Два дня под солнцем

Над городом тихим давно тишина

Никто уж не смотри на нас из окна…

Фотографы

Серое небо Зоны освещало уже скоро заходящее осеннее солнце. Над мертвым городом Припятью тишина. Только ветер играет редкими уцелевшими струнами пианино «Десна» и гуляет по опустевшим, осиротевшим и от этого как бы озлобившимся на человека квартирам, смотрящими вдаль пустыми глазницами окон. Все было тихо.

Только периодически в мертвом городе раздавались совершенно чуждые этому месту шаги. Одичалые собаки и волки не заходили в опасные пустоши Припяти, да и опытному слуху не составит труда определить, что это люди. Но кто – спросите вы? Это по городу в столь поздний час бродят двое диггеров, которых нанял один сайт снять фото и видео о Припяти. За это фото давали нехилые деньги, и они молча, без раздумий, согласились.

Одного из них звали Дреймуром. Другого звали Акробатом. Дреймуру было двадцать четыре, Акробату около сорока пяти. Свой возраст они не раскрывали, да и не принято в обществе исследователей городов-призраков, иначе говоря диггеров (кто говорит сталкеров, кто диггеров, но по более точному переводу подходит диггер – «копатель») знать слишком много друг о друге – не самая доверчивая это публика. Но Дреймур и Акробат доверяли друг другу – работают не первый год. С ними еще и их напарник-водитель Леший. Его позвал Акробат. Дреймур был не особо «за» – Леший любил понтиться, а дела делать – не очень. Дреймур его за это недолюбливал. Сам он человек честный, прямой, по азитский хитрый, но при этом деятельный и уверенный в себе. Мда, – подумал Дреймур – В Жанатасе по-другому никак…

Дреймур молча стоял возле бывшего ДК и наслаждался этой тишиной и спокойствием. Его всегда радовала тишина, еще с детства в казахских степях и родном городке шахтеров, где ни на секунду не смолкал звук идущих из шахт или в них людей, круглосуточно горели фонари на копрах. И дядя Дреймура, когда уходил на вечернюю смену, всегда шел вместе с друзьями – Салаватом, Асланбеком, Сашей… С их детьми дружил и тогда еще Андрей с сестрами. И каждый раз, когда они шли на шахту, это Дреймур запомнил на всю жизнь, дядя трепал ласково его голову, и лишь затем уходил на работу. От него всегда пахло шахтой. Этот неуловимый запах, ощущения от которого трудно передать, Дреймур тоже запомнил. И то, что одежда дяди всегда была черная, а когда он приходил со смены, то на его лице лишь видно было глаза, горевшие веселым блеском. С замиранием сердца следил за ними и мечтал о такой жизни. Но Союз-то развалился и вместо веселья и поездки в Артек (куда Дреймур все равно попал, но уже вожатым) маленькому мальчику пришлось учить гимн новой страны – Казахстана. Его дядя жестко материл каких-то Ельциных, Шушкевичей, Горбачевых сразу, как только напивался. И его друзья-шахтеры поддерживали его. А потом и шахты не стало. Отключили и свет, и газ, и воду. Но дядя говорил, что там еще на полсотни лет хватит копать. И Дреймур решил, что постарается возродить родной город. Хотя бы в память о своих веселых и беззаботных днях…

О радиации он старался не думать, но периодически поглядывал на старенький, но надежный счетчик Гейгера. Дреймур рассматривал развалины когда-то прекрасного города энергетиков. Стоя на центральной площади, он видел со спины остатки памятника Ленину и рассматривал ближайшие многоэтажки. Смотрел немного безразлично – он все это видел. И не раз.

– Дреймур!

Это его окликнул Акробат, старый друг и во многом учитель. Дреймур коротко вздохнул. Пора идти.

Дреймур перевел пистолет в режим боевой готовности. Верный ПМ не подвел и на этот раз. Дреймур криво ухмыльнулся: мол, еще бы.

