По соседству с бывшим мужем

– Нет. Счёт, пожалуйста, – одним махом опрокидываю в себя вино из своего бокала. А затем и из бокала, предназначенного Марго.

Пищевод приятно согревает, а в голове мгновенно становится тише. Сотни вопросов, что жужжали там роем надоедливых пчёл, смолкают.

Пока жду счёт, вызываю такси.

Прикладываю карту к терминалу и словно сайгак несусь к выходу, почти на ходу обменивая номерок на своё пальто.

Тяну тугую входную дверь.

– Агата!

Чёрт…

Прикрыв глаза, медленно выдыхаю воздух через рот. Считаю до пяти, как учил меня мой психолог – мол, помогает собраться с мыслями и обрести душевное равновесие.

До равновесия мне, однако, как до Ямайки на костылях. Я словно балансирую на тонкой леске каждый раз, когда рядом оказывается Марат. Чуть тряхнёт в сторону – и свалюсь в пропасть.

Медленно поворачиваюсь к бывшему мужу.

– Чего тебе, Марат?

– Уходишь?

– Как видишь, – кивком головы указываю на пальто в своих руках.

– А где твой… – морщится, словно продолжать ему неприятно. – Где твой приятель? Разве у тебя не свидание?

Настоящий талант – задавать вопросы, после которых хочется стукнуть как следует чем-нибудь увесистым.

– Решил позлорадствовать, да?

– Это простой вопрос, – он поджимает губы, превращая их в тонкую линию. – Впрочем, стоило сразу догадаться, что никакого свидания нет и не было.

Вот же паразит! И провокатор!

– Чтоб ты знал, он очень занятой человек! И у него возникли срочные и важные дела!

– Настолько важные, что он бросил тебя в ресторане одну?

– Представь себе, в мире есть такие вещи, как форс-мажоры.

– Не слишком-то любезно с его стороны.

– Слушай, занимайся своей личной жизнью, а в мою не лезь! – Катится к чёрту весь мой счёт, что должен был настроить меня на позитивную волну, подарить равновесие и покой.

Марат сжимает челюсти, задумчиво глядя перед собой. Обходит меня и тянется к ручке входной двери.

– Отвезу тебя домой, – безапелляционно.

– Вот уж нет. Иди к своей пассии. Не слишком-то любезно с твоей стороны оставлять даму одну в ресторане, – копирую его нравоучительный тон.

– Она поймёт. Там ливень, Агата.

– Да хоть метеоритный дождь, я с тобой в одну машину не сяду! Ни при каких обстоятельствах. Не понимаешь, что ты мне противен? Про-ти-вен! – По слогам шиплю ему прямо в лицо.

Толкаю дверь изо всех сил. Пробуксовываю каблуками по начищенному до блеска полу, и плевать, что делаю это не слишком-то грациозно.

Марат хватается за ручку.

– В другую сторону, – тянет на себя с нахальной усмешкой.

Обварив его кипятком неласкового взгляда, выскакиваю на улицу под ливень.

Холодно… Платье моментально промокает, волосы прилипают к щекам.

Накинув ворот пальто на голову, ищу своё такси.

Сажусь в машину.

– Добрый вечер.

Кожаное сиденье чавкает подо мной от влаги.

– Вся мокрая, – недовольно бурчит водитель вместо приветствия. – Слоняются под дождём, а мне потом салон чистить да сушить.

Класс, ещё и таксист с характером. Его только не хватало для полного комплекта.

– Ну, как вариант – можете не брать заказы в дождь.

– Ага, а жить на что? Вы, барышня, интересная такая. Сами по дорогим ресторанам шатаетесь, а нам, простым смертным, советы как жить раздаёте.

Растираю глаза со вздохом усталости. Запоздало понимаю, что размазала, должно быть, всю тушь по лицу.

– Я просто хочу домой. Давайте без философии.

– Да уж пожалуй. Без философии. Вы бы хоть полотенце с собой взяли.

