Последняя Осень: в осаде

Молодой долговязый воин вдруг стушевался, начал сначала что-то бормотать, но потом сказал тверже:

– Я не хочу, чтобы он повторял моих ошибок. Он ставит щит слишком высоко.

– А будет держать ниже – опустит руку, получит в кисть. – Возразил Баярд.

–Нечего на меня смотреть – Пожал плечами Жостин, спокойно выдержав взгляд командира. – Он, в отличие от остальных, был уверен в своей правоте – он в ногах путается. Опять. Пусть сначала научится правильно ходить… Ну или хотя бы правильно стоять!

–Боец, как звать?

–Йоцек, ваше бла…

–Ты понимаешь, что от тебя хотят?

– Чтобы я стоял… И держал… Ну, все правильно держал.

– Йоцек… Они хотят, чтобы ты мог бить и защищаться. Вот что главное. Они очень хотят до тебя это донести. – чуть смягчился Хелдор – Поэтому сначала встань, как просят. Вот так. Шагни вперед. Назад. Все правильно? – Уточнил он у инструкторов. Он знал, что все правильно, но если сейчас перестараться, то Йоцек потом будет своих наставников и вовсе слушать вполуха.

– Да, пойдет – согласился Жостин, глядя, как тот осторожно шаркает по пылящей земле. – Даже на задницу не упадет от первого удара.

– Щит. Щит держи. Думай. Зачем тебе говорят держать щит именно так? Я бы сейчас тебя пнул под щит, но придется твои зубы собирать в пыли… Вот, так лучше. Теперь меч. Как ты будешь видеть, как, бить? Иверень, верни ему щит, как был. Меч… Так, упрись сначала в щит кулаком. Стоишь? А ну…

Хелдор выставил шест перед собой и ударил новобранца, вкладывая в удар собственный вес. Тот пошатнулся, но устоял, уперся левой ногой.

– Вот именно, а встань ты, как раньше то упал бы. Еще раз.

Командир повторил свою незамысловатую атаку еще несколько раз. Бойцу тяжело было сдерживать напор Хелдора, пусть тот, атаковал его и не в полную силу. На раз, кажется, шестой, Хелдор толкнул его сильнее, и боец не только выставил щит вперед, но и свел его в сторону, увлекая командира вместе с шестом в бок. Тут же его рука с зажатым деревянным мечом взметнулась вверх, метя в Хелдора.

– О, стой! Замри! Что ты сделал?

– Замахнулся.

– Ага, и судя по тому, что Баярд стал хмуриться меньше – сделал ты этой правильно. Ну или почти.

– Ого! Это я… Ну сам…

– Все сам. Работай не только ногами, но и головой, Йоцек. А вы лучше встаньте напротив него да поколачивайте время от времени – Хелдор перевел взгляд на испуганного новобранца – так больше толку.

– О, это я мигом… – потер ладони Иверень.

– Не сегодня. Пусть отдохнет, завтра намается.

– Опять на дрынах, командир? – Переспросил Жостин.

– На них самых. Послезавтра нам в пикинеры Варро пришлет еще сотню, хм, вот таких, как Йоцек. Завтра надо успеть друг другу намять бока от души. Вот с сержантом Иверенем – мы уже на дубинах сходились, верно?

–Да уж, было поучительно… Зато я выиграл немного серебра.

– Хм, поставить против себя это было ловко… – в очередной раз удивился Хелдор его пронырливости – Ладно, вот Крисс с моим дублетом тащится – вздохнул Хелдор – опять говорильня… – обреченно протянул Хелдор.

Определенно, командир пикинеров лучше чувствовал себя в тренировочном лагере, чем на советах у Маркграфа, но необходимость их, тем не менее, осознавал.

Перед собранием мочить ноги и переодеваться совсем не хотелось, потом он двинулся не к броду, через который водили только телеги (и то – не без труда) а прямо к переправе. В это время Халдык, словно почувствовал, что объект его охраны собрался в город, трусцой бежал от опушки леса. Что он там мог делать – да самые обычные для орка, но странные для человека вещи – посидеть послушать лес, покормить белочек, пособирать новых перьев в косу – да много чего. Судя по всему, третье, потому как командир пикинеров увидел в его здоровенных ручищах синее перышко сойки.

Сейчас орк был не в кольчуге, а в простой полотняной рубахе с закатанным рукавом, а потому небольшой подарок от птички в таких лапищах выглядел презабавно, несмотря на два клинка за спиной, густые черные космы и выдающиеся нижние клыки.

