Сновидцы, не пожелавшие прощать.

– Да, ну и что, что страшный, зато страшно богатый, а за это в наше время многие готовы любить хоть орангутанга! Все выборы и поступки исходят из свободной воли: сделаешь отворот-поворот, ну, ты же специалист теперь по завершению отношений. Какого по счёту уже отбрила?!

– Отбривала я ухажёров в естественных условиях, а на заводе среда искусственная, отличается наличием иерархии, должности, подчинённости. некое подобие армии.

– Чего? – Людмила переспросила, изобразив непонимающую гримасу.

– Чего-чего. Не директор я там, вот, чего, к тому же, материально ответственная, зависимая, короче. Вообще на душе как-то поганенько, поташнивает, распирает внутри

Светлане не стало легче от этого разговора, на сей раз не отпустило, не смотря на всю Людкину виртузность в умении убеждать. Да, она снова проявила чёткость, твёрдость и убеждённость, но не сработало, не запало в сердце, потому что туда уже запала погань, осадок от чёткого осознания собственной опасности.

Встреча с шефом произошла неожиданно. Светлана не успела подготовиться к этому событию ни морально, ни физически, слишком много времени заняла фрустрация, связанная с серьёзным препятствием на её пути. Она не смогла быстро справиться с сильным разочарованием.

На момент "Х" настроение у девушки оставалось подавленным, а отпугиващий "животное" боевой раскрас типа красной помады и теней тёмного индиго, по совету Катюшки, нанесено не было, волосы остались естественными, не осветлёнными. Светлана являла собой грустное бледное зрелище, обладающее некой первобытной красотой.

Борис Ильич не медлил и вызвал ее в первый же день своего приезда, сразу после банкета. Реакция на обычное приглашение руководителя оказалась запредельной.

Путь от своего кабинета до офиса шефа показался ей "Зеленой милей", по аналогии с дорожкой сметрника в известном одноимённом фильме: она шла туда как на встречу с ядовитым тропическим пауком, поджидавшим свою жертву на своей прочной паутине: крепкие обычно ноги сегодня дрожали и подкашивались, сердце в груди разгонялось с бешеной скоростью.

Перед входом в кабинет Светлана схватилась за ручку двери, чтобы прямо тут предупредительно не обмякнуть до обморока.

Несколько отдышавшись и отдав себе приказание: "Спокойно, ты же на самом деле не на эшафот восходишь и никто тебя не тронет… прямо сейчас ,"-завершил предательский внутренний голос оптимистично начатую фразу.

– Войдите, – после нерешительного стука в дверь, из кабинета откликнулся густой низкий голос с хрипотцой.

– Здрасьте! – произнесла она непослушным языком, всё ещё не решаясь посмотреть Ильичу в глаза. Имя шефа и практически весь словарный запас мгновенно улетучился из головы. Светлана застыла в ожидании мало приятных откровений.

– Привет, как зовут-то тебя? – спросило расплывчатое красное пятно напротив – Светлана смотрела как бы сквозь него и что могла, то и видела при таком просмотре. "Расплывчатость" не обладала ужасающими характеристиками, но девушке по-прежнему оставалось не по себе, и на пике непереносимых ощущений, она поняла, что ипарилось чувство собственного тела, своего веса и габаритов. По всему, в воздухе растворилась её материальная часть, а нематериальная наблюдает за всем происходящим со стороны.

Прежде она слышала о подобном, её шокировали рассказы очевидцев, и она верила, что так может случиться, а сегодня случилось с ней. Но это не плохое, это не смерть и не кома, это просто разъединение с телом.

Она наблюдала за физичексой реакцией своего тела со стороны: в руках нервная дрожь, влажное от пота лицо, остекленевшие глаза. При этом, обычное вертикальное положение и еле заметное пошатывание. И нет абсолютно никаких ощущений, кроме лёгкости. "Это оно – выход", – заключила она для себя в своём сознании, гулявшем совершенно отдельно от тела.

Девушка не поняла, сколько длилось состояние, но видимо, не больше минуты, – вскоре иллюзорное восприятие быстро растворилось, и Светлана возвратилась к норме. Она подняла глаза и смогла, наконец, сосредоточиться на том, что же происходит вокруг.

"Красное пятно" постепенно сгруппировалось в форму лица, правда, не совсем обычных размеров из-за огромной жировой складки, свисающей ниже подбородка.