– Давайте я выйду, чтобы не портить вам настроение?

– Поздно. Тронулся уже.

Вот и я – тронулась уже со всеми этими событиями.

Он запускает навигацию, машина мягко выруливает с парковки.

Молчим, слава всем богам, только дворники мерно скребут по лобовому стеклу.

Смотрю в окно. Ливень такой, что города почти не видно. Свет фар расплывается по мокрому асфальту, превращаясь в мерцающие дорожки. Всё куда-то течёт, утекает, смывается. Может, и меня заодно смоет?

Ничего, Агата, всё хорошо. Всего лишь бывший муж испортил тебе очередной вечер одним лишь своим видом, однако ты не умираешь. Просто выглядишь так, словно снималась в очень плохом клипе о несчастной любви.

– Слушайте, ну ей-богу, хоть бы тарифы подняли в такой-то дождь! – Неожиданно восклицает водитель. – Ливень, на дорогах настоящий бассейн, а мы людей возим почти даром.

– Что ж поделать? – Неловко улыбаюсь в зеркало заднего вида.

– Как что? – Фыркает. – Вы можете добавить мне немного. Вот честно, барышня, та сумма, за которую я вас везу, покрывает только половину пути. А чтобы весь путь проехать нужно в два раза больше заплатить.

Моргаю удивлённо.

– Простите, но не я устанавливала цену поездки. А вам если не нравится, могли бы не брать заказ.

– Да я же по-человечески прошу! – Тянет раздражённо, не скрывая злости. – Все халявы хотят. У вас вон одни только туфли стоят, небось, как моя месячная зарплата. Не обеднеете, если накинете чуток.

– Серьёзно? Это ваш способ больше заработать: вымогать деньги у женщины?

– Слышишь, барышня, а вот не надо этого тона! Я ж вежливо попросил!

– Да-да, с теплотой и уважением. Почти как налоговая.

Он резко сбрасывает скорость, дёргает руль к обочине.

– Приехали.

– Что? Но мы не приехали.

– Конкретно вы – приехали. Дальше не повезу. Пешком, барышня, пешком.

– Никуда я отсюда не пойду. Вы права не имеете меня…

Не дослушав, водитель выходит из машины, распахивает мою дверь и рывком вытягивает меня под дождь. Холодная стена капель тут же обрушивается на мою голову и плечи.

– Аривидерчи! – Зло улыбается мне в лицо и возвращается за руль.

Автомобиль с визгом трогается с места, горящие фары растворяются в серой пелене дождя.

– Постойте! Сумка! Моя сумка! – Пробегаю за машиной пару метров, но та и не думает сбавлять скорости.

Чудесно!

До дома шлёпать и шлёпать…

Стою посреди дороги. Без пальто. Без сумки и телефона. Зато с чётким ощущением, что сегодняшний день решил окончательно меня добить.

Отчаянно хочется немного поплакать, прямо как в кино, однако я выпрямляю спину, втягиваю холодный воздух и прищуриваюсь, мысленно прокладывая в голове путь до дома.

– Только не реви, Синичкина, – шепчу себе. – Всё хорошо. Дойдём.

Делаю решительный шаг вперёд.

Глава 14

Агата.

На бодрый марш меня хватает минут на тридцать.

До дома ещё пять кварталов. Зубы отстукивают чечётку, тело покрылось мелкими мурашками. Я вымотана непрекращающимся дождём и собственными мыслями, что крутятся в голове заевшей пластинкой.

У Журавлёва роман.

И с кем? С длинноногой красоткой, словно сбежавшей со страниц глянцевого журнала. Самое грустное, что они очень подходят друг другу.

Она статная, грациозная, изящная, полная какого-то благородства и породистости.

А я совсем-совсем не такая. Я Агата Синичкина. Женщина, что путает направления, врезается в стеклянные витрины и вечно попадает в нелепые ситуации, вот как эта, к примеру.

