скачать книгу бесплатно
– Не под танки, а на корабли… На флот – матросами, если будете безобразия хулиганить.
ШАМПАНСКОЕ В СУГРОБЕ
Как-то зимой к Илье пришла девушка на свидание. Встретились на проходной. У неё был день рождения. В город Илью не пустили, так как получил «банан» по физике. Девушка расстроилась, но вошла в положение – мальчик учится Родине служить. Они поболтали и напоследок поцеловались. Причём не как брат с сестрой, а по-настоящему: долго, с трепетом и удовольствием. Это был первый поцелуй, сладкий, как мёд, нежный и желанный.
Девушка прошептала:
– Вот тебе, Илюша, подарок – бутылка шампанского – хотела с тобой отпраздновать, но раз не случилось, выпей с друзьями за меня.
Илья ещё был во власти поцелуя, пытаясь волей сознания унять волнение в штанах, но сообразил, что через вахту с бутылкой не пробраться.
Попросил подружку:
– Спрячь в сугробе, возле старого спального корпуса, что рядом с пожарной частью. Я потом заберу твой подарок.
Вечером Илюха собрал пацанов и обрисовал обстановку, решили его десантировать из гальюна второго этажа на ул. Пеньковая.
Оделся в чёрный спортивный костюм, обмотался простынёй, получился маскхалат. Взял с собой непременный атрибут – спортивный чемоданчик. Без него никуда, он вольной борьбой занимался со второго класса ещё в Москве, в школе «Самбо-70», и в Нахимовском училище уже успел отметиться на соревнованиях. Обвязали Илюшу пожарным шлангом и аккуратно спустили.
Спустившись удачно, человек-паук побежал копать сугробы, искать заветный подарок, а на дворе минус двадцать, замёрз напрочь. Кто ищет, тот всегда найдёт! Конечно, чудо случилось. Правда, руки за это время превратились в крюки. Бутылку кинул в чемоданчик, шланг с трудом привязал, собратья подняли ценный груз. Побежали в бытовку. Открыли заветный ларец, а шампанское замёрзло, и бутылка треснула.
Кто-то разочарованно спросил:
– Что с этим куском льда делать?
– Будем есть мороженое шампанское!
Разобрали от осколков застывший, некогда игристый напиток, порезали на куски и съели.
Все смеялись:
– Да, Илюха, отличная у тебя подруга!
Потом уже офицерами вспоминали этот случай и улыбались, потягивая крепкий чаёк.
Друзья завидовали Илье:
– Везёт тебе с девчонками. А замёрзшее шампанское не забыть!
Илья тоже улыбался и молчал. Вспоминал незабываемый первый поцелуй…
СКАЗОЧНЫЙ ПЕРСОНАЖ, ИЛИ ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Дети военных переносят тяготы и лишения воинской службы вместе с родителями гораздо легче их самих. Хотя учёба для них – это не эскимо на палочке съесть, а тернистый путь к знаниям. Сплошные мытарства по базам и гарнизонам, непрестанная смена школ по всей необъятной державе. Но у этой медали есть обратная сторона: боевое кочевое детство позволяет им раньше сверстников постичь азы взрослой жизни, верно выбрать свой путь, научиться приспосабливаться и никогда не теряться на сложных виражах судьбы.
Родился наш персонаж в городе-герое Ленинграде в 1965 году 31 марта, так что сообщение о его появлении на свет 1-го апреля было воспринято родными и близкими соответствующим образом. Из роддома кричащего мальчугана, удивлённо смотрящего на мир, принесли в коммуналку на канале Грибоедова, между проспектом Маклина (ныне Английский) и Садовой, рядом с Первым ордена Ленина Военно-морским госпиталем.
В два годика в больнице им К. А. Раухфуса малышу поставили грозный диагноз – гнойный менингит. Прогноз врачей на предмет дальнейшей жизнеспособности был таков: «Должен зажмуриться. В лучшем случае до конца дней будет ходить в каске и улыбаться…» Однако выкарабкался, уже в нежном возрасте выбрав своё жизненное кредо – выживать. Головные уборы до сих пор не любит, а улыбается – только дайте повод.
