скачать книгу бесплатно
Если в жизни вам не быть вдвоём?"
Тот же трепет дорогих воспоминаний,
Что в моих волнует жилах кровь,
Та же мука безнадёжных ожиданий,
Увы, которая уж не вернёт любовь.
Я всё та же, та же.
Только ты уже немного не такой.
И моя любовь к тебе всё та же,
Старая, как тысячи веков.
Я думала, что меня посетило лирическое вдохновение только в ту памятную для меня ночь, но, к счастью, теперь вдохновение стало моим частым гостем. Не знаю, кого мне больше благодарить – Ирину, снимок Алена в газете или мои переживания, благодаря которым из моего сознания или из моего сердца вышло более 50 стихов, которые я писала на протяжении всей своей жизни и посвящала своему любимому человеку.
На следующий день я попросила учителя по труду в нашей школе сделать мне рамку размером 10 см на 15 см для того, чтобы поместить в неё газетный снимок. Он не только изготовил красивую рамку, но кроме задней картонной стенки ещё вырезал кусочек стекла, чтобы мой снимок был защищён от пыли.
Вернувшись домой в тот вечер, я вбила второй гвоздь в стенку прямо над тем гвоздём, где с первого дня у меня в комнате висел на цепочке кулон Алена, "Звезда Шерифа".
Теперь я каждый день видела "портрет" своего любимого человека. Хоть смотрящий на меня с газетного листка Ален снова причинял горечь и боль от воспоминаний, но всё же с того дня на душе у меня потеплело – я могла теперь видеть Алена не в моём воображении, а на фотографии, это давало ощущение реальности.
Скоро наступило лето.
До моего отъезда из села Приютное оставалось совсем несколько дней. Моя радость от скорой встречи с родными и от предстоящей свободы омрачалась расставанием с Сереньким. Я мечтала взять его с собой и написала родителям письмо с просьбой разрешить его привезти с собой, но моя мать не любила животных, и мне в категорической форме было отказано в просьбе.
Вот поэтому последние дни до отъезда я занималась поиском "хороших и добрых" рук, в которые я бы отдала своего любимого найдёныша. Такой будущей хозяйкой Серенького оказалась одинокая женщина, лет 50-55, которая жила в общежитии на том же этаже, что и я, тоже в крайней комнате, только в противоположном конце коридора.
И вот наконец-то наступил день, когда я, со слезами расставшись с любимым котёнком, за 5 месяцев превратившимся в красивого серого кота, и без слёз расставшись со своими многочисленными коллегами и не менее многочисленными учениками, ехала на автобусе до Элисты, чтобы там сесть на самолёт до Сочи.
ГЛАВА 12. МЕЧТЫ ИНОГДА СБЫВАЮТСЯ
В аэропорту Адлера меня ждал счастливый отец, который был очень рад моему скорому возвращению их дальних мест, но счастье родительское было недолгим, потому что через 2 недели я снова оставляла их.
Отдохнув дома, вдоволь накупавшись в море и загорев, как мулатка, а главное – отъевшись на домашних харчах, я снова собралась в дальний путь. Наконец-то наступила в моей жизни пора осуществить самую заветную жизненную мечту – жить и работать в Ленинграде.
В конце июля скорый фирменный поезд "Северная Пальмира" домчал меня до Московского вокзала Ленинграда, где я вышла со своим небольшим чемоданчиком (55 см х 45 см х 20 см), с которым я уехала поступать в Университет в Краснодар в 1970 году и с которым вернулась из Калмыкии.
Сначала я решила остановиться у своей тёти Оли и двоюродного брата Виктора, которые жили на улице Желябова в 2-х минутах ходьбы от Невского проспекта. Мой двоюродный брат Виктор был старше меня на 10 лет. Он был очень высоким, красивым парнем. Хоть братец и слыл красавчиком, но всё ещё пребывал в статусе холостяка, видно, пока не встретил своего женского идеала, достойного называться его женой.
Тётя Оля с удовольствием приютила меня на несколько дней, пока я ни устроюсь самостоятельно.
Она обычно целыми днями находилась в своей комнате, только несколько раз выходила на общую кухню в коммунальной квартире. Поскольку между соседями были довольно сложные и натянутые отношения, то каждый из соседей старался поменьше показываться у других на глазах.
Моё общество радовало тётю Олю ещё и потому, что она почти всё время находилась в комнате одна. Сын Виктор целыми днями пропадал на работе, а вечера и ночи проводил у своей последней "зазнобы".
Вечерами я возвращалась в коммуналку к тёте всегда с чем-нибудь вкусненьким к чаю, а также покупала продукты, из которых потом готовила нам вместе ужин. С утра до позднего вечера я моталась по своим делам, а вечером мы с тётей Олей ужинали, смотрели телевизор, и я отчитывалась за проделанную работу в тот или иной день.
Мне нужно было решить 3 важные задачи – оформить прописку в Ленинграде, найти достойную работу по специальности и снять комнату для проживания.
Друзья моих родителей обещали сделать прописку в Красном Селе, а с такой пропиской можно было легко устроиться на работу в Ленинграде.
Пока готовились, продвигались из кабинета в кабинет и подписывались многочисленные бумаги и документы для прописки, я ездила по всему Ленинграду. Я в те дни объездила город из конца в конец по плану – по ранее составленному списку из крупных заводов и НИИ, в которых могли быть патентно-лицензионные отделы, где требовались специалисты со знанием европейских языков.
Первым в моём списке, состоявшем из 3-х листов, значился Ленинградский Металлический завод. С него я и начала свои поиски.
Когда я обратилась в отдел кадров со своим вопросом, меня попросили минуточку подождать, потом, поговорив 2-3 минуты по внутреннему телефону, попросили уже подождать 15-20 минут, пока ни освободится начальник интересующего меня отдела.
Моя первая попытка, можно считать, была удачной. Через обещанные 20 минут ко мне в отдел кадров спустился мужчина 40 -45 лет, который был начальником отдела. Он поговорил со мной, спросил, какую работу я хочу, и посмотрел мои документы и диплом. После ознакомления с моим вкладышем к диплому его отношение ко мне немного потеплело, и он сказал, что в данную минуту не может меня к себе взять, а вот через 1-1.5 месяца у него появится вакансия– его переводчица уходит в декретный отпуск. Он дал мне свой рабочий телефон, по которому мне нужно было позвонить ему через месяц.
Ура! Начало было положено. Но загвоздка заключалась в том, что мне надо было до 1-го сентября устроиться на работу, чтобы не прерывать трудовой стаж. Металлический завод я оставила, как запасной вариант, и продолжала поиски работы.
К концу августа я получила желанную и долгожданную ленинградскую прописку в своём паспорте. Самая важная и трудная задача была выполнена, оставалось найти работу, которая бы нравилась мне.
Как ни хорошо мне жилось у тёти Оли на Желябова, но бесчисленным клопам, поселившимся в её комнате с доисторических времён, жилось ещё прекрасней – моя молодая и свежая для них кровушка оказалась по вкусу, и они безжалостно и нещадно пили её из меня. Я ходила вся покусанная и расчесанная – на мне не было живого места. Что мы только ни делали с тётей Олей, чтобы их вытравить, но они оказались живучими и бессмертными, на них ничего не действовало. В этой неравной борьбе они одержали победу.
Через месяц после моего "благополучного" проживания в центре Ленинграда пришлось ехать к родственникам матери (2-й жены моего отца) в военный городок под Ленинградом, в Сертолово, где проживала семья дяди Володи Ходоновского, родного брата матери. Его жену звали Соней, а двух дочерей – Людмила и Света.
Теперь на дорогу до Ленинграда и обратно у меня уходило каждый день около 5 часов. Я вставала в 6.30, ехала сначала на автобусе до ж.д. станции, где садилась на электричку и почти час ехала до Финляндского вокзала, а потом на метро и на других видах транспорта добиралась до объектов, значащихся в моём списке. Наверное, в день я проезжала десятки, а то и сотни км, включая дорогу на электричках.
Я изъездила Ленинград вдоль и поперёк в поисках нужной работы. Как только у меня появилась прописка в паспорте, я могла в тот же день устроиться работать преподавателем иностранного языка в любой школе, но мне хотелось заниматься более интересной работой.
Как-то наведалась я в гостиницу "Интурист", где имела долгий разговор с одним из её сотрудников, посоветовавшим мне сначала у них пройти курсы гидов-переводчиков, а потом по результатам экзаменов быть или не быть зачисленной в штат их сотрудников. К этой идеи я собиралась непременно вернуться чуть попозже.
Незаметно подходил конец августа, уже половина пунктов, числящихся в моём списке, была зачёркнута, а часть пунктов обведена, как возможные и реальные места работы.
Но всё равно что-то меня в них не устраивало– то начальник был не по душе, то характер работы не устраивал: я должна была, в основном, переводить тексты и документы с французского языка, а не с английского, или должна была, как молодой и физически здоровый специалист, почти на все выходные ездить на полевые сезонные работы (осенью, весной и летом), а зимой – на овощехранилище.
Такова была тогда экономическая и хозяйственная линия нашей руководящей и направляющей Коммунистической партии.
Как-то в очередной раз я зашла в отдел кадров какого-то НИИ уже ближе к концу рабочего дня и как всегда ждала, когда спустится на лифте к нам заведующий интересующего меня отдела. Сотрудницы отдела кадров устроили себе маленький "Five o'clock". Я воспользовалась моментом и тоже достала из сумочки пачку вафель, которую купила в магазине по дороге в НИИ, чтобы перекусить и хоть как-то "заморить червячка", который мучил меня уже несколько часов.
Я предложила рядом сидящей сотруднице свои вафли, она вежливо поблагодарила, вытащила из пачки одну из четырёх вафель и, в свою очередь, предложила мне чашку горячего ароматного чая. Видно, чай был импортный, иначе бы так не сводил с ума своим ароматом.
Я с большим удовольствием присоединилась к их чаепитию (тем более, что мне ещё перепало 2 бутерброда с колбасой и с сыром), и мы разговорились. Мои новые знакомые дали много дельных советов, среди которых был совет – поехать к Инженерному замку, где располагался ЛенЦНТИ, и посмотреть объявления на специальном стенде объявлений у входа в Инженерный замок. Этот совет был дан на тот случай, если меня не примут на работу в их учреждении.
В их НИИ, к нашему обоюдному сожалению, работы не нашлось, и я тут же поехала, вернее, помчалась по адресу, указанному отзывчивыми и гостеприимными сотрудницами института.
Через час я уже не шла, а бежала к Инженерному замку. Сердце моё бешено колотилось, пульс мой чувствовался и просчитывался мною без особых усилий. Я могла идти и считать удары сердца в минуту – моё чувство предвидения давало о себе знать и уже постепенно готовило меня к радостному известию.
Я сразу, ещё издали, увидела стенд объявлений и, подойдя ближе к нему, стала очень внимательно изучать содержание приклеенных за стеклом объявлений. Видно, моё предвидение не стало долго меня мучить и направило мой взгляд в первую очередь на маленький листок бумаги, где от руки красивым почерком были написаны долгожданные и милые для меня строки о том, что в НПО "Лентеплоприбор" в патентно-лицензионный отдел № 31 требуется специалист со знанием английского языка.
Вот оно! То, что надо! То, что я ждала и искала!
Моя радость была неописуемой. Я была такой счастливой, будто меня уже приняли на эту работу… (но моё предвидение уже точно знало, что это место инженера-переводчика будет моим, на то оно и предвидение, чтобы предвидеть)
Но тут вдруг мысль о том, что по этому объявлению уже могли взять человека, чуть не убила меня. Эйфория быстро прошла.
Если бы не поздний час, я тут же бы отправилась по указанному адресу на Выборгскую набережную, дом 1.
Возвращалась я в тот вечер в Сертолово к своим родственникам, будто не на электричке ехала, а летела на самолёте. Они даже удивились столь раннему моему возвращению – обычно я приезжала после 22.00 часов, а в тот вечер вернулась около 20.00 часов.
Мне хотелось поскорее заснуть и поскорее проснуться, чтобы поехать по заветному адресу, но я была слишком взволнована и возбуждена, чтобы быстро оказаться в объятиях сна.
В ту ночь вновь нахлынули воспоминания из прошлого, снова перед глазами проходили картинки из нашей с Аленом жизни и отношений.
Все предыдущие дни после поиска работы я приезжала очень поздно, сразу ложилась спать, чтобы на следующее утро снова ехать в Ленинград. Я была в те дни настолько измотанной, бесчувственной и уставшей, что свои мысли о любимом человеке гнала прочь. Мне хотелось о нём думать, вспоминать и мечтать в более "достойном" состоянии и положении.
В ту ночь казалось, что наконец-то решена моя 2-я задача. Я немного расслабилась, и тут же мысли об Алене завладели моим сознанием. Заснула я лишь под утро.
Утром я была ещё так возбуждена от предстоящего разговора об устройстве на работу, что у меня за завтраком из рук всё падало– то вилка упадёт, то чайная ложка. Тётя Соня, видя, в каком я взволнованном состоянии, пыталась успокоить меня:
– Оля, всё будет хорошо! Успокойся! Ещё раз посмотри, все ли документы взяла. Не забудь диплом!
–Тётя Соня, ничего я не забуду, я ведь из сумки не вынимаю документы, они у меня так целый месяц и лежат там, – в свою очередь успокаивала я тётю Соню.
– Старайся себя хорошо показать. Ты ведь у нас девочка умная. Со всем соглашайся. Если тебе скажут, что придётся часто ездить на колхозные поля – ничего страшного. Соглашайся! У нас все
работники, вплоть до научных сотрудников и профессоров, выезжают на сельскохозяйственные работы, – продолжала попутно давать свои советы тётя Соня.
–Да я всё это уже знаю и соглашусь на всё, потому что эта работа– как раз то, о чём я мечтала. А показывать себя я не собираюсь, мой диплом всё скажет обо мне.
Получив на этот раз от тёти Сони в дорогу два завёрнутых в белую салфетку бутерброда с колбасой и с сыром и выслушав последние добрые наставления, я побежала на автобусную остановку.
Через 2 часа я подходила к Гренадёрскому мосту, где, по словам выходящих из метро пассажиров, находилось заветное здание нужного мне НПО.
Это было высокое 6-этажное серое здание, стоявшее у Гренадёрского моста в самом начале Выборгской набережной.
Я вошла на первый этаж и справа увидела окошко "Бюро пропусков", куда я тут же обратилась со своим вопросом. Сотрудница посмотрела на номер телефона в моей записной книжке и сказала, что это местный телефон, и я могу позвонить по указанному номеру с белого телефона, который висел на стене у прохода, который она назвала "вертушкой". Проход и впрямь, как я потом убедилась, был похож на современные турникеты в метро.
Я с замиранием сердца набрала судьбоносные 5 цифр указанного в объявлении телефона и так же, затаив дыхание, слушала долгие гудки … потом гудки прекратились, и мягкий красивый женский голос ответил: "Я слушаю". Мне кажется, что первые слова и предложения я говорила, заикаясь от волнения. Выслушав меня, приятный женский голос на другом конце телефонного провода попросил меня подождать минут 5 в фойе помещения.
В таком душевном состоянии 5 минут казались вечностью. Я стояла и ждала… Почему-то все остальные посторонние шаги и звуки не волновали меня, я просто не обращала на них внимание… А тут вдруг я услышала громкий стук женских каблучков, и мой слух и внимание быстро отреагировали на них. Это моё предвидение давало знать – смотри, мол, и запоминай, как стучат каблучки твоей будущей "шефини" (слово женского рода от слова "шеф" – так сотрудники называли свою начальницу).
Через "вертушку" прошла уверенной походкой красивая, стройная молодая женщина, лет 35-38. Это была женщина среднего роста, с красивыми женскими формами.
Когда нам говорили на лекциях в Университете о том, что сейчас (то есть, тогда) стране нужны люди новой формации и новые современные начальники отделов, заводов и производств, по-новому мыслящие, то, наверное, вот такую начальницу имел в виду наш лектор.
О том, что она была одета по-современному, по последней моде– в этом ни у кого не оставалось сомнения даже при первом беглом взгляде на неё.
Вся одежда на ней, от блузки, костюма и до туфелек, была модной и импортной, это было видно невооруженным глазом. От неё веяло завораживающим дорогим парфюмом, возможно, "Climat" или "Magie Noire" ("Чёрная Магия") от фирмы "LANCOME". Я тогда не очень различала оттенки запахов французских духов. Её волосы были аккуратно и модно подстрижены, создавалось впечатление, будто она на работу в тот день пришла прямо после посещения "Салона Красоты". Ногти на пальцах имели красивую форму и были покрашены в тон её сиреневатой блузки. Это уже потом я узнала, что муж моей будущей начальницы был "востоковедом" и часто работал за границей– отсюда и обилие импортной и качественной одежды.
Увидев единственное существо, стоявшее в то время в фойе помещения, она подошла ко мне и спросила:
–Это Вы мне сейчас звонили по местному телефону по поводу работы?
–Да… Это я, – ответила я, стараясь не волноваться и принять уверенный вид.
– Меня зовут Валентина Васильевна, – представилась женщина. – А как Вас зовут?
–Ольга Григорьевна. Можно просто "Оля",– представилась в свою очередь я.
– Что Вы заканчивали? Могу ли я взглянуть на Ваши документы и Ваш диплом?