Ну не могла ты что ли прикусить свой длинный язык и добавить жадному таксисту на чай? Да, незаслуженно. Да, это был шантаж и вымогательство, и в конечном итоге таксист оказался настоящим свином, но не вредничай ты, уже отмокала бы дома в пенной ванне.

При мысли о горячей воде, окутывающей тело, колени подкашиваются. На глазах выступают слёзы обиды.

Вечер, который должен был знаменовать мой триумф, стал вечером унижения и переосмысления той точки, в которой я нахожусь.

Думала ли я, что к тридцати трём годам у меня не будет ни семьи, ни детей? Кошка, и та не моя…

Нет. Я была уверена, что мы с Маратом обзаведёмся сначала лапочкой-дочкой, а потом и сыночком. Купим большой просторный дом за городом, возьмём какого-нибудь лентяя-кота британской породы для полного счастья. Вместе состаримся и скукожимся, по утрам на веранде будем пить кофе из кружечек с сердечками, а по вечерам, сидя в уютной гостиной, будем рассказывать внукам истории из нашей молодости.

Грандиозные были планы на будущее.

Они рухнули не в один день. Они разрушались медленно, как башня в игре «Дженга». Мы с Маратом медленно и методично вытаскивали бруски, лишая нашу семью основания и опоры. Оставили её без устойчивости. Хватило одного неосторожного дуновения ветерка, чтобы эта конструкция обрушилась в один прекрасный момент.

А теперь вот…

У Марата роман, а у меня…

Заставляю себя не думать об этом больше, потому что это лишь провоцирует неуместную сейчас жалость. А мне нельзя себя жалеть, пока до дома не доберусь – рискую совсем раскваситься и лечь прямо на асфальт, умирать под холодным дождём.

«Соберись, Агата! Ты сильная! Ты справишься!» – повторяю себе, как мантру.

И мантра работает.

Ровно до тех пор, пока каблук моей туфли не проваливается в канализационную решетку, и не застревает там.

– Чёрт… – Шепчу через плотно сжатые зубы и дёргаю туфлю на себя.

Застряла конкретно.

– Вылезай же ты, дурацкая хреновина! – Снова дёргаю, приложив все оставшиеся силы и…

Победа!

Туфля у меня в руках. Однако, уже без каблука.

Мои любимые… Дизайнерские… Дорогущие! Помню, как откладывала деньги на эти туфли. Покупка была не блажью, а заслуженной наградой за старания, упорство и трудолюбие.

И это становится последней каплей…

Прижав раненую туфлю к груди, вою белугой. Редкие прохожие отшатываются и рассыпаются в стороны, но мне совершенно наплевать на то, как я выгляжу сейчас.

А выгляжу я, должно быть, как настоящая городская сумасшедшая.

– Да почему? Почему? Почему?! – Воздаю взгляд к небесам. – Чего ты хочешь от меня?! Чтобы я сдалась?! Я сдаюсь, слышишь? Сдаюсь!

Тугие дождевые капли лупят в лицо, больно припечатывают к коже. Ступня мёрзнет, и я поджимаю озябшие пальцы на ноге.

– Сдаюсь… – утыкаюсь лицом в свободную ладонь, размазывая остатки туши, смешанные со слезами. – Хватит дождя… Я сдаюсь.

И небо, будто услышав мои просьбы и мольбы, решает сжалиться – дождь перестаёт барабанить по моим плечам и макушке.

Убираю ладонь и задираю голову вверх, но взглядом упираюсь не в небо, а в чёрный зонт, раскрытый надо мной.

Медленно поворачиваюсь.

Глава 15

Агата.

Зависаю на долгие секунды.

– Так и будем стоять? – Марат недовольно поджимает губы. – Не май месяц.

Не могу заставить себя пошевелиться. Меньше всего я ожидала увидеть сейчас его!