Лодочники работали за жалование и вполне катали себе людей на челнах и плотах не взимая платы, но в таком случае набивали пассажиров под завязку, потому Хелдор подал хмурому парню в шерстяном плаще, пропахшем рыбой, пару блестящих медяков. Как только они оттолкнулись от берега, лодочник стал размашисто грести, что-то напевая под нос и прикидывая, как ему удастся пристать к берегу (и как поменьше выгребать против течения, конечно). Халдык, вплетя перо в одну из прядей, заговорил первым:

– А малого отчего с собой не взял?

– Не поверишь, в одной, самой-самой пыльной книге вычитал о подаче сигналов между отрядами флажками. Вот, теперь остальных отроков готовит, что-то показать хочет…

– Сказать ему, что хер с два его флажки кто разглядит – ну, если он конечно моря покорять не собрался?

– Да нет. Мальчишка умный, если поймет, что ерунда выходит, то прекратит. Но сам. Я же не так давно был его лет, по себе знаю, что, если чего запретят, или начнут уговаривать – лишь сильнее заупрямишься. Да и нечего ему, я на совет да обратно.

– Что-то случилось? Или опять наконечники пересчитывать?

– Ну ты вспомнил, один просто решил эльфов облапошить: решил, раз в шкурах ходят, то считают лишь по пальцам рук. А они возьми, да нажалуйся кому надо. Хорошо сами сообразили… А то первые несколько дней, как мы вернулись, помнишь, мы пили да гуляли…

– Не очень помню. – с тяжким вздохом сказал орк – Пронеслось как один миг…

– Не для Кварта, хмыкнул Хелдор – он, бедолага, хоть и ремонтом не сам занимался, но зато бумаги измарал, ууу… Теперь все по складам. А ближе к делу еще бы каждому ополченцу это выдать, и не забыть, кому…

Халдык растянулся в ухмылке, слушал вполуха:

– Трактир «Под Бревном» чудо как хорош – больше никуда и не хотелось. Может, махнем по дороге? Ну или обратно?

– Нет, не хочу. Бойцам я значит на завтра повелел дубья приготовить для завтрашнего побоища, а сам… – Командир пикинеров чуть помолчал, побарабанив пальцами по скамье. – Пусть уж всех наших подождет, да с новой медью. Старый прохиндей хорошо на наших, кровно добытых поднялся. Еще пристрой сделал, весь третий этаж – купальни и только они. Подумывает, другие дома выкупить под комнаты… О том, что новых девчонок понабрал, так вообще молчу.

– Как их там?

– Те две? Уже не помню. А может и не спрашивал. К ним как-то душа не лежит. Та, что зимой у меня на коленках пригрелась и та уже… ну как кукла, что ли… а та троица, они да, с характером. Мои любимицы! – Хелдор на это громко заржал, а его зеленокожий телохранитель вместе с ним. Лодочник, уже перестав петь, сокрушенно вздохнул -над своей судьбой, надо думать.

– Хелдор, дружище, вопрос такой, ну пока нас двое – кажется, орк считал лодочника за пустое место. – а ты кого из этих красоток, то есть, своих любимиц, ну… – Халдык вдруг смутился, став бледно зеленым – до комнаты хоть раз проводил?

– Да ну брось – с деланым раздражением сказал Хелдор.

– Если стесняешься сказать правду при этом бедолаге, то я его кину за борт – лодочник на это испуганно оглянулся, приподняв шляпу. Кажется, он уже пожалел, что взялся вести столь странную парочку. Офицер и его телохранитель – таким и веслом то не пригрозишь, сиди да терпи.

– Нет – Хелдор поднял руку, успокаивая лодочника. – Они конечно говорят, что я душка, и может даже это не из-за серебра, а одна из них млеет от моих «мужественных шрамов» – тут Хелдор повторил томные нотки Инессы, от чего Халдык прыснул со смеху, прикрывая челюсть здоровенной зеленой ладонью – но нет. Нет.

Халдык смотрел на собеседника с нескрываемым любопытством, став абсолютно серьёзным.

–А думаешь, не согласятся?

– Я смогу выложить столько, что они будут вынуждены согласиться, Халдык. Это принуждение. Пока они за серебряную монетку вьются вокруг тебя и щебечут всякий вздор – это, ну, вроде как, сродни игре. Забавной, приятной игре. Зайди это дальше… Та же Инесса так легко со мной общается – потому что знает, что я разве что за задницу ее ущипну, смеха ради. Но как только я попытаюсь ее купить…. Эй, греби давай! – Злобно рявнул Хелдор, поняв, что лодка замерла, и ее потащило течением в сторону.