В четыре года увезли карапуза на Камчатку. И понеслось…
Если без подробностей, школьная жизнь началась в Рыбачьем жилом районе Вилючинска. Оставшиеся два года младшей школы доучился в украинском Тернополе, под присмотром бабушки и дедушки.
Тяга к путешествиям проявилась у мальчика очень рано. После окончания третьего класса поставил предков перед фактом, что едет к приятелю, и был таков. Из города тихо свинтил в деревню к новому другу, с которым познакомился на вокзале. Пацаны весело провели целый летний месяц: спали на сеновале, пасли коров и пили парное молоко. Такие приключения без присмотра взрослых даром не прошли: сильно простудился. Сейчас настаивает: «Не верьте любовным сценам в кино на сеновале, это просто невозможно…» Нашего сказочного персонажа вовремя разыскали родители. Увезли мальчика домой, простуду исцелили, а вот тягу к путешествиям как вылечить? Похоже, это стало вторым диагнозом по жизни.
И 4-й учебный год нашего героя начался опять на Камчатке. Но пришлось отучиться один месяц в Ленинградской школе с последующим возвращением к родителям, на Рыбачий.
Когда без пяти минут пятиклассник Камчатской школы в Бечевинке заявил о своём желании заниматься музыкой, мама обрадовалась, у сына есть тяга к музыке:
– Сынок, на чём хочешь играть?
Без тени сомнений ответил:
– Конечно, на гитаре!
Парень не знал, что в советские времена в музыкальных школах для желающих играть на струнных щипковых музыкальных инструментах выбор был невелик: домра или балалайка. Пришлось записаться на класс балалайки. Юный герой от такой лотереи был не в восторге. Сначала занятия посещал даже с некоторым энтузиазмом, правда, его хватило ненадолго. Хоть режь, но балалайка – это не гитара. Особенно для 10-летнего пацана, у которого в доме бобинный магнитофон «Маяк-202» и целый шкаф подпольных записей Владимира Высоцкого, Аркадия Северного, одесситов и им подобных. А модное ныне заграничное слово «укулеле» тогда было не в ходу.
Слов нет, по крайней мере, приличных, но оказывать сопротивление было бесполезно, особливо открытое и активное. Сам захотел – изволь оправдать надежды родителей. Мать была настойчива в своём желании привить сыну тягу к прекрасному. В ответ мальчуган с поразительной регулярностью при заточке карандашей, а точили их лезвием, ранил пальцы. Через полгода родители мальчика его раскусили:
– Надо завязывать с балалайкой, а то пальцы себе совсем отрежет.
Так страна потеряла потенциального великого балалаечника.
Расставание с музыкальной школой сказочный персонаж ознаменовал переходом в новое качество: пошёл юнгой на торпедолов ТЛ-830. Да, братцы, многие офицеры оружейных специальностей и штурмана знают, что это такое. Ходили прикомандированными на торпедоловах, обеспечивая практические (учебные) торпедные стрельбы боевых кораблей флота. Надо прийти в точку стрельб, ждать, пока все отстреляются, найти учебную болванку, а её, бывало, и сутки-другие приходилось искать, затащить на борт, вернуться в базу. Волнение моря в лучшем случае 3—4 балла, высота волны при этом выше маленького судёнышка. Пока ждёшь стрельб, находишься в дрейфе, железяку грёбаную швыряет, как мотылёк. Полное ощущение езды на американских горках, через четыре часа качки перестаёшь понимать, что летит вверх – голова или ноги. Это вам не морковку тёртую с сахаром уплетать за обе щёки. Офицеры-подводники, вернувшиеся в базу, потом ещё долго вспоминали торпедолов, вопрошая в кают-компании:
– Ты ходил на торпедолове? Нет? Ну тогда ты моря не видел!
