Искупление – Дорога к жизни

А тем временем, с началом нового дня, старенький зал ожидания автовокзала постепенно начал заполнялся людьми. Вокруг меня пока было немноголюдно, но очень скоро сидячих мест на железных лавках начнет не хватать, поэтому какая-нибудь сердитая бабка или толстая тетка с большими сумками прогонит меня со моего теплого, насиженного местечка. Кроме того, мимо меня уже пару раз проходил местный охранник, сканируя своим взглядом, словно рентгеном. Пока я его не заинтересовал, но кто знает, что ему придет в голову в следующий раз.

Мне же в тот момент как воздух требовалось хоть с кем-то поговорить, чтобы понять что все происходящее вокруг это не сон и не ночной кошмар. Но с кем? Я сидел в самом дальнем углу зала ожидания, на длинной железной лавке белого цвета, привинченной к полу. Такие же лавки здесь стояли друг напротив друга в несколько рядов. Возле соседней лавки, напротив меня, на полу стояло несколько больших черных сумок, одна из них, по-видимому не выдержав изрядного количества содержимого, порвалась и теперь была перемотана скотчем. Хозяев этого объемного багажа рядом не было видно, они оставили сторожить все эти баулы своего пацана лет 12, который сидел и ожесточенно тыкал что-то в своем смартфоне, не обращая на окружающих никакого внимания. Спрашивать что-то у него для меня не имело никакого смысла. А вот буквально через метр, слева от меня, на лавке в полный рост с ногами лежал какой-то мужик бомжеватого вида. Несмотря на теплую, летнюю погоду он был одет в коричневую меховую дубленку, выцветшие армейские брюки и кирзовые сапоги. Больше, в непосредственной близости от меня, никого не было, а бегать за проходящими мимо людьми мне не хотелось, да и кому понравится, когда к тебе прикапывается помятое, небритое, дышащее перегаром, тело. Немного привстав с лавки, я придвинулся поближе к своему спящему соседу и толкнул его своей рукой в бок. В ответ он, не видя кто перед ним, сперва начал жалобно мычать что-то вроде:

– Начальник я только переночую и все.

Но когда я толкнул его еще раз и сказал:

– Да не начальник я, мне просто нужно узнать какой это город?

Мужик в дубленке открыл только один глаз, посмотрел им на меня как на ангела из преисподней, а затем раздраженно пробурчал:

– Пшел нах, дай вначале на опохмелку, тогда скажу.

В ответ я рассмеялся и от резкой головной боли тут же схватился за свой лоб. Мой громкий смех гулко отдавал внутри. Затем я сказал мужику в дубленке:

– Дал бы я тебе сколько надо, но нет денег, украли все. Теперь сам ищу, где взять.

Мужик в дубленке открыл уже оба глаза и в ответ даже попытался изобразить сочувствие, он поднял голову и сказал:

– Ааааа, понятно, жалко тебя. Но ты сам виноват. Без лоха жизнь плоха», а затем засмеялся хриплым смехом и добавил:

– Так у нас тут говорят. Находинск город. Такое название.

Мое сердце резко дернулось при одном упоминании названия этого города, ведь здесь живет Дима, ну или когда-то раньше жил, по крайней мере отсюда он отправлял мне свое последнее письмо. Это было настоящее, не электронное письмо, написанное на простом листе бумаги, вырванном из чьей-то школьной тетради, что так необычно в мире современных людей, живущих среди всего электронного, существующего только в наборах нулей и единиц. Тогда Дима писал мне, что здесь ему хорошо и скорее всего он останется в этом месте еще как минимум на полгода-год, а еще звал к себе. Я точно помню, что написал в ответ ему какую-то отписку в виде дежурного «Понятно, приеду как будет время», понимая что в реальности не приеду к нему никогда. Написал, а затем так и не отправил то свое письмо, поэтому оно вскоре затерялось, где-то в куче других бумаг. Что же теперь получается я будто по чьему-то приказу свыше или наваждению сам приехал в гости к Диме. «На словах все это выглядело конечно красиво, а на деле полный пиздец. Что же мне теперь делать, и где искать в этом городе Диму?» – мучительно думал я. В своем письме он очень сумбурно описал то место, где проживает. Он больше описывал красоты местной природы, свою жизнь в коммуне, хороших людей и чудесные отношения между ними, но в моем представлении все это выглядело не больше чем секта безумных фанатиков. Я даже подумал тогда, что свое письмо Дима написал под чью-то диктовку, чтобы завлекать в свое место еще больше людей.

