А я заставлю!

Элла Савицкая

А я заставлю!

Глава 1. Знак свыше?

Все началось с того, что умерла баба Раиса.

Старушка, у которой я арендовала комнату за сущие копейки. Добрая, непоседливая, бойкая.

Еще утром, пока я собиралась на занятия, она с упоением рассказывала о грандиозных планах на сегодня. Сначала она собиралась пойти в банк, оплатить коммунальные услуги, потом купить в магазине суповой набор, а после отправиться к соседке Серафиме. Вечером же, в тишине посвятить себя просмотру очередной серии своей любимой мелодрамы.

Она жутко раздражалась, если её отвлекали во время просмотра, поэтому даже телефонные звонки игнорировала, если кто—то смел её потревожить в это священное время.

А сейчас что?

По квартире бабы Раи расхаживают незнакомые мне люди, и тыча в предметы мебели, рассуждают как будут делить сервиз и гарнитур.

Ей бы это пришлось ой как не по душе. Особенно, если учесть, что сериал уже начался, а они беспрерывно шумят.

– У вас есть двадцать минут на сборы, девушка, – надо мной нависает громила, небрежно взмахивая в сторону комнаты, в которой я жила последние три месяца. – Сами понимаете, обстоятельства так складываются, что жить вы здесь больше не можете. Да и квартиру мы в ближайшее время продадим.

– Но куда я пойду? – растерянно смотрю на, если я не ошибаюсь, сына бабы Раи, которого вижу впервые.

– Мне—то откуда знать? Мать сдавала комнату незаконно, поэтому, если вы не хотите уехать под руку с полицией, советую, как можно скорее выметаться.

Мда.

На улице вечер. Снегопад такой, что заблудиться можно. Город практически стоит. Единственное в чем мне повезло – это то, что детский праздник, на котором мы сегодня выступали проводился в кафе на соседней улице. Домой я попала довольно быстро, не пришлось тянуться в пробках. Пока шла, мечтала только о горячем чае с бутербродом. А теперь что?

Я еще от смерти старушки не успела оправиться, как меня уже отправляют собирать вещи.

Вздохнув, скидываю с себя голубую шубку Эльзы, достаю из шкафа чемодан и спешно бросаю в него свои скромные пожитки. Жаль, конечно, бабу Раю. Я и попрощаться с ней не успела. Мне очень нравилось у нее жить. Она и чаем бывает, вечером угостит, и супом накормит. Хорошая она была, очень добрая. Жаль, что семья у нее так себе.

Перед тем, как выйти, напоследок оглядываю спальню.

Вроде бы ничего не забыла.

На выходе окидываю взглядом свой пуховик и шубу Эльзы, и решаю остановить выбор на второй. Мне сейчас надо разобраться в какую сторону двигаться и к кому напрашиваться на ночлег. А сколько времени это займёт я понятия не имею, поэтому на всякий случай лучше одеться теплее.

Сложив свою куртку в четверо, запихиваю ее в чемодан, водружаю на себя ярко голубую шубу с шапкой в тон, и выхожу в подъезд.

– Ничего чужого с собой не прихватила?

С претензией несётся мне в спину, а спустя пол минуты в коридоре показывается тот самый громила.

– Разве что остатки вашей совести, но вы этого даже не заметите правда ведь? – отвечаю, не оборачиваясь.

Гипнотизирую взглядом лифт, чтобы приехал быстрее.

– Языкастая, да? Иди—иди. Не дай Бог узнаю, что унесла что—то, из—под земли достану. Я у матери нашел договор на аренду со всеми твоими данными.

Договором написанную от руки расписку назвать сложно, поэтому я просто молча киваю. Не хочу с ним вести диалог, он мне неприятен.

Терпеть не могу, когда люди считают нормальным относиться к другим с пренебрежением. Этому недочеловеку явно нужно поучиться элементарной вежливости.

– И деньги до конца месяца уплаченные я тебе не отдам, – продолжает решетить мне спину, – У нас сейчас трат будет много. Считай, это твоя благодарность за доброту моей матери.

Войдя в кабину, наконец—то приехавшего лифта, нажимаю на кнопку. Не говорить же ему, что баба Рая была очень добра ко мне, и брала оплату только за коммунальные услуги, да и то в конце месяца. По сути, это не он мне, а я ему еще должна. Да и не ему вовсе. Так что, пусть остается в счастливом неведении. А мне теперь деньги ох как пригодятся.

Остановившись в подъезде на первом этаже, так как на улице холодно, набираю по очереди сначала коменданту общежития университета, а потом девчонок.

Спустя десять минут вырисовывается печальная картина. Ни одни, ни другие меня приютить не могут. В общежитии сейчас мест свободных нет. У Миланы только младший брат родился, её семье не до гостей. А у Марины все слегли с ротавирусом. Они бы и рады помочь, но тут уже отказываюсь я. В чужом доме по очереди бегать в уборную идея так себе.

Несколько секунд размышляю, а потом всё же решаюсь пойти на подвиг и набрать сестру. Мы общались с ней в последний раз около месяца назад, наверное.

Карина отвечает только после шестого или седьмого гудка.

– Да, Злата?

– Привет. Я не вовремя?

– Ужинаем с Игорем. Говори по—быстрому.

В памяти тут же всплывает образ её Игоря, и идея поехать домой как—то сама покидает голову. Нет, не смогу я с ним на одной жилплощади даже ночи продержаться.

По телу пробегает озноб, стоит только вспомнить причину, по которой я ушла из дома. Нет, нет, и еще раз нет. Я готова наступить на горло своей гордости и попросить у сестры денег на отель, чем снова столкнуться с ее Игорем.

– Карин, – делаю неловкую паузу, – ты могла бы мне занять немного денег?

Спрашиваю и тут же морщусь. Я никогда у сестры ничего не просила, поэтому сейчас это кажется слишком сложным.

– А как же узнать, как мои дела, сестренка? Поинтересоваться жива ли я, здорова.

– Я знаю, как твои дела. Встречала недавно нашу соседку Ирину Павловну. Сказала, что у вас всё без изменений. – С пьянками и полицией по ночам из—за громкой музыки. Но конечно, эту фразу я не озвучиваю.

– Хм. У нас – да. А ты вот самостоятельной собиралась быть. Не получилось?

– Получилось. Я почти два года ведь сама живу, правда? Первый раз прошу тебя и то потому, что так сложились обстоятельства. Я внезапно осталась без ночлега. И без квартиры.

– И что? Разве ты не откладывала деньги?

– Откладывала. Но мы только вчера закупили часть новогодних украшений для детского дома. Я добавила ребятам, и так вышло, что как на зло именно сегодня осталась почти без ничего.

– Пф, о детях она думает. А о тебе кто подумает?

– А о них кто?

– Пусть домой приезжает. Нечего деньги наши тратить, – слышу жующего Игоря.

– Слышала? Домой езжай, – вторит ему сестра.

– Домой – далеко, – тут же отнекиваюсь, – А я с чемоданом. Карин, я верну. У меня несколько праздников на следующей неделе. Я заработаю и сразу же…

– Нет денег, – сестра прерывает меня категорично. – Зарплату задерживают. Не хочешь домой, значит ищи к кому можно поехать.

– Да не к кому, в том – то и дело! Если бы хоть родственники какие были, – размышляю, но так выходит, что вслух.

– Да какие у нас с тобой родственники, – отмахивается с ходу, а потом запинается. – Хотя нет, один родственник все же есть. Лев, помнишь его?

Хмурюсь, копаясь на полочках своей памяти, а потом вспоминаю.

– Сын твоего бывшего мужа?

– Точно.

– А разве это не он послал нас с тобой на… – вспоминаю, как двенадцатилетняя я обалдела, когда услышала красноречивое слово из трех букв, на которое мы с Кариной были посланы, после того, как его покойный отец оставил ей часть своего состояния, – в общем, далеко и надолго?

– Так это когда было? Мы после этого уже общались. Я позвоню ему, а тебе сейчас пришлю адрес. Он в центре живёт, доберёшься как—нибудь на метро.

Скептически морщусь, сцарапывая краску на стареньком поручне.

– А это удобно?

Перспектива еще раз быть посланной меня не слишком радует. Сегодня день и так не задался.

– Удобнее, чем ночевать на улице. Да он тебя и не заметит в своих хоромах. Там заблудиться можно обычному человеку. Всё, отправляю адрес.

Карина сбрасывает звонок, а через секунду мне на телефон падает сообщение с обещанным адресом.

Открываю его и удивляюсь.

Надо же. Живёт этот Лев не далеко.

Можно и пешком добраться. Главное, не замерзнуть по пути в снегопад.

Но где наша не пропадала!

Накинув на голову капюшон, натягиваю перчатки и выхожу из подъезда. В лицо тут же устремляются снежинки, ветер ожесточенно треплет волосы, выглядывающие из—под шапки.

Едва делаю первые шаги, как колесики чемодана увязают в снегу.

Это уже знак свыше, или еще нет?

Пока я пытаюсь высвободить их, и не опуститься до уровня Льва в сквернословии, из проезжающей мимо машины весело вопит «А этот год Новый, тот был старый, тот был ху**ый, этот будет пиз***ый, тот был не твой, этот будет наш…».

(Трек – Vesna 305 – Новогодняя)

Будет, конечно будет!

Мама всегда говорила, что отчаиваться – это худшее, что может сделать человек. Всегда нужно верить, что после трудностей нас ждет что—то очень хорошее. Я помню ее слова и живу этим принципом.

Поэтому, стараясь не думать о том, что этот Лев мне может быть совсем не рад, с усилием возвращаю чемодан на более—менее протоптанную дорожку.

Вот, уже лучше. Смахиваю прилипающие к лицу волосы и уверенно сжимаю ручку чемодана. Я смогу!

Я вообще всё могу, главное, чтобы мой верный четырехколесный друг пережил эту прогулку в несколько кварталов!

Глава

2. Неотесанный грубиян

Не пережил.

Уже на подходе к дому, указанному в адресе, два колесика потерпели крушение в очередном сугробе и отвалились.

Уставшая, красная от ветра и холода, обхватываю чемодан руками и как любимого ребенка несу к подъезду.

Мне очень тяжело, глаза слезятся от ветра, но мысль о том, что еще немного и я окажусь в тепле, заставляет идти вперёд.

Чувствую себя Олафом, которого вот—вот собьет с ног и закрутит в вихре, и отвечаю себе его же словами «Не останавливайся, Злата. Главное, не останавливайся».

Судя по многоэтажкам, и машинам, припаркованным вокруг них, жилой комплекс, в котором живёт Лев, из элитных. Да это и не удивительно. Семья Вольских еще восемь лет назад не бедствовала, когда Карина чудом очаровала дядю Пашу. Он, позабыв о собственной жене и сыне, бросился в её объятия, а спустя год умер.

Сестра горевала не долго, особенно когда узнала, что щедрый Павел Вольский оставил ей энную сумму, дабы скрасить её потерю.

Вот только семья не оценила жеста сородича. На Карину и меня посыпались проклятия. Её обвиняли в том, что она окрутила его и нечестным путем получила деньги, которые ей не принадлежат. Но завещание есть завещание. Как его не пытались оспаривать, сестра получила заветные тысячи и … не заметила, как растратила их. Сначала купила машину, обновила гардероб, мне тоже новой одежды перепало. Она хотела, чтобы я не портила её образ богатой женщины, поэтому так уж вышло, что на меня тоже пришлось потратиться. Хотя меня и моя старая одежда вполне устраивала.

Когда я доросла до пятнадцати от оставленных денег не осталось и следа. Не зря говорят, что человек, которому блага упали с неба, быстро их потеряет. Уметь управлять финансами – большой труд. А моя сестра трудиться любит меньше всего.

Позже Карина связалась со своим Игорем, превратила нашу квартиру в место, в которое мне не хотелось больше возвращаться, и живёт теперь так, как получается. Работает продавщицей в местном супермаркете.

Она вроде как счастлива с Игорем.

Я к ним не лезу. Вот только до сегодняшнего дня я понятия не имела, что сестра поддерживает общение с единственным наследником дяди Паши.

Интересно, каким это образом? Он нас люто ненавидел в мою с ним последнюю встречу. По взгляду стальных, как ртуть, глаз помню, что мне от страха убежать хотелось куда подальше. За всю совместную жизнь сестры с дядей Пашей я видела его всего два раза и оба раза мне не понравились.

Мы для него были как тараканы, поселившиеся в чужом доме без приглашения. И хоть мы жили в отдельной квартире его отца, мне кажется, он бы вытравил нас даже оттуда, если бы не слепая любовь его отца к Карине.

Добравшись до подъезда, замечаю, как в него как раз заходит мужчина в черном пальто. Открывает дверь и уже почти входит внутрь, как я окликаю его.

– Подождите пожалуйста. Придержите дверь.

Он на секунду останавливается, но не оборачивается. Придерживая дверь плечом, говорит с кем—то по телефону. Торопливо, чтобы не задерживать человека, вскарабкиваюсь по ступеням. От усталости еле ноги волочу. Вещей у меня в чемодане немного, но все равно он ощущается довольно тяжелым. Особенно после такой прогулки.

– Спасибо, – выдыхаю, наконец добежав.

Мужчина, не сказав и слова в ответ, проходит внутрь, а я семеню следом.

– Здравствуйте, – сдув с лица прядь волос, здороваюсь с бдительной женщиной консьержем. – Я в четыреста двадцать восьмую.

Она кивает, окинув меня странным взглядом, а потом такой же направляет в спину мужчине, что открыл мне дверь. Он, остановившись около лифтов, ударяет по кнопке вызова ладонью.

Я подхожу, перехватив немного иначе чемодан, и опираюсь спиной на стену. Руки гудят и, кажется, вот—вот отвалятся. Ног от холода вообще не чувствую.

– И что, что Новый Год? У нас контракт, – вздрагиваю от того, как категорично звучит мужской голос. – Ты ребенку подарки на что покупаешь? Правильно, на деньги, которые я тебе плачу, Стадников. Хочешь, чтобы платил и дальше, выполняй свои непосредственные обязанности. Тридцатого у нас самолёт, прилетишь домой второго. Твоя семья уж как—то отметит праздник без тебя.

Мои брови осуждающе ползут наверх. Ого, да у нас тут начальник – абьюзер вырисовывается.

Делая вид, что рассматриваю пространство, пробегаюсь взглядом по суровому мужскому профилю.

Его лицо, словно высеченное из мрамора, не выражает ни малейшего намека на сочувствие к человеку, который, похоже, на него работает. Высокие скулы, прямой нос, хищные глаза холодного стального цвета, которые почему—то мне кажутся знакомыми. Осматриваю дорогой костюм, пальто, покрытое тающими снежинками, часы на левом запястье, выглядывающие из—под края рукава… Тут и задумываться не надо. Весь его вид буквально вопит о том, что в этом мире нет ничего более важного, чем он сам и его власть над другими.

Знаю я таких, встречалась.

– Твоему сыну сколько? Семь? – продолжает всё тем же тоном, – Уже взрослый, справится без тебя… Ну, найди кого—то другого, кто переоденется Дедом Морозом. Нашёл проблему. В этом возрасте вообще уже пора понимать, что никакого волшебного деда с мешком подарков не существует.

От удивления я давлюсь воздухом.

– Ппфф, – фыркаю, не сдержавшись.

Это же надо быть таким твердолобым и заставлять людей работать в самый главный праздник в году. Еще и решать кому во что верить!

– Верное решение, Кирилл. До завтра, – судя по удовлетворенному тону, эта глыба таки раздавила своего подчиненного.

Боковым зрением вижу, как он отправляет телефон в карман брюк, а сам отчего—то смотрит прямо на меня.

Цепкий, изучающий взгляд жжет кожу лица, скользит вниз по шее, цепляется за шубу и возвращается обратно.

Становится неуютно.

Мне не нравится, когда меня изучают, как экспонат в музее, хотя в костюме Эльзы и с чемоданом в руках я, вероятно, именно так и выгляжу.

Прокашлявшись, осмеливаюсь встретиться с ним взглядом.

– Это было мне? – мужчина вопросительно заламывает бровь.

– Что? – делаю вид, что не понимаю.

– Твоё фырканье. Как его расценивать?

Чувствую, как щеки начинают гореть, но взгляда не отвожу.

– Простите, но я не думала, что кто—то может быть настолько… – на мгновение замираю, подбирая слова, чтобы с ходу не окатить его теми эпитетами, которые крутятся на языке. – Настолько безразличным к людям.

– А ты значит, образец неравнодушия? – бесцеремонно обращается ко мне на ты.

– Именно так, – вздергиваю подбородок, чтобы он вдруг не подумал, что может меня задавить так же, как своего работника.

– И сколько платят за твою неравнодушную работу?

Я моргаю, не понимая о чём он. Ощущение неловкости усиливается, когда его взгляд снова скользит по моему наряду.

– Простите? Что Вы имеете в виду?

Не слишком—то приятно, когда на меня смотрят так, будто я ничто, пустое место. А он сейчас делает именно это.

– Я так понимаю, ты как раз идешь с очередного вызова? Или только на него? Еще и с чемоданом. Надеюсь, внутри сменный костюм, потому что выглядишь ты откровенно говоря не очень. Не думал, что агентства докатились до подобного антуража, – небрежный взмах рукой на мою шубку с шапкой. – Выглядит отнюдь не привлекательно. У меня бы не встал.

От сказанного у меня отвисает челюсть и перехватывает дыхание.

В лицо бросается краска, от шока едва не роняю чемодан.

– Вы… – даже не сразу могу подобрать слов, настолько пораженная его невоспитанностью, – Неотесанный грубиян!! Это вообще—то костюм аниматора, а не… то, что вы там себе подумали! Я с детьми работаю, ясно?

Рявкаю так, что мой голос звонким эхом отлетает от стен и залетает в кабину, в аккурат приехавшего лифта.

– Ясно, – следует ровный ответ, как будто ему вообще до лампочки, что он только что меня оскорбил. – Едешь? – кивает в сторону кабины.

– Нет, конечно! Я с Вами на один квадратный метр не встану!

– Ну и ладненько. Детишек не напугай только, аниматорша.

Войдя внутрь, он нажимает на кнопку и уезжает, даже не извинившись. Меня же трясёт от эмоций.

Если бы могла, вцепилась в его заносчивую физиономию и повыдирала черную бороду волосинку за волосинкой.

На эмоциях, одним движение головы откидываю назад волосы и цепляюсь взглядом за собственное отражение в зеркале.

От ужаса вздрагиваю.

То, что смотрит на меня – не я.

Вот было бы хорошо, если бы зеркало оказалось украденным из комнаты смеха. Исказило мой внешний вид, и я на самом деле не выглядела бы так, как выгляжу. Но нет, мне так не повезёт. Вот это чучело в отражении – я.

Захныкав, роняю голову на стену.

Оказывается, я не смыла макияж после праздника. Новости о смерти бабы Раи перевернули все в голове, и я напрочь забыла о гриме. Обычно, для выступлений я крашусь, как Эльза. Подчеркиваю яркими голубыми тенями глаза, подвожу их толстой линией подводки, накладываю румяна, а губы выделяю ярко розовой помадой.

Сейчас же, из—за снега и ветра, тушь потекла, подводка смазалась, и всё это в купе сделало меня похожей не на Эльзу, а на гротескную побитую жизнью куклу, или на….

Прикрываю глаза, наконец догадываясь почему этот гад посчитал меня … в общем, той, кем посчитал.

Глава

3. Позорище

Поставив чемодан на пол, отыскиваю в сумочке влажные салфетки и пытаюсь привести себя в божеский вид.

Я не могу себе позволить показаться на глаза Льву вот так. Он тоже решит, что я пришла его развлечь и выгонит пинком под зад. Или… чего хуже, решит воспользоваться ситуацией.

Ббррр. Только этого мне не хватало.

Поёжившись, трачу всю пачку салфеток на то, чтобы избавиться от флёра Марфуши. Долой неестественно розовые щёки, черные разводы под глазами и смазанную помаду.

Не сказать, что получилось идеально. Но искать сейчас в чемодане посреди подъезда мицелярную воду тоже не самое умное решение. Выбросив в мусорное ведро черные салфетки, придирчиво осматриваю себя в зеркале.

Ну, так однозначно лучше. Во всяком случае, напугать кого—то я больше не способна. Можно ехать. Пробежавшись глазами по табличке с номерами квартир и этажей, нахожу нужный, а именно двадцать второй, и захожу в лифт.

– Подождите пожалуйста, – окликает меня девушка, когда двери уже почти закрываются.

Тут же жму на кнопку удержания, и в кабину влетает сначала малышка лет четырех, а следом и её улыбчивая мама.

– Спасибо большое, – миловидная девушка стряхивает с плеч куртки снег, – ну и погодка.

– Зима, – развожу руками и перевожу взгляд на восхищенно рассматривающую меня девочку, – Привет.

Девочка в смешной шапке с бубонами, застеснявшись, тут же хватается за ногу мамы, но при этом широко улыбается.

– Эльза, – произносит с восторгом.

– Да, я Эльза. А как тебя зовут?

– Мальяна.

– Очень красивое имя.

– Спасибо. Ты класивая.

Ооо, это так приятно!

Хорошо, что я не попалась девочке на глаза пять минут назад, иначе ее детская психика бы сильно пострадала.

С благодарностью улыбаюсь.

– Спасибо, солнышко, ты тоже. У меня для тебя кое—что есть, – нащупав в кармане шубки горсть конфет, протягиваю ей.

После детских праздников в моих карманах всегда можно отыскать запасы сладостей. Ребятишки и их родители считают своей обязанностью накормить нашу команду аниматоров до отвала. А мы и не против. Я обычно несу всё домой, и угощаю бабу Раю. Она та еще сладкоежка. Была…

– Спасибо, – забыв о смущении, малышка протягивает ладошки, и я насыпаю ей конфеты.

– Ой, спасибо Вам, – мама тоже расцветает от благодарности. – Она просто обожает Эльзу, – шепчет мне заговорщицки.

– Ну, значит мы вовремя встретились.

– Точно. Будет теперь об этом весь вечер вспоминать. А вы на праздник к кому—то? – указывает на мою одежду.

– Нет. К родственнику в гости, – приходится чуточку приврать, – Просто как раз с праздника еду, не стала переодеваться.

– Аааа.

Так получается, что выходим мы на одном этаже. Девушка с малышкой уходят на лево, а мне, судя по номерам квартиры – направо.

В обнимку с чемоданом, шагаю в нужном направлении и считываю цифры.

Четыреста двадцать шестая, седьмая… восьмая.

Вот. Мне сюда.

Волнение снова даёт о себе знать. Надеюсь, Карина успела позвонить и меня ждут. А если нет? Если нет, то… оглядываюсь на чистый теплый подъезд. Возможно придется заночевать здесь. Не самый худший вариант, правда?

На самом деле это я просто храбрюсь. Мысль о том, что я останусь в чужом холодном подъезде наводит на меня ужас. Хочется верить, что меня не выгонят и не пошлют, опять на те отвратительные три буквы, как восемь лет назад.

Поставив чемодан на пол, поправляю шубку и снимаю с головы шапку. Волосы на концах намокли и висят паклями, но это не моя вина. Это всё метель.

Глубоко вдохнув, вжимаю палец в кнопку звонка.

Желудок начинает подрагивать и сжиматься от волнения. Может, не надо было сюда ехать? Зачем я вообще послушала сестру?

Развить мысль я не успеваю, потому что дверь рывком распахивается.

– Я похож на благотворительный отель? – рявкает в трубку уже знакомый мне мужчина, смотря не на меня, а куда—то в сторону.

А он что здесь делает?!

Я застываю сначала от удивления, а потом от непонимания куда деть взгляд. К щекам стремительным потоком несется краска.

Нужно бы отвернуться, потому, что я чувствую, что начинаю пялиться, но мои глаза живут своей жизнью. Бессовестно рассматривают небрежно распахнутую рубашку, а точнее то, что она совершенно не скрывает. Массивный, чуть загорелый торс с вырисовывающимися под кожей рельефными мышцами. Чуть спущенные, с расстегнутым ремнем брюки, будто он как раз раздевался, но не успел этого сделать до конца.

Шумно сглатываю, чувствуя, как сердце начинает тарахтеть от подобного зрелища. Лучше бы на нём было пальто, честное слово.

Так на меня и не взглянув, мужчина оставляет дверь открытой, отходит в глубь квартиры, сворачивает куда—то, а я не понимаю, что мне делать. Заходить или нет? Топчусь на месте, прикусывая в нерешительности губу.

– Это не мои проблемы. Я не собираюсь пускать твою сестру только потому, что она не в состоянии в двадцать лет обеспечить себя жильем.

Сначала раздаётся категоричный голос, а потом хозяин квартиры выходит из—за поворота, неся в руках деньги. Я зависаю на покачивающейся тяжелой пряжке ремня. На каждом его шаге она делает плавное движение слева на право и обратно, словно маятник. Как под гипнозом, я наблюдаю за этим магическим действием, пока пряжка вдруг не взлетает вверх, ударившись о мужское бедро. Это происходит из—за того, что он останавливается на пол пути, как вкопанный, наконец, заметив меня.

Я же, осознав то, куда всё это время смотрела, быстро отрываю взгляд от чужого паха.

Щеки пекут от смущения, мне становится жарко и хочется провалиться сквозь землю.

Позорище, Злата, высечь тебя мало!

При виде меня в стальных глазах пробегает недоумение. А я только сейчас осознаю почему они показались мне знакомыми.

В них всё тот же холод и высокомерие, которые я запомнила. Внешне Лев сильно изменился. Я помню его только окончившим высшее учебное заведение студентом. Борзым, дерзким, самовлюбленным. Высоким и сильно худощавым. Сейчас же передо мной стоит совершенно другой человек, возмужавший, плечистый. Как сказала бы Милана – брутальный. Вот только несмотря на все внешние плюсы, качества характера, похоже, у него остались прежние.