А ведь он видел, как я унизительно рыдала, прижимая к себе туфлю, как нечто драгоценное. И слышал наверняка, как возносила молитвы отчаяния, адресованные кому-то сверху.

Шмыгаю носом.

– Ты что здесь делаешь?

– У меня тот же вопрос к тебе, – хмурая складка залегает между его бровей. – Пневмонию захотела? Острых ощущений не хватает? Могла бы просто постучаться в мою дверь, я бы тебе такие американские горки устроил, что за жизнь не забудешь! Ты посмотри на себя!

– А что? – Опускаю взгляд вниз.

Марат делает то же самое, жадно впиваясь глазами в чётко очерченные формы моего тела. Мокрое платье так прилипло, что буквально превратилось во вторую кожу.

Об этом я как-то не подумала…

– Столько извращенцев вокруг! Людей похищают, Агата! Женщин насилуют! А ты позволяешь себе вот такие выкрутасы!

– Я гуляла! – Вздёргиваю подбородок гордо.

– Вот и дура! – Стучит кулаком по своей черепушке. – Как знал, что нужно было машину брать.

– Ты меня искал?

– Нет! – Рявкает. – Делать мне больше нечего! Но скажи спасибо, что я случайно тебя нашёл!

Он качает головой так, словно перед ним стоит неразумный ребёнок, требующий как минимум порки. Впихивает в мои онемевшие от холода пальцы зонт и стягивает с себя плотный пиджак. Накидывает на мои плечи.

Пиджак тоже мокрый, но согрет изнутри теплом его тела. Приятно и хорошо становится, и от тяжёлого кайфа я готова прямо тут завалиться, лишь бы не тащиться больше никуда.

Марат с неудовлетворением разглядывает моё лицо. Выдёргивает туфлю из моих рук и присаживается, помогая надеть.

– Губы синие. Сама белая. Босиком. Почти голая. Агата, у тебя мозг есть?

– Есть…

– Почему не пользуешься?!

– Я, вообще-то, хотела…

– Хотела она, – перебивает и резко подхватывает меня на руки.

Взвизгиваю от неожиданности.

– Марат, поставь! Я сама могу!

– Может она… Зонт держи. И молчи, Синичкина, – зло цедит через сжатые зубы. – Я сейчас такой неадекват, что лучше молчи.

И я молчу.

Сначала напрягаюсь инстинктивно как кошка, схваченная за загривок. Моё тело сопротивляется, но не от страха, а от ностальгического, острого чувства, что всё это уже было с нами, только в несколько ином антураже.

Тогда он носил меня на руках только с улыбкой на лице.

Сейчас же его губы сжаты в суровую линию, красноречиво определяющую мысли, что крутятся в его голове.

Терпкий мужской запах забивается в ноздри. Я без труда различаю в нём оттенки сандала с горечью свежего табака и дождя.

Марат перехватывает меня поудобней, ещё тесней прижимает к своей груди. Чувствую себя совсем хрупкой и уязвимой в его сильных руках.

Непослушные, негнущиеся от холода пальцы ищут тепла и ложатся на шею Марата сами. Плотно прилипают к его горячей коже.

Он всегда горячий, как доменная печь.

Я – холодная. У меня вечно ледяные руки и ноги. Помню, Марат говорил, что я лягушонок, и позволял мне греться от себя.

Вот как сейчас.

В ответ на мои прикосновения он лишь плотней сжимает челюсти, так, что желваки ходят.

Наверное, ему неприятны мои касания больше…

– Не ёрзай, Агатик, – шипит Марат и закрывает глаза.

Идём вслепую, по приборам.

– Марат, ты зачем зажмурился?

– Искры летят.

– Какие искры?

– Забей… – рычит глухо. – Ты можешь просто… Не знаю, просто замри, ладно? Хватит вот этого!

Либо я человеческую речь перестала понимать, либо действительно отморозила мозги, потому что последний диалог, полный туманных фраз, остаётся для меня полнейшей загадкой.