Оторвавшись от своих воспоминаний я вдруг заметил что мой недавний собеседник – мужик в старой дубленке, тем временем уже давно что-то говорит. Я резко перебил его:

– Ладно, я пойду, а ты спи дальше пока отсюда не погнали.

–Не погонят, я у себя дома , а вот ты походу вообще весь страх потерял раз ездишь сам не зная куда. Трудно найти свой путь особенно если сбился с него в темноте , – сказал он.

Хм, похоже мне попался не дать не взять местный философ, – удивленно подумал я. И предложил этому мужику в дубленке:

– Пойдем лучше со мной, беляш тебе куплю.

В ответ мужик в дубленке презрительно сморщился:

– Не, не надо, по утрам я не ем. Лучше дай мне сотку на опохмелку, – сказал он и вопросительно уставился он на меня.

– Нету денег у меня, сказал же тебе, – отрезал я.

После моего ответ, настроение у доморощенного философа резко сменилось с милости на гнев:

– А ну раз нету, так и пошел ты «нахер» – резко выпалил он.

– Ладно, пойду куда скажешь» – спокойно ответил ему я.

Разговор с мужиком в дубленке зашел в тупик и более не имел для меня никакого смысла. Поэтому оставив местного философа что-то бормотать мне вслед, я быстро пошел к дверям на выход из автовокзала в поисках ближайшего банкомата. Обогнув ряды железных лавок, я оказался возле нескольких киосков, стоящих вдоль стены. Сонные продавщицы, спокойно готовились к пересменке, не обращая на меня никакого внимания. Я хотел купить у них воды, чтобы спастись от мучавшего меня сушняка, но безналичного расчета ни у кого из них не было, поэтому я направился к выходу из автовокзала. Толкнув от себя тяжелую, деревянную дверь я оказался на привокзальной площади города. Это место представляло из себя большой асфальтовый квадрат, в самом центре которого стояла высокая белая колонна, увенчанная круглыми часами. Вокруг площади располагался «стандартный» почти для любого города набор зданий – администрация, гостиница, зеленый банк и несколько старых мрачных пятиэтажек. Я знал что все это представляло собой всего лишь фасад провинциального города, за которым скрывался его истинный облик. За немногочисленными пятиэтажками располагался огромный частный сектор, состоящий из длинных, узких, словно лабиринты, улиц, застроенных одно или двухэтажными домами с высокими заборами. Чужаку выжить в таком месте очень сложно. Случайного прохожего здесь поджидают злые собаки, выпущенные своими хозяевами погулять, агрессивные местные жители, раскатывающие на своих мопедах и автомобилях, пьяные алканавты, а так же бесчисленные лужи, грязь и кучи дерьма от местных домашних животных. Все это обычно напрочь отбивает у любого приезжего сюда гостя желание заходить куда-то чуть дальше, чем привокзальная площадь. Я хорошо знал об этом, поэтому для успешного выживания в таком городе мне нужен был гид-проводник, знаток местных порядков, понятий и нравов людей, к тому же имеющий обширный опыт решения чужих проблем. В общем для этой роли мне идеально подходил только местный таксист, как бы странно это не звучало. Таксисты в таких местах обычно знают обо всем, в курсе местных новостей, а также могут достать все что угодно, где угодно и когда угодно. Поэтому первым делом я отправился на поиски такого человека. У самого входа в автовокзал, перед высокими ступенями массивного крыльца, на небольшой парковке, плотно, в один ряд стояли машины «элиты» – то есть местных таксистов, занимавших высшую ступень в местной иерархии, а чуть поодаль справа, уже на большой парковке виднелись еще и еще, поэтому со стороны казалось будто бы большая часть жителей этого города поставила себе на машины желтые светящиеся знаки и выехала на привокзальную площадь. Кто-то из них точно должен был знать о том месте, где живет Дима или хотя бы хоть что-то слышал об этой клинике, секте, или как она там еще у них называется. Наверняка же они возили кого-то туда или обратно на автовокзал. Мне были знакомы традиции ценообразования в таких местах. Цены у бомбил, стоящих возле самых ступеней крыльца автовокзала обычно всегда оказывались завышены раза в два или три. Увидев то, что я не местный, все эти таксисты по привычке начали «атаковать» меня своими дежурными фразами: «Такси недорого», «Куда едем?», а один из них, видимо особо активный, даже выскочил мне навстречу и попытался перегородить дорогу, но я сделал вид, что знаю куда иду, поэтому молча обошел его и двинулся дальше.

Я быстро пересек привокзальную площадь и вышел на главную улицу этого города. Найти ее здесь было несложно – раз есть асфальт значит главная. По обе стороны этой улицы тоже стояли машины таксистов, только уже более низкого ранга, которых не пускали к «хлебной» парковке у самого автовокзала, поэтому ценник у них был более адекватный – для своих, для местных, максимально приближенный к реалиям и зарплатам этого города. Но на всякий случай, чтобы проверить так ли это, я подошел к ближайшей ко мне, стоящей у обочины дороги, старой машине белого цвета и постучал в водительское стекло. Таксист, по-видимому дремавший после долгого ожидания, резко зашевелился внутри салона, затем чуть приоткрыл оконное стекло, и посмотрев на меня, радостно выдохнул и произнес свое привычное: «Куда едем?». Этот таксист был худой, небритый и выглядел так будто только что вчера сбежал из концлагеря. Я попытался объяснить ему куда мне нужно ехать и в ответ на дюжину моих слов, он дала всего один вопрос: «В Дурку на горе что ли?». На что я радостно ответил ему: «Да» и окрыленный удачей, даже не спрашивая цену, быстро сел в его машину. Путь в «дурку на горе» со слов тощего водителя такси был неблизкий поэтому первым делом мы нашли работающий банкомат, где я смог снять деньги, затем поели шаурмы из «лично проверенного» самим водителем такси киоска, а затем еще и заправились на «лично проверенной» им заправке с интересным названием «У Скруджа».

Наконец, покончив с подготовкой, мы двинулись в путь на ту самую гору, где находилась местная «дурка. Мы долго выезжали из города, петляя по узким дорогам с глубокими лужами и разбитым асфальтом. Несмотря на свой тщедушный вид, таксист оказался не промах, поэтому вертел рулем своей старой колымаги как заправский гонщик из авторалли, но все равно то слева, то справа его машина часто попадала колесами в большие и не очень ямы и ямки. От этого таксист страшно ругался, проклиная все руководство этого города и тех кто над ними. Я же в время с интересом осматривал окрестности. Дома в округе по большей части были одноэтажные, деревянные или кирпичные, разных конструкций и стилей, вокруг них виднелись многочисленные хозяйственные пристройки. Но чем дальше мы отъезжали от центра города, тем чаще на нашем пути попадались дома-заброшенки с забитыми наглухо окнами и упавшими заборами, видимо оттока населения из этих краев принял нешуточный оборот. Народ тянулся за длинной деньгой в большие города, да так и остался там. Все же комфортное безденежье, лучше чем активное выживание в агрессивной среде.

Погода постепенно начинала налаживаться, вскоре утренний туман рассеялся и я наконец смог увидеть ту самую гору, о которой говорил таксист. Дорога до нее сменилась на обычную грунтовку с небольшими ямами, чуть заполненными водой. Водителю такси по-видимому надоело терять время, объезжая их, поэтому он надавил на педаль газа и погнал вперед, не особо жалея свою старую тарантайку. На ямах и камнях убитая ходовка его машины гремела так что мне казалось ее колеса вскоре отвалятся. В салоне сильно скрипели все детали обшивки и старые продавленные сиденья, натужно ревел двигатель, но эта старая машинка упорно продолжала лезть в гору. Мы проехали мимо местной горнолыжки, так непривычно для глаз, выглядевшей летом. Весь склон горы зарос зеленой травой, поэтому непонятно было где же здесь зимой катаются, ориентиром служил разве что столб подъемника на самой вершине, который работал и летом – для желающих посмотреть на окрестности с высоты. Мы миновали это место и постепенно, все выше и выше, поднимались на гору. Вот уже город, широким пятном видневшийся мне в боковом зеркале машины, стал постепенно скрываться из виду. Внезапно крутой подъем закончился и мы выехали на широкое плато, поросшее густым лесом, через который шла широкая просека. Проехав по ней немного, мы оказались на большой поляне, окруженную высокими деревьями, здесь было что-то вроде импровизированной парковки , огороженной от леса самодельным забором из жердей и бревен. Среди высоких деревьев и кустов, в самом дальнем краю этой поляны виднелась узкая тропинка, ведущая куда-то еще выше в гору. Увидев ее, я сразу же понял, что видимо где-то там в конце этого пути находится та самая «дурка», где живет Дима и все остальные ее обитатели. Таксист резко остановил свою машину и сказал мне:

– Все дальше тебе только пешком, они там не любят посторонних.

– А куда идти то? – настороженно спросил я у таксиста. Остановка в этом месте стала для меня неожиданностью. Я все таки был уверен, что таксист довезет меня прямо до самого места, поэтому теперь не знал что делать дальше.

– Туда, – пространно сказал водитель такси и махнул своей рукой в сторону вершины горы.

И подождав немного, видя мою нерешительность, он сердито добавил:

– Ну все хватит титьки мять. Выходи. У меня других заказов много. Или ты назад поедешь? Могу обратно за полцены довезти?

– Нет, не надо, пофиг, пойду схожу посмотрю что там, – неожиданно для самого себя, решительно сказал я, а затем рассчитался с таксистом и вышел из его машины.

– Ну как хочешь, смотри сам, – с этими словами таксист быстро развернул свою машину, и, надавив на газ, скрылся за деревьями.

Оставшись один, поначалу я оказался слегка ошеломлен таким поворотом событий. Находится одному в таком густом лесу мне было как-то боязно. Как и любой коренной житель большого города, привыкший к комфорту каменных джунглей, я был плохо приспособлен к выживанию в дикой природе. Но я успел подготовился к любым неожиданностям этого спонтанного путешествия в своем особом стиле, поэтому в кармане моей куртки лежала чуть начатая чекушка коньяку. К ней я уже успел пару раз приложиться, поэтому теперь не особо парился даже если мне придется заночевать в этом лесу. Свежий воздух и алкоголь неожиданно придали мне сил и разожгли жажду приключений. Снова достав бутылку с коньяком из своего кармана, я сделал несколько больших глотков. Коньяк был самый дешевый, поэтому отдавал неприятным привкусом жженой пластмассы и дешевого спирта. Тем не менее я допил все до конца, а затем выбросил пустую бутылку в кусты и отправился в путь на вершину горы.

Слегка пошатываясь, я дошел до забора, которым была огорожена поляна-парковка и остановился перед импровизированными воротами в виде двух высоких деревянных столбов, стоящих по обеим стороны. На верхушке каждого из них была вырезана голова какого-то древнего воина. Судя по остаткам облупившейся краски, когда-то давно они были еще и раскрашены. Тот что слева от меня был похож на древних славянских богатырей – широкое прямое лицо, с густой бородой, в остроконечном шлеме. Второй же казался прямой ему противоположностью – лицо скуластое с узкими глазами, без бороды, а шлем у него был более широкий и округлый, что выдавало некое азиатское происхождения этого воина. Стражи этого места строго смотрели на меня, как бы спрашивая: «Кто ты такой и что ты принес с собой в это место?» Будучи слегка разгоряченным от выпитого коньяка, я остановился перед ними и откланявшись, поднял свои руки к небу. А затем я громко крикнул этим деревянным истуканам: «Пропустите меня, о стражи этого места. У меня с собой только самые добрые намерения. Ведь самое лучшее что может быть у человека это его жизнь и свобода». Стражи конечно же ничего не сказали мне в ответ, лишь все так же строго и беспристрастно смотрели на меня.

«Эх, жаль телефона украли, так бы хорошее вышло сэлфи», – подумал я. Мне вдруг стало легко и свободно на душе. Теперь я точно понял, что иду верной дорогой. Я вспомнил, что Дима как-то раз отправлял мне с одним из своих писем два фото: на первом из них была видна вершина горы в тумане, на втором как раз вот эти самые стражи ворот.

Почему же я так упорно шел в то странное и непонятно место? Все просто. Мне очень важно было встретиться с Димой, чтобы наконец выговориться, излить ему свою душу, да и просто чтобы пообщаться с кем-то кто знает о тебе больше, чем позволено знать знакомому, близкому человеку или даже родственнику. Диме я, как никому другому, мог открыться, не боясь быть осмеянным или уличенным в чем-то. Так издавна, еще со студенчества повелось между нами. Мы были что называется соулмэйты. Но потом все резко изменилось. Возможно, причиной тому стало то, что сам Дима уже давно перестал являться частью обычной человеческой жизни. Он внезапно исчез из нее несколько лет назад, словно оказавшись в параллельной реальности, где все интересы и потребности обычного человека выглядели глупыми и нелепыми. Друзья и знакомые очень быстро позабыли о Диме, поэтому он остался один. А вскоре и вовсе уехал жить сюда, в эту закрытую от всего мира не то лечебницу, не то секту в горах. Маман Димы всегда очень хлопотала за него, поэтому была несказанно рада тому что смогла наконец скинуть с себя это бремя и быстро успокоилась, к тому же у нее были другие дети от разных мужчин, судьбу которых нужно было тоже как-то устраивать. Вот поэтому единственным человеком, кто хоть как-то напоминал Дима о существующей реальности, остался я. Делал я это конечно нерегулярно, часто забывал даже про его дни рождения. Иногда бывали даже периоды когда я думал вообще прервать с ним всякое общение. Но что-то останавливало. Возможно мне надоело писать Диме письма и вот я здесь, сам пришел к этой горе.

