Аллегро с Дьяволом – II. Казань

– За знакомство.

За разговорами время летело быстро, к ним присоединились несколько человек, выпили еще.

– Айда к Камалу, в фонтане искупаемся, – предложил Линар, найдя горячее одобрение окружающих, и они двинулись к выходу из парка.

– Айда с нами, в фонтанах у Камала купаться! – крикнул кто-то, когда они проходили мимо компании, в которой оставались Иван с Комаром.

Количество людей в ней тоже заметно выросло, и Аркадий не сразу увидел друзей, а увидев, был крайне удивлен. Явно пьяный Комар рвался куда-то, активно размахивая руками и пытаясь вырваться из объятий Ивана. На следующий день Иван рассказал Аркадию, что там произошло…

… – Сначала Комар вел себя вполне скромно, помалкивал. На вопросы отвечал скупо и неохотно, в духе «воевал как все, ничего особенного». Его быстро оставили в покое, но потом кто-то предложил выпить.

– Если бы я знал, во что это выльется, я бы его за уши оттуда утащил. Но кто ж знал! Выпил-то грамм семьдесят, не больше – хватило, блин. Через пару минут выяснилось, что Комар главный ветеран-десантник всея Руси, участвовавший во всех мало-мальски заметных сражениях с участием десанта. И где столько информации накопал, всю ночь, что ли, в инете проторчал? Ты про Можайский десант слышал? Я тоже не слышал, Комар слышал. Кстати, он у нас сибиряк оказывается.

Короче, в ноябре сорок первого в Подмосковье стали прибывать первые части сибирских дивизий, тех самых, что потом погонят немцев. В это время под Можайском немцы прорвали оборону и поперли по шоссе на Москву, а остановить некому. Тогда этих сибиряков по приказу Жукова попросили… ПОПРОСИЛИ, Пастух, это в сорок первом-то! Их попросили прыгать из самолетов на бреющем в снег без парашютов и ликвидировать прорыв. Ни один не отказался.

Десантировались на глазах у неприятно удивленных немцев. Полегли почти все, но разбили одну колонну, а потом и вторую. Сам Комар выжил только потому, что десантировался в последней партии. Лично он во время прыжка сломал ногу, но из боя не вышел, пока остатки немцев не бежали. Также он получил пару легких ранений. Я сегодня в интернет залез, проверил – был такой десант, правда документально неподтвержденный.

Про Вяземский десант слышал?

– Что-то слышал.

– В Вяземском десанте в феврале сорок второго он участвовал уже после госпиталя. Сначала его слушали внимательно, но когда он стал брехать про седьмое-восьмое эпохальное сражение с его участием, некоторые стали втихую посмеиваться. Стыдоба, хоть сквозь землю провались. Пытался под контроль его взять или хоть пообщаться мысленно, куда там! Пьянь-пьянью, а защиту поставил – поди пробей.

Апофеозом участия Комара в войне стало покушение на Гитлера. Да-да, ни больше ни меньше. Официальная версия о том, что Гитлера пытались грохнуть свои же – чушь собачья. Правительственный кортеж вблизи «Волчьего Логова» атаковала наша разведгруппа – Комар, разумеется, был в ее составе. Покушение было неудачным, из группы в живых остался, естественно, он один. Когда он вышел к своим, его за провал задания упекли в ГУЛАГ, где он и провел десять лет. Потом, конечно, выпустили, извинились, реабилитировали и вернули все награды. О покушении наши молчат, так как оно было неудачным – чем хвалиться? А немцам тем более не с руки было говорить правду, вот они и придумали покушение и под этим соусом зачистили неблагонадежный офицерский состав.

Тут уж некоторые стали откровенно смеяться, так этот в драку полез! Ладно вы появились, отвлекли внимание, а то ведь он запросто мог дров там наломать…

Но этот разговор состоится завтра, а сейчас Аркадий видел, как удерживая разбуянившегося чамранина, Иван уводил его в сторону от людей.

– Где он? Дайте его сюда! – услышал, подходя, Пастух гневный голос Комара.

– Вот я тебе сейчас дам, уши отклеятся! – зло ответил Ком.

– Фи, как вы дурно воспитаны, молодой человек! Пожилых людей бить нельзя, уважать нужно! – назидательно потряс пальцем «ветеран».

– Так то людей, а не пьяных в зюзю зеленых инопланетян.

– Если я зеленый, так что я, не человек что ли? – с обидой спросил враз успокоившийся Комар.