Позволяю себе немного расслабиться, укладываю голову на грудь Марата.

Моё сердце бьётся в самом горле.

Его же сердце стучит так, где нужно. Оно словно мотор – сильное, упрямое, мощное и немного дикое. И тело его могучее и крепкое.

Как же нужно девочкам иногда, чтобы их просто взяли на руки…

– Марат? – Чуть отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза.

– М? – Марат же на меня не смотрит вообще.

– Откуда ты здесь взялся?

– Искал корм для Клайда.

– Когда я уходила из ресторана, твоё свидание только началось. Ты что, бросил женщину, чтобы купить корм собаке?

Марат закатывает глаза с таким видом, словно тупей вопросов человечество ещё не знало.

– Свидание сорвалось, поняла? Я вернулся домой, корма нет. Пошёл в магазин у дома, но там тоже не оказалось. Тогда я пошёл… Агата, я вообще не обязан перед тобой оправдываться. – Вздёргивает с вызовом бровь. – Скажи спасибо, что я случайно оказался поблизости.

Кусаю губы.

Случайно купил квартиру напротив. Случайно оказался инвестором в проекте. Случайно выбрал для свидания тот же ресторан. Случайно нашёл меня под дождём в пяти кварталах от дома.

Что-то злодейка-судьба расщедрилась на случайности…

Однако я решаю благоразумно промолчать. Кажется, ещё немного, и он стряхнёт меня обратно на асфальт, а мне, честно говоря, очень даже приятно и тепло в его руках.

– Лучше ты расскажи, как оказалась на улице в дождь, да ещё и так далеко от дома.

– Ну, я слегка повздорила с таксистом… Не представляю, как так получилось. Я ведь совсем не конфликтный человек, ты ведь знаешь.

– Угу, – тянет со скепсисом. – Видимо, таксисту повезло, что у тебя в руках не оказался кофе.

– Ему повезло? Да он вышвырнул меня из машины среди улицы! Уехал с моей сумкой и пальто. А я ведь просто отказалась доплачивать за поездку!

– Иногда, Агатик, нужно быть гибче.

– То есть ты на его стороне?!

– Я на стороне благоразумия. И оказаться раздетой под холодным осенним ливнем – это полная противоположность понятию «благоразумие».

Обиженно пыхчу.

Ну и ладно! Пусть я не благоразумна, зато не предаю собственные принципы!

От мерного покачивания и тепла, исходящего от широкой грудной клетки, меня размаривает. Позволяю себе прикрыть глаза всего на секундочку, а распахиваю их уже тогда, когда слышу осторожный шёпот:

– Агатик, проснись.

Вздрагиваю.

Тревожно оглядываюсь, пытаясь сообразить, где нахожусь: знакомые стены подъезда, Олег, Маргарита Павловна…

Я дома!

Как же тепло тут! И как сухо!

– Отпусти!

Марат послушно ставит меня на пол.

Ноги, приняв на себя вес тела, подкашиваются. Хватаюсь за стену, а Марат поддерживает меня за талию с другой стороны.

– Стоишь?

– Стою, – фыркаю. – Я не такая уж немощная, как ты обо мне думаешь.

– Я о тебе вообще никак не думаю, – тоже фыркает.

Протягиваю Марату его пиджак.

– Спасибо за помощь, но знай, что это никак не повлияет на наши отношения.

– Ну что ты, Агатик? – Улыбается Марат плотоядно. – Я уже столько всего интересного для нас с тобой придумал, что просто не могу взять, и отказаться от этого.

– Отлично. Война продолжается.

– Сначала вылечи сопли. Надеюсь, хотя бы с этим ты справишься сама, или снова потребуется моя помощь?

– Да я в жизни больше помощи у тебя не попрошу.

– Вот и прекрасно! – Марат прожигает дыру в моём лице ядовитым взглядом. – Потому что в следующий раз я возьму с тебя плату!

