скачать книгу бесплатно
11 минут по Булгакову
Сайрен Сиа
Поскользнувшись по пути домой с вечеринки и ударившись головой, умирает молодая девушка. В это же время сбегает из дома белая кошка Мурка, спасающаяся от разъярённого отца своей маленькой хозяйки. Она успевает подружиться с бездомным стариком, но вдруг засыпает… А проснувшись, оказывается в теле той молодой девушки. Теперь она Мурчана, и прошлая жизнь с замесом в наши дни и в новом доме пролетает перед глазами: корысть преподавателей колледжа, первый секс за деньги, быстротечная первая любовь… Книга содержит нецензурную брань.
11 минут по Булгакову
Сайрен Сиа
Дизайнер обложки Энн Уотер
Оператор ИИ/ОНС, иллюстратор Владимир Виноградов
Оператор ИИ/ОНС, иллюстратор, редактор, корректор, концептуалист Олег Лубски
Корректор Анастасия Казакова
Автор названия Энн Уотер
Иллюстратор ChatGPT
© Сайрен Сиа, 2024
© Энн Уотер, дизайн обложки, 2024
© ChatGPT, иллюстрации, 2024
ISBN 978-5-0064-1210-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПРЕДИСЛОВИЕ
От издателя
Наверняка автор Сайрен Сиа не планировала, так получилось, что книга с её романом «Одиннадцать минут по Булгакову» вышла в преддверии столетия окончания работы Михаила Афанасьевича Булгакова над бессмертной повестью «Собачье сердце»[1 - Повесть «Собачье сердце» была завершена автором весной 1925 года, считается впервые в мире изданной в 1968-м; на родине писателя впервые издана в 1987-м.] и пятидесятилетия съёмочного периода первой в мире экранизации этой повести[2 - Съёмки копродукционного (Италия + ФРГ) художественного фильма «Собачье сердце» (Cuore di cane или Warum bellt Herr Bobikow?, 1976) прошли зимой/весной 1975 года в Ленинграде (ныне – Санкт-Петербург) и Риме. Премьера состоялась 23 января 1976-го в Италии. Остаётся загадкой, почему первыми за экранизацию взялись кинематографисты именно Италии и Западной Германии. Из русского (связанного с Россией) в их фильме, кроме первоисточника для сценария, – некоторые локации, исполнитель роли Бобикова/Шарикова актёр Вадим Гловна (Vadim Glowna), первый супруг Веры Чеховой, по линии мамы – внучки знаменитого Михаила Чехова, а также итальянская актриса русского происхождения Инна Алексеева (она же Инна Алексеевна), исполнительница эпизодической роли. О всех троих – смотрите подглавку «Полезные ссылки».].
Безусловно, роман Сайрен Сиа «Одиннадцать минут по Булгакову» относится к литературной категории фикшн, а смешанный его жанр я бы определил как научно-фантастический любовный эротический биографический.
Роман «Одиннадцать минут по Булгакову» – для широкого круга читателей, определение «эротический» не должно пугать. Несмотря на научную фантастику, присутствующую в романе по полной, правда жизни от автора будет любопытна многим и добавит вам переживаний, раздумий и сопоставлений. До такой степени, что захочется узнать:
а что же там будет дальше?
Олег Лубски,
издательский дом «Не читать!»
Издательский дом «Не читать!»
Об авторе
Сайрен Сиа – автор данного романа, скромная русская девушка, которая чаще всего предпочитает пребывать в своём мире.
Она с детства любит сочинять, а по истечении времени задумала написать этот роман. С её слов, в 15-летнем возрасте дописала его в своём бумажном блокноте от руки.
Автор очень любит животных, особенно кошек. Кошки – это её жизнь, её антидепрессант, присутствие их рядом бывает для автора спасением от мыслей о том, какими люди бывают жестокими и грубыми, высокомерными и глупыми.
Но не все.
ВВЕДЕНИЕ
Легенда
Мой дорогой читатель!
Первое, что я сделала перед написанием этого романа: я ни с того ни с сего задумалась над тем, что было бы, если бы у Тимьянова, персонажа легендарного шедевра литературы, была подружка. Противоположности притягиваются; мне было бы скучно, если бы оба персонажа были собаками. По крайней мере сначала. Поэтому вторым персонажем для Тимьянова стала кошка, превратившаяся в красивую девушку руками и инструментом профессора Иноразумского и доктора Тонкостена.