– Короче, Пастух, ты как хочешь, я с этим домой. А то как бы он чего тут не натворил.

– Я с вами, что мне тут без вас? Куда ты его, в Боровое?

– Да нет, домой к себе. Мои у тещи в саду все.

Они двинулись неспеша вслед за уходящими десантниками. Поникший и задумчивый Комар шел спокойно и хлопот не доставлял.

– Наша маршрутка, вперед! – скомандовал Ком.

– Йо-хо! – залихватски прокричал Комар, поджав ноги, когда Ком с Пастухом, подхватив его под мышки, побежали на остановку, едва успев на отходящий было ПАЗик.

– Что встали в проходе как нерусские?! Проходим вперед! – сверкнув золотыми зубами, зычно крикнула кондуктор – бойкая татарка лет сорока с хвостиком. – И за проезд сразу передаем, не тормозим!

Тронувшийся от остановки автобус объехал импровизированную колонну десантников, ненавязчиво сопровождаемую милицейскими УАЗиками. Они прошли в глубь салона, благо автобус был полупустой и, усадив Комара на свободное место, заплатили за проезд. К немалому изумлению Пастуха, когда они проезжали мимо памятника Воинам Интернационалистам – того самого, куда он ходил иногда ночами, – Комар встал и отдал честь. И хотя Пастуха немного покоробило, что он сделал это в образе мнимого «ветерана», им с Комом ничего не оставалось, как последовать его примеру.

– На следующей выходим, – объявил Ком, похлопав Комара по плечу, едва автобус миновал остановку «Энергетический институт». Комар послушно встал и направился к выходу. Но на его пути стояла девушка с прической в виде рожек.

– Девушка с рожками, черт в юбке, вы выходите? – вежливо поинтересовался чамранин.

Девушка вполне ожидаемо фыркнула и стрельнув глазами, отвернулась.

– Комар! Чертом может быть теща или жена, если очень не повезет – то обе. Но девушка, Комар?! Девушка может быть только чертенком, – весело разъяснил Ком.

– А какая разница?

– Огромная, тем более что это не рожки, а кошачьи ушки, – улыбнувшись ответила девушка, с интересом рассматривая Комара. – А вас что, и в правду зовут Комар?

Судя по всему, Комар решил произвести на девушку впечатление. Что обычно делают инопланетяне, желая произвести на девушек впечатление? Правильно, показывают им свой истинный образ. Комар поступил так же. Образ был одет в белый смокинг, весьма гармонично смотревшийся в интерьере салона ПАЗика. На руках были белые перчатки, на голове белый же цилиндр, из которого кокетливо торчали зеленые уши, на левом глазу был монокль, в руках была черная трость с белым набалдашником.

– Крошка, хочешь провести незабываемую ночь с инопланетянином? – поинтересовался ловелас, хлопнув девушку ниже талии и попытавшись прижать ее к себе.

Не суждено было этому случиться. Отвесив наглецу звонкую оплеуху, девушка, увидев КОМУ она съездила по физиономии, охнув, села на колени рядом сидящего мужчины.

Тем временем автобус подъехал к остановке. Подхватив Комара, Ком выскочил с ним из автобуса. Из немногочисленных пассажиров только пятеро стали свидетелями произошедшего. Широкие спины Кома с Пастухом практически полностью закрыли обзор пассажирам из задней части салона. Очевидцы же произошедшего онемели с широко открытыми глазами.

– Ой! – только и смогла гортанно произнести кондуктор.

– Что, не заплатили? – агрессивно спросил обернувшийся водитель.

– Зап-платили, – выдавила кондуктор.

– Ну, а что тогда? – проворчал он в ответ и закрыл двери.

Автобус тронулся, Пастух увидел в проезжающем мимо окне крестящуюся старушку. Ком же, выскочив на улицу, затащил Комара в угол остановочного павильона, благо тот был обшит с трех сторон листами железа. К счастью, людей на остановке не было.

– Ты что творишь, галлюцинация ходячая? – услышал Пастух, встав рядом и стараясь максимально перекрыть возможный обзор.

– А что, я недостоин любви, по-твоему? Конечно, прими я образ Ди Каприо или какого-нибудь Брэда Питта, сразу бы закатила глазки и на край света. А я не хочу так! Не хочу обманывать! Я хочу, чтоб меня любили! Меня, таким как есть!

Пастуху показалось, что тут чамранин всхлипнул.

