скачать книгу бесплатно
– Ваш отец находился у себя в кабинете, один. Вы сами знаете, у вашего папеньки в его рабочих апартаментах располагался целый оружейный склад… и его винный погреб располагался там же. Винный погреб и военный арсенал – скверное сочетание, смею заметить. Так вот, будучи не совсем трезвым, ваш несчастный отец взялся чистить лучевик. И…
– И?
– Вы меня понимаете.
– Нет, не понимаю, – безукоризненно вежливо промолвил Кит.
– И… бац!
Кит обернулся и увидел зятя, который вошел почти беззвучно и остановился на пороге необъятной раззолоченной гостиной. Мерфи тоже углядел Гордона и приветственно заулыбался.
– Герр Джерсей, и вы здесь, какая приятная неожиданность.
Гордон улыбнулся так кисло, что эту улыбку можно было класть в чай – вместо ломтика лимона.
– Здравствуйте.
– Полюбуйтесь, господа, – сказал Мерфи, ткнув в Гордона желтым, крючковатым указательным пальцем, – вот на диво многообещающий молодой человек, хоть и самых простых кровей. Настоящий, я бы выразился, провинциальный самородок. Ничуть не сомневаюсь, этот одаренный юноша далеко пойдет, и мы с вами еще много о нем услышим. Но пока со всем возможным почтением рекомендую вам герра Джерсея как одного из лучших адвокатов по уголовным делам нашей благословенной столицы, Форта Сибирь. На тот случай, если мы с вами, господа, кого-нибудь нечаянно ограбим или убьем.
Осталось лишь поразиться, сколько людей незамедлительно захотели воспользоваться услугами герра Джерсея и полезли в карманы за визитными карточками и бумажниками. Гордон замахал руками.
– Ох, ну не прямо же сейчас! Давайте проявим какое-никакое уважение к усопшему! Прошу прощения. Так что именно произошло, мистер Мерфи?
– Точно мы пока сказать ничего не можем, но, скорее всего, прежде, чем начать чистить оружие, их милость лорд Ланкастер, находясь в состоянии алкогольного опьянения, забыл вынуть из лучевика патроны, случайно нажал на спусковой крючок и выстрелил себе в лицо.
Гордон поковырял ковер носком ошеломляющего дорогого и преуспевающего адвокатского ботинка.
– Ишь ты. Вот те и раз.
– Ваша правда, герр Джерсей, вышло преглупо.
– Весьма похоже на неосторожное обращение с оружием, не правда ли.
– Да, герр Джерсей.
– Надо понимать, их милость скончался?
– Еще как скончался, герр Джерсей. Его бедная, многострадальная голова буквально расплескалась по кабинету.
Наступило долгое молчание.
– Значит, несчастный случай, – наконец, проговорил Кит, сжав челюсти.
– А вы считаете иначе? – с непритворным любопытством осведомился Мерфи, приподняв седые клочковатые брови, являющие разительный контраст с его лысой, как яйцо, головой.
– По-моему, момент отнюдь не подходящий соревноваться в остроумии. Вы ведь все равно как пить дать меня переплюнете.
Старик осклабился не без одобрения. Несмотря на молодость, Кит уже давно играл в эти игры и, без ложной скромности, играл блестяще. Когда ему исполнилось девятнадцать, отец назначил Кита своим первым заместителем и ввел в совет директоров. Весьма многие, потирая руки, стали ждать, когда зеленый неопытный юнец на своем очень важном посту сядет в большую и мокрую лужу. Напрасно. За минувшие девять лет Кит многих сам посадил в ту лужу, а кое-кого и с размаху ткнул в нее носом.
– Переплюну, молодой человек… само собой… но дело в другом. Еще слишком рано делать выводы. Тем не менее, уже сейчас можно сказать с большой долей уверенности, что это был именно прискорбный и нелепый несчастный случай. Неосторожное обращение с оружием. О намерениях свести счеты с жизнью ваш отец, насколько мне известно, речи не заводил. При мне, во всяком случае. Быть может, он вам что-то об этом говорил, молодые люди?…
– Нет, – сказал Кит.
– Нет, – сказал Гордон.
– Я так и думал. Зато нам всем, к сожалению, было известно о его нездоровом пристрастии к алкоголю. Что я, собственно, могу еще прибавить? Право, не знаю. Я лично уговаривал вашего отца обратиться за помощью в Ассоциацию Абсолютной Абстиненции, пройти курс лечения от алкогольной зависимости, но…
Кит оглядел холеные и бесстрастные физиономии всех этих Очень Важных Господ. Они походили на гробовщиков. Неудивительно, что у Терезы началась истерика.
– Знаю. Вы все старались помочь моему отцу.
– Да. Как и вы.
– Да. Как и я.
Мерфи чуть смягчился. Он относился к Киту с симпатией. Точнее, относился бы, не будь Кит сыном своего отца, и не носи он невероятно громкую, невероятно прославленную фамилию Ланкастер, которой соответствовал до кончиков отполированных ногтей. Сейчас он стоял и смотрел на них, высокий, светловолосый и поджарый, и взгляд его серых глаз был холоден и бесстрастен, хотя Мерфи мог дать руку на отсечение, что этот высокомерный породистый щенок выбит из колеи, ошарашен, напуган до полусмерти и до предела измотан. Слишком долго тянулось его ожидание… и слишком быстрой и внезапной стала развязка.
– Вы что-то хотели спросить у меня, Кристофер? Да?
– Я должен туда поехать?
– Я не могу вам запретить, но не вижу в этом смысла. На месте печального происшествия сейчас работают эксперты Отдела Благонадежности и сотрудники Гражданской Милиции. Мы также подключили нашу службу безопасности и проводим внутреннее расследование этого инцидента. Ни к чему вам путаться у них под ногами. Если понадобится, они сами вас найдут и с вами побеседуют. Да и зрелище… не стоит вам смотреть на это. Повсюду кровь и мозги. И репортеры, – прибавил Мерфи таким тоном, будто это были явления одного и того же деструктивного порядка.
При упоминании прессы Кит невольно дернулся.
– Я должен выступить перед ними с заявлением?
– Разумеется, должны, но не прямо сейчас. Мы с вами обсудим это позже. И не беспокойтесь. Мы возьмем на себя печальные формальности, связанные с похоронами, это наш священный долг.
Молчаливые джентльмены все, как один, кивнули в унисон словам Мерфи. Да, конечно; да, священный; да, долг.
– Я уже известил о печальном событии вашу младшую сестру и лорда Торнтона, нашего многоуважаемого второго исполнительного вице-президента, который, между прочим, уже несколько дней по неведомым мне причинам отсутствует на своем рабочем месте.
– Ричард женился; у него медовый месяц, – проговорил Кит сквозь зубы.
– По-моему, молодой человек, столь радостное событие в жизни лорда Торнтона не объясняет и не извиняет того вопиюще оскорбительного и вызывающего тона, в каком лорд Торнтон беседовал со мной. В любом случае, я надеюсь, что отныне и впредь он будет куда более ответственно и серьезно подходить к исполнению своих должностных обязанностей. Что ж. Приношу вам глубокие, искренние соболезнования.
– Весьма признателен, – сказал Кит.
– И последнее. Понимаю, вас сейчас беспокоит вопрос, насколько здраво и разумно ваш отец распорядился своей последней волей. Так вот, ни у меня, ни у кого из присутствующих не вызывает сомнений тот факт, что ваш отец, невзирая на всяческие прискорбные обстоятельства, распорядился своей последней волей весьма здраво и разумно. Иначе говоря, я уверен, нам всем будет чрезвычайно приятно сотрудничать с вами в вашем новом качестве главы Корпорации, продолжателя старинных и славных традиций вашей семьи. Я понятно выразился, милорд?
Куда уж понятней.
Король умер, да здравствует король. Новоиспеченному лорду Ланкастеру пришлось задержаться в гостиной, обсудить кое-какие детали и выслушать соболезнования. Гордон пошел на второй этаж – проведать Терри. Она лежала в кровати, свернувшись клубком под горой шерстяных пледов, и тихо всхлипывала. Гордон заставил ее проглотить ложку успокоительного и подал стакан воды. Терри сделала глоток и легла обратно, глядя на него затуманенными от слез карими глазами.
– Тише, тише, Терри. Полежи немножко, сейчас все пройдет.
– Несчастный случай, – прошептала она, – как такое возможно? Что они сказали?
– Старик был сильно под мухой, зачем-то взялся чистить оружие… и… случилось то, что случилось. Успокойся, Терри. Глубоко вдыхай и выдыхай. Правильное дыхание – первейший залог душевного и физического здоровья. Ты знала об этом?
– Н-нет. А что они еще сказали?
– Что-то там про продолжателя традиций старинного, славного рода.
– О, Господи… значит… отец оставил все Киту?
– Да. Своеобразная манера выражаться у этих господ. Ни слова не молвят в простоте. Ничего…
Гордон осекся на полуслове, когда двери распахнулись, и в спальню влетела его жена. Виктория ворвалась, как наряженный в шелка, меха и драгоценности, торнадо, и зачастила с порога, взволнованно захлебываясь:
– Ох, Тереза, я только что узнала о папе, схватила головастика, и мы сразу приехали. Ужас, что творится, возле нашего дома уже собрались репортеры, их человек триста, не меньше, они все спрашивали о папе, я еле выбралась оттуда. И тут они уже тоже собрались, вопят и орут. Никита сказал мне, что, если они не заткнутся, он сам пойдет и спустит на репортеров собак. А все эти люди из совета директоров теперь перед ним раскланиваются и целуют руки, это ведь значит, что папа все оставил ему? И…
– Добрый вечер, – ввернул Гордон, когда жена прервалась, чтобы глотнуть воздуху.
