Хозяйка мертвой воды. Флакон 1. От ран душевных и телесных

На середину сцены вышел юркий, высокий человек в цилиндре и клетчатом костюме. Он раскланялся публике и одарил всех ослепительной широкой улыбкой, снял и отбросил прочь пиджак, закатал рукава рубахи по самые локти, дабы публика видела, что там он ничего не прячет. Несколько раз у него в руках появлялись словно из воздуха букеты цветов, которыми он одаривал девушек и дам, которые сидели в первых рядах.

– Волшебство, – зааплодировала Ася. – Настоящее волшебство!

Девушка радовалась как ребенок, который никогда до этого не бывал в цирке.

– Да нет, простой фокус? – прокомментировала Хельга. – Цветы он за пазухой спрятал и вытащил быстро.

Импозантная дама зашикала на них и принялась обтирать лицо платком. Мех соболя подчеркивал богатство этой женщины, но в летнюю жару был лишним украшением.

Фокусник держал пламя на двух ладонях и выдыхал его изо рта. подкидывал язычки пламени в воздух и жонглировал ими. И совсем уже удивительным был трюк с исчезновением и левитацией. Когда Фалько на виду у изумленной публики исчез за ширмой и появился в зале на одном из дальних мест. А потом, артист парил в воздухе под куполом шатра, словно облако. И как не старались добровольцы разыскать веревки, или подставку снизу, так и не смогли разгадать секрета. Публика ликовала, кричала “браво”.

– Волшебник, – снова изумился Ася. – Впервые вижу волшебников!

– Да, наш старикан и то больше чудес творит! – отмахнулась от нее Хельга. – Да нет, дно двойное, люди подставные? – посмеялась Хельга. – Как же просто тебя провести.

Дама снова на них шикнула, а толстый мальчонка, просыпал орешки прямо на платье целительницы. Та сама шикнула на мальчишек и женщину.

Когда закончилось представление, девушки вышли из шатра вполне довольные, ну если не считать соседства с той неприятной дамой, заглянули в шатер татуировщицы.

Парням все еще набивали татуировки. Храбр сидел на стуле задом наперед и обнимал спинку. Лицо у него было спокойным, словно его гладили по спине, а не иглы под кожу загоняли Татуировщица подставила поближе подставку с фонарем поближе и напевала под нос песенку на незнакомом языке. Лан лежал на животе на каком-то высоком топчане, покрылся испариной, шикал на низенькую девушку, ойкал. Та лишь мило улыбалась и продолжала вгонять ему под кожу тонкие иголочки, окрашивая лепестки цветка на татуировке в красный цвет.

Хельга и Ася решили их не ждать, и отправились в гостиницу. Вечер выдался пасмурным и до этого голубое бескрайнее небо над их головами отяжелело, приобрело дымчатый цвет. Со стороны северных ворот сверкнула молния, а спустя около десяти секунд раздался громовой раскат. Девушки поторопились добежать до дверей гостиницы, но теплый и крупный дождь все равно догнал их у самых дверей.

Вбежав внутрь гостиницы вместе с Асей, Хельга как-то сразу обратила внимания на четырех посетителей, которые сидели в зале на первом этаже. Решили видимо скрыться здесь от непогоды и заодно перекусить. Конечно всякие люди заходили “В перегрызенный кнут” и в разное время. Но эти четыре типа были одеты не в традиционную одежду какого либо скивского рода, да и как только она вошла, сразу подозрительно притихли.

Девушка в ярко-красном, скроёном на восточный манер платье уставилась на неё темно-карими глазами и то ли оскалилась, то ли улыбнулась, показав белые, острые и совсем нечеловеческие клыки. Рядом с ней сидел сухощавый парень, с длинными темно-русыми редкими волосами, вытянутым лицом с тонкими поджатыми губами и играл огоньком стоявшей на столе свечи. Подносил к пламени длинные пальцы и гладил его, словно это был не необжигающий огонь взгляд у него был совершенно неодушевленный. Третий их товарищ, одетый в полосатый длинный кафтан, которые носили жители гор, расположился спиной к входной двери и Хельга поначалу лишь смогла рассмотреть его широкую спину.

Но вот когда в окнах сверкнула молния, осветив на секунду зал, по его спине пробежала в точно такая же. Правда этого почти никто не заметил. Четвертый парень казался излишне бледным и болезненным. При этом он все время двигал вздернутым кверху носом и кутался, словно в кокон в черный кожаный плащ.

