Фронтир Индикона. Часть I

Наиболее распространены молотки четырёх типов: массивный с тупым наконечником для магматических горных пород, стандартный с ударной кромкой в виде пики – для консолидированных осадочных, он же самый распространённый именно такой я и сковал. Был ещё с плоской кромкой для осадочных рыхлых, такие обычно использовались палеонтологами и старателями. Последний именуется минералогическим и служит чтобы отбивать вставки слоистых и сланцевых пород, для чего имеет ударную кромку в виде зубила. Опытный геолог всегда подбирает молоток под конкретный тип пород. При отбивании образца используют тупой боёк, а при скалывании фрагментов и при обработке образца – кромку. Помимо молотка я имел зубила с тупым и плоским, зазубренным наконечником.

***

Ключ за три месяца неплохо зарядился и нужды выключать его на ночь не было, он непрерывно функционировал в режиме поиска. Днём же мы обычно делали короткий привал, во время которого я успевал произвести необходимые замеры для составления карты и записать показания механического счётчика оборотов. Не смотря на рюкзак и молоток, я чувствовал себя как рыба в воде. Меня совершенно не беспокоили колючки и змеи, так как до колен ноги закрывали высокие шнурованные ботинки из толстой кожи.

Второй день до самого горизонта раскинулась, привычная взору, акациевая саванна, в которую длинными языками врезались заросли слоновьей травы. Тащить через эти заросли буер, даже под хорошим ветром нередко приходилось всем, а сделай я колёса хоть немного меньше, то мы бы застряли тут надолго, нам бы сперва пришлось делать широкую просеку. А так ничего, потихоньку ползём, словно бульдозер, оставляя позади слегка примятую траву. За десять-двенадцать часов мы обычно проходили до пятнадцати километров и ближе к ночи организовывали лагерь, устанавливали под рамой щиты и натягивали сверху циновку. Рядом укладывали несколько кирпичей, изготавливая таким образом подпорку для двух конфорок. Дров и свежих листьев или трав набирали по пути и как только разжигали костёр, ставили на печь котел для готовки и дистиллятор. После ужина кто-то из нас оставался в дозоре и совмещал полезное с приятным, следя за огнём и периодически загружая в него порции листвы.

На четвёртый день гряда сменилась невзрачными серыми холмами. Хлориты чередовались с известняками, во множестве встречалась лимонит и роговая обманка. Интересная находка ожидала меня спустя несколько часов бесплодных поисков – светлое пятно, заметно отличающееся от основной породы. Когда я более тщательно обозначил края этого образования, частично скрытого хлоритами, оказалось, что это интрузивное тело, имеющее форму колонны, уходящей вглубь, в котором проглядывались магнезиальные скарны с зелеными и чёрными вкраплениями диопсида и шпинели. На этот раз меня больше заинтересовал магнезит, и, немало попотев, я наковырял два десятка скарнов. Такой прибавке в весе груза мои спутники не обрадовались, от слова совсем, хотя я долго и убедительно разъяснял, что магнезит – это незаменимое сырьё для изготовления тиглей, предназначенных для варки стекла.

Утром нам всё же пришлось взять немного на северо-запад, поскольку местность вокруг оказалась непроходимой даже для огромных колёс буера из-за множества балок. Четыре дня мы следовали по однообразной местности, поросшей чахлыми деревцами и изобилующей высокими термитниками. Поверхность саванны была довольно ровной, и, хотя ветер часто дул не в нашу сторону, мы почти не толкали буер, а предпочитали накручивать зигзаги и идти рядом. В некоторые дни до тридцати пяти километров проезжали, а однажды мы поймали попутный ветер на ровном участке и все вместе, усевшись на раму, три часа катили с ветерком, словно заправские байкеры, да ещё и притормаживали, чтобы не налететь на крупный камень или корягу.

Следующей ночью мы едва отбились от большой стаи гиеновых собак, решившей напасть на нас. Какие-то неправильные собаки. Никогда не слышал, чтобы гиеновые собаки на человека нападали, трусоваты они по натуре, да и размеры. Мы избежали укусов лишь потому, что быстро забрались на верх, где нас им было не достать. Однако, придя в себя, мы быстро смекнули как их отогнать. Иван перед уходом сделал замечательную пропитку для факелов: каучук, сода, воск, скипидар, соли уксусной кислоты – всё это он смешал в нужной пропорции, тщательно пропитал волокна и смесь горит не хуже напалма. Намотали паклю на наконечники болтов, подожгли и с первого же залпа подстрелили двух собак, на которых от попаданий сразу занялась шерсть. С диким визгом они стали крутиться на месте и кататься по земле, пытаясь сбить с себя пламя, а после второго залпа стая, лишившись ещё троих, предпочла ретироваться.

