приглушенный:

– Помогите…

На полу валялись:

● 3 из 4 фонарей (один таинственно исчез)

● Пустая банка из-под червей (с подозрительными следами зубов)

● Карта Африки с надписью "Здесь были черви"

Внезапно все замерли, услышав странный звук – тиканье стало громче. Часы Харгривза показывали 8:35, хотя на всех остальных было 8:30.

– Они… спешат? – прошептала Эмма.

– Или мы опаздываем, – мрачно заключил Алекс, выплевывая червя.

София наконец вырвалась из костюма, оставив в нем часть футболки:

– У меня плохие новости… Кто-то съел мои противомалярийные таблетки.

Все медленно повернулись к Алексу, который невинно улыбнулся:

– Они были в милой коробочке с надписью "Мятные"…

11:55 утра. Такси ждёт. Гудки клаксона с улицы слились в нетерпеливую трель, но хаос в квартире достиг апогея.

– ГДЕ МОЙ РЮКЗАК?! – орал Джеймс, пытаясь вырваться из гетр, которые теперь напоминали кандалы.

– ОНИ В МОЁЙ КУРТКЕ! – матерился Алекс, вытряхивая из рукава последних червей.

– Я НЕ МОГУ НАЙТИ ПАСПОРТ! – кричала София, роясь в розовом противомоскитном костюме, который теперь выглядел как жеванная жвачка.

Эмма, всё ещё с фиолетовым светом фонаря на лице, вдруг замерла.

– Ребята.

Все обернулись.

Она медленно подняла руку и указала на холодильник. Магнит с танзанитом теперь висел не просто перевёрнутым – он был треснут пополам.

Таксист на улице бил в гудок как в набат.

– БЕЖИМ, – просто сказала Эмма.

Они рванули к выходу, хватая что попало:

Джеймс – с одной гетрой на ноге и камерой в зубах

Алекс – с банкой "воздуха от червей" и чьим-то носком вместо шарфа

София – всё ещё в розовом костюме, но теперь без штанин

Эмма – с фонарём, который вдруг начал мигать азбукой Морзе

ДВЕРЬ ЗАХЛОПНУЛАСЬ.

В пустой квартире:

Кот соседа торжествующе урчал на кухонном столе, обнимая пропавший фонарь.

А на улице четверо безумцев уже втискивались в такси, даже не подозревая, что их самолёт задержан ровно на 13 часов…

Глава 3

Аэропорт Хитроу, терминал 5. 7 ноября 12:55 дня.

Хитроу дышал металлом и голосами. По громкой связи на разных языках тянулись объявления, запах карри из соседнего кафе смешивался с керосином, а стеклянные стены вибрировали от взлётов. Люди в одинаковых худи спали на креслах, дети плакали у стоек регистрации, кто-то спорил на французском у табло вылета. Четверка друзей стояла у табло вылетов, разглядывая разочаровывающую надпись: "DAR ES SALAAM – DELAYED – 13 HRS". Вокруг них царил обычный аэропортовый хаос – кричащие дети, сонные пассажиры, гул голосов на разных языках.

–"Тринадцать часов?!" – возмутился Алекс, потирая переносицу. – "Не может быть это какая то ошибка!"

Джеймс, наконец-то освободившийся от злополучных гетр, снимал кадры аэропортовой суеты.

– Хотя бы есть время сделать хорошие кадры перед вылетом, – пробормотал он, наводя объектив на группу японских туристов в одинаковых жёлтых кепках.

София, всё ещё розовая от попыток полностью снять противомоскитный костюм, рылась в рюкзаке:

–Кто-нибудь видел мою зубную щётку? И почему у меня в кармане три банана?

– Невозможно, – Эмма сжала кулаки, глядя на табло. Не из-за задержки, из-за пункта назначения Танзания. Его земля. Его последнее пристанище. Её фонарь, засунутый в боковой карман рюкзака, слабо пульсировал фиолетовым светом, но её мысли были далеко. Она отвернулась от табло, пытаясь заглушить внезапно нахлынувшую волну воспоминаний. Он стоял перед картой Африки в своём кабинете, указка скользила по Танзании. «Здесь, Эмма, дышит сама история. Не та, что записана в учебниках, а та, что спит в камнях и шепчет по ночам на языке, который никто не помнит». Он смотрел на неё так, будто предлагал не полевую практику, а ключ от потаённой двери мира. И она верила. Готова была последовать за ним хоть на край света.

А потом он ушёл один. И не вернулся.

В итоге друзья застряли в аэропорту. Эмма изучала древний наконечник, и копалась в своих мыслях. Джеймс снимал скучающих пассажиров, и чуть не забыл свой паспорт в туалете. София анализировала состав аэропортовского чая ("Это не чай, это преступление!"). А Алекс пытался собраться мыслями о своём романе, но дальше двух строк так и не ушел.

Громкоговорители взорвались треском в 22:30: "Внимание! Рейс BA-63 в Дар-эс-Салам готов к посадке. Просьба пассажирам проследовать к выходу B14."

"Неужели?!" – хором воскликнули друзья, переглядываясь с недоумением.

Они бросились к выходу B14, протискиваясь сквозь толпу. По пути Эмма заметила, как её фонарь начал мигать тревожным красным светом. Странно подумала она фонарь был исправен.

"Вы уверены, что это наш выход?" – настороженно спросила София, указывая на табличку с надписью "B14" – она выглядела старой и потертой, в отличие от других.

Джеймс уже поднял камеру:

– Отличная атмосфера для первого кадра нашего путешествия!

Когда они подошли к трапу, стюардесса с неестественно широкой улыбкой проверила их билеты: "Добро пожаловать на борт. Мы… э-э.... думали, что подготовка к полету будет долгой, но справились вовремя".