Призраки в Берлине

– Здесь, – указывая на гору кирпичей, ответил Колесов.

– А какого хера ты их сюда завёл?

– Эдгар Вильгельмыч, рано или поздно это должно было случиться. Я же говорил, что 30 апреля ещё очень опасный день для прогулок по Берлину.

– Это не тебе решать. Где Настя?

– Не знаю.

– Я тебя отстраняю от тура. Группу поведёт другой гид.

– Так группу восстановят? Каким образом?

– Тебя это не должно волновать. Мои ребята над этим уже работают.

– Так я могу возвращаться обратно, на аэродром в Штраусберг?

– Нет. Ты мне ещё понадобишься.

Таль вернулся за руль своего Виллиса, и Колесов только теперь заметил двух молчаливых пассажиров на заднем сидении его джипа.

– Сейчас я отвезу гостей в ресторан «Адлон». Это недалеко отсюда, на Унтер ден Линден. Найдёшь, короче. Ты должен быть там к 12 часам дня. Надо будет провести индивидуальный тур. Понял?

– Понял.

Джип Талля сорвался с места и двинулся в сторону Потсдамерплатц. Проводив взглядом отбывающего шефа, Колесов заметил на другой стороне улице уже «восстановленную» группу с Настей и новым гидом. Все были как новые. Ну и отличненько. Они грузились в трофейный немецкий автобус, который должен был, наконец-то, доставить их к кульминационной точке всего тура – к Рейхстагу.

Такой великий для страны и такой ущербный для Колесова день, казалось, никогда не кончится.  В Берлине не наступил ещё полдень, а по ощущению Алексея большая часть дня уже прошла. Время как-то ощутимо зависало и подтормаживало.

Легко сказать – добраться до Унтер ден Линден… Ставшая визитной карточкой Берлина, липовая аллея находилась в нескольких сотнях метров от парка Тиргартен – эпицентра боевых действий. После того, что случилось с туристической группой, Колесов боялся вот так же исчезнуть под обломками. Кто и как его в этом случае «восстановит»? Идти в обход тоже было бессмысленно. Правительственный квартал атакующие части Жукова сжимали со всех сторон, и бои шли по кругу. Сверившись ещё раз со своей рабочей довоенной картой Берлина, Алексей решил двигаться по Вильгельмштрассе и, не доходя Тиргартена, уклониться вправо и по параллельным улицам обойти опасные участки. Проложенный им маршрут должен был вывести его к зданию бывшего советского посольства на Унтер ден Линден, от которого затем надо было повернуть налево и дойти до первого перекрёстка, на углу которого и должен стоять огромный корпус отеля «Адлон».

Впервые за всё время работы гидом Колесов почувствовал, что предоставлен сам себе и свободен в своих действиях. Не надо больше никого сопровождать, спешить, опаздывать, волноваться. Ему даже стало наплевать на Талля. Ну что он с ним сделает, если он не явиться в «Адлон» к двенадцати? Уволит? Да пошёл бы он на хрен!  Он вспомнил, какие бешеные деньги клиенты отваливают за этот тур и решил, напоследок, на полную катушку использовать своё служебное положение в личных целях.

В этом лёгком расположении духа Алексей вышел на Вильгельмштрассе, где сразу же был поражён резким изменением температуры окружающего воздуха. Словно он шагнул в натопленную баню. Жар от выгорающих домов плавил асфальт, дым закрывал небо и погружал улицу в мрачные сумерки, а висящая в воздухе красная кирпичная пыль довершала реальную картину ада. А ещё его удивило, что эта последняя на пути к Рейхстагу улица совершенно безлюдна. Беспрерывный грохот боя был совсем рядом, в сотне метров отсюда, а здесь не было ни души.

Алексей закашлялся. Кашель становился всё глубже и глубже. И тогда он понял, почему вокруг так пустынно, -на этой улице нечем было дышать. Натянув куртку на лицо, он бросился бежать, но впереди было ещё хуже. Он остановился в нерешительности. Куда бежать? Вперёд или назад? И побежал вперёд. Порыв сквозного ветра на мгновенье открыл в дымовой завесе небольшой просвет, через который он увидел выход из этого огненного тоннеля.

