Белый Кремень

скачать книгу бесплатно


– Ведьм или духов? – не понял юноша.

– Всех! А, ладно, ну их…

Хомяк с мрачным урчанием принялся скрести себя за ухом задней лапой.

– Плешь протрёшь! —сказал Энке. – Кстати, а этот здоровяк – тоже раб?

Хомяк перестал скрестись и встряхнулся.

– Не, он работник, запродался вождю за долги. Семьи нет, бобылём живёт и сердится на весь мир за свою плохую долю. Да ну его, дурня, поговорим лучше о девчонке, она того стоит!

Энке молчал. Сколько же всего успел узнать этот странный зверь, шмыгая под ногами сэйдов!

Грызущий, не дождавшись ответа, продолжил:

– Кажется, её родичи продали её Атангве не от хорошей жизни. Старый пузан, вероятно, хочет от неё ребёнка, более удачного, чем то рыхлое туловище, которое зовётся его сыном. Маме-ведьме это поперёк. Проклятая карга не даёт младшей прохода, положение у бедняжки хуже рабства. Соберёшься бежать – подумай о ней!

– Да… да ведь я с ней даже ни одного слова не сказал!

– Это никогда не поздно сделать! – назидательным тоном сказал грызун. – А теперь ложись-ка спать, кто знает, что завтра будет!

С этими словами хомяк скрылся в темноте.

Делать было нечего, и Энке завернулся в одеяло. Травяной сок, которым он натёр лицо и руки от комаров перед выходом на рыбалку, давно смыло морской волной, и теперь насекомые начинали досаждать. Юноша тщательно закрыл голову шкурой и заснул. Ему приснилась мать, она сидела у маленького очага хабагана, шила рубаху из оленьей замши и тихонечко пела, сам он тоже был у этого очага, лежал на старой, вытертой шкуре лося и наслаждался теплом. А потом в хабаган вошла Туссету. Она взяла его за руку и вывела наружу, и сразу стало холодно и неуютно.

Энке проснулся. Оказалось, что во сне он выкатился из одеяла, и теперь его нещадно кусали комары. Он вновь завернулся с головой и заснул до утра, теперь уже безо всяких сновидений.

***

Ночью погода переменилась. Откуда-то натащило тяжёлых облаков, и утро следующего дня выдалось туманным и холодным.

Энке проснулся от звука голосов сэйдов. Говорили Атангва, Энакалим и ещё кто-то. Можно было разобрать, что гости собрались в путь домой.

– Туман, – сказал вождь. – Побудь ещё.

Но Энакалим не захотел остаться. Какие-то важные дела ждали его в родной стороне. Сэйды, пленившие Энке, простились с вождём и пошли вниз, к берегу. Каждый из них тащил большую связку меховых одеял.

В шкуре, которую вечером принесла Туссету, было тепло и сухо. Вылезать не хотелось, да этого пока никто и не требовал. Он завернулся поплотнее и задремал.

Когда Энке снова открыл глаза, облака уже разошлись, и солнце стояло высоко. Туман улетучился, воздух прогрелся, в селении кипела жизнь. Воротница была поднята, женщины деловито сновали под ней к берегу и назад со шкурами и горшками, а дети – те бегали просто так, с криком, размахивая палками и маленькими луками.

Атангва стоял перед дверями своего жилища и смотрел вперёд, на деревню. Энке видел широкую спину вождя, обтянутую замшевой рубахой, и навершие священного жезла, лежащего на плече Атангвы. Со стороны казалось, будто тучный старик собирался почесать этим жезлом загривок.

Энке уже совершенно проснулся, но твёрдо решил не двигаться с места без крайней нужды. Он украдкой огляделся – не было видно ни хомяка, ни плошек с едой и водой. Юноша прикрыл веки и стал внимательно следить за происходящим.

Старшая жена Атангвы вышла из дома и направилась к воротнице. В руке она держала длинную роговую мешалку для мяса. За женщиной вразвалку шагал дюжий работник, взвалив на плечо кожаный мешок. Вытащился и сынок, зевнул, почесал затылок и о чём-то спросил отца. Тот мотнул головой.

Сын-толстяк не унимался и продолжал что-то говорить гнусавым голосом. До Энке долетали лишь обрывки речи сэйдов.

– …испытание… удальцы… все ходят… – бубнил сынок.