Дреймур зашел в опустевший, но от этого не менее странно-страшно прекрасный ДК. Хрустя останками мозаики, Дреймур поднялся на второй этаж по широкой, но все равно опасной лестнице. Подошел к двери, из-за который слышалось щелканье фотоаппарата. Зашел в проем и облокотился на косяк, абсолютно осознавая все опасности этой позы, начиная от радиоактивной пыли, щедро набивающейся во все складки одежды и поры тела, до падения косяка на незадачливого диггера. Но этого не будет. Дреймур был уверен. Положил автомат в руки, как ребенка, и наблюдал за работой Акробата. Кстати, а почему Акробат? Дреймур и сам не знал. Он познакомился с ним уже у Лесника, друга Акробата. Сам Дреймур бежал из Казахстана – он долгое время работал там, потом перешел сюда – он был объявлен вне закона в Казахских степях. У него там остались три сестры – дочери дяди. Дреймур залез в Семипалатинск-4 и узнал то, что не надо знать. И сбежал. А как зовут Акробата, он не знал. У диггеров не принято знать имена.

И вот этот самый Акробат стоял у двери и рассматривал сваленные в кучу портеры политуголка.

– А ведь когда-то все это было живым, – произнес он.

– И не фонило так сильно, – слегка брезгливо ответил Дреймур. Он относился к этим портретам спокойно – ну был человек. И что?

– Ладно, пора идти. Скоро закат, а мы еще не все сфоткали, – произнес Акробат и полез за фотоаппаратом. Новенький «Сони» поблескивал качественным и дорогим объективом.

– Фоткай четче, – попросил Дреймур. – Нам за это и платят.

– Не учи ученого, – оборвал его Акробат жестко и продолжил съемку.

Дреймур был временно не нужен, и он пошел на воздух.

Когда-то довольно богатое здание Дворца Культуры «Энергетик» ныне было серым и унылым. Вокруг валялась штукатурка, местами отвалились куски панно. Про стекла можно и не говорить – их почти не было. Под армейскими берцами Акробата хрустели осколки битого стекла, периодически проносились, как перекати-поле, шуршащие газетные листки «Правды» за апрель, а иногда и за май 1986 года. Акробат молча шел дальше, изредка фотографируя те или иные пейзажи. Он был здесь не в первый раз и уже мог считаться аборигеном. Нет, он не припятчанин. Он родился в ближнем Подмосковье. Припятью его заразил друг, Лесник.

– Акробат! Ты где?

Голос Дреймура вывел Акробата из задумчивости. Он обернулся и вышел из холла – Дреймур фотографировал на свой, чуть более дешевый, но не менее качественный «Никон», живописные окрестности. На закате солнца, заходящего за высокие серые многоэтажки с пустыми черными окнами, город выглядел очень зловеще. Дреймуру стало не по себе, показалось, что кто-то смотрит в спину… но он помотал головой, стряхивая наваждение. Чего бояться? Мертвый город. Пустой. Только Дреймур, Акробат и старые здание, которые не сегодня завтра развалятся от ветра.

«Что меня на философию потянуло?» – удивленно подумал Акробат и поправил сползающий ремень охотничьего ружья. Обычно он не задумывался о том, что вокруг. Жил на автомате, так сказать.

Когда-то не Акробат, а простой парень Роман Перепелов был студентом Бауманки. Учился отлично. Но потом… его отчисли за то, что он «ударил преподавателя» об одном из преподавателей, который, по правде говоря, был не очень хорошим человеком и действительно был не прав, когда стал приставать к невесте Акробата. Увидев, что преподаватель ее лапает прямо во время занятия, Акробат после короткого (и не слишком цензурного, хмыкнул про себя помрачневший сразу и внутренне и внешне Перепелов) разговора ударил преподавателя. В принципе не прав только в том, что бил первым. Педсовет пытался вразумить непокорного отрока, но тот лишь упрямо мотал головой и в итоге его вышвырнули. Просто так. Слава Богу, что хоть дело не завели. Великодушные…

Акробат грустно вздохнул. Там осталась другая жизнь. Все это в далеком прошлом. Господи, неужели прошло двадцать с лишним лет? Его очень вовремя нашел Лесник. Выручил. Вытащил из глубокой депрессии. Дал работу по профилю. Там, где только ты и Зона.