– Не дождёшься ты моих просьб! Я лучше в канаве умру, настолько ты мне противен!

– Взаимно!

Резко развернувшись на пятках, расходимся к дверям своих квартир.

За моей спиной позвякивают ключи, а до меня только сейчас доходит ещё один досадный факт…

Моя сумка, вместе с телефоном, деньгами и ключами путешествует сейчас по городу, и хорошо, если всё осталось целым и невредимым.

Обречённо утыкаюсь лбом в полотно двери.

– Что, Агатик, нужна помощь? – Раздаётся полный злорадного удовлетворения голос бывшего мужа.

Глава 16

Агата.

– Заходи, – Марат распахивает дверь и ленивым жестом указывает внутрь квартиры.

В его вытянутую ладонь тут же врезается махровый нос. Великан, приплясывая на лапах, машет волосатым хвостом и поскуливает от радости встречи с хозяином.

Боязливо отступаю на шаг, вжимаясь в свою дверь.

Я? Туда?

Ни за что! Лучше сяду здесь и умру от воспаления лёгких, чем подойду к собаке.

– Не бойся, он безвреден, – закатывает глаза Марат. – Пока я не дам команду.

– Что ещё за команда?

– Фас.

Клайд, словно по мановению волшебной палочки, из восторженного мальчика, инфантильно виляющего хвостом, превращается в машину для убийств: грузное тело напрягается, морда обретает серьёзное выражение, а уши, мягко опущенные вниз, чуть подрагивают, вытягивая из воздуха настораживающие звуки.

– Он нападёт… – Шепчу испуганно. – Он сейчас на меня нападёт…

– Клайд регулярно занимается с кинологом и способен различить потенциальную угрозу.

– А я – не угроза?

– Для хрупких и стеклянных вещей в доме – да. Для нас с Клайдом – сомнительно. Хотя, с твоим умением устроить катастрофу на пустом месте…

– Я не устраиваю катастроф, ясно? Я… – затыкаюсь, когда Клайд делает пару тяжёлых шагов вперёд.

Мысли в голове мгновенно перемешиваются, превращаясь в кашу. Горячее влажное дыхание щекочет моё колено, а скользкий язык, оставляя щедрую порцию слюней, проходится по коже.

Мир перед глазами вращается, сердце пускается в галоп, а на лбу проступают капли холодного пота. Зажмуриваюсь. Я почти невменяема. Сползу вот-вот по стеночке с сердечным приступом.

– Клайд, фу! – Словно через вату раздаётся строгий голос Марата. – Понимаю тебя, приятель, но нам так нельзя. Нельзя пока. Фу. Агата? Агата, слышишь меня?

Спустя несколько долгих мгновений решаюсь медленно открыть глаза.

Пса в поле моего зрения больше нет, однако это не отменяет того факта, что он ходит где-то рядом.

– Вызови слесаря, – тихо прошу и пальцами массирую виски. В них всё пульсирует, долбит.

– Вызову. Входи, дождёмся у меня.

– Нет-нет, я здесь лучше…

– Агата, идём, – Марат приближается и мягко подталкивает меня за плечо в свою квартиру. – Клайд закрыт в комнате, а тебе нужна горячая ванна и чай. Проходи, Синичкина, пока не превратилась в сосульку.

Позволяю вести себя.

И чего он вдруг таким заботливым стал? Как будто и не на плевать ему на то, как я себя чувствую.

А чувствую, надо сказать, отвратно. Только сейчас, в тепле чужой квартиры, на меня наваливается эта невозможная усталость. Вспоминаю весь вечер целиком: он кажется мне невообразимо длинным, в нём уместилось столько событий, что среднестатистическому человеку хватило бы на неделю.

Но Агата Синичкина предпочитает жить по системе «олл инклюзив». Всё и сразу. Без этих ваших полутонов и полумер. Неприятности? Беру оптом! Катастрофа? Дайте две!

