Ракета стартует в зенит!

– Но, с другой стороны, ведь все равно же относимся к Воздушно-космическим силам, – пожал плечами Игорь Сычев. – Короче, не мешай слушать…

Эту песню грустную позабыть пора нам —Наглухо моторы и сердца зачехлены!Снова тянет с берега снегом и туманом,Снова ночь нелетная даже для луны.Лысые романтики, воздушные бродяги,Ваша жизнь – мальчишеские вечные года!Прочь нас унесите вы, выпитые фляги;Ты, метеослужба, нам счастье нагадай!

Максим вспомнил, как кто-то еще в Воронеже на военной кафедре университета говорил: в зенитные войска идут те, кто не поступил в летные училища. Наверное, отчасти так дело и обстояло. Но лейтенант Полевой считал, что войска ПВО незаслуженно обходят вниманием, а вся слава как раз и достается романтикам-летчикам. А ведь тот же «Панцирь-С1» не менее сложный и уникальный, чем новейший истребитель Су-35С, например.

Солнце незакатное, и теплый ветер с веста,И штурвал послушный в стосковавшихся руках…Ждите нас, не встреченные школьницы-невесты,В маленьких асфальтовых южных городках![3]

Почему-то Максиму особенно запомнился последний куплет этой песни. Может, потому, что сейчас офицеры и солдаты Отдельного зенитного дивизиона «Филин» и находились в одном из таких «маленьких асфальтовых южных городков», которых в Донбассе великое множество?.. Такие городки вырастали в донецкой степи вокруг возвышающегося копра угольной шахты или дымящих труб металлургического завода. Обустраивались аккуратными белеными домиками и рядами панельных пятиэтажек в окружении зелени садов. На центральной площади возле советской постройки административных зданий, панельных пятиэтажек и непременного ДК – дворца культуры – возвышался памятник Ленину. Здесь время как бы застыло, сохраняя романтику трудовых побед СССР. Даже разруха 90‑х годов оказалась над этим не властна. Хотя руины многочисленных заводов лично Макса сильно удручали, напоминая о былой технической мощи советской цивилизации. А теперь именно он – молодой лейтенант Полевой – встал на защиту мирного неба над этими маленькими асфальтовыми городками Донбасса.

* * *

Долго русским зенитчикам отдыхать не пришлось. Всего лишь через три дня относительного затишья началось еще одно масштабное сражение в Донбассе.

Утопающий в зелени садов и окрестных рощиц «маленький асфальтовый южный городок», как поется в той самой песне о летчиках, делила напополам – с севера на юг – железная дорога. Иловайск, расположенный почти у самой границы с Россией, являлся крупным транспортным узлом. В том числе и отсюда шли гуманитарные грузы и другие, не менее важные для ДНР припасы. И защитники республики, и каратели ВСУ понимали исключительную значимость Иловайска в оперативно-тактических планах.

Но все же существовала еще одна тонкость: украинские каратели имели выбор – или ударить всеми своими силами по Донецку, уничтожив таким образом центр принятия решений в ДНР, или же задушить молодую республику блокадой.

Летом 2014 года положение Донецка оставалось катастрофическим. Бандеровские каратели при поддержке украинской армии уже захватили пригороды: поселок Пески к западу и аэропорт имени Сергея Прокофьева к северу от шахтерской столицы. Ополчение с потерями едва смогло выбить украинских оккупантов из Еленовки к югу от Донецка. Была захвачена националистами Нижняя Крынка – предместье Макеевки на востоке от Донецка, совсем недавно ожесточенные бои шли в Шахтерске и на Саур-Могиле. Еще немного, и Донецку пришлось бы принять свой последний бой…

Но тут в дело вмешалась политика. Украинский радикальный депутат Олег Ляшко вместе с министром внутренних дел «незалежной» Арсеном Аваковым кардинально поменяли планы военной операции киевского режима.

Целью очередного наступления укрокарателей стал именно транспортный железнодорожный узел Иловайск. Решение, честно говоря, более чем спорное.

Ведь грузы, в том числе и военные, уже давно не шли их братской России именно по железной дороге.

Но все же «обер-полицаю» и «обер-палачу» Украины Авакову был необходим свой военный триумф, победа его ублюдков из карательных батальонов «Донбасс», «Азов», «Днепр-1», «Миротворец», «Ивано-Франковск», «Херсон» и «Свитязь» вместе с националистами «Правого сектора»[4]. Участие регулярной украинской армии сводилось к огневой поддержке и прикрытию, поскольку у «отморозков» Авакова тяжелой бронетехники и артиллерии еще не было.

Украинские каратели шли весело и расслабленно, чуть ли не с песнями. Националисты в составе иррегулярных подразделений бравировали собственной «крутостью» и экипировкой образца НАТО. Бронежилеты, «разгрузки», тактические очки, шлемы, бесчисленные туго набитые подсумки, небрежно лежащие в руках автоматы и ручные пулеметы… В общем, гонора и самомнения у них было выше съехавшей от бандеровской пропаганды крыши.

Примерно так же уверенно и непобедимо – до поры до времени – шли по Донбассу летом 1941 года гитлеровские оккупанты.

Штурм Иловайска после артиллерийского удара по его окрестностям начался 10 августа 2014 года. Серьезной военной техники у карателей Авакова не оказалось – в основном «ган-траки» из гражданских грузовиков с пушками в кузове и джипы с пулеметами, защищенные кустарно наваренными стальными листами.

Кстати, и у армии Украины в этом сражении с бронетехникой дела обстояли не лучше. В основном применялись боевые машины пехоты БМП-1 и БМП-2 вместе с различными бронетранспортерами: БТР-70 и БТР-80. Но встречались даже откровенно старые БТР-60ПБ – а это, на минуточку, самая первая модель советского бронетранспортера с полностью закрытым бронекорпусом и пулеметом во вращающейся башне. Очень часто националистами добровольческих батальонов применялись и старенькие машины разведки и дозора БРДМ-2. Эта четырехколесная «половинка бронетранспортера» обладала большей маневренностью при сохранившемся солидном вооружении из крупнокалиберного 14,5‑миллиметрового и обычного пулеметов в башне.

Полицейское командование Украины считало, что такой техники для карательной операции против сотни-другой «донецких сепаратистов» вполне хватит. Но все же Аваков просчитался, и причем весьма крупно. Правда, каратели поняли это слишком поздно…

Украинских националистов на подступах к Иловайску встретили с хорошо подготовленных позиций – залпами противотанковых управляемых ракет и гранатометов, очередями крупнокалиберных пулеметов и снайперских винтовок. Донецкие ополченцы использовали даже противотанковые ружья ПТРД и ПТРС времен Великой Отечественной войны из местных музеев. Практически сразу же была выбита и сожжена большая часть бронетехники националистов. А сами каратели не смогли подойти к Иловайску на расстояние менее километра.

Снайперы ДНР под прикрытием пулеметчиков методично «щелкали» бандеровских карателей. Сосредоточенный огонь минометов и станковых гранатометов сковывал маневр наступающих батальонов националистов.

Первая атака украинских нацистов захлебнулась их же кровью!

Командование Народного ополчения заявило о девяти подбитых единицах украинской бронетехники и о «неисчислимых потерях противника». В общем-то если и преувеличили, то ненамного.

* * *

В это время вторая батарея Отдельного зенитного дивизиона передислоцировалась на юг – в район Старобешева. «Панцири-С1» прикрывали крупнейшую в регионе теплоэлектростанцию. Капитан Виктор Кравченко предпочитал лично находиться на огневой позиции своего «Панциря-С1», а не на автоматизированном командном пункте батареи, с которого и велось управление. Остальные огневые установки располагались на удалении два-три километра от охраняемого объекта. Командир батареи сразу определил схему боевой работы: его огневая установка стала ведущей и выдавала целеуказание трем другим «Панцирям». КП батареи обеспечивало связь и передачу данных с внешних – более мощных – источников обнаружения. Под ними подразумевались развернутые в Ростовской области мощные локаторы кругового обзора и «летающие радары» – самолеты дальнего радиолокационного обнаружения – ДРЛО А-50У.

– Что-то я сомневаюсь, что бандеровцы и тут применят свою авиацию, – заметил командир второй огневой установки старший лейтенант Акимов.

– Знаешь, Ваня, у бандеровцев ведь не только авиация есть, но и оперативно-тактические ракеты «Точка-У». Ведь именно такой ракетой они раздолбали гаубичную батарею ополченцев в районе Снежного, – охладил пыл подчиненного капитан Кравченко. – Так что никому расхолаживаться не стоит. Неизвестно, какую «подляну» укронацисты выкинут на этот раз.

Макс с Игорем молча переглянулись – и не поспоришь! Все же их командир батареи свой позывной «Наставник» заслужил не зря. Лишнего он от своих солдат и офицеров не требовал, но то, что необходимо, выполнять обязаны все. Исключений из этого правила у капитана Кравченко не существовало.

* * *

Следующий штурм Иловайска украинские каратели начали восемь дней спустя. Все это время националисты вели массированный обстрел жилой застройки, лупили из всего, что есть: из тяжелых 120‑х минометов и 122‑миллиметровых гаубиц Д-30, из скорострельных 30‑миллиметровых пушек на грузовиках и на боевых машинах пехоты БМП-2. В основном каратели и оккупанты с трезубцами на эмблемах не стремились поразить какие-либо точечные цели. А били бездумно, подавляя плотностью огня.

Донецкие ополченцы довольно болезненно огрызались, применяя противотанковые ракетные комплексы и собственную, весьма немногочисленную «арту». Но огневой мощи жестокого противника ничего, кроме собственной стойкости, они противопоставить не могли. Но даже в таких жутких условиях под постоянным артогнем защитники республики продолжали эвакуацию мирных жителей из Иловайска.

Нацистские батальоны «Дніпро-1» и «Донбас» (по-украински, с одной буквой «с») снова двинулись на штурм «маленького асфальтового южного городка».

Теперь уже оккупанты действовали более осмотрительно. Они выдвигались под прикрытием бронетехники ВСУ и своих передовых разведдозоров.

Ополченцы Донбасса на окраинах и в самом городе действовали малыми группами: гранатометчик, снайпер под прикрытием пулеметчика и пары автоматчиков маневрировали между домами и уничтожали такие же разрозненные группы украинских нацистов. Началась смертельно опасная игра в «кошки-мышки»… Или в «контр-страйк» без возможности сохранения и перезапуска…

Под натиском нацистов ополченцы Донбасса вынужденно отошли за железнодорожную насыпь. Западная часть Иловайска оказалась уже практически в руках бандеровцев…

Весь день 18 августа в городе шли тяжелые уличные бои. Республиканское ополчение изматывало отряды «Правого сектора» и карательных нацбатальонов Авакова. Шли ожесточенные перестрелки. И ополченцы, и нацики активно использовали подствольные гранатометы и ручные пулеметы. Лупили из АГСов – автоматических станковых гранатометов – и «старых добрых» противотанковых РПГ-7, а снайперы республиканцев методично выбивали «правосеков» – одного за другим. На стороне защитников Донбасса были хорошее знание города и заранее укрепленные позиции.

Наконец на следующий день – 19 августа – в Иловайск стали входить части украинской армии с тяжелой бронетехникой, в том числе и с танками. Казалось, участь сторонников ДНР, несмотря на ожесточенное сопротивление, предрешена…

Глава 8

«Вода закипела от осколков!..»

Огневая установка «Панциря-С1» лейтенанта Сычева находилась в недавно отрытом капонире, как и полагается, под маскировочной сетью. Офицеры несли обычное боевое дежурство по охране Старобешевской электростанции, когда по закрытой системе оповещения пришло срочное сообщение: противник атаковал другую электростанцию – в Зугрэсе, на восток от Донецка. Она находилась как раз по трассе к российской границе, не доезжая до уже освобожденной ополчением ДНР Саур-Могилы. По предварительным данным, ВСУ то ли ударили из тяжелых 120‑миллиметровых минометов, то ли сбросили кассетные бомбы с украинского штурмовика.

Поначалу это известие особо никого не побеспокоило – систематические и варварские обстрелы территории республики со стороны украинской армии, к сожалению, уже стали обыденностью. Так же как и жертвы среди мирных жителей…

– Сыч, на связи, вас понял. Наставник, прием, наши на дежурстве в районе Зугрэса есть? – поинтересовался у командира батареи лейтенант Сычев.

– Нет, наши прикрывают районы Иловайска и Саур-Могилы. Приказа выдвигаться туда не поступало, я Наставник, прием, – ответил командир батареи капитан Кравченко.

Опасения русских офицеров ПВО были вполне обоснованны, ведь их задача как раз и заключалась в прикрытии важных объектов промышленной инфраструктуры республики.

Вся страшная правда этого масштабного злодеяния украинской армии против мирных жителей маленького городка энергетиков в Донбассе стала известна чуть позже…

* * *

В тот жаркий летний вечер 13 августа 2014 года много местных жителей собралось на пляже водохранилища возле электростанции. В основном родители с детьми. Последнее время люди из-за обстрелов со стороны украинских силовиков старались не выходить на улицы. Но именно в это время было объявлено очередное временное прекращение огня в связи с окружением бандеровских карателей в Иловайске. Люди пришли вечером к водоему, чтобы отдохнуть от жары…

Внезапно с ясного неба раздались раскаты грома, а вода у берега буквально закипела от осколков.

На детский пляж обрушились кассетные боеприпасы украинской армии. Одна из семей с маленькими детьми погибла сразу вся – и взрослые, и малыши. Рядом отец успел накрыть собой ребенка и жену. Он получил тяжелейшие ранения, но выжил.

По уточненным данным, в результате обстрела Зугрэса на пляже погибли 12 мирных жителей. В том числе – трое детей: Аня Костенко, ей исполнилось всего три года, Даниил Протасов пяти лет и шестнадцатилетний Дима Орлов. Около 30 человек были ранены осколками.

Еще шесть человек скончались позже уже в городе.

Сразу прошла информация, что это был минометный обстрел. Чуть позже уточнили – украинский штурмовик нанес удар кассетными бомбами.

Но в результате более тщательного расследования выяснилось, что тогда по Зугрэсу нанесли удар установки РСЗО большой мощности «Смерч» 1‑го дивизиона 107‑й ракетной бригады ВСУ. Всего по городу энергетиков ДНР было выпушено четыре 300‑миллиметровых реактивных снаряда. Один из них разорвался в районе городского стадиона, второй – как раз на городском пляже рядом с Зуевской экспериментальной теплоэлектроцентралью. Третий реактивный снаряд взорвался в районе средней школы № 10 и четвертый – на территории промзоны к востоку от этой школы.

Когда об этом узнали русские зенитчики, то испытали шок. Смогли бы их «Панцири-С1» перехватить эти ракеты?.. Кто знает… Лейтенант Полевой не мог себе представить, как можно ударить реактивной системой большой мощности «Смерч», залп которой ненамного слабее тактического ядерного боезаряда, по мирным людям? Ракетами – по детям?!!

– Теперь будем учиться перехватывать и такие ракеты! Я поручил нашим офицерам-программистам разработать в кратчайшие сроки дополнение к стандартному тренажерному программному комплексу с детальной имитацией баллистики таких реактивных снарядов, – заключил командир Отдельного дивизиона подполковник Филимонов.

– Никакой пощады! – сквозь зубы выдохнул лейтенант Полевой.

– Будем валить эту нечисть, пока ракет и снарядов хватит! – подтвердил Игорь Сычев.

Остальные офицеры и солдаты Отдельного зенитного дивизиона «Филин» полностью разделяли такое мнение.

Глава 9

«Иловайский котел»

На одном из полевых аэродромов «подскока» два транспортно-десантных вертолета Ми-8 в непривычной раскраске принимали на борт десант. Еще два стояли рядом с открытыми капотами двигателей, и техники копались в сложном устройстве турбин. На фоне пятнисто-зеленых винтокрылых машин эта четверка Ми-8 резко выделялась бело-синей раскраской.

Принадлежали вертолеты не украинской армии, а Нацгвардии и представляли собой, по сути, бывшие полицейские машины. Брони и даже балочных держателей по бортам фюзеляжа для блоков неуправляемых ракет они не имели. Только курсовой пулемет в кабине, которым управлял бортмеханик экипажа, да еще один – на импровизированной турели в проеме двери. По бокам фюзеляжа, ближе к хвостовой балке, установили наспех блоки отстрела тепловых ложных целей и дипольных отражателей.

Сами пилоты являлись до мозга костей гражданскими – даром что носили погоны. Для них служба в Отдельной эскадрилье МВД Украины шла не пыльно, а на пикники с начальством и «девушками с низкой социальной ответственностью» они вылетали гораздо чаще, чем на боевые задания.

«Антитеррористическую операцию» – АТО, которая являлась, по сути, ширмой для агрессии киевской власти националистов против мирного и трудолюбивого Донбасса, они вообще всерьез не воспринимали. Хотя знали, что под Славянском ополченцы уже сбили несколько боевых вертолетов и даже штурмовиков. Но это казалось им таким нереальным…

Да и сама АТО представлялась явлением временным: не до осени – так до Нового года с этими «немытыми шахтерами» и «ватной русней» справимся!..

Вертолетчики ВСУ, которые тоже находились на аэродроме и уже теряли своих боевых товарищей, смотрели на своих коллег из Нацгвардии как на инопланетян. Или как на непуганых идиотов.

Те стояли в новеньких бронежилетах с непривычными укороченными автоматами на ремне. Автоматы неудобно били по боку и всячески мешались под руками с непривычки.

Пилоты МВД Украины, пока солдаты затаскивали в салон ящики с патронами и другой амуницией, балагурили и всячески показывали, как им не страшны боевые вылеты.

В последнее время из Иловайска вместо традиционных, поначалу бравурных для киевского режима сообщений начали приходить отнюдь не радостные новости. Собственно, поэтому руководство МВД Украины и решило организовать некий «воздушный мост» по перебросу боеприпасов, пополнения и эвакуации раненых.

А вот армейская авиация в операции нацбатов в Иловайске участия не принимала, во всяком случае пока. Пилоты ВСУ, изрядно хлебнувшие горя от зенитных средств «сепаратистов» в районе Саур-Могилы, надеялись, что их командование и дальше будет игнорировать руководство Нацгвардии. Тем более что сам Иловайск располагался в пугающей близости от границы с Россией, а оттуда могло прилететь – и, по слухам, прилетало – что-то более серьезное, чем очередь зенитного пулемета или ракета ПЗРК. Для пилотов армейской авиации ВСУ межведомственные дрязги означали лишние несколько дней без вылетов в донецкий ад.

Между тем оба бело-синих вертолета загрузились карателями и тяжело оторвались от земли.

* * *

Обе «вертушки» шли на предельно малой – не больше полусотни метров – высоте. В проеме открытой настежь десантной двери мелькало лоскутное одеяло полей и перелесков, расчерченное контрастными полосами дорог. Бортстрелок, явно копируя сцену из фильма Копполы «Апокалипсис сегодня» о вьетнамской войне, время от времени стрелял из своего пулемета, сопровождая каждую очередь залихватскими ругательствами. На его кевларовой каске было написано: Born to Kill – «Рожденный убивать», и стрелку было абсолютно все равно, в кого полетят эти пули…

– Получи! Получи! И ты получи! Они все там – коммунисты!.. Ну или сепаратисты! – орал бортстрелок, перекрикивая шум двигателей. – Ну, разве война – не ад?!!

Пулеметные очереди уносились по направлению небольших сел, мелькающих в иллюминаторах и проеме десантной двери. Стреляные гильзы сыпались за борт, а ветер выдувал кислый пороховой дым.

Внезапно и абсолютно беспощадно с донецкой земли пришла «ответка». Дробные удары по фюзеляжу, громкие хлопки, дым, зияющие дыры в бортах, алая кровь по всему салону… Что это такое?!!

Вертолет затрясло, как в припадке эпилепсии, земля в иллюминаторах резко рванулась сначала куда-то вбок, а потом – с пугающей неотвратимостью вперед. Кажется, кто-то кричал.

* * *

Расчет лейтенанта Сычева занимал позицию в трех километрах к юго-западу от электростанции. Его сектор ответственности являлся наиболее важным. Поэтому зенитчики и развернули заранее огневой модуль установки сразу на угрожаемое направление. Спаренные скорострельные пушки и дюжина ракет были готовы мгновенно распороть синеву небес огнем и сталью.

Еще в пяти километрах к северу разместился «Панцирь-С1» командира батареи капитана Кравченко. Его огневая установка стояла на небольшом пригорке. Над шатром из маскировочной сетки периодически вращалась плоская фазированная антенна локатора кругового обзора.

– Наставник вызывает Сыча, прием.

– Сыч на связи, прием.

– Будете принимать от меня данные по радиолокационной обстановке в телекодовом режиме обмена данными.

– Понял вас, Наставник, телекодовый канал связи установлен.

На экранах пульта управления пока никаких отметок воздушных целей не наблюдалось. Но Максим Полевой все равно внимательно следил за обстановкой не только по обзорной РЛС машины командира батареи, но и периодически осматривал небо собственной ОЛС оптико-локационной станцией «Панциря-С1». Его «электронные глаза» при хорошей метеовидимости обозревали пространство более чем на десять километров. Тем более что погода стояла сухая и жаркая.

Оператор комплекса и заметил первым приближающиеся на сверхмалой высоте вертолеты.

– Я – Магистр, пара «вертушек» на сверхмалой, цель – «чужой»! Азимут – 210, удаление – 12 километров, – выпалил Макс скороговоркой в эфир.

– Я – Наставник, цели – уничтожить!

– Понял, работаю пушками. – Лейтенант Сычев открыл заградительный огонь короткими очередями.

Наверху, на огневом модуле «Панциря-С1», с сухим треском лупили спаренные 30‑миллиметровые «скорострелки», дробным эхом грохотали по кабине боевого управления стреляные гильзы.

Макс на экране оптико-локационной станции увидел, как полыхнул один из вертолетов от многочисленных попаданий. Вторая «вертушка» резко отвалила в сторону, отстреливая ложные тепловые цели.

И тут же попала под сокрушительный огонь «скорострелок» командирского «Панциря-С1». Капитан Кравченко всадил в Ми-8 украинской Нацгвардии пару очередей, отправив пылающие обломки вертолета на землю.

Десант карателей на Иловайск закончился, так и не начавшись.

– Я – Наставник, цель поражена.

– Сыч на связи, отлетались, гады…

Батарея русских «Панцирей-С1» продолжала нести боевое дежурство по защите электростанции. Небо над ней и прилегающим районом оказалось надежно закрыто невидимым «хрустальным куполом» лучшей в мире ПВО.

* * *

Уже всем стала понятна основная задумка военно-политического руководства ДНР: заманить как можно большее количество украинских силовиков непосредственно в Иловайск, окружить их и методично перемолоть. Так и получилось.

Не имея практически никаких разведданных, даже нормальных карт местности, карательные нацбатальоны, «Правый сектор» и ВСУ, которые были на побегушках у этих головорезов Авакова, сами сунулись в капкан, который должен был вот-вот захлопнуться. По их предварительным данным, Иловайск защищала всего лишь жалкая кучка презренных «сепаров» с легким стрелковым оружием, численностью примерно три сотни человек. Да они разбегутся от одного только боевого клича: «Слава нації – смэрть ворогам!»

Но украинским карателям в Иловайске противостояли закаленные Славянском воины батальонов «Спарта» и «Сомали», «Восток» и чеченцы-добровольцы из батальона «Смерть». Народное ополчение Донбасса оказалось отлично вооружено и экипировано, мотивированные лютые бойцы обучены тактике штурмовых групп в городских условиях.

Вот этого не учли бандеровские каратели. Большинство «нацбатов», формально подчиняющихся Нацгвардии МВД Украины и его руководителю Авакову, редко насчитывали больше сотни-другой бойцов. Были и такие «батальоны», которые состояли из полусотни, а то и двух десятков отморозков. А их командиры не умели взаимодействовать друг с другом и с приданными армейскими частями ВСУ. Соответственно, что командование такими разрозненными подразделениями, что дисциплина среди личного состава оставляли желать лучшего…

Пока украинские нацисты владели инициативой, перли внаглую вперед с уверенностью в своем «арийском» превосходстве перед «немытыми шахтерами» и «пророссийскими ватниками», мотивация украинских карателей оставалась высокой.

Но стоило тем «немытым шахтерам» и «ватникам» жестко огрызнуться огнем из всех стволов и калибров, устоять твердо на занятых позициях, и гонор украинских карателей заметно испарился. Теперь и псы Авакова узнали, что такое боль, кровь и безнадега. Увидели, как страшно столкнуться накоротке в лютой перестрелке с мотивированными донецкими патриотами. «Укропы» уже не называли презрительно «обдроченцами» тех, кто укладывал их штабелями в горячую, прокаленную безжалостным степным солнцем донецкую землю…

* * *

Утро 20 августа стало решающим в жестоком сражении за Иловайск. Украинские силовики все еще пытались перехватить тактическую инициативу.