Детектив «Седьмой флот»

– Значится, полковник, та же нива, что в Малореченском? – осведомился Брут.

– Сто процентов! Эксперты повторно осмотрели то, что от нее осталось. На бампере и правом крыле зафиксировали повреждения, характерные для наезда.

– Минуточку! – воскликнул Пуртев. – Амба нашей главной версии, пацаны! Сарычев из другого взвода. Получается, зачистка идет в масштабах курса.

Наступила тягостная пауза. Слышались трели спутниковых телефонов и трескотня радиостанций.

– Элементарно, флотоводцы! – нарушил молчание генерал. ‒ Предположите, что киллер с вами не учился. Он просто наемный отморозок, которого нанял кто-то из бывших курсантов. Вот кого нужно искать.

‒ Позвольте с вами не согласиться, ‒ возразил Репа. – Обстоятельства каждого эпизода укрепляют версию, что серийник отменно информирован. Подобным образом может действовать только человек, знающий всех нас персонально.

‒ Отчасти убедил, ‒ проворчал Никифорыч. – Тогда что вам мешает собрать воедино фотки выпускников, пропустить через программу старения и предъявить тем, кто видел пучеглазого в Малореченском?

– Уже делается, – уверил Летописец. – Второй день кипит работа на кафедре Юрия Всеволодовича.

– Мы ж не птеродактили архаические! – Молодязев привстал и картинно поклонился.

Брут довольно пробубнил:

– Вижу, не слепой. Вас бы припахать, как старых коней! Борозды в моей епархии не испортите. Будет хоть какая-то надежда, что не оскандалюсь на старости лет. Но теперь вернемся к нашим баранам.

– Вот и я об этом! – встрепенулся Бокал. – Разрешите отправить на завод десяток бойцов из службы охраны? Кучер предполагает, что обмен будет там, а чуйке Слона я доверяю целиком и полностью.

– Слона?! – Никифорыч сощурился, окинув меня изучающим взором. – Серго, что ли?! Жаль – не знал раньше! Кстати, подходящее погоняло. У меня вот клички никогда не было.

Действительно его за глаза все называли Брутом – не только коллеги, но и в стане неприятеля.

Генерал глянул на часы и скомандовал сидевшим за столом операм:

– Полная готовность! Слепчука ко мне! – развернулся кругом и подошел к Молодязеву. – Я напишу, а вы передайте Самчукову номера оперативных машин. Чтоб накладки не вышло, как давеча.

– Это я мигом! – заверил Репа.

Напоминая о себе, Вадим кашлянул и пробубнил:

– Так я отправлю войско на завод? Разрешите, пан генерал?

– Рискну реноме! Только командовать там будет подполковник Слепчук. Ступайте, собирайте гоблинов на инструктаж!

Депутат намеревался высказать благодарность, но Брут приложил перст к своим губам и покосился на вошедшего крепыша.

– Заходь, Георгий Юрьевич! Примешь командование бойцами Вадима Федоровича. Идите, напутствуйте, – потерев ладонями, уселся в кресло и выдохнул. – Основные силы расставлены. Пока вроде бы всё.

‒ Как это все?! – возмутился Зуй. – Нас куда?!

‒ В резерв главнокомандующего! Чтоб ни шагу с дивана! Данный наказ следует разъяснять бывшему начальнику горотдела дознания ГАИ?

– Перебьюсь! И так понятно, шо пенсы не при делах.

За окнами быстро стемнело, и на депутатское имение обрушился ливень, напоминавший грохочущий водопад. Раскаты грома и сверкание молний походили на пушечную канонаду.

На электронных часах, висевших над камином, светились цифры: 21.17.

Разговоры стихли. Потянулись минуты тягостного ожидания.

В этаком режиме продолжительность каждой минуты продлевается на порядок. Параллельно с кисельным течением времени усиливается напряжение, умножается нервозность. В подобных ситуациях лучше не смотреть поминутно на часы, а отслеживать внутреннее состояние, чтобы не допустить перенапряжения психики.