Пятиклассник-юнга почувствовал вкус моря и кураж корабельной службы не так, как его воспринимают взрослые моряки. Первая крутая волна ничуть не испугала, только раздразнила интерес к мореплаванию. Он гордился тем, что приходится заниматься реальной мужской работой. Про подводников ему рассказывали, что они на лодках только и делают, что едят шоколадки и воблу из железных банок, красную икру – ложками, и вино им каждый день наливают, а больше ничего делать не надо. На торпедолове он воочию познал, кто такие подводники. Вместе с ними постигал морские законы и ел одни галеты. Другой еды на торпедолове не было, да оно и верно: а зачем? Всё равно за бортом останется.
Бечевинка – маленькая деревня из нескольких домов. Можете представить себе, какая там была школа? В пятом классе училось аж тринадцать человек, в шестом – всего один. Математику преподавал матрос срочной службы. К процессу обучения он относился настолько качественно, что впоследствии в Макаровке наш персонаж был один из четырёх в роте судоводителей (из 120 курсантов), который получил повышенную стипендию после первой сессии ввиду отличных оценок, в том числе по высшей математике. Причём после срочной службы в ВМФ. Второй стипендиат был тоже нахимовец, также после срочной службы, Сергей Смеянов.
Далее – точно без подробностей. 6-й класс повторил четвёртый: Бечевинка, одна четверть в Ленинграде. 7-й класс – практически рядом с колыбелью революции: Лахденпохья, Карелия.
В начале 8-го класса пришлось неожиданно переехать в Сочи. Учёба была заброшена на полгода. К новому 1980-му году семья вернулась в Лахденпохью. Чтобы не остаться на второй год в 7-м классе, пришлось сдать все контрольные за пропущенные полгода в течение одной недели!
Путём несложных математических подсчётов восьмиклассник вычислил, что одноклассников за весь период обучения в средней школе у него было около двухсот! С учётом того, что в Бечевинке было всего двенадцать.
Судя по мытарствам в юные годы, будущность готовила сложный путь нашему герою. Судьба-злодейка решила испытать героя по полной, но на время смилостивилась над ним и предоставила незначительную передышку на два года: наш сказочный персонаж поступил в Нахимовское училище. В Питонию!
Со слов нашего героя, в Нахимовское он решил поступать вот почему:
«Ещё в четвёртом классе узнал, кто такие питоны, для несведущих – нахимовцы. Оценил воочию, какие они отважные и решительные. Есть у меня старший брат. Он вырос на Камчатке, откуда летом 1977-го стартовал в Нахимовское, а я тем временем с четырёх лет катался по стране, пока не приехал к маме на Камчатку учиться в четвёртом классе. И вот, накануне нового 1978-го года, утром он ввалился в нашу квартирку в чёрной морской форме, замёрзший, заснеженный и, как я сейчас представляю, на исходе юношеских сил. Тогда в силу возраста я не понимал, а мама была в шоке. Как? Почему? Откуда? Оказалось, что брат Женя, на тот момент ещё карась, и два друга-питона, не поставив в известность никого из родственников, прилетели домой на зимние каникулы. Рыбачий находится напротив Петропавловска через Авачинскую бухту – час на пароме. А эти орлы приземлились ближе к ночи, естественно, паром уже не ходил. Со связью в те времена было проблемно, и нахимовцы, недолго думая, двинули пешком вокруг бухты. На полдороги был ещё посёлок Тарья. Дорога была, чистили регулярно, а вот освещения никакого. Питоны за ночь обошли бухту, чтобы утром попасть в объятия родных. В моих глазах нахимовцы стали теми, кому можно и нужно подражать. Возможно, тогда я и сделал свой выбор».
Это были самые безмятежные годы. Хорошие преподаватели, самый добрый офицер-воспитатель, Виктор Михайлович Вербицкий, одноклассники – под стать.
Наш сказочный персонаж военно-морским офицером не стал. Но, согласитесь, весьма наивно выглядят молодые офицеры, рвущиеся по окончании высших училищ в романтический надводный и подводный мир, в сравнении со школьником, уже познавшим солёный ветер морей, перемежая его с борьбой за багаж знаний.
