скачать книгу бесплатно
Мулатки, похожие на раздетых кукол, и мольба в глазах Крысы были настолько комичны, что мы с Лехой заржали и оставили карты новому владельцу. Тем более, что Ирке их уже не вернешь – к чему травмировать чистую душу?
***
Чижик уже поджидает у Иркиной двери. Смотрит с надеждой, ножками сучит, так курить ему хотца.
– Пацаны, есть заку…
– Щазз!
Ирка открыла дверь. Глаза у нее на полвторого: «Тсс! Папа только прилег!»
– Случилось че?
Ирка аж трясется, тянет меня за рукав и ведет в свою комнату.
– Смотрите!
В аквариуме сидит горбатая бирюзовая ящерица с хохолком на башке и выпученными глазами.
Мы обступили аквариум, и ящерица деловито завертела глазами-конусами, рассматривая нас. На автомате у меня в голове прозвучал восторженный голос Николая Дроздова: «В дождевых лесах Амазонии вы встретите много удивительных зверей».
Чижик сделал умное лицо и заявил:
– Достойная игуана! Фазер привез?
Ирка посмотрела на него с жалостью.
– Сам ты игуана. Это хамелеон, он меняет цвет!
Леха гаденько ухмыльнулся.
– Знавал я одного хамелеона. Он двух мулаток так отхамелеонил, что теперь не понятно, где дама пик и где валет бубей.
Мы с Чижиком загоготали.
– Тсссс! – зашипела Ирка и посмотрела на Леху с такой ненавистью, что я аж заревновал. – Дурак! Это настоящий, из Никарагуа!
– А что он ест?
Что едят хамелеоны
– Это проблема, – сказала Ирка. – Дыню он есть не хочет. Но когда на дыню села муха, он ее – раз! – и слямзил.
– Так, где у тебя энциклопедия? – спросил я, ища глазами на полке. – Вот, нашел! «Хамелеоны обитают…» А вот: «Основой рациона хамелеонов служат насекомые – саранча, сверчки и личинки восковой моли». Так, дальше: «Взрослый хамелеон может съесть до семи сверчков в день».
– И где я возьму семь сверчков в день? – обреченно спросила Ирка.
– Может, он еще маленький и ему нужно только три? – осклабился Леха.
– А где я возьму три сверчка в день? – спросила Ирка еще обреченней.
– Уже не говоря о трех личинках восковой моли, – философски заметил Чижик.
– А хамелеоны съедобны? – все нарывался Леха.
– Ладно, – вмешался Чижик, – что будем делать? Где взять сверчков?
И тут меня осенило!
– Во Дворце пионеров есть кружок натуралистов. У них там кузнечиков хоть завались!
– Точно! В аквариуме! – подтвердил Чижик. – Пойдем, попросим?!
– Ага, так нам их и дали, – усмехнулся Леха.
– И что же делать?
– Украсть! – оживился Леха. – Музыка там до девяти, а ботаники в восемь закрываются. Тихо войдем, сделаем дело, и все чики-пики.
И приказал Ирке:
– Делай домашку, а мы за жратвой для игуаны.
– Это хамелеон!
Жопа в форточке
Мы решили отсидеться у Чижика, чтобы не отвлекать Ирку от алгебры и не будить ее отца.
Только мы вышли покурить на балкон, вернулась Чижикова мама, и нас с Лехой чуть не выгнали взашей за то, что мы «вечно сбиваем Витечку с истинного пути».
Мы искренне раскаялись, пообещали никогда больше не курить и отдали ей пустую пачку от «Явы». В нас вбухали борщ, ежики, потом чай с плюшками, и мы были прощены.
Часы пробили восемь. Пришло время делать дела.
Мы шагали ко Дворцу пионеров с таким важным видом, будто собирались убить Юлия Цезаря, а не скоммуниздить сверчков для Иркиного хамелеона.
– А что нам за это будет? – спросил я.
– Ничего не будет, если никто не узнает, – успокоил меня Леха.
– Пацаны, мож, покурим перед делом? – предложил Чижик, достав из куртки мятые сигареты, и мы, конечно, покурили.
У входа во Дворец пионеров сидит на лавочке Вася Крыса и не знает, чем себя занять.
– Моня, ты что, на музыку записался? – спросил меня Крыса.
– Ну да, типа.
– Леха, ты тоже?
– Иди на фиг!
Тут Леха что-то вспомнил и спросил:
– Вася, а как вообще дела?
Вася, которого мы звали Крысой всю его короткую, но полную подлянок жизнь, аж расцвел. Но потом вошел в роль и, заискивая, пролепетал:
– Ребят, а можно с вами?
Мы посвятили его в курс дела. Крыса задумался и спросил:
– Интересно, а сколько на Птичке стоят хамелеоны? Мож, загоним?
Чижик передразнил его:
– Интересно, а сколько на Птичке стоят крысы? Мож, тебя загоним?
– Да ладно вам, пацаны. Я же шучу!