Возвратился вымокший до нитки Бокал и проворчал, поднимаясь по ступеням на второй этаж:

– Ну и погодка! Портки придется менять.

Время от времени тишину прерывали настырные телефонные трели и обрывки переговоров в эфире. Оперативники в полголоса распоряжались, отпускали рекомендации.

Запиликал телефон генерала. Около минуты он молча слушал чей-то доклад.

– Добро, – обронил, сбросил вызов и задумчиво изрек. ‒ Странно. Начальник УВД утверждает, будто важняк пропал без вести. Связи с ним никакой. Получается, что Штейн умолчал о случившемся, иначе разразился бы скандал. Чего ж я подрагиваю в ожидании?

– Что тут неясного?! – разбушевался Юнкер. – Таков стиль работы заносчивых юнцов, понаехавших в Крым из России и дорвавшихся нынче до власти. Установка одна – пробудить зависимость от руководителя и подавить желание пререкаться.

– Да вы, батенька, психоаналитик, – заметил Брут и уточнил. – Точно все из России?

– Наши дурачки в меньшинстве и дружно поют под дудку кровопивцев новой волны.

– Не будем о грустном. Мент не политик.

– Это не политика. Это кардинальный реванш совка по всем направлениям.

Вновь наступило молчание.

Электронные ходики констатировали: 21.38.

Одетый, будто на пробежку Бокальчук спустился в гостиную. Покрасовался в дорогом спортивном костюме, поправил завязку на кроссовке и глянул на часы: 21.44.

Словно выстрел в тишине раздался возглас оперативника, не сводившего глаз с экрана лэптопа:

– Есть письмо! Обмен на заводе! Там, где обнаружили машину.

– Пунктуальный, гад! – рыкнул Зимбер и закончил двустишье. – Зато Слону виват!

Одесситы сбежались к пульту управления, но спокойный голос генерала остудил их рвение:

– Повторяю для тугодумов – пенсы передыхают на диване! В бой идут одни менты! – скептично глянув на Бокальчука, скомандовал операм. – Нацепите главному герою микрофон и вставьте, куда надо наушник. Проводите к машине и покажите, где установлен маячок.

– Зачем это? – пробурчал Вадим.

– В случае опасности провозгласите – я депутат! Ну и дальше, типа, прошу обращаться подобающе! Понятно? Позывной ваш такой же – депутат.

– Может, обойдемся без пафоса и сбруи?

– Не оговаривается! – Никифорыч отмахнулся, набросил на плечи дождевик и скомандовал. – Полковник Черноух – за мной!

Через минуту в зале воцарилась тишина.

Неугомонный Зуй кружил вокруг стола по проторенному Бокальчуком маршруту. Репа с Летописцем сидели, нахохлившись, рядком перед журнальным столиком, заставленным кофейными чашками и тарелками с бутербродами. Вздыхая, поочередно смотрели на часы: 21.48.

В гостиную ввалился командир спецгруппы «Беркута». Молча стащил намокший дождевик и умостился на стуле возле входа.

– Не робей, служивый! – окликнул его Зимбер. – Подгребай поближе! Я тут в серванте коньячок видал. Тебя как звать-величать?

– Андреем. На службе не пью, – пробормотал кэп, подсаживаясь к столу. – Я извиниться хотел. Не просек ситуацию. Будто обухом по башке шандарахнуло. Следак, наверняка, гипнозом владеет. До сих пор поджилки трясутся и в ушах свистит.

– Не парься! Сами неслабо перетрухали, – унял его Пуртев.

Сидевший перед коммутатором оперативник доложил:

– Депутат на месте. Какая-то нештатная ситуация.

Затаив дыхание, все как один прислушались к радиопереговорам.

– Третий, ответь первому! – донеслось из динамика.