По лестнице к ним на встречу сбежал Пересмысл.

– Где вас лешие носят? – встревожено спросил он. Борода у ведуна была взъерошена, глаза горели то ли от испуга, то ли от гнева.

– Че такое, старик? – не понимала целительница.

Пересмысл потащил ее на второй этаж к снятой девушками комнате. Хельга толкнула дверь и войдя в комнату увидела на своей постели бледного бесчувственного мальчика лет восьми, одетого в дорогую рубашку с золоченой вышивкой. Над пареньком склонялся кряжистый мужик с квадратным лицом и старый знакомый Хельги Гифей. Он сидел на кровати в привычной серой рубахе до колен и серебряной маске.

Глава 13. Хозяйка мертвой воды

В съемной небольшой комнате и так было душно, а тут еще помещалось теперь пятеро человек. Мухи, которые могли пробраться куда угодно, особенно туда, где предполагалось вскоре поживится, жужжали под потолком, раздражая слух. Пересмысл и Гифей сели рядышком на кровати Аси. Дядька Ерш, воспитатель знатного мальчика, устроился на табурете рядом с кроватью Хельги. Волосы у него все промокли от пота и скатались в сосульки. Мальчишка лежал словно мертвый. И о том, что он все же был жив, говорило хриплое тяжелое дыхание.

– Хельга, это Ёрш, воспитатель Светозара, сына воеводы, – представил мужчину Пересмысл и указал на мальчишку. – Посмотри, может ты чем-то сможешь помочь.

– А что с ним? – поинтересовалась целительница с розовыми волосами, она стояла в дверях и с удивлением смотрела на всех этих пришельцев.

– Очень похоже на легочную чуму, – пояснил Пересмысл. – Так, по крайней мере утверждал его лекарь, а вот я сомневаюсь.

– Легочная чума? – попыталась понять о какой болезни идет речь девушка вспоминая все ранее прочитанное про легочные болезни.

– Да, но легочная чума очень заразна. И за три дня может скрутить человека. Мальчик две недели провалялся дома и еще жив, – пояснил Гифей, который и привел к целительнице в комнату дядьку и мальчика.

– Мальчишка скоро захлебнется собственной мокротой, – добавил Пересмысл. – Что ты скажешь на это Хельга?

Конечно Гифей и тот дядька-воспитатель и утверждали, что Светозар не заразен, но девушка сорвала с петли полотенце и, прежде чем подойти к больному, прикрыла им лицо.

Температура у мальчишки была повышена, он содрогался от приступов кашля, а от слабости не мог поднять головы. Хельга задала ему несколько вопросов. Светозар отвечал бессвязно и не сразу.

– Если бы это и в самом деле была легочная чума, в барском доме давно не осталось бы здорового человека, – добавил Ерш и как бы в подтверждении своих слов, без тени брезгливости сунул палец в рот мальчишки и облизал его.

О легочной чуме Хельга слышала впервые и не могла знать ее точных признаков. Но если верить словам Пересмысла, болезнь развивалась стремительно и бесповоротно.

– Как и когда появились эти симптомы? – спросила Хельга Ерша.

– Не более чем неделю назад, когда у нашего воеводы Китежа Ильи родился сын Олег, а вот Светозар стал нездорово кашлять и жаловаться на слабость. Он первенец, рожденный от первой супруги Ильи. Людмила, мачеха его, пригласила в дом эскулапа. Он посоветовал лечение, теплое питье и натирать пятки и грудь мазью из барсучьего жира, – Ерш вытер лоб рукавом и присел на стул. – Воевода на днях уехал на границу с Акрумом, по делам. А сыну его все хуже и хуже. Не ест, спит целый день. Потом так ослабел, что поить его приходилось через силу, а там Светозар и в забытье стал впадать. – дядька снял шапку.

– Как же вы запустили болезнь? – поинтересовалась девушка.

– Если бы я не забил тревогу, молодая жена воеводы и не сильно бы стала стараться. Илья Никитич мне доверил воспитание преемника и наследника, пока его дома не будет, мне, а не жене своей. А Светику все хуже становилось. Совсем похудел. Лекарь приходил в дом сначала каждый день, потом по нескольку раз в день. Но лечил все одним и тем же, а потом заявил, что у мальчика легочная чума, и его надо отправить в “Серый дом”. Из дома Ильи всех выселить и комнаты окурить серой, чтобы хворь убить, – Ерш замолчал.

Хельга сняла полотенце со своего лица и склонив голову к мальчику принюхалась. От него исходил запах миндаля.

– Та-а-ак, – протянула она. – Сын, говорите у воеводы родился?!

– Мы же все понимаем, что это не легочная чума, – первым озвучил свое предположение Гифей. – Легочная чума не дала бы прожить парню и двух ночей. Похожее я наблюдал у шахтеров с оловянных рудников.

– Оставьте меня, – обратилась Хельга к присутствующим. – Здесь и так душно, а мальчику нужен свежий воздух.

Гифей и Ася спустились вниз в харчевню. Дядька Ерш вышел в коридор, но далеко не отходил, наверное беспокоился о Светозаре. Пересмысл остался наблюдать за ученицей.

Хельга внимательнее рассмотрела мальчишку. Ногти у него совсем посинели, губы потрескались и дышал он через раз, но всеми силами цеплялся за жизнь, которая по капле все равно покидала его. Жар тела сжигал мальца изнутри. А ведь мальчишка совсем маленький. В Оренбурге, в его возрасте еще только первый класс в школе заканчивали.

Хельга стала вспоминать все возможные диагнозы известных ей болезней. Не похоже было не на пневмонию, ни грипп или бронхит. По-хорошему бы взять анализы и поставить капельницу, чтобы сбить жар. Да откуда она тут? И анализы не сделать.

“Мда, вот уж задачка!”

Она вышла в коридор и попросила у дядьки принести ей воду и чистые полотенца. Надо было для начала сбить температуру. Ерш почти шепотом согласился, часто кивая и едва не пригибаясь перед девушкой. Сие было бы комично, когда сорокалетний мужик, не потерявший молодецкой стати, лебезит перед девчушкой годной ему в дочери, если бы не сама ситуация.

После разговора с девушкой, дядька Светозара поднял всю гостиницу на уши и через пять минут к Хельге в комнату одна из трактирных девушек принесла то, что она потребовала. Мальчишку раздели почти до гола и стали обтирать прохладной водой. Вода испарялась, но температура тела так и оставалась высокой, к тому же, и на улице было достаточно жарко.

– Попробую зверобоя дать, – поразмыслил старик и отправился искать травы, хотя рынок уже закрылся.

К счастью в гостиницу вернулись парни, и у Лана от производства настоек осталась горсть этой ценного лекарства. Храбр, услышав историю о мальчике от Ерша, осторожно постучался в комнату Хельги.

– Заходи, – позвала она.

Мальчика лежал на ее постели прикрытый только тоненькой простыней и вздрагивал от прикосновений холодным мокрым полотенцем. Целительница стояла перед кроватью на коленях и обтирала его. Такой растерянности и беспомощности она не чувствовала даже тогда, когда ей пришлось делать операцию беременной Хедвиге, жене Аина. Там все было предельно ясно – операция либо удастся, либо нет. А тут она не знала с чем борется.

– Чем я могу помочь? – спросил кузнец. Хельга вздрогнула, поднялась с колен. На лице у неё читалась растерянность вперемежку со страхом.

– Не мешать! – резко ответила она и махнула на него полотенцем. – А впрочем нужен местный лекарь, который смог бы поставить диагноз. Вот только где его взять-то сейчас. Где взять?!

– Верно, местные знахари возможно с такой болезнью и знакомы лучше. Не похоже ни на одну из тех, которые мне известны, а уж я то не мало перевидал. Возможно, какой-то местный вид лихорадки, – согласился Пересмысл и похлопал Храбра по плечу.

– Будет вам знахарь, – твердо сказал Храбр, сам хлопнул старика по плечу, и вышел из комнаты.

* * *

Время было позднее. Стало темнеть и люди Китежа уже готовились ко сну, а кто-то уже и смотрел десятый сон. Храбр вышел из гостиницы и по обыкновению почесал короткую темную бородку. Не легкая задача найти нужного знахаря для Хельги. Именно такого, который поможет. Но вот если сын воеводы вдруг умрет, у неё могут начаться неприятности. Принесла же нелегкая этого Гифея и Ерша! Конечно ранее он бы и пальце не шевельнул, чтобы помочь ей, но сейчас почему-то сильно за неё переживал и готов был на многое.

Легким шагом, росомаха направился прямиком в Лекарскую слободку, не далеко с северными воротами Китежа. Слободка была небольшой и обойти все небольшие домики знахарей не составляло труда. К тому же обычно многие из них вешали у входа колокольчики, а некоторые не затворили двери на ночь, дабы страждущие в любое время могли прийти к ним в дом. По постройкам сразу можно было определить лучших эскулапов и тех, что таковыми не являлся или работали за небольшую плату, дабы обеспечить себя только куском хлеба. У мастеров своего дела домики были из кирпича, а иногда и в два этажа и вывески более добротные.

Храбр решил начать с самых лучших домов. В эти дома его пускали сразу и первым делом интересовались, от какого он послан господина и есть ли у них деньги на лечение. Кузнец без зазрения совести называл имя воеводы и его сына, после чего сразу становился желанным гостем. А когда давал адрес, по которому следовало явиться, вызывал удивление и некоторые подозрения. Но все же не один эскулап не отказывал. К тому же у многих была личная охрана из пары слуг или учеников.

– Проклятые, жадные твари! – ругался он каждый раз выходя из вот из такого вот добротного дома.

В одном из таких домиков, на фасаде которого висела самая большая вывеска с именем знахаря “Мэтр лекарских дел и врачевания Корнелий” и зеленым крестом ему открыла приятная женщина, одетая в нижнюю рубаху и закутанная сверху неё длинный пуховый платок.

– Здравствуйте, что у вас случилось? – спросила она прямо с порога. – Видимо привыкла к вот таким вот ночным визитам. – Мэтр Корнелий спит уже, но если что-то серьезное, то я его разбужу.

– Серьёзное – буди! – Храбр сказал это с так убедительно и с таким выражением лица, что помощница и видимо так же супруга лекаря не задавая лишних расспросов пригласила его пройти внутрь небольшого, но достаточно большого жилища.

На первом этаже дома располагалась как гостиная, так и место приема больных. В углу стояла небольшая железная печка, похожая на бочонок, которую можно было в случае чего быстро натопить и нагреть на ней воды или сварить нужное зелье. Широкая скамья, устланная полотенцами.

На квадратном столе в стороне разнообразные ступки с пестиками, бусы сушеных частей животных, перья и лапки птиц и блестящие серебром инструменты: крючки, ножи спицы всякой длины и толщины. Обеденная зона находилась в другом углу гостиной.

– Вы сюда на лошадях прибыли? Что-то я не заметила вашего экипажа или коня.

– Пешком.

– Пешком?.. – женщина поднесла к его лицу фонарь и с подозрением уставилась на него, осмотрела одежду гостя.

Одежда была не богатой.

– Кто ваш господин? Кто послала вас? – она резко развернулась к нему лицом, глаза у неё задвигались, словно она искала что-то взглядом или обдумывала.

Храбр догадался, что этот визит может быть для него не слишком приятным.

– Я под пятой бояр не хожу, – ответил Храбр. – Помощь нужна Светозару, сыну воеводы. Знает ли мэтр Корнелий местные болезни?

– Светозару? – почему-то вдруг охнула супруга мэтра прикрыв платком губы и побледнела так, что даже в скудном свете жировых фонарей это стало заметно. – Он жив ещё?

Вот этот вопрос больше всего и не понравился росомахе.

– А почему вы удивляетесь, почтенная?

Супруга Корнелия не ответила, а лишь позвала помощника.

– Камень, проводи гостя! Светозару уже никто не поможет. Корнелиус не ошибается. Парень безнадежен, – заявила она. – Не надо людей попусту беспокоить по ночам.

– Вот пусть другим то же самое скажет уперся Храбр.

Тут подоспел помощник, он же и сторож этого дома. Крепкий мужик с блестящей лысиной и в одних подштанниках. Он стал нагло выталкивать росомаху из дома на улицу. Кузнец извернулся и дал ему по роже кулаком. А кулак у кузнеца был крепок, как молоток. Камень, хоть и был выше его не целую голову, да и шире, повалился на пол хватаясь за окровавленный нос. Женщина заорала от страха и ее визгливый голос словно острие копья пронзало чуткий слух росомахи. Он схватился за уши и отпихнул бабу локтем в сторону от лестницы ведущей на второй этаж, где и была спальня эскулапа.

– Что, что такое, Ива? – на лестницу выбежал разбуженный шумом знахарь. Это был человек со смуглым и хитрым лицом. Он тер глаза спросонья и мотал головой.

Жена подобрала длинный подол рубахи и бросилась на улицу, чтобы позвать на помощь городскую стражу.

– Ты, значит, сына старосты лечил? – спросил испуганного лекаря Храбр. – Со мной тварь пойдешь!

Услышав о сыне старосты, знахарь кинулся было бежать, но кузнец крепко схватил его за ворот такой же длинной, как и у его супруги рубахи и потянул за собой. Когда он выкинул полураздетого лекаря на улицу и протащил его, почти волоком несколько метров по неровной булыжной мостовой, его остановила, схватив за плечо, чья-то крепкая и большая рука. Кажется, на зов бабы прибежала городская стража. Но Храбр заметил это только теперь. Настолько кипела сейчас в его жилах ярость.

– Стой, – прогудел знакомый громкий голос. – Куды попер знахаря?

Храбр готов был уже бросится на здоровяка и стражу. Справиться с ними он бы не смог, но просто так сдаваться не хотел. Но потом в страже, остановившем его, узнал Сома. Видимо сегодня был первый день его дежурства как десятника и Храбру посчастливилось, что Лекарскую слободку сейчас охранял именно его отряд. Новая форма десятника шла богатырю. Наверное пришлось шить на заказ: зеленый сюртук с воротником-стойкой и медные, начищенные пуговицы.

– К Хельге. Он не хочет сына старосты лечить!

– Ах, не хочет, идти! – Сом одной рукой поднял Корнелия с мостовой за шкирку и забросив его за спину, как мешок картошки? понес быстрым шагом к “Перегрызенному кнуту”. – Так, мужики, оставаться на месте, трое со мной! – приказал десятник своим стражам, прибежавшим на крики с ним на подмогу. – Надо знахаря Хельге отнести.

Мужики смотрели на Полесского богатыря и их нового командира задрав головы к верху. Сом взвалил живую поклажу на плечо и потащил, не обращая внимания на вопли и угрозы лекаря.

В окна окрестных домов стали выглядывать люди, некоторые даже выбегали на улицу, чтобы посмотреть на то, как богатырь тащит на плече одного из лучших лекарей Китежа. Корнелиус вопил так, словно с него тащили жилы.

Похоже, этот вечер запомнят многие Китежане!

* * *

Высокая температура все держалась у Светозара. Мальчик мучительно стонал. Комнату наполнил тяжелый дух и неприятный запах. Хельга сама уже взмокла, словно мышь, попавшая в бутыль, устала, присела отчаявшись на стул. Вода не помогала. “Доживет ли мальчик до утра?” – висел неозвученный вопрос.

Целители не боги, такие же смертные, как и все прочие. Просто ведают чуть больше остальных в том, что творится человеческом теле. Вот сейчас как раз пришло время обращаться к создателям мира с мольбою и просьбой пощадить невинное дитя.

Но Хельга не верила не в единого бога и полагалась только на саму себя. Да, конечно ее, как обычно заведено в оренбургских семьях, крестили в младенчестве, но вот веры от этого в ней не завелось. Верила она не в бога, а скорее в высший разум, в судьбу, в справедливость и в то, что она в той или иной степени все же существует. И не важно, в каком мире она живет на данный момент. В такие моменты, как и сидя на борту падающего самолета невозможно быть атеистом.

– Что делать дед Пересмысл? – спросила она с отчаянием ведуна. – Он горит на руках и я могу только смотреть на это.

В комнату постучались осторожно и дверь открылась и на пороге появился Ерш с каким-то человеком.

– В чем дело? – спросила Хельга. – Кто это?

– Я явился по просьбе некого Храбра, чтобы осмотреть сына воеводы, – объяснил человек в черном котелке и с усами, судя по одежде, похоже, приехавший из Аркрума в земли Скив, чтобы врачевать.

– Там еще несколько лекарей пришли, – сообщил Ерш.

– И все к Светозару? – удивилась девушка.

– Все! – подтвердил лекарь.

Хельга только подивилась про себя на кузнеца. Он по её просьбе готов сюда весь город пригнать! И она это без сомнения оценила.

Лекари по очереди поднимались в комнату в сопровождении дядьки, осматривали парнишку. Всего их прибыло около пятнадцати человек. Кого только среди них не встречалось. Лекарством занимались не только оборотни или люди, но также три дворфа, пара гномов и один аслау. Хотя, представители этой расы таким ремесло практически не промышляли, ну только если у себя на родине.

Через некоторое время явились в гостиницу и Храбр с Сомом. Лекарь, притащенный ими силком, потерял по пути домашние обувь, извозился в придорожной пыли. Но когда понял, что гостиница полна его “коллег”, сразу подозрительно притих и тихонько примостился в уголке, ожидая своей очереди осмотреть мальчика. Примолк.

Разнообразные знахари мальчишку разворачивали, обнюхивали, окуривали какими-то травами и благовониями, заглядывали в рот, щупали пульс, один даже хотел заглянуть туда, куда заглядывать не следовало. И заглянул бы, если бы этому обстоятельству не воспротивился дядька Ерш и Хельга. После осмотра, все знахари спустились вниз в харчевню и расселись за одним большим столом, чтобы решить, что за болезнь скрутила Светозара. Ершу пришлось поставить им всем бочонок пива.

Из этого многие сделали такой же вывод, как и Хельга. Болезнь наследника воеводы была похожа по диагнозам на многие хвори и в то же время ни на одну из них.

Ни один диагноз не подтверждался. После осмотра мальчика некоторые эскулапы лишь мотали головой: мол, помочь я здесь ничем не в силах. Да и вообще, по мнению Хельги многие из них умели только грибы жрать. Другие задерживались, собирались на первом этаже и живо спорили по поводу странной хвори наследника воеводы. Правда, все эти знахари согласились однозначно только в одном – мальчишку уже не спасти.

Хельга выслушала все их доводы, гневно стукнув ладонью по столешнице, встала из-за стола и пошла в комнату к мальчишке.

– Не спасти! Да пока человек дышит, его еще можно попытаться! – сетовала она опустившему руки Пересмыслу. – Сбить бы жар, для начала… Только как?

И тут ее словно дернуло!

– Дед, его же спиртом надо обтирать! Точно, в такую жару это лучший способ сбить температуру.

– Э-э-э, мертвой водой? – удивился ведун и не успел он опомнится, как его ученица выскочила в коридор, вбежала в комнату уже дремавшего гончара и чуть ли не пинками растолкала его.

– Лан, Лан, нам нужен спирт. Принеси!

– Что, сейчас?

– Отставить вопросы! Бегом, Лан!

Бывший гончар недовольно заворчал, но все же поднялся и напялил на себя рубаху.

– Мне помощь нужна заявил он. Что я один все потащу?

Хельга выбежала в коридор и крикнула, разбудив окончательно всех прочих постояльцев гостиницы.

– Сом!

Богатырь явился к ней по первой просьбе и отдал приказ трем своим бойцам немедленно идти в арендованную под склад коморку и принести Мертвую воду.

Стражи отправились вместе с Ланом к коморке незамедлительно, прихватив по пути еще несколько человек на помощь из каждого встреченного по пути патруля. Правда Хельга не уточнила, сколько нужно мертвой воды.

В корчму на первый этаж стражи снесли все бочонки и бутыли, что нашли. Лан бегал между ними и причитал, как аист над разоренным гнездом.

– Это же все, все что у нас осталось!

Ребенка охватила лихорадка. Он стонал и издавал хрипы. Пересмысл уже стал читать какие-то отходные молитвы своим богам. Дядька Ерш вытирал пот и слезы с лица и стоял печально потупив взор.

– Все, Хельга, оставь, дай умереть в тишине, – хотел остановить девушку Пересмысл.

– Нет, старый, не дам! И тебе пусть стыдно за слова свои будет! – она толкнула старика от обиды, не сильно, но достаточно, чтобы он не спутал с случайной оплошностью.

Хельга хорошенько пропитала полотенце мертвой водой и приложила к бледной коже мальчика и… она исчезла! Ни впитаться ни испариться в одно мгновенье спиртовая настойка не могла. Девушка прикусила губу, стараясь осознать только что произошедшее. Переутомление? Морок видений? Галлюцинации на нервной почве?

– Что за..? – полушепотом выругалась девушка и ощупала живот мальчика. Вода снова проступила сквозь поры кожи больного, и не подчиняясь законам физики, притянулась к её ладони. Когда она подняла ладонь кверху, вода вышла из кожи вместе с сукровицей, черной субстанцией и с серебристо-серой взвесью. – Лан, тащи всю воду сюда! – приказала она. – Всю!

– Нет, все не отдам! – запротестовал прибежавший на ее крик Лан. – Не отдам, Хега!

– Мальчик умирает! А ты, сука, деньги считать собрался? – целительница отвесила парню пощечину.

Лан часто заморгал, схватился за красную щеку и спрятав стыдливый взгляд пошел за остатками Мертвой водой не пущенной на благовония и настои.