Всему своё время и свой жизненный путь. И пройти его надо… Точка. Насколько он был сказочным, оценим потом.
АДМИРАЛ И НАХИМОВЕЦ
Наши судьбы ведо?мы порой не только усердием в школьной борьбе за хорошие отметки или целеустремлённостью в достижении заветной цели. Также они зависят и от личного разгильдяйства и случайных встреч с людьми, которые своим советом или вовремя принятым решением влияют на дальнейшую жизнь.
Расскажу вам историю поступления в Нахимовское училище и дальнейший путь в Ленком. Возвращаясь в те времена, задумываешься, это произошло со мной или такого не могло быть? Может, хороший сон? Или придумал для складности?
Никогда не мечтал о море, даже когда забирался на руины купола церкви Казанской Божией матери в Зеленогорске, всматриваясь в обозримую даль Финского залива. На уроках труда хорошо получалось на токарном станке деревяшки обрабатывать. Первая табуретка вышла настолько идеальной, что побудила осязаемую цель стать краснодеревщиком. Не повезло. Мама, работавшая в Нахимовском училище, в шестом классе огласила дальнейшие планы на жизненный выбор подростка:
– Разговаривала с начальником училища, он человек уважаемый, из многодетной семьи, свой путь начинал рабочим во время войны, будучи твоим ровесником. Интересовался, будешь ли поступать в Нахимовское?
– Мама, у нас в семье нет моряков, хочу быть столяром.
– Будь хоть космонавтом, закончишь десять классов в училище возле Авроры, потом окончательно решишь, кем хочешь стать. Учись в школе хорошо, при поступлении экзамены строгие.
За два года подтянул оценки и свыкся с мыслью, что надо поступать в Нахимовское. Экзамены сдал хорошо, физику и математику щёлкал как семечки. Русский – не без труда. Литература местами интересовала, поэтому чуть лучше. Секретная тетрадь с оценками при поступлении, которую скрупулёзно вёл Строгов, недавно стала публичной для 23-го класса. Гриф «секретно» аннулирован, поинтересовался – средний балл выше среднего.
Настала мандатная комиссия. Отвечаю на вопросы.
Вдруг начальник политотдела Николай Ильич Петраков интересуется:
– Почему решил поступать в военно-морское училище?
Меня переклинило, не рассказывать же историю двухлетней давности. Мол, мама так решила, я не хотел, но потом согласился.
Лев Николаевич Столяров, начальник училища, по-отечески стал поддерживать, задал наводящий вопрос:
– Хочешь судьбу свою связать с флотом, так?
– Да, – и больше не мог ничего выдавить из себя.
Смотрел на звезду Героя на груди адмирала, никогда так близко её не видел.
Лев Николаевич продолжал рассказывать начальнику политотдела:
– Служба на кораблях ВМФ интересная и почётная, хочешь стать военно-морским офицером, поэтому и поступаешь в училище. Хочешь быть защитником Родины? Так?
– Да, товарищ адмирал, всё так, как вы сказали.
– Отлично, думаю, у мандатной комиссии вопросов больше нет. Да, Николай Ильич?
Потом – мне:
– Будешь нахимовцем.
Всё, что от моего лица высказал тогда адмирал, стало впоследствии путёвкой в жизнь.
Ещё одна встреча со Львом Николаевичем Столяровым оказалась судьбоносной.
Перед самым выпуском случился самоход. Произошёл сам собой, после вечерней прогулки с девушкой вдоль набережной засиделись на скамейке в палисаднике, что напротив проходной. Время пролетело незаметно, прозевал вечернюю поверку.
Пришёл в роту, чётко доложил:
– Из самовольной отлучки прибыл, замечаний не имел.
Этот залёт серьёзно влиял на распределение в высшее училище. Профессию выбрал штурманскую, а вот дальнейшее место учёбы досталось в этом случае в Баку или во Владивостоке, там тоже были штурманские факультеты. Далековато от родного Ленинграда, сам виноват. Женщины до добра не доведут, а здесь ещё личное разгильдяйство – самоход. Погрустил, но смирился, сам виноват.