– Третий на связи! Я не на месте. У нас изменения …

– Где объект?! Какие изменения …?! Что за дела …?! – разорялся в эфире Брут.

– Третий – первому! Объект перехватили неизвестные на мотыках. Преследуем. Они в квадрате семь.

– Что за …?! Я первый! Штурмовую группу в седьмой квадрат!

– Третий – первому! Отбой! Мы в квадрате семь. Скорую сюда!

– Понял! Не понял!! Почему … отбой?! Кому скорую? Бандита … взяли?!

– Третий – первому! Депутат забрал женщину с ребенком! Они в безопасности, похоже, спят. Преступник не обнаружен.

– Искать …!! Прочесать завод! – неистовствовал генерал. – Следственную бригаду на место.

На милицейской волне велись не менее занимательные переговоры:

– Первый – гранитам! Предельное внимание!

– Седьмой – первому! Секретность нарушена.

– Не понял, седьмой! Доложите обстановку!

– Спецы дают отбой. Запросили скорую и следственную бригаду.

– Не понял! Почему … отбой?!

– Все живы!

– Хорошо, а бандит задержан?

– Нет там никого.

Спецоперация на территории заброшенного завода закончилась нежданно и негаданно. То есть все запланированные мероприятия были реализованы, но захват похитителя по неизвестной причине не состоялся.

Я слушал эфир, недоумевая:

«Каким образом Бокальчук набрел на дочку с внуком? Похоже, Нюра подсуетился. Мог бы мне маякнуть. Теперь совсем неясно, что задумал пучеглазый. Был ли он вообще на заводе?».

– Чего сидим?! – разорялся Зимбер. – Погнали туда!!

– Сядьте, не отсвечивайте, – спокойным тоном урезонил его Молодязев. – Или я перестану с вами рыбачить на Лонжероне.

– Ой, страху нагнал! Пожалуйста! Это не станет трагедией всей моей жизни!

– Вот и ладно!

– Тогда не фони!

– Поговорили…

Диалог на нервной почве завершился. Весь день мы находились в состоянии психического напряжения, но благодаря безобидным перепалкам – живо и безболезненно приходили в норму. Профессиональный навык, наработанный годами.

Дабы не теряться в догадках, смекалистый капитан переговорил с кем-то по телефону и доложился:

– Оперов переиграли пацаны на скутерах. Депутат только заехал на завод, а они тут-как-тут. Перехватили и сопроводили в отдаленный цех. Там он нашел своих. Предполагают, что их усыпили.

После паузы заговорил Летописец:

– О чем думаете, бывалые сыскари? Прошу высказываться.

– Какая-то хрень! – констатировал Зуй.

– Моральный садизм, – уточнил Репа. – Пучеглазый поизмывался над Вадимом и спецов уделал на раз.

Пришла моя очередь озвучить ход соображений:

– Делать выводы без конкретики все равно, что гадать на кофейной гуще. Для начала пусть прочешут местность, соберут вещдоки, отыщут очевидцев – тогда покумекаем. Понятно, что серийник привез похищенных после того, как милиция эвакуировала с завода ниссан. Следы по любому должны остаться. И нужно дождаться вывода медицинского обследования – узнаем, какой химией их усыпили. Дочка Вадима скоро оклемается и расскажет, как было дело. Думаю, маньяк не собирается долго держать нас в неведении. Скоро придет депеша с пояснениями – вот увидите.

Зашипела радиостанция на плече капитана. Сквозь помехи послышался деловитый басок Брута:

‒ Я первый! Всем отбой! Возвращаемся на базу. Предельное внимание по маршруту!

‒ Мне пора, – подскочил кэп, взглянув на часы: 23.05.

Одесситы снова заскучали, развалившись на диване. Дабы отогнать сон я пустился вкруговую по залу, но пиликанье радиостанций и шум дождя убаюкивали даже на ходу.