В квартире Марата всё ещё стоят неразобранные коробки. И несмотря на то, что жилище уже обставлено новой мебелью, в нём явно не хватает женской руки. Шторы висят как попало – Марат даже не удосужился их отпарить. Диванные подушки совершенно не подходят по цвету к этой гостиной. Царит здесь творческий беспорядок.

Зона кухни, напротив, выглядит заброшенной. Распахнутые створки шкафов демонстрируют пустые полки, на которых сиротливо стоит пара чистых стаканов и блюдца из разных наборов. Единственный живой акцент – большой аквариум с пёстрыми крупными рыбками.

Во время развода Марат отдал всё мне. Сказал, что ему не нужен этот хлам, и он с радостью обзаведётся новыми вещами, не напоминающими обо мне.

Да уж, вижу, как обзавёлся. За три года целых два стакана купил.

Типичный мужчина…

– Ванная вон там, – Марат пальцем указывает на закрытую дверь. – Чистые полотенца в ящике. У меня там пока склад временного хранения, поэтому Агата, я тебя прошу, не разнеси там ничего.

– Да когда такое было? – Поджимаю недовольно губы и решительно топаю в ванную, захлопывая за собой дверь.

Как человек, обладающий врождённым талантом попадать в беды, я прямо с порога налетаю на какую-то вазу, что, качнувшись, падает на плитку и разбивается.

Красивая ваза.

Хрупкая.

Теперь в трёх экземплярах.

– Агата! – Доносится нервное из-за двери.

Господи, надеюсь, это не какая-нибудь редкая ваза династии Мин?!

– Всё в порядке, всё цело…

– Надеюсь, это не моя ваза династии Мин упала?

Обтекаю…

– Нет! – В ужасе хватаюсь за голову.

Глава 17

Агата.

Агата, ты как вообще это сделала?! Это же талант! Да тебя, с твоими навыками, можно использовать как оружие массового поражения!

А вообще, не виноватая я. Кто догадался такую ценную вещь поставить в таком неудобном месте?

Лезу в ящик, заворачиваю осколки в полотенце. Ничего-ничего, я это незаметно утащу домой, склею, и Марат даже не догадается, что с его драгоценной вазой случился такой интересный казус.

Гениально!

Включаю горячую воду и усаживаюсь под душ. Тугие струи лупят по телу, возвращая в него жизнь. В голове проясняется, мысли прекращают нестройный хоровод и упорядочиваются.

Что нужно женщине для счастья?

Дорогие туфли? Красивые платья?

Нет, горячий душ, чашечка травяного чая, и чтобы мужчина пронёс её на руках пять кварталов, позволяя почувствовать себя маленькой, беззащитной девочкой.

Когда в конечности полностью возвращается чувствительность, а кожа и волосы отмыты до скрипа, выключаю воду и заворачиваюсь в большое махровое полотенце. С тоской смотрю на мокрое холодное платье. От одной только мысли о том, что мне придётся его на себя натянуть, становится неуютно и тошно.

Оглядываюсь.

На крючке висит чёрная шёлковая рубашка Марата.

Чисто теоретически, будет ли считаться наглостью, если я влезу в неё без спроса?

Но, как говорят великие: «лучше просить прощения, чем разрешения».

Облачаюсь в рубашку. Мягкая ткань приятно льнёт к телу. Густо пахнет парфюмом Марата и терпким, до боли знакомым мне запахом его кожи.

Ладонью протираю запотевшее зеркало, из которого на меня словно смотрит Агата из прошлого. Та женщина, что любила облачиться в рубашку любимого мужа, не потому что у неё не было домашней одежды, а потому что ей нравилось ощущать этот запах на себе: немного пряный, немного горький, и всегда родной.

Помню, как вечерами я собирала волосы в небрежный пучок и готовила нам ужин. Марат сидел за столом, читал новости с планшета, время от времени поднимая на меня горящий взгляд: