Хозяйка мертвой воды. Флакон 1. От ран душевных и телесных

Хельге тоже стало интересно, что произошло, поэтому она бросилась следом за Сомом. Люди ругались, расступались, посылали проклятья, некоторые спешили уступить детине дорогу, чтобы не попасть под руку. Парень с упорством бульдозера пер туда, где еще недавно стоял сам, ожидая венчания с невестой.

Сом и Хельга быстро приблизились к тому месту, откуда доносились звуки ругани. Пересмысл, Ася, Аин и Лан несколько отстали от них и теперь сами пытались пробраться сквозь толпу.

Сом резко остановился, и Хельга врезалась в его спину. Судя по звукам, они пришли на место. И если здоровяк видел все происходившее как на ладони, девушке из-за его могучей спины не видно было ровным счетом ничего, даже если она подпрыгивала.

Хельга ущипнула Сома в бок, чтобы он обратил на нее внимание. Но парень лишь отмахнулся от нее. Целительница громко окликнула его, но результат был тот же. Из-за спин стоявших впереди людей разглядеть что-либо было трудно.

Тут Хельга услышала свое имя, и судя по сдавленному голосу, ее позвал Храбр. Она без труда теперь догадалась, что привлекло внимание богатыря. Кузнец дрался с кем-то. И, судя по голосу, у него складывалось все не так хорошо.

– Сом, конь педальный. Мне же не видно ничего! – девушка уже открыто начала толкать и ругать своего друга.

Странные слова, в купе со смешками услышавшей это толпы, вернули парня в реальность. Сначала он начал искать испепеляющим взглядом того, кто посмел такое про него сказать. Но когда увидел милую розововолосую девушку, смягчился и улыбнулся.

– Сом, мне не видно ничего, – снова проворчала целительница.

– Погодь, – ответил богатырь.

Широкие ладони раздвинули стоявших впереди парней. Они хотели возразить, но подняв взгляды на того, кто потревожил их, тут же начинали заикаться на полуслове.

Освободив перед собой небольшое пространство, Сом бесцеремонно поставил Хельгу впереди себя, так, что она оказалась на самом краю импровизированной арены.

Место схватки было очерчено стеной из толпы. и внутри этой арены Храбр бился с белобрысым здоровяком. Оба были испачканы в грязи и пыли, а их одежда превратилась в лохмотья.

Храбра Хельга узнала даже не по лицу, а по яростным желтым глазам. Этот бушующий в них огонь ненависти она не спутала бы не с одним другим. И увидела она этот взгляд впервые, когда унижала росомаху перед толпой соплеменников в Ивовом доле. Второй – в кузне, когда парень довел ее своей выходкой до слез.

– Я вырву твой грязный язык, крысоед! – Храбр кидался на светловолосого, который ловко изворачивался.

– Что, я твою шкуру обидел? А, валенок? Ты, наверное, ее и не зажал то не разу, – судя по одежде соплеменников противника кузнеца, тот был из лесных котов.

Ярость застилала глаза Храбра и под действием эмоций он не мог разумно оценить соперника и бросался на него в слепой ярости. Однако, судя по тому, что у белобрысого лесного кота была рассечена, а губа распухла, как вареник, ему неплохо досталось от росомахи.

Телосложением кот был похож на Храбра, только гораздо ловчее и быстрее. Наверное, за это ему стоило сказать спасибо своему зверю-прародителю. И парень пользовался своим преимуществом на полную катушку и приумножил его, вызвав слепую ярость горячего росомахи.

– Храбр остановись, – твердо произнесла Хельга, однако кузнец в пылу драки ее не услышал. Не услышали ее и остальные.

Хельга слегка, не больно, наступила на ногу Сома, чтобы незаметно привлечь его внимание.

– Сом, останови их. – попросила Хельга, стараясь перекричать взволнованного толпу. – Останови, говорят тебе!

– Нельзя, Хельга, если мы поможем Храбру, ему потом никто руки не подаст. Даже если проиграет, он сделает это как мужчина.

Сом проговорил это не отрываясь от созерцания драки.

– Тогда я это сделаю! – произнесла девушка, но Сом ее уже не слушал.

Предательская дрожь в коленях и инстинкт самосохранения заставляли Хельгу отступиться. Но когда Храбр пропускал удар, к ее горлу подступал комок. И эти чувства были сильнее давней обиды на парня. Что с ней. Почему она так переживает за него?

Хельга шагнула вперед, пытаясь унять дрожь в руках сжала кулаки. Белобрысый кот заметил это и осклабился.

– Что, валенок, твоя баба за тебя и драться будет? Так у кого из вас хер? – соплеменники белобрысого, одетые в красивые зеленые одежды заржали, поддерживая его искрометный юмор.

– С чего ты взял, что я за него заступаюсь? – Хельга нахально приподняла бровку и улыбнулась той улыбкой, от которой даже самые нахальные парни становились кроткими, словно молочные бычки. – Я лишь хотела, чтобы он не перестарался.

– Ты смотри какая заботливая, – белобрысый начал паясничать. Так обычно делают избалованные подростки, которым не хватает внимания.

– Хорошо, забияка, ты сам напросился. Храбр, дорогой, я хочу коврик из кошачий шкуры себе у двери положить, чтобы ноги от грязи от него обтирать, когда в дом входишь.

Хельга произнесла это так томно и соблазнительно, что окружающие от такого просто попритихли. Виляя бедрами, девушка подошла к Храбру. Сейчас она чувствовала, нет, была уверена, что взгляды мужчин прикованы к ее упругой попе. Этого она и добивалась.

Облизнув алые губы Хельга поцеловала Храбра в щеку и хлопнув его пониже спины, отошла в сторону.

Кузнец, не ожидавший такого поворота, сначала опешил, а потом довольно заулыбался.

Цель была достигнута. Что-то изменилось во взгляде, повадках росомахи. Оборотень больше не бросался бездумно в рискованные атаки, которые заканчивались обидными ударами, от которых больно было не столько физически, сколько морально. Теперь росомаха кружил, как его зверь прародитель, выслеживающий добычу. Он отрезал пространство для маневров.

Белобрысый лесной кот почуял неладное и теперь все больше старался сыпать оскорблениями и низкопробными, стараясь снова вывести Храбра из душевного равновесия, разгневать и вернуть свое преимущество.

Храбр молчал, лицо его теперь сделалось спокойным, и теперь все больше сокращал дистанцию и загонял противника в угол. Главное, чтобы теперь он не уступил, не дал этому бахвалу увернуться. А там все решит случай. Кошачья ловкость и хитрость противостояла росомашьей силе.

Хельга вытерла капельки пота со лба.

Нервы все-таки сдали. Вот только сдали они не у росомахи, а у лесного кота. Тот сам бросился на Храбра, стараясь, как и все кошачьи, ударить противника в лицо, выцарапать глаза. Он не стал превращаться в зверя полностью, трансформировался частично, выпустил когти и полоснул противника. Все произошло быстро. Но лапа не успела прикоснуться к слегка небритой щеке Храбра.

Один размашистый удар правой от души и белобрысый котяра рухнул на землю и потерял сознание. Это была победа. Но Храбр не улыбался и не радовался. Он просто подошел к врагу схватил его за разодранные лохмотья одежды и потащил к Хельге.

Лесные коты хотели вступиться за белобрысого, но тут к ним вышел Сом, Лан и Аин.

Если Сом выглядел невозмутимо, то гончар Лан нервно осматривался. Он не струсил, не спрятался за могучей спиной друга, а встал рядом сжимая пусть и небольшие, но сильные кулаки.

– Хельга, ты хотела коврик из кошака? – теперь Храбр позволил себе улыбнуться. – Вот, как раз для твоих стройных ножек.

Как же он был сейчас великолепен. Сразу проявилась в нем невозмутимость в своей силе, уверенная стать. Он сделал все правильно, красиво отстоял свою честь и честь своей девушки. Более того, он принес к ее ногам трофей в виде поверженного врага, чей язык, оказался длиннее рук, а амбиции выше ума.

Хельга улыбнулась. Парня нужно было поощрить за то, что достойно отстоял ее честь в бою. И желательно прилюдно, так, чтобы недоброжелатели пускали яд из зависти.

Она нежно обняла и притянула к себе своего защитника и чувственно и горячо поцеловала. Получилось это у нее совсем не наигранно. Храбр ответил на ее поцелуй, заключил в крепкие, но нежные объятья. Сердце у девушки от этого бешено забилось. На какое мгновение она потеряла связь с реальностью. Весь мир словно куда-то пропал и во всей этой вселенной остались только двое. Она и этот неотесанный забияка, который, оказывается умеет здорово целоваться.

Хельга с трудом вернулась с неба на землю. Она знала, что надо сделать, чтобы заставить наблюдать как можно внимательнее. Ее рука скользнула чуть ниже талии парня, ниже, чем можно было себе позволить. Привстав на носочки, она подняла одну ножку, согнув в колене.

В толпе послышался свист и подбадривающие крики и перешептывания. Сейчас, наверное, каждый парень был бы счастлив оказаться на месте победителя. Этого Хельга и добивалась, пусть знают, что может случиться со сквернословами. И пусть видят, какую награду может получить герой, который вступится за хрупкую девушку.

Рыцарский кодекс, мать его! И пусть таких благородных замашек так не хватает в нашем мире, здесь своим примером ей кажется удалось привить свои идеалы.

Хельга, наконец, закончила целовать Храбра и к своему удивление поняла, что ее сильно к нему влечет. Она готова была целоваться с ним бесконечно. Ведь ей нужен именно такой парень. Сильный, сбалбашный и трудноуправляемый. И этого зверя ей хотелось приручить… Стоп. Но ведь у нее есть Лео, там в другом мире. Любимый парень. И если этот поцелуй всего-навсего спектакль, то играть в нем ей очень понравилось.

Когда Хельга вспомнила о Лео, он показался ей человеком из далекого прошлого. Воспоминанием о том мире в который она возможно больше никогда не вернется. От этого ей стало горько. Лео не волновал ее как прежде. Она даже лицо его стала постепенно забывать, а ведь времени прошло не мало. Зато все чаще смотрела в сторону задиристого кузнеца из Звериного полесья.

Высвободившись из объятий Храбра, Хельга в стеснении опустила взгляд. Она присела у белобрысого лесного кота, ища чего можно было взять у него в качестве трофея. Да и такой сувенир ей, на самом деле был без надобности. Только перед толпой «выпендриться», которая теперь внимательно наблюдала за ними. Надо показать, что любое слово имеет свои последствия. А что унизит мужчину больше, чем поражение и снятый с него трофей. Может это и перегиб, но Хельге хотелось именно этого.

Она разочарованно вздохнула. Не в самом же деле с него шкуру спускать! Но тут заметила серебряное колечко у него в ухе. Значит парень младший сын в семье, вот откуда все это бахвальство взялось. Он всегда знал, что за него заступятся старшие. Правда не выучил одного – теперь он взрослый мужчина и должен сам отвечать за свои поступки и слова.

Девушка без жалости схватилась за серебряное колечко и потянула на себя. Серьга надорвала мочку уха. Ничего будет напоминаем этому зарвавшемуся юнцу.

Храбр многозначительно покашлял в кулак и почесал свою короткую бороду. Видимо его удивило такое вот неожиданное поведение Хельги, но он старался не выдавать своего смущения.

– Пойдем, милый, твои раны нужно промыть? – Хельга это произнесла так, чтобы услышали все.

Воцарившийся тишина оказалась такой громкой, что слышно было, как потрескивали в кострах горевшие сучья и плеск волн, набегавших от ветерка на берег Ярозера.

Взявшись за руки Храбр и Хельга подошли к Сому, возле которого уже стоял поникший Лан и старался не смотреть на них. Неизвестно, о чем сейчас думал Пересмысл, сложно было прочитать по его лицу какие-либо эмоции. Ася обняла своего новоиспеченного мужа.

Первым заговорил ведун:

– Пойдемте отсюда, дети, – произнес он каким-то непривычного, старческим голосом, полным усталости.

Глава 11. Мертвая вода для ченослова

По пустынной и ночной ярмарочной площади шли шестеро оборотней и человек. Каждый член этой банды имел свои особенности. В движениях пятерых угадывались общие черты. Шестой, тот что относился к людям, значительно отличался от остальных. Он носил черную одежду, шел уверенной походкой хозяина. А вот своих спутников, похоже, подбирал с особой тщательностью. Это были сильные создания, которые находились в стадии не полной трансформации – полулюди-полузвери. Маг выбрал лучших и подчинил их разум своему. Манипулировал ими, словно гроссмейстер фигурами на шахматной доске. Все его рабы жили и умирали ради него, думали его мыслями и делали то, что он от них хотел. Только человек подумает и оборотни были готовы бросится на первого встречного. В принципе, так и произошло.

Та охрана, что присматривала за лавками и товарами, сейчас лежала, словно безжизненные манекены или игрушки, побывавшие в руках слишком любознательного малыша.

Нет, маг не был мародером или грабителем, слишком низкое это для чародея занятие. Они двигались к ряду гусельщиков, игнорируя другие лавки. Вернее двигался человек, а оборотни следовали за ним по пятам над их головами кружил летун с кожистыми черными крыльями, напоминающий летучую мышь. Лицо их хозяина покрывала маска сделанная из человеческого черепа. От маски расползался черный густой туман и словно вуаль спускался на аспидно-черный балахон.

Ирбис обогнал хозяина и теперь крался впереди мягкой кошачьей поступью. По его белому с черными пятнышками меху изредка пробегали голубоватые молнии, наполняя тишину ярмарочной площади электрическим треском.

По правую руку от человека в маске, следовал полумедведь, ростом не менее чем в полторы сажени, под его могучими лапами проминались булыжники, которыми мостили улицы. Даже сгорбившись, человек-медведь был выше остальных в этой разношерстной стае.

Замыкали охрану из “звериного бодигарда” девушка и парень. Молодой человек принадлежал роду ящериц, такой же голый, как и остальные в зверином обличье. Девушка-выдра, даже в частичной трансформации была облачена в красное изящное платье длиной до пят, с совсем не скромным декольте. Она то и дело виляла и била пушистым хвостом по своим натренированным бедрам.

Когда они подошли к намеченной лавке, большая летучая мышь приземлилась и превратилась в парня, белоснежная кожа которого бросалась в глаза, даже в сумраке немного разбавленным сиянием звезд и луны.

Вся эта пятерка оборотней теперь стояла безмолвно и непоколебимо. У каждому из них на шею маг одел кожаный ремень, с вырезанными на нем чуть светящимися рунами на “Тайной речи” и серебряной монетой. Эти руны мало кто мог прочесть из ныне живущих знахарей и ведунов, а если и были такие, то они давно уже доживали свой немалый век среди людской суеты или в обществе дикой природы и видений, вызываемых травами и грибами.

Ремешки ошейников не имели ни застежек, ни швов. Зато они были намертво пришиты прямо к шкуре оборотней.

Ряд гусельшиков самый дорогой среди остальных. Здесь продавались чудо-механизмы дворфов из Арккума, волшебное вино из Фишираз богатые люди покупали маленькими бутылочками, чтобы отметить какую-то действительно значимую дату или событие в своей жизни. Продавались и музыкальные инструменты, магические кристаллы, дорогие часы, подзорные трубы и оружие мастеров из Демгёрда. Каждый, кто торговал исключительными вещами, приобретал торговое место здесь, в ряду гусельщиков.

Искомая магом лавка нашлась практически сразу. Человек выкупивший это место не поскупился на дорогую вывеску. На ней были изображены двое: довольно миловидная девушка с розово-лиловым цветом волос и ученого вида молодой юноша, державший в руках светящуюся пробирку. Обе фигуры восседали словно на стульях, на витиеватых буквах, которые обозначали название лавки “Алхимик и чародейка”.

Человек в костяной маске не произнес ни слова, но стоило ему взглянуть на ажурную, застекленную настоящим магическим стеклом дверь, как Медведь практически без усилий выбил ее. Стекло устояло и не разбилось, зато деревянная рама рассыпалась под натиском медвежьей силы.

Первым в лавку вошел маг. Следом за ним Ирбис, затем прошмыгнула Выдра и самым последним был Ящерица, на его боках огненно-красные пятна на фоне кожи темно-болотного цвета светились и освещали помещение, развевая кромешную тьму. Медведь и Летун остались снаружи лавки.

Свет выхватил из мрака резные полочки по стенам, на каждой из которых стояли разномастные сосуды. От маленьких стеклянных с духами, до пузатых бочонков.

Маг откупорил один из сосудов, стеклянный, в котором плавал бутон розового клевера и принюхался. В нос ударил аромат луговых цветов: медового клевера, флоксов, васильков, ромашки. Эти запахи он узнал сразу, но было что-то ещё, чего угадать ему так и не удалось. Что-то знакомое, сладкое, как липовый мёд. Интересная головоломка. Над ней он подумает позже, когда будет сидеть у очага, глядя на танец языков пламени.

Владелец лавки знал, что продавать. Пузырьки выполнены из хорошего стекла, внутри каждого плавали бутоны цветов, привлекая к ним столь неравнодушный к ним женский взгляд. А кожаная бирка на горлышке с названием висела на узкой шелковой ленте, еще больше подчеркивая, что эти духи может позволить себе далеко не каждая девушка. Маг развернул бирку и прочел в полумраке название: “Сатир и дриада”.

Костяная маска не закрывала его губ и было видно, как они изогнулись в улыбке. Действительно, хозяин этого торгового заведения имел хватку потомственного купца, удивительно, откуда взялось у него такое чутье, в столь юном возрасте. Яркая упаковка и певучее название, от которого веяло романтикой. Да девушки без раздумий выберут дорогой маленький флакончик, а их ухажерам и отца лишь придется скрипеть зубами и раскошеливаться за эти благовония серебром. Не мудрено, что торговец так быстро перебрался из дешевого ряда сюда за короткое время.

Их потревожил свист. Сначала прозвучал один свисток, следом еще несколько, которые разносились со всех сторон ярмарочной площади. Городская стража не зевала и слишком быстро нашла тела убитых охранников и теперь окружала рынок. Нужно поторопиться. Прятаться смысла не было.

Маг сгреб в охапку дюжину флакончиков с цветами внутри и припрятал их в суме под балахоном. Быстрым шагом вышел из лавки. Выдра ринулась к полкам с благовониями и ароматными мазями и сколько смогла, словно хомяк поместила за щеки, а остальное взяла в ловкие лапы. Ящерица оказался самым продуманным и просто сгреб флакончики в подготовленный заранее мешок с сеном, которое смягчило столь грубое действие и только благодаря этому ни один флакон не разбился.

Барс не стал ничего тащить, выбежал вслед за хозяином. Видимо в его обязанности не входила “мародерка”. Зато она входила в обязанности Медведя. После того как все покинули лавку он не церемонясь разворотил вторую дверь и часть витрины, чтобы протиснуться внутрь и прихватить два больших бочонка подмышки и после, сильно косолапя последовать за остальной компанией.

Летун снова патрулировал небо. Маг мог видеть его глазами и заметил приближающихся городских стражей. Часть из них была облачена в латные доспехи, часть обратилась в звериную ипостась. Волки, медведи, лесные коты и рыси. Все они были слабее отряда мага в костяной маске, но их было столько, что они просто могли задавить числом.

Когда стало понятно, что без боя им не уйти, ночные воры разделились. Девушка-выдра, качая бедрами, пошла на встречу городской страже. И когда до них оставался десяток шагов, развернулась на носочках, с грацией танцовщицы и нырнула в узкую улочку между двумя каменными домами, увлекая за собой погоню. Больше трети оборотней и стражи погнались за ней, словно подчиняясь звуку флейты заклинателя и следуя за ее красным шелковым платьем.

Ирбис выпустил когти и взобрался по деревянной стене одного из домов на крышу, его пушистый хвост взметнулся над крышей и последний раз издав треск молнии, и исчез.

Маг в костяной маске расправил плащ, сотканный самой зимой, а затем схватил его за края и укутался словно в широкое одеяние. Через секунду от его тела начали отрываться куски тела и устремляться в небо, трансформируясь в черных как смоль воронов. Их было так много. что на несколько мгновений луна скрылась из вида за тучами черных птиц. Прошло несколько мгновений, пока последняя тень не оторвалась от белой костяной маски. Сама маска с гулом упала на булыжник мостовой.

Свет от факелов разрывал ночную тьме недолго. Вперед к стражам выступил оборотень Ящерица обнажив два изогнутых клинка. Оранжевые пятна на его зеленой коже казалось вспыхивали от света огня факелов. Рядом с ним встал и Медведь, вырвав брус уличного фонаря. Вместо навершия на этой дубине осталась кованая корзина, в которой еще недавно полыхало пламя, освещая ярмарочную площадь.

Медведь с легкостью держал свою “дубину” одной рукой. Из другой он не выпускал бочонок, похищенный из лавки со звучным названием “Алхимик и чародейка”.

Но Ящерица не стал ждать выпадов в свою сторону. Рывком приблизился к стражу с факелом и рубанул его в грудь двумя клинками. Другие хотели было спасти смертельно раненого товарища, но прежде чем отпрянуть от жертвы, Ящерица сбил с ног двух самых ярых защитников.

Один из изогнутых клинков так и остался торчать из груди мертвого стража. Вместо него в руке человек-рептилия теперь держал факел. Желая произвести впечатление, на обескураженных защитников города, Ящерица, приоткрыл пасть, из которой показался длинный черный язык. Одно движение языка и пламя факела переместилось на него и затем пропало в пасти.

Оборотни не владеют магией и не могут владеть. Но только что прямо на виду у стражников один из них сожрал пламя и это было не карнавальное представление, подготовленное искусным иллюзионистом. Пламя и в самом деле пропало в пасти рептилии, не причинив вреда.

Минутное замешательство стражей быстро оборвал своими командами десятник. Одно слово командира и перед толпой городских защитников появилась стена из щитов. Края ровного строя начали огибать двух оборотней, отрезая путь к отступлению и пространство для маневра.

Двое лучников пустили стрелы в рептилию, однако на пути стрел вырос Медведь. Его широкая грудь приняла острые железные жала, которые отскочили, не причинив хозяину леса никакого вреда.

Медведь заревел и опустил свою дубину на щиты. На деревянных щите с изображением волка появилась вмятина, страж державший его, вскрикнул.

Над головами городской стражи выстрелили лучники, поднятые на щитах. На этот раз они нарушители порядка были побеждены. Стрелы снова не причинили вреда Медведю, но от одной из подожженных стрел полыхнула шкура оборотня. Тот взревел, не ожидая такой подлости и хоть рептилия мгновенно погасила пламя, на шкуре подельника, тот не удержался и выронил бочонок. Он упал на каменную мостовую и раскололся. Медведя по пояс окатило духами. С оборотня стало произошла странная реакция. С медведя лоскутами сходила шерсть, словно тот превращался в обычного человека. Вой сменился отчаянным поскуливанием.

Раздалась еще одна команда десятника, и теперь строй стражи со щитами двинулся в сторону припавшего на оба колена медведя. Все завершили две зажженные стрелы. Одна из них ударила в руку оборотня терявшего звериный облик, вторая лизнула пламенем влажную от духов мостовую.

Видимо дружбы между оборотнями-грабителями не было. Воспользовавшись суетой, Ящерица нырнул в обуявшее друга пламя и через секунду вынырнул из него с горящим факелом, прыгнул в витрину ближайшей лавки часовщика.

Никто и не подумал за ним гнаться. Вспыхнувшая лавка часовщика, угрожала в основном деревянному Китежу пожаром. Агонию говевшего заживо оборотня оборвал удар копья со штандартом рода волка. В один миг крик пожираемого пламенем человека сменился хлюпаньем от вытекающей из артерии крови и смешался со звуком треска горевшей поблизости лавки часовщика.

Девушка-выдра оказалась чрезвычайно быстрой, однако выносливостью волка похвастаться не могла. Половина версты по деревянному лабиринту улочек ночного города выбили из неё последние силы. Она достаточно далеко увела за собой почти треть стражи, и теперь настало время самой задуматься, как избавиться от погони.

Разрывая на ходу красное шелковое платье, она окончательно превратилась в свое тотемное животное. пару десятков шагов и выдра оказалась на перекрестке между улицей Кузнецов и переулком Рыбаков. И метнулась с раздутыми от припрятанной добычи щеками в сторону каменного колодца и окончательно стала зверем. Одно движение хвостом и ведро которым доставали воду зазвенев полетело в сторону и покатилось по каменной мостовой. Еще мгновение и девушка скрылась в черном колодце. Раздался всплеск воды. В ее родной стихии ей не страшна никакая погоня. К тому же колодец соединен был каналом с Ярозером. Так она оставила преследователей наедине с мыслями, как они будут оправдываться о том, что такой толпой не смогли догнать одну девушку.

* * *

Тёмные коридоры из грубо отесанных, но достаточно хорошо подобранных камней обрезали сполохи света. По винтовой лестнице в казематы спускался человек в балахоне. Его лицо было покрыто ужасными гнойниками, которые казались ещё более мерзкими в скудном свете факела.

При каждом его шаге по каменному коридору подземелья эхом раздавался звон ключей, висевших у него на поясе, рядом с серебряной маской.