Вскоре со двора послышался рокот автомобильных моторов и невнятные окрики. Через минуту гостиную заполонили разгоряченные и промокшие оперативники.

Глянув на встрепенувшихся пенсов, Черноух молча развел руками. Генерал стащил дождевик и громогласно объявил:

– Всем по сотке коньячку! Мне, естественно, больше, – продефилировал к буфету, извлек хрустальный штоф и водрузил на стол. – Олигарх, думаю, не обидится. Банкуйте, кто желает! Заодно растолкуйте мне ход мыслей в башке у пучеглазого.

– Сам объяснит. Дождемся письма, – подсказал я и спросил. – Бокальчук со своими в больнице?

– Естественно. Эскулапы заверили, что родичи в полном здравии, только под воздействием снотворного. Дочке вкололи, а дитя, похоже, напоили. Главное, что живы. Покуда можно расслабиться.

– Вряд ли получится, – заартачился Репа. – От этого урода всего можно ожидать. Просчитать бы его следующий шаг.

– Бесполезно! – насупился Брут. – Шизонутые не поддаются анализу. Лично у меня пазлы не складываются. Я вообще не планировал впутываться в ритуальную серию, но партию отыграл чисто без запинки. Правда, с коротким антрактом из-за Штейна. Этот головняк тоже напомнит о себе. Не правда ли, Серго?

– Может так, а может, нарисуется новый персонаж под водительством того же кукловода.

‒ Ага! Значит, принял мою версию?!

‒ По-другому не срастается. Понятно, что все эпизоды связаны. Четыре убийства, разбой с тяжкими последствиями, киднеппинг. Пять уголовных дел в разных областях. Нужна единая следственная бригада.

– Намекаешь, чтобы я похлопотал? Лады! Напрягусь. По приезде затребую меморандумы по всем делам и напрошусь с челобитной к адекватному прокурору.

– Кстати о законниках! Вам бы поостеречься. Штейн злопамятный…

– Пошел он! – Никифорыч опрокинул стопку и подобрел. – С обезбашенными пенсами не страшна мне даже сотня важняков. Поведай, Слон, чем займетесь в дальнейшем.

– Помыслим, прикинем, попробуем предугадать …

– Горбатого мне не лепи! Понятно, что будете выискивать укротителя. Хорошо бы разжиться фотомордой злодея, – он обернулся к Молодязеву. – Вы уверены, что располагаете всеми фотографиями курсантов?

– Вроде бы да. Перешерстили весь выпускной альбом.

– То-то и оно! Вы собрали фотки тех, кто выучился и получил погоны. Неужели не было потерь?! Никого не отчислили за время учебы? В альбоме вряд ли есть фотка этого … как его … Прихода.

– Дохода, – подсказал Пуртев и поменялся в лице. – Азохен вей!! Надо ж так лохануться?! Вот почему я не дослужился до генерала. Живо припоминайте всех, кого отчислили!

– Прыткий какой! Склероз куда девать? – проворчал Репа. – Рекомендовала мне моя Зоя хоть изредка почитывать Ломброзо. Даже не знаю, скольких выгнали. Навскидку – больше дюжины за два года. Наш взвод в этом отношении образцово-показательный. С первого курса отчислили одного Боровика, а Недоходова турнули накануне защиты диплома.

Показалось, будто в лицо пахнуло раскаленным воздухом африканской пустыни. Неведомая сила подбросила меня над диваном, а статический разряд ударил по темени и пронзил все тело. Потеряв самообладание заорал:

– Гриб!! Федьку Боровика Грибом звали!

Одесситы переглянулись, а Брут нетерпеливо рыкнул:

– Не томи, Серго! Вишь, флотоводцы зависли.

Словно завороженный, я повторил слова жены Кухаренко, сказанные в кабинете Черноуха:

‒ Я на море. Если кто спросит – скажешь, что у меня грипп.

‒ Так гораздо понятнее, – саркастично обронил Зуй.

‒ Что непонятного?! ‒ взвился Юнкер. – Не Грипп, а Гриб! Мы думали, что Слоник захворал, а он напоролся в Малореченском на Боровика и попытался нас упредить через благоверную. Правда, малеха перемудрил…

– Точно Гриб, пацаны! – подхватил Молодязев. – Ориентировку помните? Высокий лоб, узко и глубоко посаженные глаза. В юности были не на выкате, но это дело времени.

‒ Значится, я молодец! – восторжествовал Брут. – Опыт, господа, великое дело!

Наконец-то мне удалось справиться с эмоциональным шоком. Облизав пересохшие губы, пробормотал:

– Где же искать фотоморду Боровика?

‒ Водички попей, ‒ присоветовал Репа и погрустнел. – Фотку отыскать не проблема. Я о другом думаю. Вот, други мои, чем обернулся суд Линча спустя столько лет.

□□□

Сразу после Нового года у первокурсников стали пропадать личные вещи и деньги. Персональный скарб можно было сдавать на хранение в каптерку, но мы предпочитали иметь под рукой – в тумбочке или в чемодане под кроватью.

Поначалу исчезала мелочевка – ремни, расчески, туалетные принадлежности, канцтовары. Со временем размер хищений увеличился. У Слоника сгинули новые джинсы, и в тот же день с прикроватной вешалки улетучилась моя любимая куртка.

Не просто куртка, а шедевр индпошива в авторском исполнении моей мамы! Приступая к работе, она проштудировала подшивку польских журналов мод, после чего перешила для любимого сына офицерский френч, позаимствованный у отца из резервов обмундирования. Приталила, настрочила полдюжины карманов, приладила шевроны и нашивки, которые сама же воссоздала по картинкам образцов форменной одежды армии США. В итоге получился моднячий по тогдашним временам прикид в стиле хаки-милитари.

Вскоре обнаружились другие пропажи. Терпение лопнуло после того, как у командира взвода Вишенцева испарился кассетный магнитофон «Весна» – роскошь в период тотального дефицита.

Начальник курса созвал тайное совещание. Пока личный состав конспектировал лекцию по олимпийской тематике – в кабинете Новохатова собралось полдюжины курсантов, которым можно было доверять. Легендарный одесский сыщик высказал предположение, что похищенные вещи спрятаны на территории школы. Обосновал тем, что последние кражи совершены в период, когда увольнительные были запрещены. Той же ночью мы обыскали все помещения – подвалы, бытовки, кабинеты, аудитории.

Тайник выявили на чердаке административного корпуса – на стропилах за кирпичной кладкой хоронился вместительный саквояж. В нем обнаружились джинсы Слоника, магнитофон Вишенцева и другие пропавшие вещи. Жаль, только моднячая куртка не нашлась.

Новохатов сообщил о находке начальнику кафедры криминалистики, который предложил вернуть саквояж на место, установив внутри химическую ловушку. То есть, как только воришка вскроет портфель – струя несмываемого красителя малинового цвета разукрасит его бессовестную физию.

Так с помощью негласных методов советской криминалистики был изобличен наш сокурсник – Федор Боровик. Кару он понес изуверскую, но общепринятую все по тем же советским меркам. Руководство школы не стало выносить сор из избы – обошлись заседанием товарищеского суда и приказом об увольнении Боровика из органов внутренних дел. Одновременно было дадено молчаливое согласие на свершения акта воспитательной работы с применением рукоприкладства.

Федю излупили до беспамятства в аудитории нашего взвода. Поколотили так, что оказался в больнице, но жаловаться не стал.

Весьма скоро инцидент забылся из-за того, что предолимпийская подготовка вошла в завершающую стадию.

□□□

– Кто кошмарил Гриба? Скоренько вспоминайте всех поименно, – подстегнул Молодязев. – Лично я не участвовал по морально-этическим соображениям. Пытался урезонить остальных. Чуть по шее не надавали, – подняв на меня глаза, спросил. – Ты где был?

– Дневалил в гараже на пару с Летописцем. Помнишь, Семен?

– Не помню, как дневалили. Помню, как потом жалел, что не приложился к вороватой роже.

– У меня тоже руки чесались, – подхватил Зуй. – В тот день я сачковал – простуду имитировал.

Черноух вздохнул и признался:

‒ Боровика не бил, но участвовал. На шухере стоял за дверью. Сколько же времени минуло?! Неужто он и вправду с катушек слетел?!

– Вполне вероятно, – пробухтел Репа. – Вот к чему приводят садистские методы. Гриб скопил столько обиды, что крышу напрочь снесло.

– Теперь все сходится, – подытожил Пуртев. – Федьку лупили курсанты из разных взводов. Валька Сарычев точно участвовал. Сам мне хвалился.

‒ Надо припомнить всех и предупредить по-быстрому! – настоял Юнкер и обернулся на стук в дверь.

В гостиную заглянул Борила и, приметив меня, уведомил:

– Иваныч! Там папин казачок объявился с дамой сердца. К вам просятся.

– Запускай! – распорядился и объяснил Бруту. – Юный помощники. Дальняя родня Бокальчука.

– Командуй, Серго, командуй, – Никифорович устало зашаркал к выходу. – Медведи, ребятня, грибы – то ваша тусовка. Желаю почивать! Посему до утра не лишать покоя! Застрелю!

Отворив дверь, впустил в гостиную вымокших до нитки молодоженов. Отвесил поклон и, хохотнув, удалился.

– Только из больницы, – объяснил Нюра, приняв из рук Борилы полотенце. – Папа остался до утра, а у нас к вам срочный тайный разговор. При всех поговорим или …

‒ Выкладывайте.

– Тогда сначала о мажоре, – анонсировала Даша. – Говорят, он важный следователь. Чудной тип, непредсказуемый и опасный.

– Интеллигентная ищейка, но только с виду, ‒ подправил Паша. ‒ Мы с утра были в дозоре неподалеку. Видали, как он улепетывал. Решили маленько попасти. Мажор всю дорогу кому-то названивал. Дошагал до выезда из поселка, а там его хаммер дожидался без номеров. Мы по эстафете передали пацанам на скутерах, а те сели на хвост. Довели до окружной в сторону Одессы и отстали. На скутере за джипом не угнаться.

– Надо было мне позвонить.

– Я папу известил, а он послал. Далеко! Сказал, что не до этого. Через пару минут перезвонил и наказал прочесать завод.

‒ Мы догадались, кто нашел заложников.

‒ Наша работа! Сначала убедились, что кроме ментов на заводе никого нет. Потом осмотрели место, где нашли ниссан и ближайший цех. Сразу наткнулись. Оставили все, как есть и погнали навстречу папе. Перехватили на въезде и прямиком туда.

‒ Короче, отобрали лавры у генерала, ‒ заключил Репа и спросил. – Дальше-то что?

– Конец первой части, – хихикнув, уведомила Даша.

– Вторая вам вряд ли понравится, – предупредил Нюра. – Папа сразу материться начал.

– Мы люди воспитанные, – уверил Зуй. – Интеллектуалы и эрудиты высшей пробы.

Паша отмахнулся и подметил:

– Все одно будете ржать, как кони.

– Ни в коем разе! – обязался Пуртев. – Разве что, как пони.

– Ладно, слушайте. Короче, Дашка – дама со странностями. Как бы подоходчивее выразиться? Иногда видит то, чего другие не видят. С детства такой феномен.

Он замолчал, дабы оценить реакцию и, убедившись, что одесские аристократы внимают с серьезными минами – попросил Дашу:

– Сама объясни! Моего словарного запаса не хватает.

– Понимаете, это не глюки, – смутившись, затараторила девушка. – Такие невидимые картинки, возникающие перед глазами поверх человека. Мультяшная иллюстрация того, кем он является на самом деле. Каков этот человек внутри, а не снаружи. Понятно?

Седовласые головы дружно закивали, выказывая безоговорочное понимание и расположение. Хотя сосредоточенные физии стреляных сыскарей напоминали лица светил психиатрии в разгар врачебного консилиума.

– К примеру, глядя на вас, я вижу кота Матроскина, – указав на Зуя, молвила Даша и сразу зажмурилась от громогласного хохота.

Зимбер выпучил глаза, будто ему сообщили о внебрачном ребенке, а Репа не упустил случая подначить дружка:

‒ Мяу! Кис-кис, полосатенький!

В гостиную заглянул озадаченный Борила, после чего гогот перерос в истерику.

‒ Да ну вас! – насупился Нюра. – Мы серьезно.

‒ Отставить шабаш!! – приструнил пенсов Летописец.

Дождавшись тишины, Даша заговорила увереннее:

– Хочу охарактеризовать мажора. Помните, мультик о приключениях Алисы Селезневой? Тайна третьей планеты называется. Там есть персонаж – директор музея доктор Верховцев. Интеллигентный дядечка в шляпе. Так вот – его обличие принял инопланетный бандит Глот. Сотворил оболочку, похожую на профессора и влез в нее.

– Видал я этот мультик, – высказался Юнкер с умиленным лицом. – Не пойму только, причем здесь мажор?

– Это и есть оболочка. Внутри сидит инопланетный бандит с перекошенным от злости фэйсом.

– Какую пользу мы возымеем от данной информации? – поинтересовался Пуртев.

– Огромную! Получим недостающее звено, – заверил Репа. – Я все гадал, чего не хватает в нашей истории? Не достает в ней мистики, господа! Теперь все на своих местах. Коллективно выходим за грань материального мира!

– Зря иронизируешь, – подоспел я на выручку Даше. – Когда-то давно наш эксперт показал мне странную фотографию. Готовил по ней заключение для суда, а впоследствии сохранил. Знал, что на слово не поверят. На черно-белом снимке была запечатлена компания молодых людей на лесной поляне. Подвыпившие парни стоят, обнявшись возле расстеленного покрывала, заставленного бутылками и тарелками с закуской. На первый взгляд – все обыденно, но если присмотреться, то у каждого над головой, будто в тумане, проглядывается звериная морда. Над одним нависла оскалившаяся волчья пасть, рядом ‒ злая морда медведя. Чуть поодаль морщит пятак самодовольный кабан и щурится лукавый лис. Неясно, каким образом, но фотография проиллюстрировала звериные наклонности этих парней. Все они были боевиками в известной группировке и погибли в разборках. Вот такая мистика…

Глава десятая

ГРИБ

Смолоду приключалось всякое. Я жаждал и выискивал авантюры на разные части тела, провоцируя опасные жизненные обстоятельства. Правда, курьезных случаев выдавалось больше.

С годами накопил некоторый опыт, долей которого стало самопознание в рамках концепции мистицизма. С данной колокольни пытался истолковывать немногочисленные, но яркие эпизоды, выходящие за пределы ординарного понимания.

Достаточно упомянуть, что после одного достопамятного события я завязал с усугублением спиртных напитков. Не в том смысле, что бросил пить вообще, но кардинально изменил отношение к самому процессу. Прежде всего, перестал принимать внутрь так называемые шибко градусные жидкости. Все оттого, что воздействие продуктов перегона на мозги стало напоминать реакцию, происходящую внутри самогонного аппарата. То есть дошло, наконец, отчего слетают крыши у алкашей.

Наряду с этим сохранил в рационе качественные сухие и полусладкие вина, но прекратил заливать их в себя галлонами и с целью окосеть.