Лодочник перестал греть уши, а уключины заскрипели быстрее.

– Ну ты загнул – Халдык поскреб зарастающий черным волосом подбородок, выдерживая драматическую паузу. – Хотя у тебя так и есть. Вот Евик повалял на перине, потом как-то не задалось…. – Орк повернул голову в сторону, хитро прищурившись.

Сначала могло показаться, что в глазах командира пикинеров сверкнула молния, но то оказалось напускное:

– Ах ты ж засранец! – Воскликнул Хелдор, вполсилы пиная орка под колено – ах ты ж зеленая жаба – в шутку разозлившись, он выхватил из-под скамьи ковш , зачерпнул воды и окатил ей орка. Тот, гулко хохотнув, сунул в реку свою огромную ладонь и зарядил в ответ. В результате скоротечной схватки лодка начала опасно раскачиваться и лодочник, превозмогая страх, попросил их прекратить озоровать.

– Скажи – Лицо орка уже стало не бледно-зеленое, а даже серое – Ты по пьяни говорил, что в каком-то борделе есть темная эльфийка?

– Ну это квартал дворян, так что это скорее, как они называют, «салон». – Последнее слово Хелдор произнес, изображая спесивые дворянские нотки – Слышал, поет, танцует, развлекает разговорами. И время ее дорого стоит. Ее мало кто видел. А ты почему спросил?

– Ну… – Халдык заерзал на скамье – Я таких давно не видел.

– Ты их видел?

– Ну, мы воевали с ними. В основном они были при оружии, и мы сражались, а тут, можно сказать… А… эм… Ладно, почти приплыли. – Халдык словно потерял к разговору всякий интерес и стал живо интересоваться причалом.

Хелдор на это лишь пожал плечами, не став лезть своему клыкастому другу в душу. Вместо этого он стал рассматривать торговцев, что сбывали товар прямо на ставшей вдруг такой тесной речной пристани. Судя по одеждам, кто-то смог добраться до них с юга. Раньше люди Теодорика все караваны южан, судя по всему, блокировали, но сейчас от южных плодородных земель они отвлеклись – и вот результат. Впрочем, сухофрукты, вино, сладости и ткани едва ли помогут им в борьбе с Теодориком, и тамошняя охрана могла смотреть на это сквозь пальцы. Впрочем, приходили и небольшие партии бердышей, которых оставалось лишь насадить на древки – оружие осталось от распущенной местной стражи. Были, конечно, и сабли: настойчивый купец практически вручил Хелдору саблю, наполовину вынутую из ножен, начав что-то ломано тараторить о том, что уж такому-то воину оружие это пригодится.

Хелдора одновременно отталкивал и привлекал изогнутый клинок, а пальцы левой руки начали ползти к рукоятке, самое его нутро говорило, что непривычное оружие поскорее надо испробовать. Он видел похожее у горцев, но то было поношенное, неказистое, а тут… Хелдор такими не пользовался. А вот Хуунре – очень может быть. И требовал проделать это снова, впрочем, у него хватит серебра и…

– Это тебе не подойдет… Вдруг вырвал его из странного забытья Халдык – посмотри на отросток, что загибается к костяшкам, эм, нагель, по-вашему. Эта сабля для правши, ты будешь постоянно бить себя этой штукой.

Только теперь торговец заметил, как подвешен меч у Хелдора на поясе, и вздохнул, раздавленный тем, что торговое чутье его подвело. Ссутулившись, он стал убирать оружие обратно на прилавок. Чтобы не расстраивать заморского гостя, командир пикинеров купил сверток сладостей и отрез шелка. Халдык сразу понял, что первое – для Флеры, а второе – для Альды, а потому мерзко ухмылялся, жуя финики и выплевывая косточки в сторону.

Заготовленные бревна и жерди, коими намеревалось укрепить береговую линию, сейчас были сложены неподалеку от стихийно образовавшегося базара –кое-что спешили покупать не дожидаясь, когда это довезут до торговых рядов на городской площади. Гостей дальше с товаром не пускали, а на площади города кое-что может стать уже вдвое дороже.