Размеры физиономии вдоль и поперёк превышали все предельно допустимые нормы! А два маленьких светлых глаза цвета мутного бутылочного стекла, эти два окошечка в мир, уставились на Светлану в упор, не торопливо и цепко сканируя ее физический облик.

Окончательно обретя способность мыслить и чувствовать, девушка сразу предположила, что с таким багровым лицом его "кондрашка может хватить", ибо слишком много застойной, синюшной крови расположено в районе лица, а, значит, и мозга тоже. Она едва заметно улыбнулась от этой мысли, что он не так уж опасен, скорее, сам в опасности. Светлане всегда было свойственно особое чутьё по состояниям людей, в том числе, по физическим состояниям. Блпгодаря своему дару, в какой-то степени она считала себя экстрасенсом.

За доли секунды она успокоилась на том, что перед ней не столь страшный и опасный человек, каким она нарисовала его прежде. "Просто пьющий, озабоченный дурак со сниженным самоконтролем и завышенными амбициями", – делала она выводы.

– Я Светлана, – смелее, чем ожидала, вымолвила она и замолчала, опустив голову. Ей, наконец, перестало быть максимально страшно благодаря мгновенной аналитической работе и неожиданному вылету из физического тела.

Борис Ильич выпрямился во весь рост, прошелся по кабинету взад-вперед, демонстрируя тяжелое тело идеальной цилиндрической формы, затянутое в дорогой пиджак, широкие плечи и коротенькие ручки, хаотично подергивающиеся, как у нелепой тряпичной куклы и передающие неспокойное состояние шефа.

– Что с тобой? Такая миленькая, бледненькая, – по жесту, он намеревался слегка тронуть её за плечо, но Светлана ловко увернулась, и рука шефа беспорядочно затряслась в воздухе.

Со лба Светланы сбежала крупная капля пота. Она смогла небрежно смахнуть её:

– Простудилась я, температура, наверное и лихорадит – соврала она, хотя подобие лихорадки имело место быть – паническое состояние отступило, но мелкий тремор всё ещё поколачивал изнутри.

– Мариночка любит кабинет проветривать в любую погоду. – вот тебя и продуло, иди домой тогда, отлежись! – Ильич старался как можно нежнее изречь свою заботу. Светлана сразу поняла, что пришлась по вкусу "телепузику", как недавно окрестила его Люся.

– Спасибо, Борис Ильич! – Светлана отблагодарила его сухо и безэмоционально, собственно, эта эмоция полностью соответствовала её полному опустошению, и молниеносно ретировалась из кабинета.

Уже дома, в безопасности, внутренняя пустота стала заполняться привычной тёплотой и более-менее обычным состоянием, и Светлана приступила к методичному трезвому анализу своего нового феномена и всему эпизоду в целом.

Своё поведение, точнее реакцию, в картине встречи с "неизведанным" она рассмотрела как нечто выходящее за пределы человеческого реагирования. Хотя, с людьми случаются и худшие оказии, например, полное отключение сознания, обмороки и панические атаки, возможно, бывали и смертельные исходы, она не исключала. Но она – это не те тот человек, который неожиданно вырубает у себя все системы, чтобы только не присутствовать при страшном, она – кремень, воплощение самой воли в элегантном женском теле, по крайней мере, такой она себя считала всегда, до последнего случая.

А, тут такое небывалое и конфузное положение с последующим вылетом из тела. "Вот так побег, ну, я оригиналка", – неожиданно пересмотрела она свой фокус с преображением сознания. Но всё же решила посоветоваться с Людмилой, как со старшей многоопытной подругой.

Та вскорое приехала, чтобы сидя возле кровати "больной" пострадавшей подруги, высказать своё авторитетное мнение.

Она заключила, что решающую роль сыграл невроз ожидания, то есть, предвосхищение непременного позора или падения в своих глазах, ведь её подругу мало интересовало мнение и отношение к ней "телепузика" – Бориса Ильича, значит, Светлана опасалась своей реакции на его возможные притязания или некорректное поведение: возможные приставания или даже физическое нападение.

– Люся, ты права: я боялась, что Ильич окончательно разрушит мою мечту, связанную прежде с его предприятием, мои амбиции на дальнейшее развитие и процветание.

– Ну, и как, разрушил по итогу?