Последующие дни были более спокойными, и я всеми со всеми тащил буер. На восьмой день пути Нганго выследил трубкозуба, дремавшего днём в норе. Как нам рассказал Мартин, первые голландские поселенцы на мысе Доброй Надежды назвали трубкозуба земляным поросёнком, так как его мясо по вкусу напоминает свинину. Они усердно охотились за лакомой дичью и хорошо изучили его повадки. Трубкозуб роет под землёй ходы с ловкостью и быстротой крота, назван он так потому, что его сложные зубы состоят из тесных рядов вертикальных трубочек, сросшихся наверху в одну жевательную поверхность.

Трубкозуб крупное животное и достигает в длину двух метров, а весит до сотни килограмм. У него тонкая и длинная голова и большие уши, а передние ноги четырёхпалые, задние же – пятипалые. Все пальцы вооружены плоскими, почти прямыми когтями с режущим краем. Кожа у него очень толстая и покрыта плотно прилегающими щетинистыми волосами. Нам повезло, что мы смогли обнаружить его днём, когда он спит в подземных ходах, которые легко и быстро выкапывает, а ночью он бродит в поисках пищи.

Ранее мы встречали его норы, но ни разу не удалось его увидеть. Бегает трубкозуб не особенно быстро, но может совершать довольно большие прыжки. Переходя от термитника к термитнику, он производит в них огромные опустошения, а с рассветом снова зарывается в землю. Он чрезвычайно осторожен и робок – даже ночью он при малейшем шуме прячется в нору. Тонкий слух позволяет ему ещё издали узнать о приближении большого животного или человека и благодаря этому он успевает скрыться под землёй.

Ступая очень тихо, мы приблизились к его логову и одновременно метнули дротики в лаз. Как оказалось нам крупно повезло, что один из дротиков, попав в трубкозуба неудачно, обломился и застрял в проходе – это не дало ему уйти в подземные ходы. Раскопав проход, я набросил на него верёвку и вместе с Нганго мы попытались его вытащить. В ответ трубкозуб так впился когтями в стенки, что обрушил лаз. Лишь позвав на помощь Мартина и Павла, мы вчетвером, с большим трудом вытащили хитреца на свет божий и на несколько дней обеспечили себя отличным мясом. Очень, очень вовремя он нам подвернулся. Откровенно говоря, наши запасы показали дно, и мы были рады любой добыче.

Мясо и в самом деле напоминало свинину. Готовили на гриле с пажитником и дикими луком. В прикуску с запечёнными побегами баобаба. Мы решили остановиться пораньше и отметить удачную охоту, пропустив по стаканчику. К тому же нужно было закоптить оставшееся мясо и помочь Квеле, которому за каким-то чёртом понадобился жир и желчный пузырь трубкозуба.

Встав пораньше, уже к полудню вышли к невысокой гряде, уходившей на северо-восток, с плоской, словно отгрызенной вершиной. По моим расчётам, где-то здесь должны начинаться земли кевенги, но Нганго всё ещё не узнавал местность вокруг, тогда я принял решение повернуть на юг. Почти сразу мы попали на тяжёлый участок и нам пришлось дважды вытаскивать буер с помощью ворота, а один раз даже разгружать его полностью чтобы налегке протащить через поле с острыми, словно противотанковые надолбы, камнями. С раннего утра я снова отправился к гряде и пообещал спутникам, что вернусь к ужину. В таком хаосе камней, при полном штиле один чёрт, они далеко не уедут.

Поднявшись на гребень, я узрел удивительное по красоте место – утопающие в зелени угольно-чёрные, верхушки холмов, беспорядочно разбросанные по саванне, словно шапки кочевников-печенегов! Я решительно направился к ним посмотреть, а нет ли там чего полезного для нашего Ключа?

Добравшись до подножия, обнаружил габбро-амфиболиты, диабазы, туф и базальт. Всё как обычно. Хотел было вернуться, но передумал, обошёл холм с другой стороны и увидел частично разрушенные террасы, видимо оставшиеся от хребта. На глаз, километров пять, успею. Там то на южном, самом крутом склоне я и заметил солнечные блики. Пятое чувство вопило что данное явление неплохо бы проверить и описать, с научной точки зрения. Место неудобное – склон градусов восемьдесят, без пробойника и шлямбуров пройти без шансов, а если полезешь на ИТО без страховки, высока вероятность того, что сорвёшься, камни разваливаются и крошатся под ногами. Пришлось подниматься наверх, крепить клинья и, одев обвязку, спускаться вниз по верёвке.

