Десять вечеров

Посмотрел отец, посмотрел, как сынок-улитка ловко лошадьми правит, – и бегом домой. Склонились батрак с женой перед божницей и молят оба:

– Внемли нам, бог воды на рисовых полях! До сих пор не ведали мы, какого прекрасного сына ты послал нам, и не так ценили его, как надо. Просим тебя охранять его в пути.

А сынок-улитка знай себе коней понукает. Так и подъехал к воротам богача. Вышли навстречу слуги, ворота отпирают. А как отперли, глазам своим не верят. Стоят клячонки с тяжёлой поклажей, а при них и нет никого.

Вдруг со спины коня донёсся голос, будто мешок заговорил:

– Эй, слуги! Привёз я оброк хозяину. Помогите мешки с лошадей снять.

– Кто это голос подаёт? Никого словно не видать.

Смотрят, а между мешками примостилась маленькая улиточка.

Говорит им улитка человечьим голосом:

– Сами видите, ростом я не вышел. Не могу снять мешки с лошадей. Уж потрудитесь за меня. Да осторожно положите меня на край веранды. Не раздавите ненароком.

Слуги перепугались:

– Хозяин, хозяин, выйдите поглядеть! Улитка оброк привезла.

Вышел на их зов сам хозяин. Видит, истинная правда! Улитка трёх лошадей пригнала. Высыпали тут из дому все домочадцы, ахают, удивляются.

Слуги по приказу улитки снесли мешки в кладовую и лошадей накормили как следует. А улитку пригласили честью в дом и поставили перед ним столик с разными кушаньями6. Взобрался сынок-улитка на самый край столика. Как он ел, никто не видел, палочки с места не сдвинуты, а в чашках ни одной рисинки не осталось. Глядят, и миска с похлёбкой стоит пустая. Исчезла и рыба.

Наконец молвил сынок-улитка:

– Спасибо хозяевам за вкусное угощенье. Теперь бы я чайку выпил!

Хозяин и раньше слыхал, что есть у батрака с женой сынок-улитка, вымоленный у бога воды. Говорили, что за весь свой век он слова не вымолвил и ни к чему не пригоден, лежит себе в чашке воды на божнице. А выходит не то, – и разговаривает он человечьим голосом, и работать умеет.

«Мне бы в дом такое бесценное сокровище! – думает богач. – Надо как-нибудь залучить его к себе даром».

И повёл он речь ласковым голосом:

– Господин улитка, господин улитка! Наши два дома дружили между собой ещё с дедовских времён. Не худо бы нам породниться. Есть у меня две дочери. Бери себе в жёны любую!

Услышал эти слова сынок-улитка, обрадовался. Спрашивает он:

– Вправду ли ты это говоришь, хозяин, или шутишь со мной?

– Верное моё слово. Хоть сейчас отдам за тебя любую из моих дочерей, – поручился ему богач.

А отец его и мать места себе от тревоги не находили: «Что-то долго наш сынок не возвращается? Уж не случилось ли с ним чего-нибудь в пути?»

Вдруг зазвякали за воротами колокольчики. Вернулся сынок весёлый-развесёлый, на одной клячонке сам едет, двух других подгоняет. Собрала мать поужинать. За ужином стал сынок-улитка рассказывать:

– Отдаёт за меня хозяин одну из своих дочерей.

Родители так и ахнули: может ли это быть? Но потом рассудили: сын у них не простой, а чудесный, с таким всё может случиться.

– Ну что ж, – говорят, – пошлём к хозяину сваху. Тогда узнаем, правду ли он сказал.

Послали свахой тётушку сынка-улитки. Не стал богач отнекиваться, позвал обеих дочерей и спрашивает у них:

– Которая из вас согласна идти замуж за улитку?

Старшая так ногами и затопала:

– Что же я, безумная какая или последняя на свете, чтобы взять себе в мужья погань ползучую, гада водяного? Да по мне – помереть лучше!

А младшая ласково молвила:

– Не огорчайся, отец. Уж если обещал ты выдать меня замуж за улитку, то я согласна.

На том и порешили. Поспешила сваха к батраку с радостной вестью. Вскоре доставили приданое на семи лошадях, да ещё носильщики принесли сундуки и укладки на семи шестах. А уж ручной клади и не счесть было.

Не нашлось в бедной хижине места для такого богатства, и построил для него отец невесты особую кладовую7.

В доме батрака одни голые стены. Некого было и на свадьбу позвать. Встречали невесту только свёкор со свекровью да тётушка-сваха. Всего-то гостей пришло: одна соседняя старуха.

Видят родители, досталась им невестка красивая и приветливая. Порадовались они, что сынку-улитке такое счастье выпало. Стала невестка служить старикам как преданная дочь. И на поле она работала не покладая рук. Хорошо зажили старики.

По обычаю, молодая должна была вскоре после свадьбы навестить родной дом. Выбрали восьмой день месяца зайца8, когда справляется праздник Будды Целителя, чтимого в той деревне. Вишнёвые цветы только-только начали распускаться.

Вот пришёл назначенный день. Хотелось молодой полюбоваться на праздник. Набелилась она, нарумянилась, достала из сундука самое своё нарядное платье, и так стала хороша, что ни одной небесной деве с ней не сравниться.

Кончила она наряжаться и молвит своему мужу-улитке:

– Пойди и ты со мной поглядеть на праздник!

– Ну что ж, пожалуй, пойду. Денёк нынче выпал хороший. Засиделся я дома зимою, приятно будет на свет поглядеть.

Спрятала молодая улитку в узел своего нарядного пояса и отправилась на праздник, а по дороге с мужем беседует. Кто ни пройдёт мимо, всякий на неё оглянется: «Такая красивая девушка, а сама с собой говорит и смеётся. Видно, помутился разум у бедняжки!»

Пришла молодая к священным воротам перед храмом Будды Целителя. Вдруг говорит ей улитка:

– Эй, послушай, дальше ворот мне ходу нет. Ты иди себе в храм, а я тебя тут подожду, на меже рисового поля.

– Изволь, но будь осторожен, чтоб не приметил тебя какой-нибудь ворон. Я скоро вернусь, – сказала молодая жена и пошла вверх по склону холма к пагоде. Помолилась там и спешит обратно. Смотрит: пропал муж-улитка, нигде его не видно.

Испугалась жена, ищет там и сям, не может найти. Уж не напал ли на него злой ворон? Может, раздолбил его скорлупку своим крепким носом? Или, может, упал её дорогой муженёк в воду на рисовом поле? Ведь там улиток видимо-невидимо.

Вошла молодая жена в воду по колено, вынимает она из воды одну улитку за другой, на какую ни поглядит, всё не та! Бросит её обратно и достанет другую.

Ищет жена и поёт:

Улитка, улитка,Муж мой дорогой!Где ты, где ты?Скорее отзовись!Может, злой воронОтыскал тебя?Тук-тук по скорлупкеНосом застучал:Тёккура-моккура!Тёккура-моккура.

Лицо у неё грязью забрызгано, рукава и подол намокли, а она всё шарит руками в воде. Вот уже и стемнело. Начали люди по домам расходиться. Глядят на молодую жену, жалеют:

– Ах, горе, такая красавица, и ума решилась!

Долго искала жена, да всё понапрасну!

«Теперь, – думает, – всё кончено! Нет больше в живых моей дорогой улиточки. Брошусь я в самую глубокую яму вниз головой и утоплюсь». Только собралась она в яму кинуться, как кто-то её окликнул:

– Стой, погоди, что ты делаешь?

Оглянулась она. Стоит перед ней прекрасный собой юноша, на глаза широкая шляпа надвинута, за поясом флейта.

Рассказала ему молодая жена всё, что с ней случилось.