Через пару недель, будучи в законном увольнении, поднимаюсь в свою коммунальную квартиру, открываю дверь. Вижу и столбенею. В широком коридоре на сверкающем паркете, который жильцы драили по графику, стоит начальник училища! Что он здесь делает?
Отдал честь:
– Здравия желаю, товарищ адмирал!
– О, нахимовец, ты здесь живёшь?
– Так точно.
Потом узнал, Лев Николаевич заходил в гости к сослуживцу с К-133, они вместе кругосветку вдоль Антарктики через пролив Дрейка ходили, мыс Горн огибали. Разговорились, адмирал увидел три галки на курсовке, расспросил, куда распределили, чего нерадостный такой.
Пришлось поделиться подробностями про самоход, рассказал, что мечтаю быть штурманом и добавил:
– Товарищ адмирал, хотел стать подводником, как вы! И продолжить учёбу в училище подводного плавания им. Ленинского Комсомола. Теперь вряд ли, говорят, в Баку или Владивосток поеду, велика вероятность потом попасть на надводные корабли.
Адмирал спокойно и уверенно сказал:
– Напомни свою фамилию, нахимовец, будешь подводником.
Встреча была неожиданной, увидеть и поговорить с начальником училища в своей коммуналке, в неформальной обстановке – что-то нереальное. Словам адмирала значения не придал, они прозвучали не однозначно.
Зато когда получил ленточку от дяди Славы, старшины роты, перед торжественным построением в честь выпуска, с удивлением и радостью прочитал на ней тиснёные золотом буквы «ВВМУ им. Ленинского Комсомола».
Запомнил тот день. Он был одним из самых счастливых в жизни!
НАХИМОВСКАЯ ДРУЖБА
Кто мы? И откуда?
Все мы разные. У каждого личный жизненный путь, своя судьба, особая уникальная история. Откуда? На этот вопрос попытаемся ответить. Территориально – из Советского Союза, из Нахимовского училища. Всего два года провели плечом к плечу, а такие крепкие дружеские сцепы созданы между нами.
Что было до нашего рождения? Знаем от родителей, дедушек и прадедушек. Понятно, говорили не всё, что-то нельзя было разглашать, чего-то сами не хотели понимать и принимать. Всего рассказанного лично не видели. Только слышали или читали. Значит, даже поведанное родными может быть полуправдой. Историю пишут люди.
Нужно быть избирательным к любой информации. Поэтому не будем убеждать, будем повествовать. Бытописание не выражает взглядов, не дразнит оппонентов. Как следствие, меньше переживаний, посещений поликлиник и реанимаций – не наносит вред организму.
Начало нашей истории было положено более сорока лет назад. Об этом доложил с юмором наш собрат-питон Жора.
Повод для встречи оказался весьма приятным и был посвящён дням рождения двух значимых для нас персон: Павла Степановича Нахимова – двести шестнадцать лет, и Виктора Ивановича Строгова, офицера-воспитателя 23-го класса – семьдесят один год. Что удивительно – Нахимов и Строгов родились в один день.
Событие получилось интересным на даче Виктора Ивановича, близ Нахимовского озера. Расположились на выстроенной специально ко встрече веранде. Хозяин старался. Дождик периодически поливал. Погода была тёплой, мы под козырьком, летний дождь только в удовольствие. Поздравляли, читали стихи, затягивали песни. Один питон привёз с собой гитару, сам играл и пел. Приглашённым был и писатель Владимир Константинович Грабарь, сокурсник и близкий друг самого старшего на рейде, они с хозяином дачи окончили училище в 1965 году, ознаменовав 17-й выпуск. Поэтому первая книга Владимира Грабаря имеет символическое название «Пароль семнадцать». Мы, ученики офицера Строгова, родились в 1965 году и выпустились через 17 лет после, ещё и присягу принимали в 17 лет. Такая получается магия чисел. Это совпадение в своё время обнаружил нескончаемый оптимист Ваня Чернявский.
Кто-то спросил у писателя Грабаря:
