Food-Boy

Дисклеймер: данный текст несёт сугубо развлекательный характер и не является попыткой оскорбить человека или группу людей по политическому, расовому, национальному или религиозному признаку. Произведение также не является пропагандой каких-либо нравственных или политических идеалов и в силу содержащихся сцен не рекомендуется к прочтению лицам до 18 лет.

Food-Boy

Петя Петушков любовался в телефоне фотографией одноклассницы Маши Курочкиной и ещё не знал, что сегодня худший день в его жизни.

– Кушай курочку, Петенька, – просила маменька.

Петенька не кушал. Мама пыталась засунуть куриный окорочок сыну в глотку, но мальчик давился: по щекам Пети текли слезы и соус.

– Мамусь, можно я за него доем? – старшая сестрёнка Пети тащила через форточку дрона-доставщика с ещё одним пакетом завтрака. Пакет не пролазил: медведь на упаковке сервиса доставки «Жирный Потапыч» игриво подмигивал по ту сторону окна. Отчаявшаяся девица разорвала застрявшую в форточке упаковку с картошкой и покосилась на пустую бидонницу для соуса у холодильника. Вздохнув, растерла охапку картохи об измазанное в соусе лицо брата.

– Учись, ирод фудофобный, – маменька отдала дочери бесполезно обслюнявленный окорочок.

– Лю тя, ма! – вцепилась в окорочок дочурка.

Девица начала было утрамбовывать недожёваную картоху куриной костью, но трофейная птица пошла мимо горла: сестрёнка поперхнулась, посинела и повалилась на пол. Дрон-доставщик среагировал на неплатежеспособность клиента. Из летательного аппарата выдвинулся пулемётик. Шестистволка дала залп по задыхающейся клиентке – сестрёнка задергалась как подстреленная куропатка. Маменька бросилась к дрону-пулемётчику для совершения транзакции через встроенный в летательный аппарат терминал, но дрон распознал форточку как препятствие и подлетать к маменьке отказывался. Женщина грозно ревела. Дрон усердно пулемётил. Наконец, маменька вышибла ставни, оплатила завтрак и с визгом вывалилась из окна.

Дрон удовлетворённо посмотрел на Петю, на мёртвую сестрёнку – и улетел. Фотография Маши Курочкиной на Петином телефоне сменилась извещением: «Уважаемый Пётр Петушков, в виду несанкционированного выпадения из окна массивного предмета весом более 100 кг в сторону пролегающей возле вашего высотного здания аэроветки, был причинен ущерб 5 (пяти) скай-фуд дронам ООО “Жирный Потапыч”. По законам Российской Империи ваши коммунальные платежи будут переведены на счет ООО “Жирный Потапыч”. Для выяснения подробностей обращайтесь в офис Potapich inc».

Извещение сменилось фотографией одетого в русский народный костюм президента «Жирного Потапыча» Авраама Русичёвича, протягивающего балалайку умирающей от рака девочке. Русичёвич улыбался тремя подбородками и взывал к Пете народной мудростью: «Любишь покушать? Люби и бабоньки платить!».

Телефон отключился. Свет в квартире погас.

– Мою семью убила доставка еды, – вздохнул Петя.

– Чё? – Очнувшаяся сестренка жевала упавший на пол окорочок. Девушка невозмутимо косилась в сторону залежей соуса на щеках брата. Петя снова вздохнул и пошел собираться в школу.

– Ежегодно в Империи открывается десять бесплатных операционных по расширению желудка, – биологичка Прасковья Давакиновна панегирично теребила макет двенадцатиперстной кишки. – Сегодня Россия является мировым экспортером пищевой биоэнергетики ближнего и дальнего зарубежья с миллиардными дотациями ООН на пищевую фармакологию. В эту непростую пост-эволюционную эпоху, когда школьное образование окончательно избавилось от давления эволюционистов, – биологичка смахнула слезу, – а борьба с желудочными заболеваниями увеличила средний рост россиянина до 215 сантиметров по сравнению с началом 20-го века, я могу гордо заявить, что не есть – преступление против Родины! Петя, встань пожалуйста.

Петя, вздохнув, поднялся из-за парты.

– Посмотрите на этого мальчика. В попытке накормить неблагодарного сына, его мать уже третий раз за год вываливается из окна. Тебе есть, что сказать, Петя?

– Это гипофиз.

– Чё? – Быстро багровела Давакиновна.

– Рост населения стимулируют опухоли гипофизов…

– Хватит умничать!

Класс возмущенно галдел. На футболках одноклассников загорелась фотография президента «Жирного Потапыча» Авраама Русичёвича, гневно тыкающего в Петю балалайкой. Дети обзывали мальчика фудофобом и бодинегативным выродком. А Жора Крыжовников даже кинул в Петю бумажкой. Лишь сидящая на задней парте Маша Курочкина потупила набухший от жалости взор в сторону Пети, и ее упругие грудки на тощих ребрышках солидарно вздохнули.

– Останешься в классе фудофодов, Петушков! – Рявкнула Давакиновна.

После уроков Петя уже в который раз смотрел на висящую в классе фудофобов икону «Боже дати откушати» и ел наказательно-профилактический обед в форме красно-черного российского флага. Красная часть была сделана из сельди под шубой и давалась особенно тяжело. Вместе с Петей от фудофобии лечилась такая же тощая Машенька и лучший Петин друг Митя Умирашкин.

– Смотри на вещи позитивно, бро, – Умирашкин размазывал остатки сельди по висящей на стене пластиковой иконе. – Учитель истории рассказывал, что древние римляне ковырялись во рту веточками, чтобы вырыгивать еду во время многодневных тусовок, а сегодня мой батя просто пьёт калосжигательное пиво. Эволюция же.

– Не веточками, перьями, – поправил Петя.

– Чё? Перья же хрен пропихнешь.

Исторический спор прервал вальяжно вошедший Жора Крыжовников. Выводя на доске мелом «Петя лох», гигант язвительной мысли поминутно подмигивал Маше Курочкиной. Но Машенька на подмигивания отвечала обидным игнором, что грозило Жоре половым падением в глазах лохов. От фиаско спас звонок Петиной сестры: интерактивную школьную доску заполнила тучная девица со следами резиновых пуль на лице.

– Эй, дрыщара, нам счета заблочили, дуй в офис «Потапыча».

– А мама? – Вздохнул Петя.

– Чё мама? Совершила свободное падение до второй аэроветки, лежит с переломом. У меня сегодня запись на промывание желудка, так что дуй.

Сестрёнка потянулась за очередной порцией курочки и впилась дородной грудью в монитор. Связь оборвалась. Изображение прижатых к экрану грудей сменилось очередным портретом ортодоксального президента фастфуд-корпорации: «звонок оплачен компанией «Жирный Потапыч», улыбались подбородки Авраама Русичёвича. Мальчик подождал у доски-коммуникатора, но ничего кроме «Петя лох» доска больше не отображала.

– Очень жаль твою матушку, – подошла Машенька. При виде ее смущенного личика Петя потупился на прижимаемый к девичьей груди учебник по «асексуальному религиоведению». Заплывшие шаловливым жиром глазки Жоры тоже уставились в сторону грудных упругостей.

– Слыш, Машка, – пансексуально улыбнулся Жора. – Го в кино на нового «Супер-Захара»?

Маша пренебрежительно покосилась на нахала:

– Только если скажешь, кто открыл ускорение свободного падения.

– Ускорение… чё? – Жора непонимающе взглянул на Машу, потом на учебник по религиоведению. Пансексуальность медленно сходила с его лица. Не дожидаясь ответа, Курочкина вышла из класса, огрев воздыхателя каштановой копной презрения. Жора внюхался в аромат шампуня с подсолнухом, но почувствовав волосяной привкус отказа, нацелил на Петю мстительный кулак.

– Эй, брось, бро, – между кулаком Жоры и лицом Пети встал Умирашкин. – Я слышал в офисе «Потапыча» раздают бесплатную картошку по-деревенски, а мы как раз туда сейчас идем. Можем и тебе прихватить.

Жировые складки Жоры алчно сощурились и отступили.

После уроков друзья двинули в «Потапыч» разбираться с коммуналкой. Первый этаж Potapich inc занимала выполненная в неоконформистском стиле приёмная: кругом стояли ясли с гамбургерными кормушками, одетые в костюмы полевых цветов работники повязывали склонившимся у кормушек гостям слюнявчики, а приплясывающие рядом ромашки разбрасывали из корзинок картошку по-деревенски.

– Приветики, друзяшки, – засмеялся робот-медведь. – Чем вам помочь?

– Я…э… хочу вернуть деньги, – пляшущая рядом ромашка сбивала Петю с мысли.

– Ну, так клацай скорей на пузяку, сынок.

Петя нажал на экран-живот мишки. Медведь озвучивал пункты меню:

– В случае дисфункции орального прохода нажмите бублик. В случае жировой лактации нажмите рогалик. В случае выпадения из окна нажмите… Пасибоньки. В случае эпилептической реакции на резиновые пули нажмите горошенку. В случае проблем с форточкой нажмите… Пасибоньки. Являлась ли форточка прямой причиной агрессивного поведения дрона компании «Жирный Потапыч»?

– Нет. Но мама упала с 30-го этажа.

– Пасибоньки. Компания «Жирный Потапыч» в реальном угаре за маму. Примите это в качестве наших извиняшек.

Медведь плюнул в Петю чековым бланком. Мальчик наклонился поднять чек. Митя тоже присел пособирать картошки для Жоры. Пока друзья ползали на карачках, к детям подошла ромашка. Полевой цветок придавил упавший чек башмаком.

– Эй, ромашка, отдай.

В ответ ромашка достала из корзинки пистолет и огрела Петю рукояткой. Не успел окровавленный Петя задаться вопросом, является ли пистолет частью «извиняшек», как стоящий напротив лютик перерезал горло собирающему по полу картошку Мите Умирашкину. Ещё один полевой цветок вытащил из сумки автомат Калашникова и с криком «долой пищевых содомитов» разрядил в зал обойму. Пара ландышей подхватили под лапы подстреленного медведя.

– Это террористическая атака! – Полевые цветы, возглавляемые ромашкой-арабом, окружили робо-секретаря, – Теперь ваш дом Шайтана принадлежит веганам-халялистам! Проведите нас на верхние этажи к Русичёвичу, или этот парень умрёт.

В висок Пети уперся горячий ствол автомата.

– Сожалею, Пётр Капитонович, – подстреленный мишка грустно харканул в мальчика маслом. – но мы не угораем с террористами. Примите наши глуб-о-кие извиняшки.

Медведь ещё раз плюнул в Петю парой чеков, и ушел в спящий режим, засунув механическую лапу в рот. Двери закрылись, сработала сигналка. На потолке открылись люки – на головы террористов посыпались гамбургеры. Полевые цветы недоумённо взирали на котлетный дождь. Спустя минуту нападавшие были уже по пояс в котлетах. Вслед за фастфудом полился и соус. Неокомформистский вестибюль затапливало гамбургерами с подливой. Веганы-террористы в ужасе барахтались в искусственном мясе. Зал превратился в соусный аквариум. Теряя сознание, Петя подумал: «Как же глупо – захлебнуться в дешевом кисло-сладком соусе среди веганов-террористов…».

Но Петя не захлебнулся.

Какое-то время спустя мальчик очнулся.

– Почему кадровый менеджер опять нанял черт знает кого? – Кричащий рядом голос показался Пете знакомым. – Пусть посол Французского халифата теперь хоть в ноги лезет! Сколько можно?

Рядом с очнувшимся Петей сидели арабы-веганы. Оглённые террористы были привязаны к стульям без днищ. Возле каждого голого вегана стояло по такой же голой женщине с кнутом. Женщины поминутно били кнутами по днищам стульев. Веганы охали. Между охающих пленных расхаживал толстяк в ортодоксальном костюме.

– И ведь каждый раз одно и то же, – сокрушался Авраам Русичёвич.

Президент «Жирного Потапыча» повернулся к веганам.

– Меня хотели увидеть, гниды овощежопые? Нате, пожалуйста. – Русичёвич расстегнул вышиванку. – В первые террористические атаки мы заполняли зал водой, но вас, засранцев, так много, что соусом оказалось дешевле. Дебилы! Вечно Серёга косячит с персоналом. И на кой чёрт я оплачиваю его корпоративных проституток-каннибалов? – Веганы в ужасе покосились на плотоядно улыбающихся женщин. – Самое смешное, что я ведь и сам веган. – К удивлению террористов Авраам Русичёвич стал отстегивать от лица подбородки. – Ну как можно есть свинину? Это же полный шабат. – Под рубашкой у президента «Потапыча» оказалась пришитая к телу молния. Русичёвич рванул за молнию и облегченно вылез из жирового костюма.

– Вещи вообще не такие, какими кажутся.

Перед ошеломленным Петей и веганами стоял голый карлик.

– Вот вы, наверное, думаете, как проститутки могут быть каннибаллами? Или как этот жирный урод оказался импозантным карликом? А ведь вы, гойи, только на первом этаже. На этажах повыше таки  ещё жестче будет.

Стоящий в чем мать родила карлик принялся размахивать хозяйством, но споткнулся о впавшего в спячку медведя.

– Ладно. Устройте-ка нашим гостям персональный газенваген.

– А с этим как быть? – Мошонку Пети огрел вопрошающий удар хлыста.

– В эволюционное клоноквантирование его.

– В клоно-чё?

– В ту-не-протестированную-штуку-через-плечо! Дебилки!

Одно клоноквантирование спустя…

– Кушай, Петенька, – в рот мальчика уткнулось что-то тёплое и твёрдое. Петя открыл глаза: вооруженная куриной ножкой маменька как обычно корпела над глоткой сына. Рядом самостоятельно наяривала утреннюю курочку сестрёнка. Кухню Петиной квартиры переполняла обыденность.

– Кажется, мне приснился кошмар…

– Опять читал на ночь? – Прекратила тыкать курочкой мама.

– Нет. Мне приснился дрон с пулемётом, а ещё там был карликовый еврей-содомит и… Эй, да не тащи ты его сюда! – Петя оттолкнул сестру от форточки и впустил дрона-доставщика через балконную дверь. К общему удивлению семейства Петушковых, сестрёнка отлетела к противоположной стороне кухни. С пола покосилось очумевшее жирное тело.

– Ты как это сделал, дрыщара?!

– Да, я просто… – Мальчик отошел максимально далеко от угрожающе шипящей сестренки и по привычке приложил маменькин палец к сканеру дрона. Палец хрустнул. Квартиру сотряс утробный материнский вопль. Пробормотав что-то про школу, Петя выбежал из квартиры – по пути мальчик случайно оторвал дверную ручку и продавил кнопку лифта. Что-то было не так. Руки ломали всё, к чему касались. А ещё впервые в жизни хотелось есть. Петя съел принесенный с утра дроном пакет с завтраком. Скушал на перемене двойную порцию «Потапиной услады» и уминал уже третью тарелку российского флага, когда в класс фудофобов ворвался Митя Умирашкин. За ним по пятам бежали Жора Крыжовников и Маша Курочкина.

– Где моя картошка?! – Свирепо вздымались кулаки Жоры.

– Батей клянусь, не знаю про картошку! – Заслонялся Митя.

– Мальчики, хватит! – Слезливо колыхались грудки Маши.

– Оставь его, Георгий, – Петя перехватил кулак Крыжовникова и толкнул одноклассника. К удивлению присутствующих, задира упал на пол, повалив сразу несколько парт. Грудки Машеньки вздрогнули восхищенным «вау», а Крыжовников испуганно вытаращил глаза на дрыщавого парнишку, что каким-то образом уделал его с одного толчка.

– Как у тебя так получилось, бро? – восклицал уже в который раз Митя, омывая следы побоев в раковине школьного туалета. Петя спешно рассказывал про похождения в Potapich inc. Умирашкин в упор не помнил ни про поход в корпорацию, ни про собственную смерть, но согласился, что хотя бы часть из истории произошла на самом деле. На информацию же о потери памяти друг отреагировал компетентным комментарием:

– У меня с утра шея покраснела. Так клоны возвращают часть предсмертных повреждений. Мне батя рассказывал. Это называется постсоматический стресс.

– Бате виднее, – согласно кивнул Петя.

– А ты? У тебя есть повреждения?

– Ну, я голоден постоянно, а так…

Петя снял рубашку, осматриваясь в туалетное зеркало.

– Вау! Ты потолстел, бро! – Умирашкин оттянул свешивающееся из штанов Пети брюхо. Впервые в жизни на Петином торсе появились жировые складки. От дружеского прикосновения брюхо испуганно втянулось. Зато на Петиных мальчишеских бицепсах тут же повисли две жировые сарделины. – Ва-а-у! Твой жир кочует! – Митя слегка ударил друга в живот, и брюхо вернулось, трансформируясь в кубики пресса. – Да ещё и прессуха растёт! – От неожиданной пресухи Петя согнулся пополам в мышечном спазме. В себя мальчик пришел только после дополнительной порции российского флага. Хотя торс еще долго сохранял кубики.

– Братан, я, конечно, рад, что ты пожирнел, – Озадаченно косился на кубики Митя. – но какой-то твой новый жир странный. Нам необходимо исследовать границы возможных последствий твоего изменения веса.

Границы последствий исследовались в недостроенном супермаркете у Митиного дома.

«День первый, – вел диктофонную запись Умирашкин. – Объект Пэ Пэ проявляет острые признаки голода, потребляя полторы порции куриных крылышек в час. В случае увеличения дозировки, жир подопытного резко возрастает. В процессе клинических исследований с дополнительными порциями крылышек весовой порог Пэ Пэ достиг отметки 150 кэ гэ, после чего испытания было решено прекратить, так как батя не дал больше денег на крылышки. Подопытный также попросился помочиться – в результате мочеиспускания объект произвел пятилитровое ведро урины, вступившее в острую реакцию с курочкой компании “Жирный Потапыч” (мясо тает в моче)».

Аудиозапись временно прерывается.

«День второй. При бесконтрольном жоре подопытный выделяет аномальное количество кала. Анализ экскрементов показал их токсичность (дворовая собака съела два килограмма и умерла). Также были проведены испытания физических возможностей объекта. Подопытный поднимает вес, в четыре раза превышающий его собственный, что (помимо лютого восхищения) вызывает вопрос о степени прочности костной основы – данная теория была подтверждена дополнительным экспериментом с битой. В процессе применения физической силы подопытный резко преобразует жировую массу в мышечную (бицуха так и растёт), что в некоторых случаях приводит к разрывам кожного покрова в участках несовпадения жировой и мышечной массы с…».

– Как-то сложно, – перебил Петя, стряхивая куски кожи с разбухших мышц. – Анализы из лаборатории твоего бати уже пришли?

Умирашкин протянул другу только полученные анализы.

Петя вглядеться в бумажку с непонятными цифрами:

– Уровень группы эстроген-гормонов повышен… Но и тестостерон тоже. И адреналин. Уровни лептина и грелина, опять же, зашкаливают. Какие-то невозможные анализы. Судя по этим данным, я должен чувствовать себя как беременная мать-качок под стероидами, у которой сломался переключатель аппетита.

– Где ты все эти термины выучил? – удивился Митя.

– Да толку, что выучил, – буркнул Петя. – Русичёвич сотворил со мной что-то ненормальное. Я болен. И не знаю, как вылечиться. Зато жру искусственные крылышки «Потапыча» по шестнадцать часов в сутки.

– Знаешь, – неуверенно начал Умирашкин. – У бати есть выход в Интернет через пиндосо-провайдер. Он рассказывал про сайт, где ты заказываешь настоящую еду, а потом забираешь её в…

– Настоящую еду? – Перебил Петя.

– Ну, без пластика.

Одну переписку с барыгой спустя…

Друзья, следуя инструкции закладчика, шли от метро Двуперстовская в сторону Площади люмпенской революции. Оба оделись в берцы и серые пайты-капюшоны – так, по словами Умирашкина, одевались все жители областей. Петя впервые вышел на внестоличной станции метрополитена: по разбитым дорогам ездили бензоповозки с ручным управлением, а в небо упирались дореволюционные Горбачёвские высотки. Закладчик сказал, еда спрятана в заброшенной кочегарке под люком – но ни Петя, ни Митя не знали, что такое «кочегарка», поэтому долго плутали. Наконец, Петя отшвырнул чугунную крышку люка (Митя восхищенно ваукнул) и извлек закладку с надписью: «бюджетный фудпак «Бабушкин каприз». В закладке оказалась медицинская емкость для сбора кала с надписью «борщ», обернутый в страницы из натуральной бумаги брикет «пампушка» и судочек со странной пометкой «котлеты по-киевски». Дети в жизни не нюхали ничего вкуснее.

– Дашь мне попробовать чутка? – Облизнулся Умирашкин.

– Не здесь. Кто знает, как меня трипанёт от «бабушкиного каприза».

Друзья возвращались к метро под вечер. По улицам сновали офисные планктоны по 215 сантиметров росту. Работники-переростки спешили из офисов к пищевым ларькам: толкались, трясли грушеподобными телами, вздымали тощие руки к заменяющему ночное освещение спутнику-фонарю. В тусклом свете мелькали их несуразные кулачки с зажатыми ассигнациями. Школьники почти добрались до Двуперстовской. Но у самого метро в толпу ворвался патруль казачьих медведей.

– Сотрудники Жиргвардии обслуживаются вне очереди!

Петю отшвырнула нашивка с трёхглавым орлом. Мальчик впервые увидел гвардейскую эмблему так близко: в одной лапе орёл сжимал молот, в другой сосиску. Гвардейцы размахивали сосископодобными дубинками, пробиваясь к киоскам. Голодные планктоны отступали. У самого киоска путь казачьим медведям преградил лысый ребенок: девочка из ракового приюта тянула трясущиеся ладошки к положенной ей бесплатной порции тако по-славянски. Дубинка толкнула малышку в асфальт. Девочка упала лицом в размазанный по асфальту тако. Стоящие вокруг планктоны испуганно опустили глаза – лишь у Пети хватило смелости помочь раковой сиротке подняться. Мальчик стер с детской с лысины кетчуп. Девочка подняла благодарный взгляд.

– Мне такой же тако, только ещё бесплатней! – захохотали дубинки. Нашивка снова толкнула девчонку. Продавец киоска стал испуганно разогревать последние порции тако.

– Паскуды… – прошептал Митя.

Друзья оплатили раковой сиротке еду и, не сговариваясь, двинулись за казачьими медведям. Отряд дубинок спешил на Площадь люмпенской революции. Там проходил протестный митинг. Многотысячную толпу упреждающе бередили сотни резиновых сосисок. Большего всего планктонов толпилось у горящей огнями сцены.

– Ежегодная опись длины пенисов стран Евразии показала наличие пяти-сантиметровых половых органов у 3,5% россиян, – кричал с трибуны оратор. – Пятнадцать миллионов короткостволов! И это только официальные данные. Почему подобные «маленькие» члены общества не признаются психическими инвалидами? Почему мы не признаем психическими инвалидами изнасилованных девушек? Почему вместо раковых приютов мы строим фуд-парки? Наши жирократы сидят на пищевой игле. Они больше озабочены проблемами ректального алкоголизма среди подростков, чем реальными проблемами современных школ. Моего сына вчера избили в классе за то, что он худее одноклассников, а директор школы обозвал его фудофобом. Разве мой сын виноват в том, что он худой?

Толпа взревела. Петя тоже закричал.

– На что смотрит Министерство Оскорбленных Чувств? – продолжил оратор. – На очередного оплеванного школьником попа? На очередную лишенную пенсии цисгендерную протистутку? Почему права путан в этой империи защищаются лучше, чем права рожениц? Сколько нам ещё осталось, прежде чем империя забросит своих граждан в новые жернова эволюционных чисток!…

При слове «эволюционных» медведи вздрогнули. Кто-то швырнул в оратора презервативом с васаби. Пошла провокация. Казачьи отряды включили водометы. Стоящие позади гвардейцы стали приковывать буйных к дронам. Качающиеся на цепях планктоны грустно улетали во тьму. Передние отряды медведей наступали на митингующих. Петя остановил занесенную на Митю сосисодубинку (медведь удивленно уставился на мальчика, так крепко сжавшего его сосиску), но два других стража порядка уже тащили Умирашкина к дронам. Петя ничем не мог помочь. Он не ел весь день. Голод и слабость давили на рёбра. В отчаянии мальчик достал закладку с едой, и прямо на глазах у медведей надкусил брикет с «пампушкой». За пампушкой пошел калосборник – лицо юноши оросили багряные струи борща. Мир стал ярче. Четче. Окрепший Петя выхватил дубинку у неприятеля и отбил супостатову гранату – дымовая шашка вернулась в ряды держимордов. Малец рванул  алкочущие члены к митинго-подавляющему брандспойту и скрутил вспучинными бицепцами кишку антивостанческой жижи. Медвежьи паскуды испуганно отпрянули от столь сильного отрока. Всхайпленный люд одобренно метнулся за членомощным эфебом рвать жопы масонской жирогоргонны. Серый капюшон эфеба прыгнул на пять локте-сажней и вызволил друга из цепей автолетунов, да так и остался лететь над площадью в лапах шестиствольных аспидов, пока видящая это толпа флеймила мадригалы вслед возносящемуся к небесам герою.

В общем, Петю трипануло.

– Ты жив? – Сверху нависло озабоченное лицо Мити.

Мальчик лежал на асфальте. Толпа гудела где-то позади.

– Народ как увидел, что дроны тебя выронили, чуть с ума не сошел! – Умирашкин, пыхтя, оттаскивал товарища к раскуроченному пищевому киоску. – Вся площадь видела, как ты голыми руками разорвал цепи в полёте! Это было так круто! Как ты выжил вообще,  бро? Не шевелись, на, вот… покушай, – Митя пропихнул одну из разбросанных по киоску сосисок в едва работающие Петины челюсти. – Ты просто Робин, мать его, Гуд. Они мстили за тебя! Вся толпа. Мстили и плакали. Никогда такого не видел.

Петин фуд-трип окончательно прошел. Мальчик жевал сосиску и смотрел на треснувший экран-билборд по другую сторону разнесенной улицы. Показывали репортаж с митинга. Что-то про загадочного активиста в сером капюшоне. Петя узнал самого себя, вырывающего Митю из металлических фиксаторов дронов. В груди защемило. Митинги. Эволюционисты. Впервые в жизни Петя почувствовал мелочность собственных проблем на фоне происходящих вокруг событий.