– Акробат, а где заночуем?

– Не знаю, может, в Чернобыль поедем, – пожал плечами Акробат.

– А ты никогда не ночевал в Припяти?

– Нет.

– Страшно, должно быть.

– Наверное.

Еще несколько минут они шли молча. Дреймур сверялся со счетчиком Гейгера, который уютно тикал. Вон впереди мох. Надо обойти, а не то вмиг окажешься куском мяса. Фонящим.

Счетчик чуть более упрямо затикал. «Тише, тише», – подумал Дреймур и слегка погладил верный счетчик.

Порой у Дреймура возникала мысль: уйти. Навсегда. Он знал, что скоро наступит день, когда Зона не захочет его отпустить. И тогда два пути – или дурка или пуля. Третьего не дано. Пока он еще не дошел до этой черты. Но понимал, что скоро придет…

Обычно диггеры работают несколько лет, от силы лет пять. Это уже деды, которым нечего терять. Желторотикам хватает одного года. Дреймур уже третий чалится. Как на зоне, – невесело усмехнулся молодой диггер.

Исследование города проходило в спокойной обстановке. Никого не было. Ни военных, ни других диггеров. Не сезон. И это успокаивало с одной стороны, но пугало обоих с другой стороны.

За долгое время работы без людей оба начали чувствовать себя спокойнее, когда нет поблизости тех, кто может просто для собственного удовольствия пристрелить, издеваться… Но и совсем без людей они не могут, ведь человек – существо социальное.

Именно поэтому в среде диггеров так важны друзья. Верные, надежные товарищи. Кто прикроет спину. Конечно, у каждого характер разный, сложный. Но всех объединяет одно – их не принял мир Большой Земли. Кого жестокий, полный фальши и лжи мир выплюнул. И погибнуть бы им в подземельях этого мира, если бы не Зона. И ей подобные места. Где ценят людей, готовых рискнуть своей головой ради денег. Ради выживания себя самого.

Но диггеры никогда не занимаются “мокрыми” делами. Это позор. Для таких есть бандиты. И наемники. Диггеры в основном занимаются фотографиями и поиском тайн старого города.

Большую часть раскрыли почти сразу, еще в нулевых. Но такие, как завод Юпитер, до сих пор привлекают внимание диггеров. Все ищут таинственные изделия за различными номерами, но чаще всего находят лишь радиолы и приемники.

Но каждый в душе надеется, что именно он раскроет тайны Зоны. И остается работать здесь или фотографом, или гидом. Или в Чернобыле. Ну, как вариант, могут приводить в порядок город. За деньги. Или как некоторые – в интернет все выкладывать. Тоже доход небольшой…

В общем, не шикуют. Но свобода, тишина, отсутствие проблем – решают все. И идут сюда или законченные интроверты, или те, кому больше некуда идти. Или и те, и другие…

Другое дело, если в Зону попадают обычные хорошие ребята. Услышав про ЧАЭС, события далекого уже 1986 года, они загораются романтикой Зоны. И приходят, разочаровываются, и уходят. Иногда возвращаются. Таких называют “студенты” – в Зону они приезжают во время каникул…

– А давай заснимем ночную Припять? – предложил Дреймур.