Хелдор выбрал свой маршрут так, чтобы можно было прогуляться и чуть-чуть опоздать на собрание. Он приметил, что на стенах продолжали возводить новые крытые переходы: без устали стучали молотки, визжали пилы. Дерево обрабатывали маслом, чтобы не строить новые в ближайшие пару лет, а крыши делали с умом – дерево облепляли сырой глиной, которая, в случае чего, не позволит дереву быстро загореться. Пожалуй, самый быстрый и дешевый способ. Хотелось еще посмотреть, как обустроили привратную башню, но возле ворот была толчея, и он не стал усложнять стражникам жизнь. На городских улицах было довольно людно, Халдык даже вдруг взялся порыкивать на прохожих, чтобы убирались с дороги. Хелдор вздохнул, но возражать не стал.

Цитадель, напротив, встретила его в некотором запустении, но ничего странного в том не было – кто в разъездах и на постах, Городские Гильдии с согласия Маркграфа выставляют самый минимум стражи – но и работают до самой темноты. Еще нужно помнить, что отряд Хелдора, а это примерно шестая часть от всей дружины, временно перебрался в полевой лагерь.

У входа в Цитадель топталось с десяток странного вида личностей – видно, что только с дороги, покрытые пылью, с узлами за плечами, да в стоптанных башмаках, а кто и вообще босой. Обмен между фронтиром и Столицей продолжался, но был теперь для их города он стал менее выгодным – в столицу стали отправляться небольшие, но налоги, излишки провизии, скот – а им… вот этих, ищущих лучшей доли.

Сейчас они были лишним напоминанием о том, что в саму дружину теперь попасть стало сложнее. Таких одяжек, что прибывали из столицы в поисках удачи, раньше с радостью принимали в Дружину, ибо, как выражался казначей, мобилизационный ресурс был сильно ограничен. Сейчас, когда дела на фронтире шли кабы не лучше, чем в Столице, таких голодранцев стало слишком много, устали их буквально выпроваживать…. Но конечно не в Столицу, а в город в подмастерья или вовсе в деревни – где у них был шанс обзавестись ухоженным клочком земли, домом и семейством.

Ранний выход на покой ждал и особо нерадивых дружинников – что раннее было делом неслыханным. Маркграфу было легче пристроить некоторых лоботрясов в селах, дав небольшие подъемные, чем терпеть их разгильдяйство и пьяные выходки.

Хелдор с со смесью раздражения и сочувствия посмотрел на просителей: какой толк с эдакого перекати-поля, если теперь в каждой деревне, в зависимости от ее благосостояния, можно было кликнуть пять, а то и десять ратников, да еще при оружии? Среди них еще найдется тот, кто будет из шкуры вон лезть, чтобы его заметили и предложили место в дружине. Ничего, потопчутся да разойдутся. Хелдор тоже правил маркграфа не нарушал и не своевольничал, поэтому лишь отмахнулся от назойливых бродяг, что начали трещать, словно сороки, заприметив его положенную по статусу накидку – пусть в честь установившейся жары он и скинул ее с левого плеча, заткнув рукавом за ремень.

– Пока тут пороги обиваете – уже бы монет на похлебку и пиво заработали в карьере или на вырубке – фыркнул Хелдор под одобрительные смешки часовых, что до сего момента стояли истуканами, игнорируя пришельцев.

– Дак вроде бы, и драться надо кому. А мы того, готовы – сказал самый бойкий, выходя вперед.

– Теперь защищать город не обязанность, а привилегия – ничуть не балагуря, ответил командир пикинеров. Вам тоже самое скажет и стражник, и ополченец. А в карауле за деньги подремать тут и так дураков хватает. – Довольный достигнутым эффектом, он двинулся дальше. Правда, вскоре смятение попрошаек сменилось испугом – неудавшиеся рекруты заметил орка и раздались в стороны, глядя на него со страхом и удивлением.

Хелдор вошел во внутренний двор Цитадели, прошел по двору с десяток шагов, собираясь свернуть в портик и оттуда, по лестнице, взобраться сразу на второй этаж. Ненадолго окинул взглядом балкон, куда по привычке иногда выходил Майсфельд. Дверь, украшенная тонким разноцветным слюдяным стеклом, было открыта нараспашку. Были видны тяжелые, покачивающиеся на ветру шторы. Майсфельд, скорее всего, уже был в зале, ожидая своих советников.

– Сын мой, хорошо, что ты прошел именно здесь, и я смог тебя застать! – послышалось где-то слева от него.