– Мы тоже, – ответил Леха, уже сожалея о своем благородстве. – Ладно, пошли.
Дворец пионеров почти опустел, и только гаммы на фортепьяно нарушали тишину его коридоров. Дверь в кружок натуралистов была заперта. Мы подергали ручку, Крыса поковырял в замке скрепкой, но все было напрасно.
Мы вышли на улицу, обогнули здание и встали возле нужного окна. Оно было закрыто, но оставалась надежда на форточку. Решили сделать так: крепыш Леха стоит внизу, ему на плечи забирается жилистый Крыса, а сравнительно мелкий Чижик залезает на Крысу и толкает форточку. Я же подсаживаю Чижика и стою на шухере.
Сказано – сделано. Чижик, цепляясь за куртки, штаны и раму, подобрался к форточке, толкнул ее, и – о чудо! – она отворилась. Недолго думая, он полез внутрь, и Крыса, сопя от усердия, стал запихивать его глубже и глубже.
Но тут случился форс-мажор: Чижикова задница, увеличенная в диаметре ватной курткой, застряла в форточке.
– Ха-ха! Как жопа может быть шире плеч? – заржал Леха.
Бедный Чижик, запечатанный, как пробка в бутылке, засучил ногами и впаял Крысе в пятак рифленым польским сапогом. Крыса охнул и скатился на землю, попутно отколов ботинком кусок старинной лепнины, а Чижик, лишившись опоры, запсиховал еще сильнее и со всей дури жахнул сапогом по стеклу. Раздался такой звон, будто разбилось не одно, а сто окон, и мы с Лехой едва отскочили от целого града осколков.
Вот теперь было не до смеха – в соседнем доме кто-то уже наверняка набрал 02, и до приезда ментов оставались считанные минуты.
– Моня, подсоби! – крикнул мне Леха.
Я сковал ладони в замок, Леха оттолкнулся от них, забрался ко мне на плечи и овчаркой вцепился в Чижиковы копыта.
– Выдыхай! Выдыхай, сволочь! – хрипел уже Леха, выкручивая Чижика из форточки.
Чижикова куртка треснула, и жопа плюс все остальное бахнулось прямо на осколки.
Почуяв свободу, Чижик вскочил, проехал по стеклу, как фигурист, и рухнул мордой в асфальт. Я же, пытаясь перепрыгнуть Чижика, зацепился за него ногой и впечатался ухом в острый край лепнины, отколотой Крысой.
И вот мы снова несемся к гаражам. А Крыса как испарился.
Бутер для Крысы
Нас вроде никто не засек – это хорошая новость. Плохая же в том, что нам придется либо самим делать алгебру, либо быть осмеянными Иркой. Между трудом и позором мы, конечно, выбрали позор и, покурив перед экзекуцией, пошли на поклон к нашей подруге.
Дверь открыла Ирка.
– Привет, папа дома?
– Нет, ему позвонили и он сорвался. Вы его не видели?
– Не, не видели.
– А, ну ладно. А у меня хорошие новости! Проходите.
За Иркиным письменным столом сидит, развалившись, Крыса и запивает чаем бутерброд с докторской колбасой. Мы аж остолбенели! – никто из нас еще не удостаивался такой чести.
– Ребята, я так рада! Васенька, ты мой герой!
Васенька галантно принял похвалу, мерзко улыбнулся жирными губами и ответил набитым ртом:
– Ирочка, всегда к твоим услугам.
– Смотрите! – воскликнула Ирка и указала нам на банку из-под горошка, стоящую на столе.
Мы склонились над банкой, заодно сверля глазами ароматный бутерброд, исчезающий во рту Крысы. В банке лежит клейкая лента с прилипшими к ней мухами.
Только сейчас Ирка разглядела нас.
– А вы откуда такие?
Да уж, посмотреть было на что. Стоим грязные, как три поросенка, и ободранные, как коты после драки. У Чижика сломан зуб, я тру лиловое ухо, а Леха мнет в руках вырванный с мясом карман Чижиковой куртки.
– Ирочка, – осклабился Крыса, со свистом пригубив чай, – не суди их строго. Чижуля вот чуть жопы не лишился, гы-гы.
– Крыса навозная! Да ты вообще слинял! – возмутился Леха.
– Может и слинял, да дело сделал!
Ирка заступилась за Крысу.
– Ребята, Васенька просто сходил в магазин и попросил ленту с мухами! И теперь у хамелеоши еды на месяц.
– Ну и целуйся со своим Васенькой! – вспылил Леха и развернулся к двери.
Мы с Чижиком пошли за ним. Смотреть на идиллию между Иркой и Крысой было невыносимо. Гори она огнем, эта домашка.
Обида и прощение
Мы обижались на Ирку ровно до утра, а утром она пришла в школу заплаканная. Нас еще клинило от ее предательства, но мы уже скучали по ней, да и вообще, это же наша Ирка и ей сейчас плохо.