Но чёрт побери, это того стоило! Мне открылась тонкая, едва видимая зелёная жила, уходившая в глубину. На сколе ярко бликовали микроскопические зёрна кварца. Глазам не верю! Микро-кварц! Берём, без вариантов! Конечно, пришлось попотеть. Вися на стене, молотком не размахнёшься, особенно если он на длинной рукояти. Но опыт не пропьёшь, поработал зубилом, и спустя пару часов рюкзак был заполнен до самого верха. С высоты открываются особенно красивые виды, во время перерыва в густых зарослях между холмами, западней от кряжа я заприметил овражек. В него то и дело юркали антилопы, гепарды, дикие свиньи и масса мелкой живности. Интересно девки пляшут! Чем чёрт не шутит, может там озерцо с чистой водичкой? Я бы не отказался освежиться. Спустившись и оставив рюкзак, я вскоре добрался до этого места. Натоптанная, узкая тропа, петляя словно змея, шла вверх между крутых террас в узком нагромождении обломков. Отшагав пару километров, вышел к небольшой долине со всех сторон, зажатой невысокими горами, в самом центре которой расположилось круглое как блюдце озеро бирюзового цвета, а берега его покрывала соляная корка. Вот значит, зачем сюда тропку то пробили. Вон, стоят себе слизывают соль, а на друг друга никакого внимания. Соляное перемирие!

Бинго! Вот и ресурс для обмена! И никакой керамики не надо! С виду озеро не такое уж и маленькое, не меньше чем пол-километра в окружности. Берег сплошная корка соли, даже кости погибших антилоп и то покрыты её налётом. Начав обход, на другом берегу я увидел пар, шедший от горячего источника. Там, посреди дымящихся луж, на сростках серы, словно гроздья рябины, росли столбчатые, короткопризматические игольчатые кристаллы жёлтого и красного цвета. Похоже, мне решили отвесить «роялей» по полной. Аурпигмент с включениями реальгара! Почти чистый сульфид мышьяка, он же – краска, известная под именем королевская жёлтая. Рядом его сосед и спутник – реальгар. Он имеет немного другой состав, отчего цвета кристаллов смещены к красному. Ядовитая вещь, но крайне полезная, уж точно получше соли будет. Ценный пигмент для масляных красок. А в первую очередь, как сырье для добычи мышьяка.

Хотел металлы – получи и распишись! Здесь похоже с оловом дела не очень, а если разжиться медью… Перспектива! Решил проверить ещё кое-что. Разделся и заплыл, точнее зашёл подальше в озеро. Вода в нём настолько солёная, что, если кто умудрится тут утонуть, такому без вопросов можно звезду героя повесить. Сумев несколько раз поднырнуть и, вместе солью наскреб пару горстей сероватых кристаллов с жирным блеском. Вот она! Бура! Попробовал на вкус – сладковатый слегка. Совершенно точно это тетраборат натрия, из которого не так сложно получить оксид бора, а значит карбид считай в кармане!

Приподнятое после обнаружения микро-кварцита настроение превратилась в эйфорию, но не расслабился и ещё раз обошёл берега. Снял ботинки и забрался в серный источник. Решил посмотреть, что тут у нас на дне, обычно там всякие вкусности бывают. Пробил осадочный чехол, а под ним, под ним! Плоские прожилки слюды и кварцитов-грейзен* уходящие на глубину. Образование заурядное, но с ним всегда идут зерна сопутствующих минералов – соломенной-жёлтые, с металлическим блеском зёрна пирита и свинцово серые чешуйки молебденита! Говорил же, молибденовый блеск, минерал распространенный. Сколько там нам нужно килограмм?! Да нет проблем, наберу!

После раздробления и промывки, в лотке нашлись мутно-бирюзовые шестигранные кристаллы толщиной с иголку, со стеклянным блеском. Разломал. Хм, излом раковистый, похоже берилл. Имелась и россыпь мелких красно-коричневых кристаллов ромбовидной формы, что это такое, понятия не имею! Солнце клонилось к закату, и я заспешил в обратный путь. Хотя шансов успеть вернуться до наступления ночи у меня не было. Возвращался налегке, понятно, что я сюда ещё нагряну, с буером и никак иначе! Клондайк! До базы дошёл только в полночь, ориентируясь по яркому костру, который видимо разожгли для меня. Никто не спал, и стало понятно, что спутники обеспокоены моим долгим отсутствием. Ха! Верно думают, затащил к чёрту на куличики и бросил.