Подниматься вверх по склону горы оказалось тяжелее, чем я думал. Мои ноги, отвывшие от нагрузки за долгие годы сидячей, офисной жизни, быстро налились тяжестью и плохо слушались. Я стал делать частые остановки, при этом все больше задумываясь о том чтобы вернуться обратно. Но все же я отметал эти мысли как трусость, поэтому упрямо двигался вперед и вскоре на моем пути из-за высоких деревьев стали показываться очертания какого-то небольшого, белого здания. Пройдя еще несколько десятков метров, я наконец вышел из леса на большую поляну, покрытую зеленой, коротко подстриженной травой и остановился в изумлении. Я уже давно не видел такой ярко-зеленой травы как в этом месте, поэтому мне было даже немного жаль давить ее своими кроссовками. Мне захотелось разуться и пойти по этой поляне босиком. Другого пути просто не было. На другом конце этой поляны находилось то самое загадочное белое здание. Видимо это и была та «дурка на горе» о которой говорил таксист. Первым делом я решил подойти к этому зданию и рассмотреть его получше. Оно оказалось сложенным из камней, покрытых известью и чем-то напомнило мне храм где-нибудь в горах Кавказа, только с тем отличием что в самом его центре, где обычно должен возвышаться купол, располагалась просто небольшая башенка. Вокруг этого места я не увидел столь ненавистных мне, каких-либо заборов, оград и решеток. Наверное, в этом и было основное отличие этого заведения от других, разного рода больниц и лечебниц. Сюда люди приходили и уходили только добровольно. Никто не заставлял их быть здесь и что-то делать. Позади белого здания виднелось несколько небольших, аккуратных, одноэтажных деревянных домиков, к каждому из которых были выложены аккуратные дорожки из камней. Я не знал, стоит ли мне идти только по этим дорожкам или просто пойти по траве напрямую, но в итоге решил срезать и двинулся к ближайшему домику. Внезапно на моем пути показались первые обитатели этого места. Я увидел группу людей, одетых во все белое, которые вышли из леса и двинулись по центральной, широкой дорожке, ведущей в сторону большого, белого здания. Они шли друг за другом, плотно, почти что след в след. Меня поразило то спокойствие и монотонность, с которой они шли. Наверное им часто приходилось ходить одной и той же дорогой, поэтому наверное свой путь они могли проделать даже с закрытыми глазами. Я решил обратиться к лидеру этой группы, человеку, идущему первым – высокому, статному, бородатому мужчину, одетого в белый халат и шлепанцы. Выглядел он так словно он только что встал с дивана в своей квартире и вышел на улицу. «Здравствуйте. Скажите, а вы знаете Дмитрия?» – осторожно спросил у него я. Бородатый мужчина мне ничего не ответил, лишь молча прошел мимо, тоже самое проделали и остальные. А мне ничего не оставалось, как последовать за ними. Вскоре мы оказались возле большого, крытого деревянного крыльца, у входа в здание, распахнутые настежь массивные двери его вели куда-то внутрь. Что находится там я не видел, но оттуда приятно пахло и веяло прохладой. Перед ступенями крыльца, бородатый мужик в белом халате что-то негромко скомандовал остальным, и все они молча остановились, а затем,склонив свои головы, начали молиться.

Пока они что-то чуть слышно бормотали, я устало уселся рядом на ступеньки крыльца и стал ждать что будет дальше. Заходить внутрь этого здания без разрешения я побоялся, да и вообще вся эта моя затея начала казаться мне жуткой авантюрой. Алкоголь из моей головы выветрился, поэтому наступила апатия, а от летней жары очень сильно хотелось пить и болела голова.

Тем временем группа в белых одеждах, закончив свою недолгую молитву, поспешила скрыться внутри белого здания. А я остался снаружи не зная что делать дальше. Но, видимо там сразу же обо мне сообщили, поэтому вскоре меня окликнул тонкий, женский голос. Я обернулся, передо мной стояла девочка на вид лет 12-13, одетая в длинное бирюзовое платье. На первый взгляд она казалась мне весьма юной, но приглядевшись получше, я заметил сетку морщин на ее лбу и в уголках глаз, а также вполне взрослое выражение лица. Все это говорило о том, что передо мной скорее карлица, чем ребенок. Карлица начала говорить со мной, делая ударение на звук О, спросив: «дОрОгОй вы к кОму?» Эта фраза меня слегка коробила, какой же я ей дорогой, хотя в этом месте после всего увиденного быстро перестаешь чему-то удивляться. Поэтому я ответил ей: «Я к Дмитрию, знаете здесь такого?». В ответ, карлица даже не спросив его фамилию, видимо больше других Дмитриев здесь не было, сказала:

– Хорошо ,сейчас я его позову, – и скрылась внутри здания.

– А воды тут у вас можно попить? Жарко очень, – вдогонку бросил ей я.

– Да конечно, зайдите внутрь, здесь есть фляги, – ответила она.

Я конечно же мало что понял из того что она мне сказала, ни про фляги, ни про то где их искать, но решил не переспрашивать, а зайти внутрь этого здания и уже на месте разобраться что к чему. Итак, отбросив все страхи, я смело переступил через порог. В полумраке передо мной открылся большой зал с высокий сводчатым потолком – наподобие тех, что я когда-то видел в фильмах о рыцарях. Посредине этого зала стоял длинный прямоугольный деревянный стол с лавками по обе стороны. А у дальней стены виднелся закопченный камин. Всюду по стенам висели какие-то пучки травы и сушеных листьев. Высокий арочный потолок в самом центре имел несколько круглых отверстий, через которые внутрь попадал свет. Справа от входа действительно стояли большие деревянные бочки и какие-то железные цилиндры с крышками. «Видимо это как раз и есть те самые фляги о которых говорила карлица» – подумал я и подошел к ним. На крышке одной из них лежал алюминиевый ковшик. Взяв его в руку, я открыл крышку одной из фляг, зачерпнул ледяной воды, а затем долго и с удовольствием ее пил. И хотя от холода у меня сводило язык, а зубы ныли от холода, пить эту свежую, горную воду мне было невероятно приятно.

Затем кто-то вдруг стукнул меня кулаком в плечо, да так сильно, что вода из ковшика расплескалась и облив мне лицо, попала в глаза, а затем потекла вниз по моей одежде. На время я ослеп, но по привычке обернулся в ту сторону откуда был удар и весь напрягся, ожидая что сейчас начнется драка. Через мгновение зрение вернулось ко мне и вместо расплывчатого очертания своего врага, я внезапно увидел своего лучшего друга Дмитрия собственной персоной. Он сильно изменился с нашей последней встречи, стал весь худой и жилистый, но его глаза по-прежнему горели ярким блеском. Два года назад, когда он уезжал из нашего города в эту лечебницу, мне казалось что этот блеск почти пропал и уже никогда не вернется. Тогда, в тот серый, мрачный, осенний день я пришел к Диме в больницу, где его не так давно откачали от очередного «передоза» и вот-вот должны были выписать. Врачам требовалось побыстрее освободить койку в палате для новых пациентов, поэтому им было абсолютно пофиг на состояние Димы, а он к тому времени уже почти неделю ничего не ел и не спал, поэтому таял на глазах, как свечка. Я тоже потерял надежду на его выздоровление и в моих глаза Дима выглядел почти как на живой труп. Я понимал, что вернувшись домой – обратно в свое окружение, он долго не протянет, и либо умрет от наркоты, либо снова вернется обратно в эту больницу. Вот только сумеют ли его снова спасти? На этот вопрос никто не знал ответа. Все готовились к худшему. Но затем случилось почти что чудо. Этот порочный круг удалось разорвать. Дима уехал жить в эту, не то лечебницу, не то клинику, не то секту, расположенную высоко в горах, и, наверное, поэтому он до сих держится, оставаясь «чистым» уже почти два года. Два года жизни авансом, отыгранные им у смерти. Это огромный срок для тех кто живет одним днем, не особо задумываясь о будущем.