скачать книгу бесплатно
А борьба за дееспособность института была ненапрасной. В стенах его лабораторий рождались новые интересные идеи, сам Алексей Петрович просто фонтанировал ими, раздавая своим аспирантам темы для диссертаций даже в приватной беседе. Организовывались филиалы и опорные пункты по всем республикам. Разработки института приносили огромный экономический эффект, и докторскую степень Соколов получил за совокупность своих работ.
Много раз ему настойчиво предлагали перейти на работу в Москву. Органы управления промышленностью менялись, были главки, потом министерства, требовались свежие силы. Алексей Петрович отбивался, как мог: превращаться в управленца ему вовсе не хотелось. На время его оставляли в покое, но вскоре всё начиналось сначала. Только через многие годы наверху было принято соломоново решение: Соколов помимо руководства институтом был назначен Генеральным директором своей отрасли пищевой промышленности. Теперь за всё, что происходило на предприятиях этой самой отрасли имело к нему самое прямое отношение. Он отвечал за всё. И в далёком любимом Хабаровске, где помимо филиала института работал отраслевой комбинат, его ждала тяжёлая встреча со старым товарищем, с которым в юношеские годы начинали они свой профессиональный путь, с которым было связано так много милых и дорогих сердцу воспоминаний.
Очень много лет Алексей Петрович не бывал в этих краях. Строительство новых перерабатывающих заводов в Средней Азии и на Кавказе крепко держало его своими бесконечными проблемами. Но сейчас возникла острая необходимость побывать самому и здесь.
А на Дальнем Востоке стоял период осенних дождей. На улицах Хабаровска дождь падал непрерывным потоком на успевшие оголиться деревья. Разбухший, посеревший Амур скрыл в мутных водах свои отмели. На площади перед аэропортом потоки воды раскатывались по асфальту, и прицеливающийся к посадочной дорожке самолёт с трудом угадывался в пелене дождя.
Ещё подгоняли к борту лайнера трап, ещё не успели замолкнуть двигатели, а к самолёту уже подбегал запыхавшийся старик. Он бежал через всё лётное поле, потеряв где-то головной убор, дождь скатывался по его лицу и мокрым плечам, коварная одышка душила его, но он успел во время. Старик нетерпеливо переступал с ноги на ногу и пристально вглядывался в лица ежившихся под ливнем пассажиров, осторожно спускавшихся по скользким ступеням трапа. Наконец, он взмахнул рукой и крикнул сорвавшимся голосом:
– Алёша!
Алексей Петрович, услышал его голос, рванулся вперёд, чуть было не упал, поскользнувшись на мокрых ступенях, но старик подхватил его, они крепко обнялись и замерли надолго, загораживая другим пассажирам дорогу. Но никто на них не сердился, над их головами щёлкали замки чужих зонтов, люди спешили к автобусу, стоявшему неподалёку. Наконец, встречавший спохватился, раскрыл над головой Алексея Петровича большой зонт и, обняв его за плечи, повлёк за собой в сторону машины, стоявшей в стороне прямо у кромки лётного поля.
А за стариками, чуть снисходительно улыбаясь, шёл Сакен, который прилетел на Дальний Восток вместе со своим шефом. Как и положено верному ординарцу, он шёл позади, никому не навязывая своего общества, но готовый в любой момент прийти на помощь.
Завидев их, из чёрной «Волги» выскочил водитель, натянув на голову капюшон непромокаемой куртки, подхватил из рук Алексея Петровича тяжёлый портфель, Сакен сел рядом с водителем, старики – на заднем сидении. Они освободились от мокрых плащей и снова обнялись, вглядываясь в лица друг друга. Машина неслась по загородному шоссе, и стрелки «дворников» суетились по мокрым стёклам.
– Да… Как жизнь быстро пролетела…Столько лет…
– Тридцать девять, Алёша… Я вчера подсчитал. Какие мы с тобой молодые были, когда сюда приехали…
– Почёта было много, а умения – ни на грош…
– А помнишь, как у рогожного знамени клятву давали?
– Рогожное знамя!.. Ведь было такое! Его давали…
– Самому отстающему участку на комбинате! И мы с тобой тогда поклялись, что выведем свой цех в передовые!
– Вот с того всё и началось… – Алексей Петрович на секунду задумался, потом встрепенулся. – А помнишь. Иван, как ты меня на охоте из проруби вытащил?
– Ерунда!
– Не скажи! А какая здесь охота была! Нигде я больше такой охоты не видал, как здесь на Дальнем Востоке… Помнишь, как выезжали все – ты, я, Колька Снегирёв… Кстати, где сейчас Снегирёв, не знаешь? Я во время войны его из виду потерял…
– Да у нас Колька… Где же ему ещё быть! И Василий Фёдоров у нас… Как с войны вернулся, так и работает на комбинате… Без руки, правда… И Клава Седова… Институт закончила, лет двадцать как центральной лабораторией командует… Помнят все тебя… Ждут. Слушай, я что-то забыл… Ты когда с Дальнего Востока уехал?
– В сорок четвёртом… Осенью.
– А меня в начале сорок пятого прямо с фронта отозвали… Сначала на твоё место, потом главным инженером, а с пятидесятого вот директорствую…
– Да…– Кивнул Алексей Петрович – Я всегда вашим комбинатом интересовался, он для меня так и остался родным… А в пятидесятые – как он гремел! Лучший в отрасли!
И тут же замолчал, словно сказал какую-то неловкость, и какой-то холодок пробежал между ними. Алексей Петрович искоса посмотрел на притихшего друга и снова крепко обнял его.
Сакен поглядывал на них через зеркало водителя и улыбался.
– Вот, Иван Кириллыч, – кивнул в его сторону Алексей Петрович. – Мой аспирант, Сакен Мамедов… Между прочим, изобрёл очень дешёвый и экономичный способ извлечения жиров из сточных вод и использования их на корм скоту… Теряем ведь тысячи тонн…
Сакен грустно улыбнулся.
– Способ изобрели. Осталась мелочь – внедрить в производство…
– Да с этим тяжело, – кивнул Соколов. – Может, ты, Иван, возьмёшься?
– Подумать надо… – Покачал головой Иван Кириллович. – Взвесить.
– Экономический эффект – пять миллионов!
– Своя голова – дороже пяти миллионов…
И тут в машине повисла тишина.
На следующий день Алексей Петрович, расстроенный и мрачный, проходил по цехам комбината. Его сопровождали Иван Кириллович, Сакен и несколько человек из Управления. Остановились у рабочего места одной из аппаратчиц. Соколов что-то поискал глазами с одной стороны агрегата, с другой, и не найдя нужного, спросил:
–Скажите, как Вы определяете температуру внутри аппарата?
– Так очень просто же! – Весело отозвалась работница. – Я рукой любой градус чувствую! Двадцать лет на этом месте сижу… Вот здесь надо трогать, вот так… – Она взяла руку Соколова и приложила к корпусу агрегата.– Здесь я Вам все градусы назову точно, как термометр!
Соколов быстро взглянул на директора.
– Так сколько раз я эти термометры просил! – Суетливо начал оправдываться тот. – Где только не искал! Это ведь не только у нас, это везде такая история, по всей отрасли… Нет измерительной техники, не хватает… Даже разговаривать никто не хочет…
Алексей Петрович не дослушал и пошёл дальше, бросив через плечо Сакену.
– Вызывай Кондакова. Лучше него в технологии никто не разберётся…
Дождь всё также поливал дальневосточную землю, не давая ей ни часа на отдых. Во дворе комбината висел большой плакат с объявлением о «Дне Качества», и холодный ветер трепал его раскисшие, надорванные края…
В распахнутые ворота одна за другой въезжали продуктовые автомашины, поднимались на пандус перед цехом реализации. Грузчики в замусоленной спецодежде привычно загружали коробки и ящики с бутылками масла, с разными сортами маргарина, майонеза. Едва одна машина съезжала с пандуса вниз, на её место тотчас же разворачивалась другая…
А посреди двора кисло под дождём импортное оборудование, обшитое давно подгнивающими досками. Установка горбилась и тянулась по двору на добрый десяток метров и оттого была похожа на тело какого- то доисторического динозавра. Перед этим фантастическим чудовищем неподвижно стоял Алексей Петрович. Стоял очень давно. Вода с его промокшей кепки стекала ручьями не только на старческую шею и за воротник провисшего плаща, но и скатывалась по его лицу. Но в бесцветные стариковские глаза она не попадала. Глаза Соколова были сухи.
Из окна своего огромного директорского кабинета смотрел на него Иван Кириллович. Он также очень долго стоял у окна, так долго, что затекли спина и ноги. Он немного пошевелил занемевшими плечами, потёр ноющее от ревматизма колено и вернулся к своему столу. Медленно опустился в кресло и только после этого крепко прижал пальцем дёргающееся в тике веко.
Потом, совсем чужие, они сидели на стульях по разные стороны кабинета и не смотрели друг на друга.
– Два миллиона инвалютных рублей… Два миллиона… – Алексей Петрович провёл ладонью по своему лицу. – Я сам настоял, чтобы эта установка была передана вашему комбинату!
Иван Кириллович ничего не ответил. Соколов встал, прошёлся по кабинету.
– Ну, вот что… – Тон его внезапно изменился, стал властным и безапелляционным. – В конце первого квартала будущего года установка должна работать. Я не знаю, как ты это сделаешь, но она должна работать, чего бы это ни стоило!
– Невозможно… – Покачал головой Иван Кириллович.
Соколов, словно танк, развернулся к нему.
– Почему?!
Иван Кириллович не ответил, и Соколов повторил:
– Почему?
– Нет пяти комплектных насосов… Отечественные не подходят.
– Как нет?! Я сам руководил закупкой этой установки… Сам следил за пересылкой…
– Украли… – Обречённо вздохнул Иван Кириллович. – Огородники растащили…
Соколов подошёл к нему вплотную, постоял над ним тяжёлый, мрачный и заметно постаревший за эти дни. Слегка покачавшись на пятках, произнёс.
– Скажу тебе прямо… Я буду настаивать на твоём снятии с должности.
Он только с третьей попытки сумел сдёрнуть с вешалки свой плащ, с которого ещё капала вода.
– Алексей! – Тихо окликнул его Иван Кириллович.
– Да…
– Когда-то ты спас меня от ГУЛАГа… Может быть, ты спас мне жизнь…
– Это было очень давно.
– Я никогда этого не забывал. Я знаю, тебя страшно били… Я знаю, у тебя после этого очень слабые лёгкие… Но ты так и не подписал тогда донос на меня…
– Ты не был врагом народа…
– А сейчас? Сейчас ты меня кем считаешь?
Алексей Петрович ничего не ответил. Прижимая к себе мокрый плащ, резко открыл дверь и вышел из кабинета.
– Так ты решил? – Спросил Славку отец. – Что ты будешь делать?
Славка виновато пожал плечами. Они сидели в его комнате. Были совсем одни в квартире, но разговаривали вполголоса.
– Я не могу… – Умоляюще посмотрел на отца Славка.– Они же все против. Я не могу, папа…
– Ну, хорошо… Тогда слушай меня внимательно. Если ты сам ещё такой ребёнок, что не можешь самостоятельно принимать решения, решать буду я. Юбилей у деда в воскресенье?
Славка кивнул лысой головой.
– Хорошо. А в понедельник ты придёшь ко мне и останешься… Я позвоню сюда и скажу, что ты заболел… И в военкомат я позвоню… Или даже заеду, так вернее. Справку о болезни тебе сделают, я уже договорился. Ты понял?
Славка не успел ответить. Раздались резкие звонки междугородней, он бросился в прихожую к телефону.
– Наверно, дед… Из Хабаровска…
Это, и в самом деле, был Алексей Петрович.
– Привет, солдат! – Кричал он в трубку из своего гостиничного номера. – Как дела?
– Нормально, дедушка… Вот причёска новая… – Славка прихлопнул ладонью голую макушку.
Дед понял, засмеялся.
– Бабушка дома? А мать? Ты один? С отцом… Передавай ему привет, скоро увидимся… Все вместе тебя провожать пойдём! Бабушке скажи, что у меня всё в порядке… Завтра я вылетаю в Москву на пару дней, а потом – домой…
Славка положил трубку, медленно вернулся в комнату и, взглянув на отца, виновато развёл руками.
В номер к Алексею Петровичу постучал Кондаков.
– Можно?..
– Заходи…
Кондаков положил на стол перед Соколовым несколько лабораторных журналов.
– Я всё проверил, Алексей Петрович… Отклонения, кажется, и непринципиальные, но в результате получается большой избыток водорода…
– Хорошо, оставь… Я успею просмотреть…
В дверь опять постучали, вошёл Сакен.
– Ну, вот… – Вздохнул Алексей Петрович, собирая разложенные на столе бумаги.– Остался ещё серьёзный доклад на коллегии министерства – и до дому…
Сакен сочувственно посмотрел на него.
– Грустно отсюда уезжать, Алексей Петрович?
– Тяжело…– Отозвался Соколов. – Ведь какой Иван крепкий парень был… Скала! И война его не взяла, такую работу в первые мирные годы завернул, казалось, износу ему не будет… А вот испытания временем не выдержал… Как его жаль, если бы вы только знали!
Вдруг вся гостиница содрогнулась, как от землетрясения. Где-то рядом зазвенели стёкла.
– Что такое? – Встревожился Соколов.– Пограничники?
Кондаков, ближе всех стоящий к окну, выглянул на улицу.
– Слушайте… Это ведь на комбинате… Такой пожар…
Как был – в одной рубашке Алексей Петрович выскочил на улицу. Он бежал рядом со своими учениками так, словно ему тоже было тридцать.
С воем ворвались во двор комбината пожарные машины. Пожарные быстро и слажено разбирали шланги и лестницы, а Соколов метался между ними и всё просил:
– Люди… Там должны быть люди!
Милиция отодвигала к воротам набежавшую толпу. Соколов увидел, как один из пожарных вынес из горящего здания работницу. Лицо её было запрокинуто, она была мертва. Её подхватил на руки Иван Кириллович, понёс куда-то в сторону. Он опустил тело на землю и беззвучно заплакал. Пламя бушевало, не желая смиряться, слизывая всё вокруг. С тресканьем и щёлканьем горела обшивка импортной установки. Соколов подошёл к погибшей, взглянул в её лицо – это была та работница, которая говорила, что измеряет температуру агрегата рукой. Иван Кириллович поднял голову и встретил его тёмный тяжёлый взгляд.
– Я не виноват, Алёша… – Дрожащим голосом сказал он. – Я не виноват. Она сама… Она забыла открыть…