Хелдор вздрогнул, оглянулся, готовый увидеть невысокого лысеющего человечка в рясе – примерно такого он видел обычно у храма, возведенного в честь Верховного Отца. Ходить он возле него он не любил, хоть и приходилось. Хватало ему за глаза небольшого числа тех бойцов, что пришли в отряд весной, поверив, что их командир смог восстать благодаря ЕГО воле, и теперь смотрели на него со страхом и почтением. После того, как его увидели «чудом врачевавшим раны страждущих» таких стало напрашиваться еще больше, но теперь он спокойно спихивал их в ополчение.

– Я знаю, что ты спешишь, и я лишь хочу перекинуться с тобой парой слов. Хотя бы посмотри в мою сторону – Хелдор понял, что несколько мгновений стоял, замерев, уставившись в одну точку. Халдык уже к придурям своего командира привык и пошел рассматривать станковый арбалет, который инженер и пара дружинников прямо во дворе доводили до ума.

Перед Хелдором, к его удивлению, стоял широкоплечий высокий мужчина – он был в черном сюрко, накидке без рукавов, которую носили некоторые из рыцарей, поверх стеганки. На кожаном с латунными накладками поясе была булава. Скорее воин, чем жрец.

– Мы знакомы?

– Ты Хелдор, тебя было бы странно не знать. А я Одо, капеллан.

– И сколько у капеллана бойцов? – Не преминул дерзнуть Хелдор.

– Если дело дойдет до драки, то могу полагаться лишь на свою крепкую руку. Но я для того, чтобы помочь бойцам в трудный час – наставить или утешить.

– Я в порядке. А жрецам место в храме. –Хелдор повернулся спиной.

– Жаль, твой граф иного мнения. – Покачал мужчина головой, затем пригладил редкие волосы – но я с тобой поле боя делил, дважды, между прочим. Этого достаточно, чтобы ты меня хотя бы выслушал?

Командир пикинеров передумал уходить – капеллан задел за живое.

– Слушаю тебя.

– Я чудом избежал гибели весной, но поверь, я был одним из первых стражников, что бросился вам на выручку. Копье налетчика прошло сквозь пластины бригантины, кольчужные кольца, пробило стеганку и… Застряло в ладанке, что я накануне набил травами, отгоняющими нечистую.

– Да уж, повезло.

– Так оно или нет, но я понял, что не только брони и щиты спасают нас. Грядут непростые времена. Твое воинствующее … Неверие может смутить бойцов.

– Ваша вера- смущает бойцов. Станется, они перестанут брать в бой щит, полагая, что пучок крапивы их спасет.

– Ты хороший командир, Хелдор. – пропустил он дерзость мимо ушей – Ты должен знать, что у каждого бойца свои особенности. Свои стремления. Сильные, и слабые стороны. Можешь счесть веру в Верховного Отца их слабостью, но ты обязан учесть это.

– Вот как? – Кажется, меткое слово капеллана заставило его задуматься – Что ты хочешь от меня?

– Приди вечером в храм. Не как враг – Одо мягко пресек его возражения. Или думаешь, что серебро и благовония могут причинить тебе вред?

– Я подумаю, жрец – бесстрастно сказал Хелдор. Теперь мне пора.

– Не смею задерживать, ваше благородие. До вечера.

– Я не обещал, что приду – спокойно, но с вызовом ответил Хелдор, уже ныряя в отбрасываемую террасой тень.

Хелдор приметил, что все советы теперь выглядят несколько менее унылыми – все дело в том, что теперь там обязан был присутствовать Корнуэль, и это было то еще зрелище. Юный (для эльфа) предводитель стрелков и охотников старательно слушал, продирался через дебри непонятных слов морщил лоб и даже, кажется, шевелил ушами, стараясь услышать и понять, как можно больше. Хотя толку от него, как от советника, было чуть, но место свое он там занимал по праву, под его рукой было несколько сотен весьма искусных лучников.

Совет был интереснее прочих тем, что обсуждали не только строительство, торговлю и снабжение. У Майсфельда было несколько донесений о том, что несколько отрядов рейдеров пытались через горные тропы и известные лишь им броды сунуться на территорию Арн-Дейла – тем не менее, безуспешно. Ополчение, почуявшее кровь недругов, самостоятельно справилось с налетчиками – причем встретили их, как доносил фогт из предгорий, «купно». Чтобы не рисковать, там, где должна была пройти дюжина мародеров – там ждала сотня. Крестьяне понимали, что против головорезов в честном бою им не сдюжить, посему без всяких зазрений совести брали их числом – так егеря загоняют копьями сильного, но одинокого медведя, стараясь при этом излишне не рисковать.