– Хочу я, – плачет она, – в яме утопиться. Зачем мне жить, если я своего дорогого мужа-улитку потеряла?

– Ну если так, – молвил ей юноша, – не о чем тебе печалиться. Ведь я и есть тот, кого ты ищешь.

Не поверила ему жена: быть того не может!

– Немудрено, что ты не признала меня. Послал меня моим родителям бог воды на рисовых полях, оттого и родился я полевой улиткой. Но сегодня в награду за твою верность и любовь возвращён мне человеческий образ.

Пошли молодые домой. Не наглядится муж на свою пригожую жену, и ей тоже по сердцу прекрасный юноша!

Обрадовались старик со старухой, ни в одной повести о старых временах, ни в одной сказке такого счастья ещё никому не выпадало!

Окружил сынок-улитка своих старых родителей почётом и заботой, а тётушку-сваху выдал замуж в хорошую семью. Не позабыл и нищую старуху-соседку, что на свадьбе была.

Всех счастьем оделил!

Соловьиный дом

В старину, далёкую старину, жил бедный лесоруб. Каждый день ходил он в горы деревья рубить.

Пришла однажды к его лесному шалашу незнакомая девушка. Лицо у неё белое, от солнца большим зонтом закрывается. Загляделся на неё лесоруб. «Бывают же на свете такие красавицы! Вот бы мне её в жёны!»

– Позволь мне отдохнуть в твоём шалаше, – просит девушка.

– Сделай милость, отдохни.

Стали они беседовать между собой. Спрашивает девушка у лесоруба:

– Не хочешь ли на мне жениться? Ты мне по душе пришёлся. Дом у меня просторный, пойдём ко мне жить.

– Да оно бы хорошо… Я ведь младший сын в семье, отцу не наследник, а земли у нас с кошкин лоб.

– Так идём со мной. Я буду о тебе заботиться.

Взял с собой лесоруб всё своё добро – пилу и топор – и пошёл вслед за девушкой. Повела она его в самую глубь гор.

Шёл, шёл лесоруб – и усталость его взяла.

– Сестрица, а сестрица, далеко ли ещё до твоего дома?

– Да, не близко. Живу я вон за той горой, что за теми горами.

Нечего делать. Пошёл лесоруб за девушкой дальше. Перевалили они через одну гору, другую, третью и вышли к озеру. Стоит на его берегу красивый дом под высокой крышей.

– Вот мы и пришли. Входи, будешь здесь хозяином.

Видит лесоруб, в доме покои просторные, убраны богато, а ни души не видно. Кипит чайник над огнём, крышкой позвякивает, в чане горячая вода ждёт… Выкупался лесоруб, а столик с едой уже наготове. Никогда лесоруб не ел такого белого риса, не пил такого вкусного вина.

Женился он на девушке и зажил с ней без всяких забот. Всё к его услугам, только пожелай. В скором времени родился у них пригожий сынок.

Однажды говорит лесорубу жена:

– Хочу я своих родителей навестить, пусть полюбуются на внучка. Ты оставайся дом сторожить. Вот тебе двенадцать ключей от двенадцати кладовых. Одиннадцать можешь отпереть, но берегись заходить в двенадцатую.

Много раз на прощанье наказывала она лесорубу не отпирать двенадцатой двери. Наконец простилась с мужем, посадила ребёнка на спину и ушла ещё дальше в горы.

Скучно показалось лесорубу одному. Вышел он во двор и стал отпирать одну кладовую за другой.

Первая была доверху полна отборным рисом. Во второй стояли бочки с мисо9. Третья была набита сахаром, в четвёртой высились горы белой ваты, в пятой хранилась соль. В шестой у самого порога ходили волны, а в воде плескалось множество морских рыб.

«Подумать только, здесь, в глубине гор, водится морская рыба!» – удивился лесоруб. Много ещё добра было и в других кладовых.

Так, дивясь и любуясь, дошёл он до двенадцатой кладовой. Тут вспомнились ему слова жены.

Строго-настрого запретила она отпирать двенадцатую дверь.

«Да ведь в доме никого нет. Кто меня увидит?» – подумал лесоруб и стал подбирать ключ к замку. Один слишком велик, другой слишком мал. Наконец щёлкнул замок. С опаской приотворил дверь лесоруб, заглянул одним глазом, нет ничего в кладовой – пустая.

– Вот тебе на! Что бы это значило? Стоило тогда держать дверь на запоре!

Пригляделся он получше и увидел, что кладовая перегорожена. Стоит посреди неё стенка, да, к счастью, не глухая, проделано в ней маленькое оконце. «А, будь что будет! Дай посмотрю», – думает лесоруб. Отворил он окошечко и заглянул. И что же он увидел?

Цветёт в глубине кладовой сливовый сад. На дворе поздняя осень, а в кладовой ранняя весна. Деревья – словно розовые облака. С ветки на ветку порхают соловьи, заливаясь звонкими песнями.

Замер на месте лесоруб, заслушался.

Но вдруг соловьи перестали петь, вспорхнули стайкой, словно что-то их спугнуло, и улетели неведомо куда. А сливовые деревья сразу осыпались. В кладовой дохнуло осенним холодом… Зашуршала жёлтая трава, зашелестели сухие камыши.

Испугался лесоруб, выскочил из кладовой и поскорей захлопнул дверь. Вдруг видит: идёт навстречу ему жена и горько-горько плачет.

– Что ты наделал! Просила я тебя, уж так просила не заглядывать в эту кладовую. Теперь всему конец! Знай, не человек я, а соловей. Пела я весной на ветке дерева возле твоего шалаша и полюбила тебя. Если бы ты не отпер этой двери, жил бы со мной вечно, не зная ни трудов, ни старости, ни болезней… Но ты не сдержал слова! Теперь мы должны навеки расстаться. В ту, двенадцатую кладовую часто приходит бог этих гор слушать соловьиное пение. Ты разгневал его, прощай!

И вдруг жена обратилась в соловья, посадила ребёнка верхом на свой хвостик и с жалобным криком пропала вдали.

Тут лесоруб словно от сна очнулся. Сидит он в своём шалаше, а в руках у него топор и пила.

Колпак «чуткие уши»

Жил в одной деревне старик. Пошёл он как-то в лес и нашёл там красный колпак. Обрадовался старик находке: хоть и дырявый колпак, да ведь у него и такого не было.

«Впору ли он мне?» – подумал старик и нахлобучил его на голову. И что же? Слышал он до того только щебет и крики птиц, а тут вдруг весь лес наполнился спорами и разговорами. Где мать детей кличет, где муж с женой спорят, а там слышны нежные любовные речи.

Старик даже в сторону шарахнулся от испуга! Сбила ветка колпак у него с головы, и сразу стихли речи, снова зазвенел непонятный птичий щебет. Поднял старик колпак с земли, надел на голову, и опять послышались разговоры и вверху, на ветках, и внизу, в кустах. Снял колпак – снова птичий щебет да шорох листьев. Надел колпак – опять разумные речи.

«Вот оно что! – догадался старик. – Не простую вещь я нашёл, а сокровище, колпак „чуткие уши“. Кто его наденет, станет понимать язык всего живого на земле: птиц, зверей и растений. Слыхал я про чудесный колпак и раньше, да только не верил, что есть такой!»

Пошёл старик дальше в лес, присел отдохнуть под большим деревом и задремал. Проснулся он от вороньего карканья.

– Что это я, соснул, кажется, – встрепенулся старик. Поднял голову и видит: прилетел откуда-то ворон и опустился на ветку того самого дерева, под которым он спал. Вскоре с другой стороны прилетел ещё один ворон и сел на ветку рядом с первым.

Надел старик поскорее свой красный колпак и стал слушать.

Повели над ним два ворона разговор странными хриплыми голосами.

– Давно мы с тобой не встречались, брат, – сказал один ворон. – Ты откуда путь держишь?

– Был я на морском берегу, но пропала там рыба, нечем стало кормиться, вот я и прилетел сюда, – ответил другой ворон. – А ты где летал, брат?

– Прилетел я из Атами. Право, и там не легче. Всюду одно и то же! Лучше скажи, что на свете нового, небывалого?

– Особых новостей нет. Разве вот что: расскажу тебе, что случилось в моей стороне, на морском берегу. Лет шесть назад строил один богач кладовую. Стали настилать над ней крышу из дранки. И случилось так, что заползла в ту пору на крышу змея, её и прибили гвоздём. Лежит змея, томится, полуживая, и все эти годы её верная подруга носит ей пищу. Терзает их тяжкое горе. Копится их обида на людей год от года, и поразила она дочку богача неизлечимой болезнью10. Если никто не догадается приподнять доску и освободить змею, то умрут и змея и девушка. Много раз летал я над крышей и каркал об этом во всё горло, да что проку! Никто не внял моим речам.

Другой ворон отвечал ему:

– Правда твоя, непонятливы люди! Как громко ни каркай, всё им невдомёк.

Наговорились вороны и разлетелись: один – на восток, другой – на запад.

Услышал это старик и подумал: «Хорошо, что на мне был чудесный колпак! Надо скорей идти к богачу спасать девушку. Но раньше выряжусь-ка я почудней, пусть думают, что я не простой человек».

Отыскал старик в куче мусора брошенный старый улей, обклеил его бумагой и напялил на голову. Вот приходит старик к дому богача и кричит у ворот:

– Гадатель пришёл, гадатель!

Богач как раз сидел, голову ломал: как ему больную дочь вылечить? Позвал он старика:

– Эй, гадатель, не стой у ворот, зайди ко мне в дом, погадай!

Зашёл старик в дом, спросил:

– О чём погадать нужно?

– Дочь моя уж много лет болеет, вот-вот умрёт. Погадай, с чего на неё болезнь напала и как её вылечить.

– Ведите меня к больной, – говорит старик.

Сел он у изголовья больной девушки и невнятно забормотал:

Плющ, плющ, ползучий плющ,По горам ползёт, ползёт,Стелется на двадцать ри.Плющ, плющ,Ползучий плющ…

Пробормотал он так, а потом и говорит:

– Выстроил ты шесть лет назад новую кладовую, а к крыше нечаянно прибил гвоздём змею. От неё-то и вся беда приключилась.

– Правду говорит прорицатель! – воскликнул богач. – Как раз шесть лет назад строил я кладовую. Тогда, видно, и случилось такое дело. Надо скорее освободить змею.

Тут же позвали плотника, что жил по соседству, и велели ему поднять дранку. А под ней и в самом деле змея, вся белая, высохшая, словно сброшенная кожа, – еле живая.

– Вот она, причина болезни! – сказал старик.

Осторожно положили змею в корзинку, снесли с крыши вниз, поставили корзинку на берегу ручья и стали поить и кормить змею. А когда она оправилась, отпустили её на волю.

И стала болезнь девушки понемногу проходить. Вскоре она совсем поправилась.

Богач, не помня себя от счастья, подарил старику триста рё11.

Вернулся старик домой, купил себе новую одежду и на радостях отправился странствовать.

Однажды сел он отдохнуть под раскидистым деревом возле дороги. Глядь, снова прилетают два ворона – один с запада, другой с востока. Уселись они на дереве и повели между собой разговор.

– Тоскливо жить всё в одном и том же городе, мало слышишь нового, – жалуется первый ворон, – поневоле улетишь в другие края.

– Это правда, – отвечает второй ворон, – но вот в городе, где я жил, случилось небывалое дело. Тяжело заболел один богач, не сегодня завтра умрёт. А всё от чего? Лет шесть назад пристроил он к своему дому парадные покои и, чтобы расчистить для них место, велел срубить старое камфарное дерево. Пень этого дерева остался стоять под застрехой, и течёт на него дождевая вода с крыши. Не погибли корни дерева, и, пока держится в них жизнь, дают они новые побеги. Да только их тут же обрезают. И жить дерево не живёт, и умирать не умирает. Думает оно горькие думы, и от этих дум напала на богача тяжёлая болезнь. Каждую ночь из горных лесов приходит множество деревьев навещать своего несчастного друга. Жалуется им камфарное дерево, а что они могут сделать! Уж дали бы ему жить на свободе или выкопали бы, чтоб сразу засохло и не мучилось дольше.

Услышал старик рассказ ворона и отправился в дальний край к больному богачу. Пришёл и кричит у ворот:

– Гадатель пришёл, гадатель!

Выбежали люди из покоев богача:

– Гадатель, зайди сюда, хозяин тебя приглашает.

Ввели старика в такие роскошные покои, каких он в жизни не видел. Огляделся он по сторонам и спрашивает:

– О чём же вам погадать?

– Много лет уже болеет хозяин этого дома, – отвечают ему. – Сколько мы ни призывали врачей и заклинателей, пользы от них никакой!

– Не беспокойтесь! – говорит им старик важным голосом. – Я узнаю причину болезни и вмиг вылечу вашего хозяина. Для меня это проще простого.

Забормотал старик свои заклинания:

Плющ, плющ, ползучий плющ,По горам ползёт, ползёт,Стелется на двадцать ри.Плющ, плющ,Ползучий плющ…

А потом и сказал:

– Шесть лет назад построили вы парадные покои возле дома…

– Ах, прорицатель, откуда ты знаешь, что мы строили такие покои шесть лет назад? – спрашивают его домашние.

– Это мне открыло моё гаданье. Поселите меня в тех покоях, и за три дня и три ночи я открою причину болезни вашего хозяина и вылечу его.

Отвели старика в парадные покои. Первым делом он приказал:

– Не входите ко мне, пока не позову!

Настала ночь, но старик не лёг спать. Надел он свой колпак и слушает, что дальше будет.

В полночь что-то зашелестело, зашуршало под окном и послышался голос:

– Эй, камфарное дерево, откликнись! Как нынче твоё здоровье?

В ответ послышался тихий-тихий голос, точно из-под земли:

– Кто это говорит? Верно, криптомерия с Горы криптомерий? Ты приходишь ко мне каждую ночь. Как мне благодарить тебя за твою заботу! Об одном только теперь я думаю, как бы мне поскорей умереть, но не приходит ко мне смерть, и нет конца моим мучениям.

Стала криптомерия утешать друга:

– Что ты, что ты, нельзя падать духом! Мужайся!

Так побеседовали они и расстались. Но не прошло и часа, как снова послышался шорох, и чей-то голос спросил:

– Эй, камфарное дерево, каково тебе сегодня?

– Кто это говорит со мной? Уж не сосна ли с Сосновой горы?

– Да, это я.

– Ты пришла издалека!.. Спасибо тебе.

– Полно, полно! Просто я собралась погулять и зашла к тебе по дороге. Настанет весна, и ты непременно поправишься! Не теряй надежды!

И снова послышалось: «Шурх-шурх!» Это уходила сосна.

Старик в своём колпаке «чуткие уши» слышал все их речи и думал: «Поскорее бы рассвело!»

Едва наступило утро, старик поспешил к больному, сел у его изголовья и опять забормотал свои заклинанья: «Плющ, плющ, ползучий плющ…» А потом рассказал о том, что слышал ночью. Чужое горе – вот причина болезни. Ведь не только камфарное дерево страдает – все деревья на высоких горах вокруг горюют о своём друге.

– Надо поскорее вырыть пень камфарного дерева, тогда и больной поправится! – сказал старик.

Тотчас же вырыли пень камфарного дерева, поставили в саду, разукрасили, словно божество. И хозяин дома поправился. Покинула его болезнь так легко, как сухой листок падает с дерева.

Все в доме не знали, как благодарить старика. Снова получил он триста рё и вернулся к себе домой.

С той поры бросил старик гаданье. Развёл у себя хороший сад. Поселились там из благодарности к старику самые красивые деревья со всей округи и цвели каждую весну небывалым цветом. И все звери и птицы тоже дружили со стариком, потому что он их понимал и любил.

Вечер второй

Огневой Таро

В старину, в далёкую старину, жила одна девушка по имени о-Кику. Как-то раз гуляла она в поле позади своего дома и вдруг видит: в земле большая яма чернеется. Никогда такой ямы здесь не было. И откуда только она взялась?!

Наклонилась о-Кику над ямой и заглянула в глубину. Темно там и ничего не видно. Разобрало девушку любопытство. Спустилась она в яму и попала в подземное царство. Идёт о-Кику по длинной, длинной дороге, а вдоль дороги растут прекрасные, не виданные на земле цветы. Много ли, мало ли она прошла, вдруг видит – стоят чёрные ворота.

Постучала о-Кику в ворота: дон-дон-дон. Вышел ей навстречу юноша, красивый собой, но бледный до синевы, в лице ни кровинки. Пригласил он её зайти в дом.

– Зовут меня, – говорит, – Огневой Таро, а это царство огня. Отец мой был владыкой этого царства, но он умер, и с тех пор черти не дают мне покоя. Терплю я жестокие муки, и кто меня от них освободит, не знаю…

Пожалела девушка Огневого Таро и осталась с ним.

На другое утро собрался юноша уходить и наказывает ей:

– Не вздумай подсматривать, куда я иду. Жди меня здесь, в этой комнате. Никуда отсюда не выходи.

Отодвинул он фусума12 в сторону, снова за собой задвинул и ушёл в глубь дома.

А в самых дальних покоях кто-то шумит, и галдит, и гремит железом.

Не выдержала о-Кику, выглянула потихоньку. И что же она увидела? Страшные черти раздели юношу догола, растянули на железной решётке и подвесили над огромным очагом. Корчится юноша в пламени. Уж когда совсем почти жизни в нём не осталось, приказал старший чёрт:

– На сегодня довольно.

Вынули черти юношу из огня.

От ужаса девушка чуть разума не лишилась. Задвинула она потихоньку фусума и вернулась назад в комнату.

На другое утро юноша сказал ей:

– Нынче я опять проведу весь день в дальних покоях дома. Тебе, верно, тоскливо одной… Погуляй в саду, там есть чем полюбоваться. Вот тебе тринадцать ключей от тринадцати кладовых. Двенадцать кладовых можешь отпереть, а в тринадцатую не входи. Ещё мой покойный отец запретил её открывать. Я и сам никогда там не бывал. Слышишь? Не вздумай открыть тринадцатую дверь!

С этими словами Огневой Таро вручил девушке связку чёрных ключей, а сам опять ушёл во внутренние покои.

С тоской в сердце вышла о-Кику на двор. Стоят во дворе рядышком тринадцать каменных кладовых.

Захотелось девушке поглядеть, что в них спрятано. Отперла она ключом первую кладовую. А как увидела, что в ней, всё на свете позабыла.

В первой кладовой праздновали Новый год13.

Множество маленьких человечков в парадных накидках с гербами украшали новогодние сосны, а крошечные девочки в ярких платьицах подбрасывали мячики с перьями. Весело там было и шумно.

Во второй кладовой стоял февраль. Цвели, благоухая, сливы. Крошечные мальчики пускали по ветру воздушные змеи.

А что же было в третьей кладовой? Там справляли Праздник цветения персиков14. Девочки, ростом с пальчик, нарядные и весёлые, любовались великолепно разряженными куколками14 величиной в горошину.