– Мне так одиноко на этой вашей планете, Пастух, – закончил Комар, понурив голову.

– Ты не один. Ты с нами, – приобнял его за плечи Пастух, отодвинув Кома. – Пойдем, возьмем пузырек, выпьем пару рюмочек чаю, поговорим по душам. Глядишь, полегчает. Только уговор: не буянить!

– Хорошо, пойдем, – внимательно посмотрев ему в глаза, ответил Комар.

Для Кома осталось загадкой, что он там хотел увидеть.

– И еще, Комар, фасончик смени.

– Да-да, конечно, – ответил чамранин уже в своем привычном образе.

– Две? – поинтересовался Иван, когда, закупив закуски, они подошли к винному отделу.

– Да, две пожалуй хватит.

– Бери три! – встрял Комар.

– Куда три, нам с Пастухом две за глаза, тебе пару рюмок хватит. В парке с одной развезло.

– Что за дрю… дискрю… Тьфу! Что за дискриминация по планетарному признаку?! Нас трое – бери три! Или мой номер тут десятый?

– Да бери три, – махнул рукой Пастух. – Какая разница? Мы выпьем сколько надо, он сколько сможет. А ты, Комар, не ори так, а то подумают – у старика маразм начался.

– Пусть думают. – милостиво разрешил тот. – Я их мысли читать не собираюсь.

2

Войдя в квартиру, Иван первым делом положил водку в морозилку.

Помыли руки, расселись, нарезали закуски, разложили по чашечкам маринад. Ком выставил рюмки. Комар, как всегда «не на людях», скинул иллюзию. Оказалось, что он действительно был в тельняшке, в камуфлированных штанах и куртке. Правда, наград на куртке не было, как и берета на голове.

– Ты же говорил, в комбинезоне комфортнее себя чувствуешь? – поинтересовался Ком.

– Я тельник надел, теперь я с вами и снимать его не собираюсь! – последовал категоричный ответ.

– Не остыла практически, – покачал головой Ком, достав первую бутылку. – Ладно, по паре рюмок отсюда, потом поменяю.

– Я из мелкой посуды не пью! – заявил вдруг Комар, презрительно посмотрев на рюмки.

– Где понабрался-то? – хмыкнув, Ком поменял рюмки на граненые стаканы и налил их наполовину.

– Краев не видишь? – прокомментировал это Комар.

Кому ничего не оставалось, как наполнить стаканы полностью.

– Не знаю как у вас, у меня третий, – проинформировал Пастух, взяв стакан.

– У меня второй, будем считать третьим, – ответил, взяв стакан, Ком.

– Что второй, что третий, о чем вы?

– В третий раз, Комар, принято пить, поминая тех, кого с нами больше нет, за умерших и погибших. Тебе есть кого помянуть?

– О, да! Мне есть кого помянуть. Очень даже есть КОГО! – Комар сразу поник, даже уши наполовину опустились, словно груз невосполнимой потери только что лег на его плечи.

Глядя на него, Ком вдруг понял, что ничего о нем не знает. Он лишь пожал плечами на вопросительный взгляд Пастуха.

– Будем считать, что у меня тоже третий, – встав, Комар протянул стакан.

– Третий – не чокаясь и молча, без тостов, – пояснил Пастух.

– Это правильно, – кивнул головой чамранин. – Молча – это правильно!

Выпив водки, Комар сел и предался явно горестным воспоминаниям.

– Комар, – обнял его за плечи Пастух, но взглянув в полные боли глаза, так и не решился спросить о прошлом. – Комар, скажи, ты долго жил в России – что ты изучал?

– Все. Историю, русские обычаи, забытые во многом в городах, искусство, живопись.

– Живопись? И как хорошо ты разбираешься в русской живописи?

– Как тебе сказать… Шишкина от Айвазовского отличу.

– Тоже неплохо. А почему ты изучал русскую культуру?

– ?

– В России много народов живет.

– А… Мы изучали наиболее многочисленные, государствообразующие или, как еще говорят, титульные народы. В России – русских, в Англии – англичан, в Польше – поляков…

– Понятно. В Америке – американцев, в Югославии – югославцев. – не удержался Ком.

– Да, наверное… я не помню. Налей-ка еще по стопочке.

Выпили еще. Комар вроде как успокоился, и подперев щеку рукой задумчиво сказал:

– А еще я изучал фольклор. Я изучал русские народные песни, застольные в том числе.

И Комар запел, и пел он хорошо. Его голос Пастух классифицировал как тенор-баритон.

По диким степям Забакалья,

Где золото роют в горах,

Бродяга, судьбу проклиная,

Тащился с сумой на плечах.

Бежал из тюрьмы поздней ночью, – вступил Пастух, —

В тюрьме он за правду страдал.

Иди дальше нет уже мочи —

Пред ним расстилался Байкал.

– А ты почему не поешь? – прервал песню Комар.

– Да я не знаю таких песен, у нас как-то не пели, не принято было, – пожал плечами Ком.

– Я был на празднике Великого дня – Масленицы у староверов в Сибири. Веселье, огонь и хоровод вокруг костра. Хоровод – это что-то, такое единение… – погрузившись в благие воспоминания, Комар не мог подобрать слова и активно жестикулировал, помогая себе руками высказать то, что когда-то так глубоко тронуло.

– А песни застольные?! На свадьбе был, осенью, стол длинный – человек на семьдесят, и песни все вместе поют. Это… я не знаю… Обычаи – это то, что цементирует народ, делает его непобедимым! А вы в городах все позабывали, обычаи все позабывали! Из единого народа в одиночек превратились, по норам бетонным забились! Вот какой ты, к чертям, русский, если русских песен не знаешь, обычаев не знаешь?! – ополчился на Кома Комар. – Вот – наш человек! А ты нет! – с вызовом сделал неожиданный вывод чамранин, хлопнув по плечу Пастуха.

Ком смотрел на разошедшегося Комара снисходительно-иронично, с трудом сдерживая смех. Пастух же чуток отодвинулся от Комара и осмотрел того с ног до головы колючим взглядом.

– Поешь ты, Комар, конечно хорошо. Душевно поешь. Только ты Ваньку-то не обижай, на Иванах Россия держится. Не наш он, говоришь? А ты сам-то кто такой? Ордена с утра нацепил, которых не заслужил, – я вот заслуженно получил и то не ношу. А ты сам-то наш, Комар?

Комар подскочил как ошпаренный, и сначала от возмущения даже ничего не смог сказать, только размахивал руками.

– Это я не наш?! – разгневанно выдал он наконец, ударив себя в грудь. – Да я люблю Россию больше, чем свою родную планету, где не был никогда и уже не буду! Я не наш! А кто наш? Те, кто с опухшими рожами под заборами валяются? Что они сделали для России? Да они ни родить детей здоровыми, ни вырастить даже их нормально не могут! Нет, я не наш, да?!

Облокотившись на стол, Комар склонился к Аркадию, сверля его гневным взглядом. Он был так напряжен, что казалось, вот-вот – и между ушей ударит молния.

– Я остался здесь, чтобы встать с вами рядом против ВАШЕГО Дьявола! Которого вы, люди, наделили силой своим беспутством, безнравственностью, алчностью! И сами же вызвали его на свою погибель. И я после этого не наш? Рожа твоя жидовская, противная, разговаривать с тобой больше не хочу!

Излив гнев, Комар устало плюхнулся на место.

– И пить вот с тобой больше не буду! – категорично закончил он.

Попытка отодвинуть в сторону стакан закончилась тем, что он выпал из непослушных пальцев и упал в чашку с помидорами. Вытаскивать его Комар не стал, а отвернулся в позе обиженной гордости, скрестив руки.

– Ну тогда – ой! – прокомментировал его выступление Пастух.

– Во-первых, я не жид, а еврей по матери, – пояснил он, достав аккуратно стакан и протерев его протянутой Иваном салфеткой, отдал ему. Затем он протер салфеткой стол от рассола.

– Какая разница?! – презрительно бросил Комар.

– Моя матушка, советская еврейка, говорит: Все, кто зарабатывает на жизнь честным трудом, – неважно, как и чем: головой ли, руками ли, талантом ли, неважно, главное, честно, – это евреи. Кто зарабатывает на жизнь, обманывая людей, паразитируя, манипулируя людьми, их пороками, наживаясь на людском горе, наплевав на совесть – это жиды.

Ком тем временем сполоснул стакан, вытер полотенцем и вернул Пастуху.

– Я на хлеб руками зарабатываю, где я и где жиды? И вообще, мы сейчас в России. А в России я по отцу казацкого роду буду. Так что тут ты, Комар, не прав.

Говоря, Пастух составил стаканы в ряд и кивнул на холодильник. Ком молча достал из морозилки заиндевелую бутылку и передал другу. Решив, что водка достаточно охладилась, он переставил последнюю бутылку из морозилки на дверцу верхнего отделения. Пастух тем временем разлил водку по стаканам.

– А во-вторых, я не говорил, что ты не наш. Я только спросил, считаешь ли ты себя нашим. Ты, как я понял, считаешь. Кроме того, ты убедительно обосновал, почему и мы должны считать тебя нашим. Не то чтобы я сомневался в этом, просто хотелось выслушать тебя. Так что давай выпьем – за нас, за наших, брат ты мой зеленый.

Пастух, а вслед за ним и Ком, взяли стаканы. Комар еще посидел некоторое время, явно с трудом усваивая сказанное, потом порывисто вскочил и поднял стакан.

– Давайте! Давайте выпьем за нас, за наших! За русских людей! За русских десантников!

– За нас, за русских! – присоединился к нему стакан Пастуха.

– За Войска Дяди Васи! – звякнул стакан Ивана.

Выпив, Комар рухнул на стул. Пастуху пришлось, подхватив, прижать его к себе, дабы тот не упал на пол.

– Представителям внеземных форм цивилизаций… – Начал было Ком, но прервался. – Что-то не то, да?

Пастух молча кивну головой.

– А выпили-то всего ничего, а язык уже того… Короче, инопланетянам больше не наливать!

– Это почему еще? – спросил шепотом открывший один глаз Комар. – Я что, не человек?

– Человек, Комар, человек. Более того, ты наш человек. – успокоил его Пастух.

–Ты не обиделся, что я назвал тебя еврейской мордой?

– Будучи по матери евреем, я не обижаюсь, когда меня называют евреем. А что касается морды… Ты себя в зеркало видел?

Глупо хихикнув, Комар перевел свой единственный открытый глаз на Кома.

– И ты тоже не обижайся на меня. Я не хотел тебя обидеть, просто что-то нашло…

– Бывает, хотя конечно следить за языком тебе нужно учиться.

Согласно кивнув головой, Комар закрыл глаз и окончательно уснул – уже до утра.

– Раз главный запевала уснул… – обернувшись, Ком включил стоявший на подоконнике музыкальный центр. Зазвучала песня в исполнении группы «Каскад».

– Ты посиди пока с ним, я пойду, расстелю.

Ком расстелил Комару, а Пастух принес его. Уложив Комара, они вернулись на кухню. Песня уже сменилась, и кто-то под гитару пел:

И сказал Господь:

Эй, ключари,

Отворите ворота в сад!

Даю команду —

От зари до зари

В рай пропускать десант.

Даю команду —

От зари до зари

В рай пропускать десант.

– Что за песня, что-то не слышал? – озадачился Пастух, присаживаясь.

– Да я сам недавно только записал, «Баллада о парашютах» называется.

И сказал Господь:

– Это ж Гошка летит,

Благушенский атаман.

Череп пробит,

Парашют пробит,

В крови его автомат.

Череп пробит,

Парашют пробит,

В крови его автомат.

– Хорошая песня, нужно будет записать.

– Да без вопросов.

Он врагам отомстил

И лег у реки,

Уронив на камни висок.

И звезды гасли,

Как угольки,

И падали на песок.

И звезды гасли,

Как угольки,

И падали на песок.

3

А поутру они проснулись. Точнее, проснулся Ком, Пастух еще вечером ушел домой. А проснулся он от жалобных стонов Комара.

– Умираю. Ща помру, совсем помру. Помогите… – жалобно стонал Комар, мучимый похмельем, свесив голову с дивана.

Он весь покрылся светло-зелеными пятнами, уши совсем повисли, взгляд был мутным и измученным.

– Иван, обещай мне! Обещай, когда я умру, развеять мой прах между звезд! А на надгробном камне напишите: «Чамранин, помни: водка – яд, медленный, но смертельный».

– Хорошо, – легко пообещал присевший рядом на корточки Ком. – А между какими звездами надгробный камень поставить?

– Что?

– Ты сказал, твой прах развеять меж звезд. Вот я и спрашиваю, меж каких звезд поставить надгробный камень?

– А-а-а, – простонал в ответ Комар, опять уронив голову.

– Умираю, – в очередной раз простонал он, когда к нему подошел Иван с двумя стаканами. – Что это? – выдавил страдалец.

– Лекарство, пей.

– Но это же водка! – слабо, ввиду отсутствия сил, возмутился чамранин.

– Водка и рассол, пей.

– Водка яд!

– Ядом тоже лечат. Хотя физиология у нас несколько отличается, но слушать твои стоны я больше не могу. Так что или – или.

– Что или – или?

– Или тебе полегчает, или ты умрешь, но стоны, я надеюсь, прекратятся в любом случае. Давай залпом. Долго мне тут стоять?

– И ты так равнодушно говоришь о моей смерти? – голосом актера-трагика из второсортного балагана спросил умирающий.

Не получив ни ответа, ни сочувствия, сморщившись как сушеное яблоко, Комар все-таки выпил и водку, и рассол. И после этого опять рухнул на диван.

Минут через десять Иван принес к дивану журнальный столик и поставил туда завтрак для больного.

– Что там? – поинтересовался умирающий, явно более бодрым голосом.

– Еще немного рассола, на всякий случай, чай с мятой, томатный сок, сыр, масло, варенные яйца и мармелад.

– Зачем мне еда? Зачем ты издеваешься над умирающим, дай мне спокойно расстаться с этим негостеприимным миром.

Минут через пятнадцать, позавтракав, Ком вернулся в зал. Умирающий не только съел и выпил все принесенное, но даже – о чудо! – встал с кровати.

– Пойду контрастный душ приму, может полегчает, – просипел он, и постанывая пошел в ванную.

Когда он после душа вошел на кухню, пятна почти пропали, а уши заняли привычное вертикальное положение. На столе его ждала еще одна чашка чая и вазочка с мармеладом и шоколадными конфетами. С благодарностью взглянув на хозяина квартиры, Комар тут же отправил в рот конфету.

– Кажется, больной передумал умирать?

– Мне было так плохо, Иван, так плохо, как никогда еще в жизни не было.

– Лиха беда начало. Постарайся хорошенько запомнить это состояние и вспоминай его каждый раз, когда на тебя нападет желание напиться.

– Нет, нет, больше никогда! Ни грамма спиртного! – последовал горячий ответ.

– Ню-ню, – скептически раздалось в ответ.

– Водку придумал Дьявол, чтобы русские не владели миром! – сделал вывод из всего произошедшего накануне Комар.

Глава 4. Обыск

1

Суд да дело, а на дворе стояла уже середина августа. От Патрика не было никаких вестей, молчали и спутники – господин Малахофф как в воду канул. Друзьям ничего не оставалось, как ждать и тренироваться.

Казань, между тем, готовилась отмечать тысячелетие со дня, призванного стать официальной датой основания города. Город обновлял фасад, его к празднику приводили в порядок и приукрашивали. Город старался произвести впечатление. Возводилось большое количество новых объектов, еще большее количество ремонтировалось. Ремонтировались ворота Города – вокзалы, и не только ремонтировались: в аэропорту был открыт ультрасовременный 2 Терминал. Рядом с обновленным старым зданием железнодорожного вокзала появился новый павильон пригородных поездов, привычный горожанам мозаичный рисунок татарской красавицы был бережно сохранен. Было отремонтировано и «окно в мир» – Главпочтамт. Приводились в порядок дороги, более того – готовилась к открытию третья транспортная дамба с новым вантовым мостом, названым в честь Юбилея «Миллениум»: пилон моста был выполнен соответственно в виде буквы «М». Готовился к открытию казанский метрополитен, вот уж действительно долгожданный подарок. Правда, совсем коротенькая линия обещала быть малопродуктивной, но как говорится – лиха беда начало.

Готовилось к открытию и новое здание Пенсионного Фонда России в Татарстане. Очевидно, это великолепное здание должно было будить у пока еще работающих татарстанцев жгучие желание побыстрей уйти на пенсию. Ибо ничего кроме зависти к пенсионерам (безусловно, живущим как минимум в полном благополучии) новое здание не пробуждало.

Общественная жизнь Города бурлила: соревнования, конкурсы, выставки и горячо любимые горожанами субботники не давали скучать. Девять миллионов цветов на клумбах и газонах украсили Город. Также были созданы и цветочные скульптуры в виде животных, в том числе в виде символа города – Дракона и Белого Барса, красующегося на гербе республики.

На карте Города появилась вторая пешеходная улица. Она поменяла заодно свое названия с улицы Свердлова в Петербургскую. Мастера из Петербурга создали на второй пешеходной улице в центре Казани архитектурно-художественный ансамбль, стилизованный под город на Неве. Также появилась и улица Московская, да вот только мастера из стольной так и не появились, и улица встречала юбилей в довольно плачевном состоянии.