– Герр Ярослав! Ну разве так можно? Вы обещались ещё к ужину непременно вернуться! – начал причитать Мартин.

Жестом прервав упрёки, я отозвал спутников в сторону от костра:

– Господа и товарищи! – начал я торжественно. – Похоже богиня Фортуна сегодня на нашей стороне! Вот! – я показал им кристаллы соли, буры и скарн с серыми чешуйками.

– Соль! – вскрикнул Павел.

– Не просто соль! Целое озеро! На дне имеются отложения буры, а на берегу сера и скарн, содержащий сульфид молибдена!

– Как я понимаю, эти минералы помогут активировать Ключ?

– Именно так, Мартин.

– Так в чем же дело? Давайте завтра же сходим и наберём их сколько нам необходимо.

– Можно, конечно. Но у меня есть предложение получше. Там соли сотни, да что там, тысячи тонн!

– Опасаетесь, что наши туземцы обо всём разболтают? – тут же смекнул Павел.

– Есть немного. Похоже, что никто не знает об этом месте. Во всяком случае, следов людей я там не обнаружил. Кевенги не добывают соль, а закупают её у торговцев и стоит она недёшево.

– А вы, значит, хотите добывать её тайно, чтобы с туземцев три шкуры драть? – возмутился Иван и тут же получил подзатыльник от Павла Петровича.

– Вы, Ярослав Александрович, на этого дурака внимания не обращайте, несёт чёрте что, всё бы ему босоте раздавать. Полагаете, мы сможем скрыть это место, если наведаемся туда без наших проводников?

– Угу. По понятным причинам считаю, надо как можно дольше держать это место в тайне. Конечно, рано или поздно они узнают откуда мы таскаем соль.

– Ну уж лучше позже.

Иван взялся рассматривать принесенный мною образцы:

– Тут у вас какие-то красные кристаллы?

– Реальгар, – ответил я на автомате.

– Если я не ничего не напутал, это банальный сульфид мышьяка. Как пигмент неплох. Однако, у нас уже есть…

– Иван, – укорил его Павел, – вот всегда ты впереди паровоза бежишь! Подумай сначала, а после говори. Про мышьяковую бронзу слышал, аль нет? А вот я, представь себе имею о ней представление. Она, конечно, похуже оловянной, но ненамного.

– Там же не только мышьяк, там еще и серы не меньше тонны, – вставил и я слово.

– Сера это дело! – обрадовался Иван. – Наконец-то мы сможем произвести вулканизацию каучука.

– И порох! – добавил Павел. – Что думается, поважней будет.

– Итак, – подытожил я. – Предлагаю, продолжить путь до селения кевенги, разгрузиться, а за солью и остальными минералами наведаться при первой возможности.

Мы ещё долго обсуждали, как поступить, но в общих чертах, мой план получил одобрение.

На двенадцатый день пути Нганго заявил, что теперь узнает места и сам взялся показывать дорогу. В полдень на горизонте показалась кромка леса, а через сутки мы достигли его границ. Нганго вывел нас прямо к небольшому ручью с кристально чистой водой. Бросив буер все устремились к нему дабы освежиться. Я строго предупредил, чтобы даже не вздумали пить воду, мало-ли какую инфекцию подхватим!

Углубившись, мы остановились лагерем, чтобы отмыться, устроить баню и немного перевести дух. Тащить буер через галерейный лес с высокими деревьями с широкой, раскидистой кроной было невозможно. Пришлось спускать парус и убирать мачту. Но и это не помогло, мы уткнулись в заросли папоротников и лиан, совсем непроходимые для нашего вездехода. Здраво рассудив, решили оборудовать у ручья лагерь и разделиться. Мы вместе с Павлом и туземцами отправимся до ближайшей деревни. Нганго заявил нам, что до неё идти недалеко и если мы поторопимся, то к ночи будем на месте.

***

Потихоньку продираемся через лианы. Нет, буер тут точно не протащить без просеки. Заметили следы деятельности человека, на деревьях пристроились плетёные, обмазанные глиной колоды для пчёл, похожие на трубы. Терпкий воздух кружил голову и был наполнен трелями птиц, стрекотанием кузнечиков и уханьем сов, во множестве обитающих в этих лесах. Жизнь тут бьёт ключом! Одних только сов я начитал пять видов!

Трели и щебетанье, порхающие бабочки заполняли собой весь лес. Под кронами раскинулся ковёр из десятков видов папоротников. Стволы деревьев и многочисленные корни, торчавшие из земли, словно бородой поросли густым мхом. Брахилена, занзибарское копаловое дерево, венге, хлорофора высокая и дерево бубинго – редкие, можно сказать, исчезающие виды чувствовали себя здесь великолепно. Дорогой лес, в прямом смысле слова.

Думал жирафы и антилопы живут только в саванне, ан нет вот они словно и ничего не бывало. Неторопливо пощипывают сочные листья. Сколько же потерял человек, уничтожая природу, какого богатства лишился! Тут, в этом лесу, как нигде видна пропасть между девственной природой и деградирующими ландшафтами Африки нашей Земли. Но основной сюрприз природа преподнесла нам ночью.

Едва стемнело, лес засветился мерцающим голубоватым светом. Мох, в изобилии росший на стволах и земле, давал мягкий свет, который вместе с точками зелёного и жёлтого излучали сотни, да куда там, тысячи светлячков и создавали неземную иллюминацию. Павел удивлялся не меньше моего и смотрел на деревья выпучив глаза.

– Ярослав Александрович, простите великодушно, – заговорил он. – Я всё же до конца не верил вам. Но после всего вот этого, – он руками обвёл окружающий лес, – нет, тут сомнений быть не может! Не меньше вашего я в Африке пробыл, но таких чудес отродясь не встречал! Да чего уж, даже небылиц о подобной иллюминации не имел чести слышать-с!

– А длиннорогий буйвол, а тот же страус? – начал было я в ответ, но сильный шум позади нас прервал разговор, и, обернувшись, мы сразу вскинули копья. Через чащу, сломя голову, к нам бежал Нганго. Запыхавшись, он так быстро стал тараторить на своём, что никто из нас не понял ни единого слова. Когда же спустя некоторое время мы всё же разобрали его речь, выяснилось —деревню, в которую мы направлялись за помощью, разграбили, и те жители, что вовремя не убежали, захвачены в плен и видимо, вскоре, их ожидает незавидная участь.

Да… Похоже дело пахнет керосином. Бегом, мы направились следом за Нганго, и вскоре ветер донёс до нас запах гари и слегка приглушенные, женские крики и детский плач.

––

Грейзен* – горная порода, образовавшаяся в результате процесса высокотемпературного метасоматоза и перекристаллизации гранитоидов с участием летучих компонентов в щелочных растворах.

Пир у вождя

У границы леса Нганго прокричал птицей, и из-за кустов к нам вышел подросток с закопчённым от дыма лицом. Он стоял, не шевелясь, и испуганно косился на нас. Нганго сначала переговорил с ним в сторонке, а потом подошёл к нам:

– Бхунгу напали на наши деревни, когда воины ушли на большую охоту.

– Большую охоту? – переспросил я.

– Да, перед ярмаркой мы каждую луну охотимся на молодых жирафов и кигли чтобы принести жертву Кьяли.

– Нганго, а куда пропали Меринго и Квеле?

– Ушли.

– Не понял, куда ушли?

– Мы нашли им лодку и дождались, когда придут духи ночи. Они уплыли за помощью.

– Значит, завтра он приведёт воинов?

– Нет, до нашего города плыть две ночи, и как только вождь соберёт воинов, он перехватит бхунгу у красных камней.

– И что ты предлагаешь делать?

– Квеле сказал, быть с вами и дождаться его прихода. Не позже, чем через две руки он вернётся, – Нанго показал десять пальцев на руках.

– А бхунгу? С ними что будем делать?

– Я не знаю сколько у них охотников, – Нганго пожал плечами. – Бокари сказал, что большой отряд ушёл вчера ночью. Те, что остались, ловили разбежавшихся и завтра утром должны уйти.

Я кратко описал ситуацию Павлу, и мы решили разведать точное число бхунгу, а Нганго передали записку с тем, что нам нужно, и он побежал к месту нашей стоянки за помощью. Дальше мы разделились и стали обходить деревню с разных сторон. Я увидел, что по центру деревни, у большого кострища, сидело три десятка женщин, несколько мужчин и подростков. Руки их были связаны, а вокруг ходили четыре воина, вооружённые длинными копьями и топорами. Хм, опять этот орнамент на телах, точь-в-точь как у наших старых знакомцев. Что-то они слишком часто стали попадаться. К бабке не ходи, на деревню напали, чтобы заполучить рабов.