– …хватит… никаких… всё здесь будет… – отвечал вождь.

Наконец, Атангва несколько возвысил голос и, должно быть, повернулся лицом в сторону Энке, так что последние его слова прозвучали вполне чётко и понятно:

– Раз уж ты захотел в удальцы – вон там раб спит, гони-ка его работать!

Ощущение внезапной опасности резким жаром разлилось по всему телу пленника. Вот и началось!

– Ты ещё здесь? – спросил Атангва. – Давай-давай, подними его!

Через полуприкрытые веки Энке видел, как сын вождя сунул в рот что-то съедобное и принялся жевать. Потом направился в его сторону.

«Ну, давай, сало рыхлое! – подумал юноша. – Давай, гони меня!»

Толстяк шёл прямо на него. Энке не дёрнулся ни единым мускулом, но внутри собрался и напрягся, как перед ударом острогой, или перед выстрелом из лука. Бывает такой миг, когда видишь только дичь, и кажется, что воздух вокруг начинает звенеть.

Сынок приблизился и слегка пнул его ногой.

– Вставай, ты, пёсий корм!

Ох, не в лучший свой день он это сделал! Энке хоть и не умел сражаться, но мог при некотором везении схватить рукой плывущую рыбку. Быстрым, почти неуловимым для глаза движением юноша вскинул свободную руку и дёрнул Тейюки за башмак ещё раньше, чем тот успел опустить ногу на землю. Молодой сэйд, не ожидавший ничего подобного, с глухим стуком рухнул на землю, выбив из старой шкуры маленькое облачко пыли.

Энке тотчас же отбросил одеяло и вскочил на ноги.

– Я убью тебя! – пронзительно завизжал сын вождя и воздвигся перед пленником во всю свою величину – на голову выше и вдвое толще. В руке Тейюки оказался ножик – не тот большой, который он выпрашивал вчера на берегу, а маленький, из тёмного кремня.

Покажи готовность умереть – умирать не придётся!

Энке хмуро, не мигая, смотрел прямо в широкое бледное лицо Тейюки. Он вложил в свой взгляд всю ненависть к врагам вообще и к этому отдельному толстобрюху, привыкшему в любое время протягивать руку за жратвой и не знающему, что такое настоящие голод и холод.

– Не убьёшь! – сквозь зубы процедил тавальд.

Лишь миг продолжалось это противостояние, но Энке успел увидеть свою победу. Маленькие, утопающие в складках бледной кожи глазки Тейюки потупились, рука с ножом начала опускаться… И тут старшая оглянулась назад, на крик своего сыночка.

– Кайко! Кайко! Куда смотришь, пёс?! – завопила она и, размахивая мешалкой, бросилась выручать кровиночку.

Здоровяк подоспел раньше неё. Отпихнув Тейюки в сторону, он схватил Энке за горло и поднял в воздух. Пленник попытался достать Кайко кулаком по лицу, но его руки были короче, чем у врага. Кулак пришёлся в воздух, а большой сэйд швырнул юношу наземь и стал бить ногами.

Из-за другого угла дома выскочила Туссету.

– Что делаешь? – выкрикнула она, бросаясь на Кайко с кулаками. – Убьёшь хича, чем ответишь?

Кайко на миг остановился в замешательстве. Его положение в доме Атангвы было подчинённое – он хоть и сохранял свободу, но жена вождя могла сказать ему «пёс». Возможно, он и оставил бы Энке, но Ога была уже тут как тут.

– Не твоего ума дело! – хрипло заорала она и наотмашь ударила Туссету мешалкой по лицу.

Младшая жена отшатнулась, закрыв лицо руками, и едва не упала на шкуры. Ога зашипела, как змея, и обрушила мешалку на скорчившегося на земле пленника. Тут Кайко опомнился и вновь хватил Энке башмаком под рёбра. Тейюки пыхтел у них за спинами – он тоже хотел стукнуть, но ему было не подступиться.

Атангва видел всю эту сцену, и она ему очень не понравилась. Плохо было всё, от начала и до конца. Заслышав шум и крики, клеаматцы полезли из своих жилищ посмотреть. Откуда-то донёсся смех. И, что было для предводителя хуже всего, от дверей своего дома к происходящему внимательно приглядывался Теанаркут. Пора было положить этому конец.