Тех немногих, кого не превратили пиками, рогатинами и вилами в решето, подоспевшие дружинники для острастки повесили, дабы охочих пограбить стало меньше.

Обсудили и историю с гномами переселенцами, что забавно, Майсфельд держал листок, напечатанный Альдой. Пока лишь было неясно, к добру это для общего дела или к худу, но для Фахро удар это был серьезный. Часть крестьян еще тишком и вернулась обратно, смекая, что новые бородатые соседи в обиду их не дадут.

– Хума не уверен, что таким образом сможет удержать свои земли и сохранить ту часть княжества, что ему осталась, – подытожил на этой части Майсфельд. Остальные, кажется, с трудом пытались представить гномов, занимавшихся чем-то еще, помимо кузнечного дела или взращивания своих мерзкого вида грибов – потому… Я веду с Гектором и Хумой переписку, и мы прорабатываем возможные варианты…

– Честно сказать, я не в восторге от того, что его крестьяне ковыряются в нашей земле – хрипло каркнул казначей – тем более, они более скотоводы, чем землепашцы, и если кто своих коз и коров нечаянно перегонит на делянку наших работяг – то случится драка. В лучшем случае. Если же живность их проберется на чью-то пасеку, то там дело дойдет до вил… И совершенно справедливо.

– Надо провести межевание и напомнить гостям, что земля дана лишь им в пользование. Это смогут сообщить и обычные дежурные патрули. Теперь другой вопрос, что с людьми, живущими в посаде? Их начали переселять? Господин Милош?

Степенный человек чей возраст приближался к зрелости, высокий и крепкий, поднялся с кресла. На нем был красный дублет без рукавов, короткий плащ несколько хвастливо и вызывающе был сдвинут набок, прикрывая лишь одно плечо. На голове был странного вида тюрбан, который, как Хелдор помнил, городские модники повязывали просто из худа – капюшона с длинным шлыком. Громоздко и неудобно. Вид дополняла золотая цепь на шее, богато украшенный пояс с множеством прицепленных к нему небольших чехольчиков и мешочков. В одном из них, как рассмотрел Хелдор, была спрятана серебряная ложка, что было очень странно. Кроме прочего, к поясу был еще подвешен и меч. Самый что ни есть человек мирного времени, на которого с некоторым удивлением смотрел не только Хелдор. Такая мода присутствовавшим здесь воякам (а еще работяге Кварту) была чужда. Впрочем, в отличие от своего предшественника, свои обязанности выполнял на совесть, и даже не тянул руки к казне – хотя бы потому, что ему денег наверняка хватало.

– Ваша Светлость, я полагал, что время терпит… Насколько я понял, что дома должны быть разобраны ввиду возможной осады, и мы могли бы сделать это… Несколько позже, не смущая жителей пригорода без нужды.

Майсфельд замер, побледнел от гнева, затем зло смял в руках листок, что был отпечатан Альдой в типографии. Затем, кажется, собирался было рвануть тонкое полотно, но сдержался, чему способствовали взволнованные и предостерегающие взгляды прочих его советников.

– Я понимаю, что Вы человек не военный, и для Вас я не слишком ясно выразился – погасил в себе вспышку гнева Майсфельд – но, если я говорю, что пора переселять жителей, значит тому есть необходимость. Военная необходимость. На днях наши стрелки и инженеры уже должны были начинать пристрелку, чему жители, находящиеся под стенами, совершенно не способствуют. Теперь такое важное дело придется отложить, лишь по той причине, Милош, что вы были не вполне расторопны, исполняя мой наказ.

– Я… Я прошу прощения – заметался мэр, а висюльки на поясе взволнованно звякнули. Я сегодня же… Заплачу им виру и прикажу перебираться в сторону от города или за его стены. Заплачу строителям втройне, из своего кармана, чтобы они к утру…

– Не будем горячиться. Дома убрать успеем. – Снисходительно ответил маркграф – но жителей чтобы послезавтра там не было. Действуйте монетой, но если кто будет упираться – при вас будут дружинники. Одно их присутствие живо разрядит обстановку…

– Благодарю! Если это все, то я пойду немедленно исполнять, если далее мое присутствие не столь необходимо.

– Дальше речь будет идти исключительно о военном деле, думаю, лучше будет, если вы уже поспешите. Прошу – Маркграф лично, взмахом руки остановив одного из слуг, налил вино Милошу – выпейте, как говорит простой люд, на ход ноги, и займитесь делом.

Мэр от волнения почти залпом осушил бокал, едва не испачкав дублета – руки все еще подрагивали от волнения.