В хижинах никого не было, лишь в одной вповалку лежали хныкающие дети под надзором седой бабки. Возможно, кто-то и отдыхает в хижинах, мы то осмотрели только те, что выходили к лесу. Вернулся Павел и сказал, что нашёл ещё двух человек охранников возле нескольких мужчин-пленников на другом краю деревни. По уму лучше не влезать, но мы же так не можем, а в случае чего, надеюсь, успеем слинять. План нехитрый подберёмся к основной группе и дадим залп из арбалетов, а после скроемся в лес и посмотрим, что будет дальше. Если напавших много, поиграем в индейцев, а если мало, то сразу захватим деревню. Шансы одолеть бхунгу у нас немалые. Плюсов же, в случае удачного завершения дела, довольного много. К середине ночи подошли Иван и Мартин. Надо сказать, что я регулярно заставлял всех стрелять из арбалетов, и поэтому кое-какой опыт у всех был. Сначала мы как следует замаскировались. На одежду привязали ветки с листьями и длинные пучки травы, вышел отличный камуфляж. Только Павел постоянно бубнил себе под нос, что нападать из засады подлое дело. Предварительно обмотав ноги пучкам травы, медленно и очень тихо перебрались поближе к костру, с уже дремавшими воинами. Мы распределили цели, и все подняли арбалеты.

Понеслось! Болты с низким гулом отправились в полёт. Расстояние метров двадцать, не больше. Все четыре болта поразили свои цели. Жуткий крик разорвал ночую тишину. Один бхунгу, раненный в ногу, попытался вскочить, но мой вовремя брошенный топор осадил туземца. Павел подскочил к другому поднимающемуся воину и с замаха всадил копье в живот. Иван и Мартин разрезали путы пленников, и мы успели сбежать под защиту леса прежде, чем нам в след полетели стрелы от нескольких воинов, выбежавших из хижин.

Отбежав от деревни, мы услышали шум и, обернувшись, увидели Нганго, который катался по земле, боролся с противником. Подскочив, мы сразу решили поединок в сторону нашего друга. Отдышавшись, тот рассказал, что, как и было уговорено, метнул копьё и сразу скрылся в лесу, заметил преследователя, на которого набросился и убил после короткой схватки, но тут выскочил ещё один и ранил его в плечо.

– Дурак! Сидел бы тихо или что, решил славы заработать? Повезло, что мы вовремя подоспели! – ругнулся Павел.

Вернулись мы к шапочному разбору. Как выяснилось в дальнейшем, наши преследователи не придумали ничего умней, чем разделиться. Трое побежали за нами, и несколько остались с раненым, и тут начался кавардак. Пленники, делавшие вид что они всё ещё связаны, как только остались наедине с обидчиками, разом накинилась на воинов бхунгу и растерзали на куски. Почувствовав кровь, жители деревни похватали оружие убитых и какие-то мотыги и всей толпой, видя, что противников осталось всего трое, ринулись в атаку. Ох, зря! Прежде чем они схватились, один из воинов за какую-то долю секунды, успел несколько раз выстрелить из неказистого лука. Каждая его стрела находила цель. Прямо эльф местного разлива! Вот к этому моменту мы и подоспели, и видели, что этот раскрашенный дикарь, словно уж, проскользнул между набегавшими и ринулся к лесу. На свою погибель: побежал то он ровно в нашу сторону. Мы укрылись за деревьями, и как только он пробежал мимо, Павел метнул дротик, а я бумеранг, отчего тот словно подкошенный свалился на землю.

Выйдя в свете костра к спасённым мы, мирно помахали им, приветствуя, они столпились вокруг, но не решались подходить к нам, а самые смелые подскакивали, с опаской хватали за руки, гладили волосы и лицо. Нам оставалось только улыбаться и мирно поднимать руки ладонями вверх. Нганго, впрочем, быстро навел порядок и вернул нам трофеи убитых – копья и топоры, и, зная меня как лекаря, попросил помочь раненым. В ходе свалки было убито несколько женщин и подростков и, к большому сожалению, все воины бхунгу, несколько раненых стрелами, а также у одного пленника были отрублены ступни ног, как наказание за побег. Однако, тот был ещё жив. Мы решили помочь кому сможем, для чего отправили Ивана за нашими медикаментами: за спиртом, настойкой алоэ, за порошками и бинтами.