Когда я написала свой роман и попросила дать обратную связь, с возвратом рукописи редактор подарил мне пару ценных советов. Один из советов был таков: придумать красивую легенду, чтобы не было непоняток и придирок, потому что между нашими днями, когда происходит действие моего романа, и временем событий оригинального произведения прошло более ста лет.
Мы, дорогой читатель, конечно, можем допустить, что профессор Иноразумский и доктор Тонкостен собрались жить вечно, так же как и их детище с собачьей фамилией, но в наши дни каждому из них было бы уже под полторы сотни лет. Профессору – точно. Вряд ли бы они смогли проделать в таком почтенном возрасте столь шедевральные и немного пугающие операции по превращению домашних животных в главных человеческих персонажей моего романа – Мурчану и Тимьянова.
А посему – авторская легенда. Мы – герои Михаила Булгакова; его персонажи – настолько без времени, что они могли бы жить в любые годы в нашей с вами стране. Профессора Иноразумского мы можем узнать в соседе по лестничной клетке, а доктора Тонкостена – во враче терапевтического кабинета районной поликлиники. Странного типа Тимьянова – в охраннике кооперативного гаража соседнего квартала. Или же Тимьянова можно увидеть вечером в пятницу. Типично: мужик, если он считает себя больно умным, когда напьётся в хлам, заводит свои нравоучения и начинает постоянно говорить, что он во всём прав. И с таким лучше молча соглашаться, иначе будет плохо. Вылитый Тимьянов, особенно если мужик ещё и с щетиной на лице.
Мурчана в моём романе порой возражает Тимьянову, особенно когда он желает ей что-то эдакое заявить, совсем как я по жизни. Да и остальные герои – они тоже из нашей с вами реальности, совсем не виртуальной. Эти герои живут в наши дни; в их мире прошлого «Собачьего сердца» не существует; их фантастическая история тесно переплетена с реалиями жизни, когда мало не покажется никому.
Большинство событий в романе основаны на реально произошедшем в жизни автора и окружающих – просто знакомых, друзей или бывших друзей.
Имена и фамилии изменены, и даже не по юридическим аспектам. Тут другое: со мной могли бы поссориться те самые люди, которых я знаю, а этого я сильно не хочу. Я и так достаточно одинокий человек, и ближе всего мне, возможно, только кошки. Кошек я люблю. Особенно белых. Но и чёрных тоже – они мне удачу приносят, когда перебегают мне дорогу.
Вот так-то…
Сайрен Сиа,
автор романа
Одиннадцать
минут
по Булгакову
Эта фантастическая история
на самом деле
основана
на реальных событиях…
ГЛАВА 1.
Тимик и Мурка знакомятся…
Псиное сердце
Пси – волновая функция в квантовой механике, символ психологии,
буква кириллицы.
Вот-те на, вот я и пёс! Я даже не помню, что со мной происходило в те моменты, когда я превращался в человека. Вернее, во что-то подобное ему. В моём роду была бабушка, и слава богу, что ей не довелось побыть в моём положении. От такого стыда можно застрелиться. Вообще ничего не помню. Как будто напился. А может быть, так оно и было; уже не помню. Мои новые благодетели меня не трогают – видимо, что-то послужило для них уроком. Я кое-что всё же припоминаю из своей собственной собачьей жизни. Своим собственным собачьим сердцем.
За окном мелькают силуэты; холодная зимняя пора. Совсем скоро этот дурацкий праздник – Новый год.
Как же я его ненавижу! Особенно в те времена, когда был дворовым псом. Только представьте: лежишь себе на пороге богатого дома, видишь в окне огромного жареного гуся, от него идёт пар, да такой, что его на улице чувствуешь. Так и хочется на праздничный стол прыгнуть и съесть такую красоту. Бывало, прыгал я, да шарахался об стекло. И зачем эти люди их ставят?! Потом хозяин выходил на крыльцо с ножом в руке, как накинется на меня за разбитое стекло, я – бегом бежать… Эта гадина мне хвост отрезала.
Так ужасно потом без хвоста ходить: люди смеются и пальцем показывают. Дети загоняют в угол дома и пинают. Весь избитый, весь в синяках, я брожу по улице. Смотрю на счастливых людей, идущих домой с горой подарков. Встречались добрые люди, которые бросали мне косточку или сломанное печенье.
Вот и празднуй со всем этим свой Новый год. Никуда не денешься от этих мучений, так и помирай от холода на улице. Никто тебя не подберёт и не пригреет. Никто тебя не полюбит. Ты сам себе, сам себе спаситель. Я спасал себя как мог, бегал от злых людей, сторонился многих, но самыми злыми были повара. Один обварил меня кипятком, я это помню как вчерашний день. Так больно было, и больное место не заживало. Я слабел тогда сильно, почти умирал, был беззащитен против остальных людей. Я лежал под снегом в подворотне и умирал. Никому до меня не было никакого дела. Несчастный дворовый пёс.
И я думал, что умру окончательно, когда ко мне подошёл человек и поманил меня ароматной колбасой. Вот он, мой благодетель! Мой спаситель! Я последовал за ним, был счастлив оказаться кому-то нужным. Он повёл меня в свой большой дом. Помню, как я тогда боялся шагнуть через порог. Непривычно было очутиться в тёплой квартире после стольких лет жизни на улице. Тот благодетель, который поманил меня к себе в дом, оказался Иноразумским.
Я полюбил его, думал, что он меня тоже, как пса. А он зачем-то исполосовал мне голову. Вот и шрамы под шерстью до сих пор остались. А дальнейшего развития событий я почему-то не могу припомнить; может, потому что ничего и не было.
Однако же смотрю я сейчас на профессора и доктора, авторов моего забытого дурдома, и вижу, что со мной явно что-то было. Мне кажется, я весьма плохо себя вёл после операции на голову. Но я могу объяснить причину своего поведения. Всё дело в том, что у меня не было друзей. Меня оставили совсем одного после проведения этой ужасной операции. Хотя бы дали мне вторую половину, ещё какого-нибудь пса, да и превращали в человека. Я понимаю: должно быть, профессор разочаровался в собственной неудаче, однако мозгов, должно быть, совсем не хватило додуматься, что мне безумно скучно и ужасно страшно. Мне нужен был друг, хоть какой-нибудь. Хоть человек-птица, хоть человек-бабочка… Но только не человек-кошка.
Котов я терпеть не могу. И воняют они ужасно. Я бы их на шубы пустил – это единственное, для чего они сгодятся. Но уже не могу. Ведь теперь я домашний пёс. Живу у профессора Иноразумского и доктора Тонкостена. Может, это и к лучшему.
Зелёные глаза напротив
Коты, кошки, бр-рр… Но вон та, что сидит сейчас на крыльце соседнего дома, она какая-то особенная. На улице темно, сыро и падает снег. Её зелёные светящиеся глаза смотрят на опустевшую дорогу. Белоснежная шерсть шевелится от ветра, лапки дрожат от холода. У неё идеально чёрные шрамы на глазах. Кошка невероятно худенькая; должно быть, когда-то была домашней. Даже я, Тимик, великий ненавистник кошек, восхищаюсь ею. Должно быть, это просто восхищение, но не дружба. Если бы мне предложили стать её другом, я бы залаял в знак того, что отказываюсь участвовать в этом. Как бы эта кошечка ни была прекрасна, моя ненависть к подобным ей неизлечима. Вы только посмотрите на неё: она ведь даже не догадывается про меня. Она смотрит на пустую дорогу и лишь изредка бросает взгляд на наш дом. Мне льстит то, что она восхищается им. Она смотрела и, бедная, мяукала от холода. Ещё бы, она ведь такая худенькая, ничего кроме шерсти её не защищает. Да и шерсть не слишком длинная. Зато белоснежная и чертовски красивая.
И сейчас я вам скажу кое-что, что совершенно собьёт вас с толку. Это совершенно противоречит моим убеждениям по жизни. Мне кажется, что я немного влюблён в этот белый комок шерсти.
Хотя нет, шучу, она мне совершенно неинтересна. Однако что-то всё же есть в этой белоснежной чертовке, что так манит меня, что аж хочется её разорвать на части, чтобы глаза не мозолила.
Жаль только, что она на противоположном крыльце, так далеко от моих когтистых лап. Хотя я бы мог и залаять на весь семиэтажный дом, позвать профессора, чтобы он на несколько секунд выпустил меня на улицу.
– А зачем? – как будто спросил Иноразумский.
– Гав-гав! На противоположном крыльце враг-враг! – я бы ему тогда ответил.
Хозяин, конечно же, не поймёт и, пожав плечами, просто выпустит меня на улицу. Я тогда сломя голову побегу к тому крыльцу у соседнего дома и разорву в клочья эту белую красавицу. Мне это не составит труда, ведь я всегда так с кошками поступал.
Постойте-ка; кажется, она смотрит в моё окно. Она меня заметила. Вот досада, а я хотел покончить с ней! И что это за удивление и страх в её зелёных глазах? Как будто она поняла мои намерения.
И вот она поднялась с холодного заснеженного крыльца и направляется к моему дому. Она идёт прямо к моему окну через всю пустынную улицу и, не отрываясь, смотрит на меня. Она похожа на призрака, заметившего цель, который ещё живёт на земле и не собирается уходить в иной мир. Её глаза зелёные, большие, и я словно утопаю в её глазах. Что со мной?
Она всё ближе и ближе подходила к моему окну. Пробиралась неслышно, как могут только кошки.
О боже, что она делает? Она поднялась на задние лапы, а передние положила на мою оконную раму. Теперь она видела полностью меня и мою квартиру и принялась словно гипнотизировать меня своим взглядом.
Я попятился назад, сбил торшер, ударился лапами о бок кровати профессора и, как только мой зад достиг двери, громко заскулил. Я услышал, как в соседней комнате профессор быстро с шумом бросил газету на стол, как доктор Тонкостен громко вздохнул и тихо произнёс:
– Вроде нормальный пёс стал, чего опять орёшь как безумный?
Профессор вмешивается
Профессор быстро подбежал к двери комнаты, за которой, весь дрожа, сидел Тимик, и резко открыл дверь. В комнате было спокойно и тихо. За окном падал снег, в соседнем доме горели новогодние огни. Профессор заглянул в комнату и увидел дрожащего в углу Тимика. Тот, рыча и скалясь, глядел в окно.
– Чёрт знает что такое! – возмутился Иноразумский. – Что с тобой, Тимик, чёрта увидел?
Тимик подбежал к профессору, схватил зубами за белоснежный рукав и повёл к заснеженному окну. Подойдя, профессор стал приглядываться, но не заметил ничего кроме снега. Когда пёс зарычал, Иноразумский вдруг заметил большие светящиеся зелёные глаза, пронзительно глядевшие на него через стекло. Профессор глядел заворожённо на белоснежную кошку, та, в свою очередь, смотрела на Тимика. Она дёргала ушами, отмахиваясь от холодных снежинок, даже, казалось, слегка улыбалась. Она трогала подушечками холодное стекло, на котором оставались замёрзшие следы. Профессор не отрываясь смотрел на кошку, словно забыв на какой-то момент про Тимика, ещё больше приблизился к стеклу и закрыл ладонями лапы кошки. Красотка на мгновение оторвала свой взгляд от Тимика и с испугом взглянула на профессора. Она опустила лапки, потрясла головой и убежала во тьму больших домов.
Тимик тогда вздохнул с облегчением, но ему было не по себе. Профессор очень заинтересованно смотрел на белую кошку. Пёс смотрел на хозяина и понимал: тот опять что-то задумал. Но что? Чем ему так понравилась эта кошка… или, может… О нет, профессору никогда этого не сделать! Одного раза было вполне достаточно, тем более что первый раз был совсем неудачным.
Однако понятно, что у этой белой кошки должен быть очень положительный характер. Она мила и красива. И если в качестве донора взять хорошего человека, то можно родить хорошую, добрую и прекрасную девушку, которая будет совсем не похожа на Тимьянова.
Кошка убежала, подумал Тимик; теперь ему не совершить подобной операции, тем более что кошка его видела и испугалась. Видать, пёс забыл, что у профессора в холодильнике лежала старая, заветренная колбаса, а это настоящее объедение для несчастного бездомного животного.
Именно так подумал профессор. Он радостно погладил Тимика и вышел из комнаты. Пёс уставился вслед хозяину и подумал: «Что ещё задумал старик Иноразумский? Надеюсь, ума совсем не лишился? Не ждать ли белоснежной гостье серьёзных неприятностей?»
Профессор может заманить кошку колбасой, и она поддастся, потому что такая худая и, видимо, очень хочет кушать. Кошка должна знать, что Иноразумский – это опасный человек. Он помешался на собственном эксперименте возрождения человека из сердца животного.
«Но нет, – думал Тимик, – что я делаю?! Я что, переживаю за какую-то бездомную кошку?! Чёрт знает что! Я же пёс и ненавижу кошек! Хотя надо признать, что именно эта – весьма необычная. Что-то в ней словно останавливает мою ненависть и злость. И пусть она ушла в тёмную заснеженную подворотню, я уверен, ей придется вернуться. И, может, она сделает это не по своему желанию, может быть, её заставят вернуться…»
Тимику страшно было представить, каким образом это случится, ведь кошка милая и привлекательная. Не только коты захотели бы быть с такой. Но всё-таки, по мнению пса, профессор похуже любого кота, поэтому Тимику захотелось дать убежавшей кошке совет: «Будь аккуратна, к нашему окну подходить нельзя. Остерегайся нашей квартиры. Уж я, пёс, как бы ни ненавидел весь ваш кошачий род, всё-таки за тебя волнуюсь».
Снова про себя, а также про колбасу
Вы поймите, что то, что я вам описал вначале, – далеко не вся правда. Ведь кое-что из своей прошлой сумасшедшей жизни я помню. Обо всём мне напоминают шрамы на моей голове. Я был обычным бездомным псом далеко не всю жизнь, а эти два идиота решили сделать из меня человека. Ну что же, человека-то они сделали, но всего лишь куклу, без чувств и сострадания. Без разума. Вот вам, дорогая биология, доказательство того, что у животных есть разум. Иноразумский немного ошибся, когда внедрил в меня мозг мёртвого алкаша.
Откуда я знаю обо всём об этом? Так я ведь собака, а собаки – животные умные. От них ничего не скроешь. Если бы сами были на моём месте, быстро бы всё поняли.
У меня на голове большие и уродливые шрамы, совсем слегка, чуть-чуть прикрытые короткой шерстью; стало быть, что-то пришлось делать с моим мозгом. И если вспомнить, как хотелось Тонкостену и Иноразумскому убить меня собственными руками, то очевидно, что я был рождён от пьяницы. И это же смешно, ведь мои создатели совершенно не понимали, почему из чудесной и милой дворовой собаки получилось такое ужасное, кошмарное, пьяное существо в образе человека. Действительно, почему? Странный вопрос…
Я пёс, который пережил весь этот ужас. А ещё я помню, когда в последний момент помог Иноразумский. Но это был не самый замечательный момент. Я пережил это, и я в курсе про ошибку профессора. И ещё раз скажу: как бы я ни ненавидел кошек, в особенности, наверно, белых, этой красотке, которая повстречалась мне в окне, я не пожелал бы попасть в лапы Иноразумского. Спасибо, о святой Пёс, за то, что она убежала куда-то в подворотню от нашего дома. Но всё-таки на всякий случай мне придётся украсть из холодильника эту чёртову колбасу…
Аккуратность Тимика
Тимик теперь прекрасно знал, когда на кухне можно застать Зину. Не зная почему, он опасался того, что эта молодая кухарка может закричать, заметив надоедливого пса на кухне. И хотя в собачьем обличье Тимик был аккуратен, в конце концов он не кошка, чтобы его никто из хозяев не услышал.
В час ночи Тимик носом открыл дверь и тихо вышел из комнаты. В соседней комнате спал в кресле профессор; Тонкостен сидел за письменным столом и что-то быстро и нервно зачёркивал в листе бумаги. Тимик незаметно прошёл мимо доктора. Тот только выкрикнул что-то, но пса не заметил.
Тимик зашёл в кухню. На холодном полу спала Зина. Пёс чуть не заскулил от испуга. Понюхал девушку, убедился, что жива, и прокрался к холодильнику, в котором лежала его любимая колбаска. Пёс совершенно забыл, что как только открывался холодильник, из него вырывался яркий свет, который мгновенно освещал его и всю кухню. С усилием открыв лапой и мордой дверь холодильника, Тимьянов сообразил, что тот как гигантская музыкальная шкатулка, поэтому быстро огляделся, нашёл колбасу и, встав на задние лапы, стащил с полки любимое лакомство. Колбаса шлёпнулась об пол; пёс заметил, что кухарка Зина слегка повернулась на бок, но продолжала спать. «Спи, Зина, – подумал Тимик, – свидетели мне ни к чему. Знаю я, какая ты стукачка, врагу такого не пожелаешь». Тимик продолжил размышлять: «Впрочем, и живу я в одном доме со своими врагами. Теперь надо как-то выбраться из кухни, пока никто не заметил и не начал задавать вопросов».
Открыв дверь в комнату, Тимик застыл на месте. Тонкостен уставился на него и не сводил взгляда. Тимик стоял как вкопанный с куском колбасы в зубах.
– Чёрт знает что такое, – зевнул доктор. – Снится какая-то ерунда.
Спящий в кресле Иноразумский что-то проворчал. Тонкостен поник головой и уснул.
Сердце Тимика билось так, что слышен был свист в ушах. Он пробрался к двери своей комнаты и со скрипом открыл дверь лапой. Пёс испугался, что его хозяева услышат, и повернул голову, посмотрев на них. Но нет, все спали. Он тихо вошёл к себе и прикрыл дверь.