Оставив за спиной ужасный отрезок пути, Колесов вышел на ту часть улицы, которая каким-то чудом не пострадала от пожаров. Возле одного из зданий стояли несколько грузовиков и чёрный «Хорьх». Это историческое здание располагалось в стороне от туристического маршрута, и его не показывали клиентам агентства. Но Колесов, по долгу службы изучавший топографию довоенного Берлина, знал этот дом, точнее, дворец.  Это был бывший дворец Принца Альберта, который нацисты реквизировали под нужды РСХА – главного управления имперской безопасности. За массивными каменными стенами этого дома скрывались самые зловещие тайны горящего теперь в аду третьего рейха.

«Чёрт, – вдруг, подумалось Колесову – я здесь, может быть, в последний раз. Завтра меня уволят, и я никогда больше не увижу множество потрясающе интересных вещей. Многим ли людям выпал шанс побывать внутри этой настоящей канцелярии дьявола? Солдаты и офицеры СМЕРШ, которые сейчас выносят оттуда документы, давно умерли. Само здание американцы взорвали в 1948 году, чтобы от этого заведения даже памяти не осталось. А у меня сейчас есть возможность просто взять и зайти туда. Так какого чёрта тут раздумывать!»

Алексей открыл тяжёлую дверь и, пользуясь своим статусом свободного путешественника во времени, прошмыгнул мимо пары часовых СМЕРШа, уже охранявших все входы и выходы из здания РСХА.

Внутри повсюду были следы недавнего боя. Трупы немцев никто не убирал. Убитые, в основном, были в штатском. Колесов поднялся по парадной лестнице на второй этаж и прошёлся по коридору в конец крыла. Двери в кабинеты были открыты, и в каждом из них весь пол был устлан пеплом от сожжённых бумаг. Прогуливаясь по коридору, он услышал приглушённые разговоры в одной из комнат и заглянул в проём. Там за рабочим столом в парадном чёрном мундире сидел – явно покончивший с собой – толстый эсэсовец, а два солдата СМЕРШ никак не могли снять с его руки часы.

– Рубить надо, – говорил один.

– Браслет золотой, охуел, что ли, рубить, – возражал другой

– Да руку рубить надо…

На третьем этаже, в отличие от первых двух, работа бурлила. Похоже, здесь контрразведчики напали на важный массив документов. В центре большой, похожей на конференц-зал комнаты, сидел полковник Кондратьев и быстро пролистывал передаваемые ему папки.

– Не успели сжечь или подкинули? А, как ты считаешь? – спросил Кондратьев одного из офицеров.

– Без экспертизы не определишь, – ответил тот.

– А что экспертиза? Знаем, проходили: экспертиза показывает – документ подлинный, а он фальшивый. В этом деле они мастаки.

– Я думаю, не успели сжечь.

– Не похоже это на них.

– А вы вспомните, сколько в Смоленске они бросили документов. У них тогда был вагон времени, чтобы зачистить хвосты, и сколько всего они оставили.

– То Смоленск, а то Берлин. Там было разгильдяйство на низовом уровне. А здесь центральный аппарат, всё-таки.

Полковник открыл очередную папку, из которой выпало несколько фотографий. Он поднял их с пола и поморщился:

– Фу, срамота-то какая. Не иначе компромат пошёл.

Второй офицер тоже взглянул на фотографию и тут же отпрянул.

– Как тебе такое? – спросил у него Кондратьев.

– Ну, что вы, товарищ полковник, – покраснев, отмахнулся тот.

Кондратьев встал с кресла и перед уходом строго распорядился:

– Выносим все, включая мебель. Полы, стены, потолок – всё вскрыть и проверить.

Солдаты стали аккуратно складывать в стопки папки и освобождать содержимое сейфов.

Готовые к отправке коробки с документами выносили из комнаты в коридор, где Колесов мог свободно полистать эти секретные досье перед тем, как их уносили в грузовик.

Ничего интересного в них не было, и Алексей стал рассматривать только фотографии. Со снимков ему улыбались молодые, довольные жизнью парни. Чтобы они из себя представляли без этих мундиров? – подумалось ему. Сколько гопников, хулиганов и бандитов обрели власть над другими людьми, надев эту форму?

Его философские мысли оборвала фотография, на которую поначалу он глянул лишь мельком и уже перешёл к следующей. Но затем в его мозгу вспыхнул какой-то важный зрительный сигнал, и он вернулся к предыдущему снимку. С фотографии на него смотрел человек, с которым он был знаком в реальной жизни, часто общался с ним и знал его, что называется, в лицо. Более того, от этого человека даже в какой-то степени зависела его, Алексея, жизнь.

Сначала он подумал: надо же, как бывают похожи люди. Затем он вспомнил всю эту хрень про прошлые жизни. Быть может, он, действительно, в прошлой жизни был знатным эсэсовцем и даже не знает про это?  Третья мысль давалась ему с трудом, потому что она взрывала мозг.

На фотографии был Талль Эдгар Вильгельмович или человек на 110% похожий на него. Его непосредственный начальник и основатель уникального агентства путешествий в прошлое был запечатлён на снимке в мундире оберштурмбанфюрера СС.

Два проворных солдатика быстро схватили коробку с документами и понесли её к выходу. Колесов так и остался стоять с загадочной папкой в руках.

… Даже кривая улыбка-ухмылка на фотографии была та же.

12.00 Унтер ден Линден, отель "Адлон"

"Доигрался, подлец! Жаль, что не взяли его живым."

И.В. Сталин, узнав о самоубийстве Гитлера

Добраться до отеля «Адлон» оказалось делом непростым. Чтобы дезориентировать советских солдат, немцы либо сбили все таблички с названиями улиц, либо навесили на их места снятые в других районах. Так что, свернув с Вильгельмштрассе на боковую улочку, Колесову пришлось двигаться лишь по условному внутреннему компасу.

Но прежде чем нырнуть в переулок, он оглянулся.

Ему открылось фантастическое зрелище, которое завораживало своей батальностью. За трое суток бесконечных боёв парк Тиргартен превратился в огромное вспаханное воронками поле. Каждые 2 секунды это поле засеивалось ещё несколькими бомбами. Колесову эта картина показалась каким-то средневековым эпосом, поскольку это была война в поле, пусть и с современным оружием. И остервенение, с которым стороны обменивались ударами, тоже казались пришедшими из каких-то далёких, тёмных веков. Немецкие противовоздушные гаубицы с пятиметровыми стволами вместо самолётов били в упор по танкам, а в ответ такой же прямой наводкой по ним реактивными снарядами палили «Катюши». Огненные хвосты ракет один за другим пролетали над землёй, в которую зарылись маленькие-маленькие люди, время от времени выпрыгивающие из одной ямки в другую. Алексей находил эту картину странной. Почему при наличии современного смертоносного оружия огромной разрушающей силы управляющие войной генералы никак не могут обойтись без этих человечков, которых они, как сейчас, например, заставляют бегать по этому полю, словно на календаре 1812 год?

Хаос происходящего усиливался ситуацией на примыкающих к Тиргартену улицах. Они жили какой-то своей жизнью. Только что мимо Алексея на максимальной скорости пронеслась белая, почему-то не перекрашенная с зимы «Пантера», в которую из автоматов палили освобождённые из трудовых лагерей чешские и французские рабочие. Кто им раздал оружие и руководил их отрядом – непонятно. Почему немецкие танки свободно оперировали в тылу нашей армии, а советская бронетехника так же легко двигались вдоль стен Рейхсканцелярии, не обращая на неё никакого внимания? Всё было удивительно и загадочно. Да, подумалось Колесову, всё-таки, историю лучше учить по учебникам, из которых заботливо выпилили все острые углы. А своими глазами лучше всего этого и не видеть, потому как История шьётся из очень грубого, необработанного материала.

Алексей бросил последний взгляд на гигантскую арену эпичного финального поединка двух великих гладиаторов XX века и продолжил свой путь.

Итак, почему же Колесов решил изменить свои пофигистские планы и поспешил к 12 дня в отель «Адлон»? Ему просто стало любопытно, особенно в свете последней находки, зачем Талль прибыл сегодня в Берлин? Была бы это простая инспекционная поездка, он бы сейчас вместе с тургруппой находился в здании МВД на окраине Тиргартена. Но его, похоже, всё это мало волновало. Тогда зачем он здесь? Какие дела он мутит с этими двумя типами, которые были вместе с ним? И самый главный вопрос, на который Алексею хотелось бы получить ответ: что ему надо от меня, какой ещё, к чёрту, индивидуальный тур он задумал?

Колесов не знал, как выглядит здание, в котором до 1941 года находилось посольство СССР, поэтому не был уверен, что вышел на Унтер ден Линден в нужном месте. Так или иначе, он повернул налево и слегка удивился, насколько близко от него оказался отель «Адлон».