Я ответила на все интересующие её вопросы и стала мучительно ждать ответа. Валентина Васильевна внимательно изучила вкладыш, прилагающийся к диплому, и спросила:
–Тут указано, что у Вас и французский язык сдан на "отлично", значит, Вы сможете и с французского переводить?
На все её вопросы я с готовностью ответила положительно. Кажется, это чудное создание (а именно таким "чудом" мне тогда она показалась, и это было недалеко от истины) в женском облике осталось довольной и мной и моими документами.
– Когда Вы сможете приступить к работе? – как-то уж очень прозаично и обыденно спросила она, а у меня от её вопроса мурашки побежали по телу от радостного возбуждения.
– Хоть сегодня, – пыталась я пошутить, – но ведь надо ещё оформиться.
–Так… сегодня у нас пятница, – констатировало моё будущее (а в этом я уже не сомневалась) Начальство. Я бы с удовольствием это слово относительно Валентины Васильевны (или "В.В" – так её, любя, для лаконичности и краткости имени и отчества называли сотрудники отдела) писала с большой буквы.
–В понедельник привозите все свои документы сюда ко мне. Как сегодня, вызовите меня по местному телефону. Я спущусь к Вам за документами и отдам на оформление. Договорились?
– Договорились!
– Боюсь, что к работе Вы сможете приступить только в следующий понедельник, 2 сентября, потому что, – пояснила моя начальница, – наш Генеральный Директор в Москве, в командировке, и ожидается только в конце будущей недели.
– Очень жаль, что я не могу приступить к работе на день или два раньше, в противном случае, у меня из-за всего одного дня прерывается стаж по трудовой книжке,– внесла я некоторую ясность в создавшуюся у меня маленькую проблемку.
– Конечно, обидно, если это так. Я постараюсь сделать всё для Вас, что от меня зависит, – сказала Валентина Васильевна, моя будущая начальница, и мы распрощались.
Я продолжала стоять посередине фойе, как будто в каком-то гипнотическом сне, очарованная только что исчезнувшим видением, в реальность которого можно было поверить лишь по удаляющимся в сторону лифта звукам стучащих каблучков.
Что это было? Весь наш разговор-собеседование пролетел, как прекрасный сон.
Я стояла в оцепенении и не знала, что делать дальше.
Мысль о том, что я принята на работу, ещё до конца не утвердилась в моём сознании. Что-то не очень верилось, что наконец-то закончились мои мытарства по поводу бесконечного поиска работы, и можно с облегчением вздохнуть.
Был безумный порыв снова подойти к висящему на стене телефону и позвонить по уже знакомому номеру, чтобы опять услышать приятный женский голос, подтверждающий то, что я буду принята на работу. Понимала, что это сверхбезумство, но меня всё ж тянуло к этому телефону, чтобы услышать это ласкающее слух слово "ДА".
Из моего сомнамбулического состояния или из состояния оцепенения вывел громкий женский голос из окошка «Бюро пропусков": "Ну, что? Приняли Вас на работу у нас?" «Приняли… кажется», – всё ещё не веря в совершившееся, ответила я.
Я вышла из здания организации, постояла несколько минут на ступеньках, чтобы перевести дух и хоть немного вдохнуть воздух, свежий и влажный от воды Большой Невки. Рядом со ступеньками я увидела урну. Моя рука непроизвольно полезла в сумочку, достала 3 листа списка с выписанными организациями и их адресами и повисла над урной… На минуту я задумалась, стоит ли сейчас избавляться от этой нужной информации, не опережаю ли я события, и я решила не спешить… Я спрятала обратно свой список в сумочку, дошла до конца здания, но потом резко сделала "U-turn"–оборот на 180 градусов и вернулась к урне.
Прочь сомнения! Чтобы не искушать свой успех и удачу, я избавилась от своего списка, как от тяжёлого груза или тяжкого бремени.
Мне не хотелось ехать в Сертолово, а хотелось насладиться в полной мере своей радостью и перспективой относительной свободы – теперь у меня будет работа, и я ни от кого не буду зависеть.
В те годы, когда я летом прилетала в Ленинград, я очень любила бродить по бесчисленным дорожкам и аллеям Летнего сада, сидеть на лавочках, по очереди переходя от одной к другой, и любоваться открывавшейся перед взором красотой многочисленных скульптур и вековых деревьев. Я также любила замечательный вид на Марсово Поле, который восхищал и ласкал глаз.