Виктория замолчала и хлопнула длинными ресницами. Унаследованные ею от матери дивной лепки точеные славянские скулы слабо порозовели.
– Ох. Добрый вечер, пупсик. Добрый вечер, Тереза.
– Ах, Виктория, какое несчастье, – прошептала Тереза, – мне так жаль.
– Несчастье? – изумилась Виктория. – Какое еще несчастье? Ах, ты про папу. Что с тобой, глупая курица? Тебе плохо?
– Терри чуточку расстроена, – сказал Гордон, – сейчас подействует успокоительное, и все пройдет. Может быть, ты тоже выпьешь ложечку успокоительного?
– Я? Ха! Нет!
– Так я и думал, – пробормотал Гордон, поднялся, помог жене выпутаться из собольей шубки и чмокнул в атласную щечку. Виктория скорчила гримаску.
– Фу. Почему ты такой небритый… и пахнешь пивом… как пивной бочонок?
– Я ведь тебя не спрашиваю, почему ты всегда такая красивая…
Виктория и впрямь была ослепительно красива. Высокая, тоненькая, грациозная, каждым дюймом стройного холеного тела она источала негу и соблазн. У нее были длинные светлые волосы, прекрасные серые глаза, аккуратный носик, перламутрово-розовые ушки и ротик, сладостный и благоуханный, как цветущий яблоневый сад. Еще она была умна, хитра, коварна, донельзя испорчена и вконец избалована. И старшего брата, и законного мужа она крепко держала под каблучком изящной туфельки, и нещадно изводила обоих – из искренней любви. Остальных Виктория изводила с разными целями, зачастую просто из интереса, чтобы посмотреть, что получится. Пока получалось весьма удовлетворительно – паника, хаос, крупные разрушения, многочисленные человеческие жертвы.
– Пупсик, – прощебетала она, – сколько раз я тебе говорила, что ненавижу, когда ты пьешь свое мерзкое, вонючее пиво, дышишь им и потеешь им же?
– Да. Ты говорила. Миллион раз говорила. Где наш ребенок.
– Не волнуйся, Макс в детской, с няней, спит, как сурок. Тереза? Да что с тобой? Подожди секунду, я сейчас.
Виктория быстро метнулась в ванную, принесла оттуда смоченное ледяной водой полотенце, присела рядом с Терри, положила ей на лоб и скомандовала:
– Успокойся. Дыши глубоко и ровно. Вдыхай и выдыхай. Небольшой приступ паники, ничего страшного, мы сумеем это пережить.
– Я так испугалась, когда они все сюда приехали. Я подумала, что-то случилось с твоим братом, – прошептала Терри одними губами.
Виктория нежно погладила ее по золотистым волосам.
– Глупенькая курица, ну, что с ним может случиться?
– М-много в-всякого, – прошептала Терри, ужасаясь.
– Вот, пожалуйста. У Терезы типичный невроз, – мигом поставила ей диагноз Виктория и, необычайно восхищаясь своей проницательностью, поглядела на супруга, но тот оказался настроен скептически.
– Нет. Никакой это не невроз, а обычная типичная любовь, циничная ты дамочка.
– А я где-то слышала, что любовь это и есть невроз. Особенная разновидность невроза, – туманно припомнила Виктория.
Невзирая на свое подавленное и угнетенное состояние, Терри не сумела не заметить, что Гордон голоден, как, наверное, и обожаемый муж. Она попробовала встать, но не сумела. Сердце еще частило и пропускало удары, в горле стоял удушливый ком, а перед глазами плыла зловещая красноватая дымка. Виктория заметила ее слабые трепыхания.
– Что такое, Терри?
– Надо бы распорядиться насчет ужина, мальчики наверняка голодные.
Виктория фыркнула.
– Мужчины! Им бы только что-нибудь сожрать. Вечно они тащат в рот всякую гадость. Это у них, я знаю, сосательный рефлекс.
– Курительный, выпивательный, морду-набивательный рефлекс, – не сдержался Гордон.
– Неотесанная дубина, – приязненно сказала Виктория мужу.
– Зато ты прямо невозможно красивая…
– Сама знаю. Я красивая, а ты – дурак. Тоже мне, новости! Ладно, пойду, поищу какой-нибудь еды, а ты присмотри за Терезой и ее неврозом. Вдруг куда-нибудь убежит.
Кит вернулся минут через десять и застал жену в целости и сохранности. Как и ее невроз, к сожалению. Он подсел к жене и крепко обнял. Терри крепко прижалась к нему и свернулась калачиком у него на груди.
– Убрались сволочи эти? – спросил Гордон мрачно.
– Да.
– Мне очень жаль.
– Да.
– Если я могу что-нибудь сделать, просто скажи, я…
– Нет, нет.
Гордон помолчал.
– Я недавно его видел. Твоего отца, я имею в виду.
– Что? Когда?
– Неделю назад твой старик заезжал ко мне в контору.