Он вошёл в отель ровно за две минуты до назначенного срока. Там его ждал сюрприз. На территории ресторана был развёрнут лазарет. Повсюду, даже в проходах и коридорах, стояли койки с раненым, между которых от одного стонущего к другому сновали молодые медсёстры.

Колесов вышел обратно на улицу и обошёл здание по периметру. Ничего похожего на ресторан или кафе он не увидел.

И, вдруг, он услышал настойчивый стук. Он повернул голову и увидел за стеклом внутри здания Талля. Тот рукой пригласил его войти, указав на нужную дверь.

Шеф Колесова с двумя сопровождавшими его неизвестными сидели за бутылкой французского коньяка в импровизированном баре. Это была служебная комната отеля, то ли прачечная, то ли гладильная, превращённая предприимчивым владельцем в подобие бара на несколько столиков.

Талль лично наполнил рюмку Колесова коньяком. По этому жесту Алексей сразу понял, что боссу что-то надо от него.

– Алексей, хочешь у меня работать дальше? – без вступлений начал Талль.

– Я слышал, что наше агентство хотят закрывать.

– Во-первых, не наше, а моё. А во-вторых, да, хотят.

– О чём тогда разговор?

– Мы можем спасти нашу компанию.

– Вашу компанию, – подловил его Алексей.

– Если ты поможешь нам, то в будущей структуре фирмы мы будем партнёрами. Если поможешь.

– Чем же я могу помочь? Я простой гид с минимальным окладом. Вы живёте в Дубае, я в Бирюлёво. Что, по-вашему, меня должно мотивировать спасать компанию?

– Я же сказал, что сделаю тебя партнёром.

– Это потом, а сейчас?

Талль изменил позу за столом, а вместе с ней и линию разговора:

– Колесов, крохобор, ты готов совершить патриотический акт?

– Чего?

– Ты можешь для своей Родины сделать что-то важное, не думая при этом о деньгах?

– Я?

– Ты.

В этом месте диалог прервался, поскольку за окном, прямо напротив отеля, по Унтер ден Линден прокатился большой огненный шар, оказавшийся сбитым самолётом.

– Ох, еб… – выругался Талль. Наш или не наш?

Сквозь окно было видно, как из отеля выбежали люди, но помогать было уже некому. От обломков самолёта повалил густой чёрный дым.

–Колесов, ты – патриот? – вернулся к разговору Талль.

– Что вы от меня хотите? – начиная раздражаться, ответил Алексей.

– Я хочу, чтоб ты помог нам (Талль впервые жестом руки представил двух своих молчаливых спутников) в деле огромной государственной важности.

Колесов лишь улыбнулся в ответ.

– Алексей, я когда-нибудь шутил? Я создал технологию путешествий, в которую никто не верил, все смеялись надо мной. Однако, я это сделал, и ты можешь в этом убедиться. Погляди вокруг: мы находимся в Берлине 30 апреля 1945 года. Или у тебя есть какие-то сомнения? Это сделал я. И я никогда не шучу.

– От меня-то что требуется?

– Не задавать лишних вопросов.

– Хорошо, я молчу.

– Ты был когда-нибудь в подвале Рейхсканцелярии? В фюрербункере?

– Нет. Вы же об этом знаете.

– А ты хотел бы там побывать?

– Что вы задумали?

Талль склонился к Колесову и тихо, приватно стал говорить:

– Сейчас 12.30. Через два с половиной часа Гитлер покончит с собой, потом превратится в уголёк и нашей стране достанутся какие-то косточки и дырявая челюсть. Но сейчас мы можем всё изменить. У нас есть чёткий план, по которому тело живого Гитлера можно будет вынести из бункера в расположение советских войск.

– Вы шутите? – сказал ошарашенный Колесов.

– Нет, не шучу. Если мы провернём эту операцию, мы сделаем дело огромной государственной важности. Представляешь, как мы укрепим позиции нашего агентства! Мы докажем нашу важность и значимость. Кто после этого посмеет говорить, что мы зарабатываем деньги, спекулируя на памяти павших?

– Мне нужно подумать.

– Нет времени думать. В два часа дня Гитлеру подадут последний обед. Это будет началом всей операции. Доктор и фармаколог уже готовы, – указав на двоих своих спутников, сообщил Талль. Ты будешь связным между бункером и советской группой захвата.

– Почему я?

Талль сделал вид, что не слышал вопроса.

– Ты готов, Колесов?

Всё происходящее напоминало Алексею какую-то совсем детскую игру. Он даже вспомнил детский стишок: – «сегодня ночью под мостом поймали Гитлера с хвостом». Именно то, что предлагал ему Талль. Но парадоксальным образом именно инфальтильность всей этой затеи и успокаивала его. К тому же обратный самолёт был только в десять вечера.

Талль приподнялся из-за стола.

– Сколько тебе лет, Колесов?

– Тридцать три.

– Пора делать свой выбор.

И он его сделал. Необдуманный и спонтанный, и, как всегда, под действием последней минуты. Будто чёрт его дёрнул.

12.50 Вокзал Фридрихштрассе

– Куда мы идём? – спросил Колесов.

Идущие впереди во главе с Таллем даже не обернулись.

Колесов был далёк от мысли, что Талль с попутчиками совершенно не знает Берлина, однако, тот уверенно вёл группу в противоположную от рейхсканцелярии сторону. Они шагали на север, в сторону реки Шпрее, всё дальше и дальше удаляясь от правительственного квартала. По мере приближения к реке артиллеристский и стрелковый обстрел с противоположного берега становился всё более ощутимым.

Даже включив всю свою фантазию, Алексей никак не мог предположить, зачем Талль ведёт всех к передовой линии фронта, проходившей вдоль мостов через реку.

– Вы можете, хотя бы объяснить смысл этого маршрута, – не удержался Алексей.

– Мы уже почти пришли, – ответил Талль, указав на мрачную, похожую на большой железный ангар, громаду вокзала Фридрихштрассе.

Ну и зачем мы сунулись в это пекло? –  подумал Алексей. С военной точки зрения вокзал сейчас служил для немцев предмостным укреплением, сдерживающим прорыв атакующих к самому центру Берлина, поэтому на него и была обрушена вся мощь артиллерии двух наступающих с севера армий Жукова.

Снаряды падали с неба как капли смертельного дождя: за волной из пяти взрывов в секунду шла серия сразу из десяти разрывов и так по кругу. Плотность огня была такой, что пробежать двести метров к зданию вокзала под этим «дождём» было нереально.

– Здесь мы точно уйдём в рекавери, – сказал Алексей.

– Не хотелось бы, – со знанием дела ответил Талль.

– Надо немного переждать, батареи не могут вести огонь бесконечно, – впервые подал голос один из попутчиков Талля.

Талль взглянул на часы и ответил:

– Ну да, иначе стволы перегреются.

При первом же возникшем в бомбёжке окне Талль побежал вперёд по направлению к одной из хозяйственных построек рядом с вокзалом.

Оказавшись у стены этого домика, он, вдруг, заметался.

– Как же так, я не мог ошибиться, – нервно твердил Талль, что-то разыскивая рядом с этой стеной.

Колесов вообще ничего не понимал в происходящем. Вдобавок ко всему в этот момент обстрел вокзала возобновился, и они вчетвером оказались единственными на этом пятачке, кто не укрылся от падающих снарядов.

– Надо рыть землю, – приказал Талль.

– Что? – не поверив своим ушам, переспросил Алексей.

Двое подручных Талля без лишних вопросов, прямо как собаки, стали руками рыть землю. Сам Талль расчищал землю ногами.

– Колесов, помогай. У нас нет времени, – сказал Талль.

Алексей присоединился к странному занятию, думая при этом, не сошёл ли его босс с ума.

– Вот она! – вскрикнул Талль, когда увидел обнажившуюся под слоем земли крышку канализационного люка.

Через минуту чугунная крышка люка была поднята, и Талль первым опустился вниз. Колесов был последним и ему по требованию группы пришлось задвигать за собой тяжёлую крышку.

Спустившись вслед за всеми по лестнице вниз, он оказался в какой-то зловонной жиже, которая к тому же шумно журчала. Он почувствовал резь в глазах. Здесь, на дне коллектора, глаза можно было спокойно закрыть, потому что видимость была нулевой. К счастью, кто-то зажёг фонарик, и Колесов поспешил на свет. В свете фонаря Алексей заметил контур фигуры Талля, за которым шли две другие тени.

Ведущий группы то и дело шарил лучом фонарика по тоннелю, будто сверял правильность маршрута.

Замыкавший группу Колесов наступил на что-то мягкое и скользкое, которое тут же запищало у него под ногами и уцепилось за штанину. Он закричал от страха, одновременно пытаясь стряхнуть с ноги какую-то зацепившуюся тварь.

– Тихо, тихо, – сдавленным и злым голосом скомандовал Талль.

Но тварь повисла на ноге, и Алексей продолжал кричать, пока чья-то рука плотно не закрыла ему рот.

– Чего ты орёшь, дурак?  Крысы – самые безопасные животные сейчас в Берлине. Настоящие чудовища – все там, наверху, – прозвучал в темноте голос Талля.

По хлюпающей жиже они прошли метров сто или двести – Алексей в темноте не мог сориентироваться, – пока не дошли до бокового прохода. Нырнув туда, они вскоре упёрлись в металлическую дверь в конце прохода. Прежде чем потянуть на себя ручку двери, Талль внимательно освятил эту дверь фонариком.

– Не видно ни черта, – выругался он.

– Дёргай, не бойся, она не заминирована – сказал один из спутников.

Колесов на всякий случай спрятался за угол проёма.

Раздался ржавый скрип открываемой двери, и Алексей поспешил за всеми. Они оказались в новом тоннеле, в котором было сухо и пахло креозотом. Лучи фонарика скользнули по рельсам, и Алексей понял, что они вышли на одну из линий метро.

– Быстрее, мы опаздываем, – ускорив шаг, скомандовал Талль.

Идти было трудно: ноги то и дело спотыкались о шпалы, отчего при ходьбе их приходилось высоко задирать.

И, вдруг, они услышали в темноте нарастающий железный грохот идущего навстречу им поезда. Тоннель в этом месте был настолько узким, что увернуться от приближающегося состава было невозможно. В надежде найти укрытие все побежали вперёд, лихорадочно шаря фонариком по сторонам в поисках спасительной ниши.

– Сюда, – крикнул кто-то, и все вчетвером они плотно вжались в небольшое углубление в стене.

Сначала тоннель осветился ярким лучом прожектора, и через несколько секунд, буквально в полуметре от них, на небольшой скорости проследовал состав из четырёх вагонов.

Вжавшись в стену тоннеля и вытянувшись как столб, Колесов видел своим неподвижным взглядом картину, похожую на кадр из хорошего фильма ужасов. Слева направо в свете бледно-жёлтых ламп вагонов мимо проплывали тёмные, закопчённые от боя лица солдат с широко раскрытыми, безумными глазами.

Хвост поезда скрылся в тоннеле, и они продолжили свой путь.

Их остановила автоматная очередь. Талль мгновенно погасил фонарик. Следующая очередь высекла на бетонных сводах тоннеля снопы красных искр.

Как только стрельба прекратилась, Талль громко выкрикнул по-немецки:

– Дрезден двести шесть! Дрезден двести шесть!

Услышав кодовое слово, солдаты в укрытии включили прожектор и разрешили четвёрке проход к платформе.

Откуда Таллю был известен этот пароль? – задумался Алексей. Он опять вспомнил фотографию своего босса в эсесовской форме и опять пришёл к тому же выводу, что и раньше – всё это мистика, а в мистику он не верил.

К удивлению Колесова, они оказались на небольшой платформе, которая по всем своим признакам не относилась к берлинскому метро. Станция была очень короткой, метров тридцать в длину, и на её стенах не было никаких вывесок. На платформе расположились солдаты самых разных родов войск: вермахт, моряки, эсэсовцы. Были среди них и подростки из «гитлерюргенд». Сменившись со своих боевых позиций, они возвращались теперь на базу.

– Где мы сейчас находимся? – спросил Колесов у Талля.

– Прямо под Унтер ден Линден.

Из тоннеля вынырнул маленький поезд, пришедший за солдатами. Колесов вслед за Таллем и компанией вошёл в последний, четвёртый вагон. Сложив оружие на полу вагона, многие солдаты сразу растянулись на деревянных сидениях, словно их ждал долгий путь. Напротив Алексея молодой эсэсовец обучал моряка премудростям работы с прицелом фаустпатрона.

Талль склонился к уху Колесова и вполголоса пошутил:

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – рейхсканцелярия.

– Твою мать! – горько про себя выругался полковник Клименко и опустил бинокль.

Его оперативная штурмовая группа СМЕРШ в составе шести танков и приданной роты мотострелков стояла во дворе примыкающего к Вильгельмштрассе дома всего в километре от бетонного периметра зданий старой и новой рейхсканцелярий Гитлера.