– Я не против, – ответил Акробат и начал щелкать тумблерами на фотоаппарате – солнце зашло за дома. За ночные съемки руководство платило двойную цену. Но мало кто выдерживал – слишком сильное воображение плюс действительно непонятные вещи творили в предательски покинутом городе…

Дреймур как бы нехотя включил свой фонарь, – мощный и дорогой. Акробат пошел со своим, менее мощным, но более удобным. Широкая спина друга и во многом наставника казалась Дреймуру неимоверно вытянутой и в длину, и в ширину. Казалось, что тьма вокруг осязаема.

– Акробат, тебе не страшно? – спросил Дреймур.

– Есть немного, – честно признался Акробат.

– Надо выходить отсюда и искать какой-нибудь хороший пейзаж. Давай на высотку залезем.

– Хорошая мысль, – одобрил Акробат и положил фотоаппарат в сумку. Взял ружье в руки и прикрепил к нему фонарик. Дреймур последовал его примеру и взял в руки свой ПМ поудобнее, проверяя, на каком режиме он стоит, включил фонарик под стволом пистолета. Удовлетворенный, Дреймур улыбнулся. Давно он не улыбался.

Ночной вид Припяти с самой высокой точки города был действительно захватывающим. Конечно, было страшновато – ведь эту махину 30 лет не чинили… но Дреймур об этом не думал. Вернее, не хотел думать. Когда он поднимался по узким, дурно пахнущими плесенью ступенькам, ему хотелось надеяться, что все целое, что вчера таджики ремонт закончили… нет, уж лучше пусть 30 лет не чинили.

От такого каламбура Дреймур немного развеселился, но неожиданно вскочившая тень на лестничном пролете заставила его снова насторожиться. Но все было тихо. В мертвом городе было только двое живых…

Выбравшись на крышу, Дреймур с облегчением вздохнул более-менее чистый воздух Зоны.

– Страхово, – честно признался Акробат, смотря с края высотки вниз.

– Фоткай быстрее и забудем об этом, – предложил Дреймур, страдающий высотобоязнью.

Акробат усиленно защелкал аппаратом. Дреймур решил осмотреться. Он пересилил себя и подошел к краю посмотреть на панораму мертвого города. Хм, обычно я с гостиницы стоял, подумал диггер. Дреймур, когда он был в первый раз в Припяти, чувствовал себя мародером – он ходил, как он чувствовал, по могильнику. Но… время идет, чувства притупляются. Только одно осталось.

Дреймур вздохнул. Да, он любит свою родню до безумия. И родителей. Они самые дорогие ему люди. И сестрички. Он их любит, хотя где-то в душе какая-то пружинка по отношению к младшим сестрам уже выпала. И оставила только холод…

А, собственно, что он делает в Зоне? Дреймур и сам не знал. Конечно, объяснения были. Романтика, деньги, слава… только ничего этого нет. Да и было максимум дня три первых. Деньги есть – диггерам платили нормально. Жилье… да где спальник кинул и костер сделал – там и жилье. А зимой он шел в Чернобыль или Киев и там жил. Но после Майдана он жил только в Чернобыле и лишь благодаря тому, что местный начальник администрации сам диггер, держался на плаву.

Неожиданно случилось то, что отвлекло внимание Дреймура от собственных раздумий. Около ж/д моста светил фонарик. И не один.

– Наши не могут здесь быть, – прочитал его мысли Акробат.

– Значит, туристы.

– В Зоне?

Довольно разумный вопрос отрезвил Дреймура – в Зону не ходили сейчас – снова закрыли власти. Потом он сообразил. По Зоне ходили слухи: около ж/д моста погибла группа туристов, и они теперь помогают всем спастись – вроде все были хорошими людьми. Кто-то даже общаться с ними успевал. Но таких Дреймур не знал. Но то, что это было не «комильфо», однозначно.

– Нет. Только не это.

– Именно это, – сплюнув на серый бетон Зоны, мрачно ответил Акробат.

Дреймур включил фонарик и поморгал им. Фонарь вдалеке резко остановился и посигналил на Морзе: «СОС». Значит, живые.

– Может, свалим? – предложил Дреймур.

– Пойдем глянем. Чего нам, – криво ухмыльнулся Акробат.

– Интере-е-е-есно девки пляшут, – протянул Акробат, когда увидел троих желторотиков. Лет по восемнадцать-девятнадцать…

– Какого хрена вы здесь делаете? – с неожиданной злостью спросил Дреймур.

– Так мы это… гуляли…

– В закрытой Зоне?

– Ну… да.

Акробат молча махнул рукой. Потом подмигнул Дреймуру. Тот понял.

– Ну раз сами сюда «загуляли», то сами и уйдете, – улыбнулся хищно казах. В его лице в тот момент и правда что-то было звериное. От орла.

– Нет! – вскрикнул один из «зеленых» – Вы не можете нас бросить…

– Да ну? И где же прописано, что мы должны вам помочь вместо того, чтобы заняться своими насущными и очень важными делами? – с неприкрытой иронией спросил Акробат.

– У вас есть Кодекс! – срываясь почти на крик, говорил тот – Вы обязаны помогать! Зона не простит…

– Не поминай ее в походе! – сказал Акробат и дал нагловатому пареньку затрещину. Пацан был, видимо, с «района», наглый, уверенный, но вид увесистых и страшных в полу-отблесках фонарей металлических блестящих автоматов не на предохранителе тормозил его.

– Прошу вас… мы не справимся одни.

– И как вы сюда попали?

– Нас привел Жук…

– Жук! – одновременно вскрикнули Акробат и Дреймур и переглянулись. Жук был известным барыгой, но чтоб таскать пацанов зеленых в Зону…

– Я, конечно, подозревал, что он скотина бездушная, но чтоб настолько… – возмущенно произнес Дреймур.

– Действительно, это уже слишком, – флегматично согласился Акробат. Он думал о своем…

– …Это уже слишком.

Ректор сидел перед понурым Романом.

– Георгий Палыч не заслужил, чтоб его били по лицу всякие… субъекты.

– А нечего лапать мою невесту! – запальчиво сказал Ромка.

– Она сама полезла к нему, – сказал ректор, не смотря в глаза Роме. Они оба знали правду – что «Георгий Палыч» озабоченный. Хоть ему и было почти семьдесят…

– Вы лжете! – резко крикнул Рома.

– Тише! Ты! – оправился ректор и подошел к нему. Похлопал по плечу.

– Я не смогу замять скандал, – честно сказал он. – У него слишком большие связи. И радуйся, что легко отделался, Рома…

…– Акробат!

– А?

Акробат очнулся и осмотрелся. Все было так же. Только, пожалуй, позы ребят изменились. Стали миролюбивей. По крайней мере сдержанней. Ну Дреймур не держал руку на предохранителе, фактически говоря “это друзья”.

– Пора с Жуком поговорить, – хмуро сказал Дреймур.

– Прижучить Жука?, – съехидничал один из желторотых. За что тут же словил затрещину и прозвище Юз. Дреймур так назвал его в честь какого-то писателя, известного по нецензурщине в произведениях.

– А ты будешь Колом, – сказал Акробат наглому.

– А ты – Гегелем, – сказал Дреймуру молчаливому.

– А почему? – спросил он фальцетом.

– Потому что наблюдаешь, но не комментируешь, – мрачно усмехнулся Акробат.

– Надо добраться до Большой Земли, – прервал иронию Акробата Дреймур.

– Но как?

– У нас машина, не забыл?

– А где она? – спросил Кол.

– Рядом, – бросил Дреймур.

– Там Леший сидит, – сказал Акробат. – Он нас ждет. Я сказал, что не одни.

«Когда он успел?» – промелькнула мысль у Дреймура, но он не успел даже обдумать ее.

Неожиданно хрустнула ветка слева от Дреймура. Сильно хрустнула. Поняв, что сейчас будет опасность, Дреймур и Акробат упали на землю. В эту же секунду раздались выстрелы. Без предупреждения. С трех сторон.

Диггеры погасли все фонарики – у Акробата и Дреймура был опыт. Мигом посыпались смертельные куски свинца. Повезло что легли на землю. Но Кол не успел. Три пули сразу влетели в него со всех сторон. Гегелю попали в ногу. Юз вообще целехонький оказался. Практически. Только слегка вывихнул плечо от резкого падения и корня дерева. У Дреймура была задета щека по касательной. Нормально. Жить можно. По трассерам он определил, что человека четыре палят с трех сторон. С четвертой река.

– Мочим их. Дреймур, бери слева. Я справа.

– Принято!

И тут в ответ полетели пули. Дреймур был точен. И умен. Он предварительно откатился и сразу после выстрела в полуприсядке перебежал к ближайшему укрытию, которым оказалось старое дерево. От пуль выбивались щепки, но Дреймур уже не обращал внимания. Первый выстрел попал в цель. Еще двое у него. Надо решать этот вопрос.

И в этот момент он вспомнил, что у него хранится светошумовая. Выцыганил у знакомого когда-то.

– Сэша!

Резкая вспышка ослепила бандитов. И прямых врагов Дреймура, и тех кто стоял с противоположной стороны. Этим и воспользовался Акробат, выстрелив по врагам почти очередью.

Пока бандиты палили во все что им казалось Дреймуром, казах уже переместился почти им за спину. Но он не учел одного.

Что там трясина.

– Твою ж блин мать! Куда ты залез?

– Иди нахер! Мочи их!

Но уже не нужно было. Гегель хладнокровно зарезал одного и взял другого, благо они подставились и забыли совсем про желторотиков.

– Не нужно уже, – тихо сказал он. Акробат молча кивнул и со всей силы ударил сухой сук ножом. Потом повис на нем. Дреймур не двигался.

– Лови!

Дреймур ухватился за конец палки и усилиями трех был вытащен.

– Шпа…шибо.

– Потом рассчитаемся. А сейчас латайся.

– Здесь небезопасно, надо уходить.

– Куда? – спросил Акробат, хотя и прекрасно знал ответ.

– В Припять.

В это время ночь совсем завладела городом. Даже опытным Акробату и Дреймуру было совсем не по себе.

– И куда теперь?

Голос Гегеля отрезвил Дреймура. Щека немного кровила, но Акробат помог ему сделать шов. Получилось криво, но зато безопасно.

– Жить будешь, – хмуро сказал Акробат. Он понимал, что кровь Кола на их с Дреймуром совести. Вроде и нет, но все равно тянуло…

– Куда идем? – спросил Гегель снова.

– Будем идти на Большую Землю? – спросил Юз с надеждой. От его юмора не осталось и следа.

– Нет, там слишком опасно, – покачал головой Акробат.

– А куда тогда?

– Пойдем к старожилам. Может, кто-то и остался. Какие здесь деревни?

– Думаес, я ихь помню? – мгновенно окрысился Дреймур и поморщился – рана заныла. Он все деревни округи действительно помнил очень плохо, хотя и давно в Зоне.

– Тогда пойдем наугад, – пожал плечами Акробат.

– Или зе мы налвемся на патлуль, или зе в мох вляпаемса, – сплюнул вязкую и горькую слюну Дреймур – из-за раны он зашепелявил. Акробат хмыкнул. Гегель и Юз прыснули.

– А с чего вообще в вас стреляли? – спросил Юз.

– Не знаю.

Помолчали. За это время переоделись во что было – Дреймур и Акробат не раз попадали в передряги и всегда носили теплую и сухую одежду в непромокаемых отделах своих рюкзаков.

– Жалко Егора…, – прошептал Гегель.

– Его звали Егор? – спросил Акробат. У него в голосе проявились… отеческие нотки? Дреймур удивился.

– Да. Отчаянный был, – тихо улыбнулся Юз.

– Ну, что сказать. Наемники – ублюдки, – подытожил Акробат. Ребята горестно закивали головой.

– Я думаю, сто потом выпем, – предугадав мысли Акробата, произнес Дреймур. – Когда добелемся до безпаснова меса, – прибавил он, поморщившись от долгого разговора. Акробат криво усмехнулся и перезарядил ПМ.

– У вас оружие есть? – спросил Акробат, видя, как жадно смотрят ребята на оружие.

– Мачете, – ответил Юз.

– Ничего, – произнес Гегель.

«Негусто», – проворчал про себя Дреймур. Но принял благодушно-снисходительный вид и ответил:

– Тода подем.

– А куда? – спросил Гегель

– К нашему другу. Надеюсь, он нас примет, – прибавил Акробат.

– Нет.

– Лесник…

– Нет, я сказал.

Помолчали. Пожилой дедок в сдвинутой на ухо шапке-ушанке и заросший так, что видны только горящие молодым огнем синие глаза, смотрел на Акробата спокойно. Даже слишком, отметил он.

– Лесник, нам нужна помощь, – сказал Акробат умоляющим тоном, невольно делая огромные глаза как у кота из известного мультфильма.

– Вы попали под патруль. Теперь они будут вас искать, ведь вы очень много видели, – ответил степенно его учитель.

– А что было делать? Нас не предупредили, Леший…

– Лешего уже нет.

Акробат замолчал, пораженный этой новостью. А он Лешего материл последними словами… «прости, брат», – тихо прошептал Дреймур, как бы извиняясь перед старым товарищем. Каким бы он ни был, а товарищ. И даже денег занял, когда у всех не было, а Дреймуру срочно нужно было отправить домой, и потом не потребовал возврата почти десяти тысяч рублей… А ведь Дреймур так и не научил Лешего казахскому мату…

– И что нам делать?

– Как всегда. Залечь на дно. Желательно – вне Зоны и Украины.

– И СНГ, – прибавил сидящий рядом Дреймур, сидящий на кушетке с пластырем на щеке, окутанный облаком дыма от самокруток Лесника. Сказав это, он снова нырнул в него.

– В СНГ безопасно, – покачал головой Лесник, сделав затяжку.

– И где зе есь такоэ меса в СНГ? – спросил Дреймур с едва прикрытой иронией. Лесник мягко улыбнулся, поразив блеском белых зубов.

– Везде.

Лесник, всю жизнь проживший в Зоне, верил, что на Большой Земле безопасно и там легко жить.

– А мозэт в Зоне залец? – предложил Дреймур. Он еще шепелявил (губа была задета посильнее, чем считал Акробат), но Лесник сказал, что со временем это пройдет. А кривая ухмылка на всю жизнь останется.

– А где? – спросил Лесник.

– В Плипяти, – брякнул Дреймур.

– Ты или дурак или псих, – проворчал добродушно Лесник.

Диггеры зафыркали.

– Тогда мозэт взятку дать? – предложил Дреймур, скорее пытаясь вернуть свой статус-кво.

– Не получится, – покачал головой старик. – Вы же четверых убили.

– А если втихую пересечь Периметр?

– Не выйдет, слишком большую волну мы подняли, – покачал головой Акробат.

– Предлагай.

Как всегда. Крайний и очень весомый аргумент. А что мог предложить Акробат? Только залечь в Зоне. «Но ведь накроют рано или поздно», – подумал Акробат. Что делать?

– Если мыслей нет, то скажу я.

Диггеры взглянули на Лесника. Его взгляд из-под кустистых седых бровей с редкими проблесками черных как смоль волос, был задумчив и хмур.

– Скоро ведь и меня накроют. Сутки, максимум двое, – произнес Лесник слегка отвлеченно. Но диггеры поняли – им уходить надо. Срочно.