Полная версия:
Рассказики-2. Разные истории
Заявление зарегистрировано в журнале дежурного по отделению. Сверху имеется резолюция должностного лица -«На заявление больных из палаты №6 отказываю, как абсурдное. У нас в администрации не петрарки какие-нибудь работают, чтобы их такими заявлениями стращать! А что медперсонал не заходит в палату, так и больных много, не усмотришь за всеми! Подумаешь, больной пердит! На то он и больной. Можно форточку открыть, если уж боитесь миазмов. А помещать больного, где швабры, негигиенично, и АХО не разрешит. Швабры куда деть? Короче – отказать! Зав. отделением Недотыкина А. Ф.».
О, наша милосердная медицина! Где ты?
СОЛДАТСКИЕ ЗАПОВЕДИ
Если нужно создать новую современную армию, не надо забывать традиции армии бывшей, той самой, что перешагивала через Альпы, многократно с победой входила в Берлин, гнала взашей самого Наполеона и на конях атаковала японские танки у озера Хасан. А уж применять заветы великих полководцев прошлого – Суворова, Кутузова, Брусилова – святое дело. Преемственность – основа создания армии.
Порывшись в архивах, можно создать краткий перечень основных солдатских заповедей, а через них понять, чем жили те лихие богатыри земли русской и почему побеждали любого врага: 1. Военные солдаты честь должны отдавать столь бойко и шагать так звонко, чтоб у их превосходительства челюсть на дюйм отпала, а ее сиятельство, дура старая, в тесной карете на аршин подпрыгнула; 2. Военные солдаты красным девицам – «скорей на полюбуйся», друзьям-собутыльникам – «стой не падай», а врагам государевым – «накось выкуси, заглоти и сдохни»; 3. Военному солдату солдат военный есть полный коллега, дружок и в душу смотритель, а когда одна падла весь строй испортит – таковой падле всеми средствами по лбу; 4. Отец-командир военному солдату есть мать родная, брат и сестра родные, и роднее отца-командира есть только Родина-мать да солдата военного мать родная; 5. Как старший по званию тебе приказал, так ты, дубина, и делай, потому что это старший по званию тебе приказал, а не сама ты, орясина, додумалась; 6. Если чувствуешь ты в бою, что земля тебе пухом, а небо тебе с овчинку, а сам ты молоденький и жил бы да жил, – ах, ты чурка, сосновый козел, предатель какой! 7. Прикладом бей, штыком коли, а сапоги тебе на номер меньше дают, чтобы ты и в сортире на врага злился; 8. Гражданские люди, бывает, и буквой «Г» ходят, а военный солдат тем и молодец, что от плинтуса до плинтуса два часа топать может; 9. Военный солдат пушке брат, барабану колотун, в увольнении шалун; 10. Полные штаны противника – цель, руки до колен отрастил – средство, кого покажут – бей-колоти!
Только прочитаешь, и уже бодрит, уже жаждешь противника голыми руками бить.
А каковы заповеди нашей армии, воспитанной Партией, ее гениальным Политбюро, Советским Правительством и бездарными маршалами из штатских чиновников? Да их просто нет! Все основы службы заключены в разбросанных там-сям пословицах да поговорках. Что сорвалось с солдатского языка, то и почитается за мудрость военную. В результате имеем ту армию, которую и имеем. Аты-баты шли солдаты. Кем солдаты аты-баты?
Кто осмелился опять их, героев, аты-бать?
Порывшись в анналах, можно выделить основные направления военной мысли: -Плох тот солдат, который не мечтает стать гражданским министром обороны;
– У любой формы в армии размер один – не твой;
– Главное не форма, а соблюдение правил ее ношения;
– В начищенных сапогах воина отражается его ширинка;
– Назвался военнослужащим – полезай в кузов;
– Горбатого медкомиссия исправит;
– Ать – хорошо, а два – лучше!
– Ум хорошо, а Устав – лучше;
– В сортире глаза велики;
– Солдат спит и видит, как спит не один;
– Главное оружие солдата на парадах не показывают;
– Девушек в армии интересует не техника, а живая сила;
– Для бешеного сержанта семь верст – не крюк;
– Товарищ майор товарищу солдату – не товарищ;
– Если нельзя, но очень хочется, то отставить!
– Если у вас бессонница, не паникуйте; максимально расслабьтесь, сосчитайте до 100, гоните все мысли о службе, не реагируйте на ночные шорохи и, тихо погружаясь в сон, постарайтесь не храпеть, чтобы не привлекать внимания к охраняемому вами объекту;
– Если болт нужно забить аккуратно, его вкручивают;
– Взялся за трос – не говори, что матрос; матрос-молодец берется за конец;
– Кому война – мать родная, а кому – миссия о поддержании мира;
– Один в поле – не воин, один в море – не моряк, один в небе – сапер, который ошибся;
– Лучше «Стингер» в руке, чем «Боинг» в небе;
– Держи голову в каске, живот в бронежилете, а ноги в танке;
– Сколько черепаху ни корми, а у танка броня толще;
– Танк везде грязь найдет;
– Берегись пули спереди, мины сзади, а замполита со всех сторон;
– Солдат по осени считают;
– Хорошо смеется тот, кто отслужит первый год;
– Замполит нам – мать родная, командир – отец родной! На хрена родня такая? Лучше буду сиротой.
Особо хочется выделить рекомендации по поведению в бане: лучше быть помытым, чем побитым; лучше яйцами трясти, чем в кармане принести. А чтобы себя обезопасить, надо заранее нанести на тело татуировки: на груди «Не при на амбразуру!»; на животе «Брюху пиво не помеха»; на заду «Сиди, да не засиживайся»; на ноге «Пеле отдыхает»; на руке ножик, подписанный «И руки тянутся к перу»; на гениталиях «На радость нам, на счастье бабам, на память всем нашим врагам!». Поясницу можно просто не мыть – будет черный пояс каратэ.
И как служить, как Родину защищать при такой мудрости?
БАБУЛЬКА
Геронтологи утверждают, что после 70 лет российские старики ни на что не годны, хороши только кавказские аксакалы, даже если им под 100. Ох, напраслину они возводят! Зря клевещут. Наши русские такого могут натворить, что никаким горцам не привидится в страшном сне. Как эти джигиты живут? Сидят себе в горах на свежем воздухе возле стада барашков, беседуют с ними о погоде да попивают виноградный сок, именуемый вином. И это – смысл жизни? В России смысл появляется после бутылки водки, и уж тогда жизнь держись! Но любой старичок может наделать бед даже и без выпивки.
В госпиталь «Скорая» привезла бабку под 80 лет с опухолью в голове. Какую-то вдову-генеральшу. Хирурги посовещались – операция сложная, пациентка старая, но вырезать опухоль надо срочно, никак не иначе. Решили резать, хотя и без надежды на успех.
Сбрили волосы на голове, сделали трепанацию черепа, опухоль удалили, и все прошло хорошо, ведь военные хирурги самые лучшие, если надо что-то отрезать. И уложили пациентку в палату. А сами отправились отдыхать от трудов праведных в кафе, куда как раз завезли настоящий «Шустовский» коньяк, правда, китайского производства.
Но самого молодого коллегу оставили дежурить в отделении, на всякий случай да чтобы служба раем не казалась.
Настал вечер, в воздухе запахло весной, а из-под коротких халатиков медсестер повеяло призывным духом, перебивающим ароматы лекарств. Госпиталь окунулся в тишь, гладь да оздоровительную благодать. Лежать бы да лежать…
Но тут очнулась от наркоза бабка-генеральша. Ей вдруг в туалет захотелось!
Встала она с койки и в полутьме поперлась по коридору к заветному учреждению, ориентируясь на запах. Сей запах в военных частях никакой весной не перешибешь! Шла в том виде, как лежала после операции, – голая, худая, лысая, с повязкой на голове в кровавых пятнах. Притом усердно кряхтела да пердела. И никто, на его же счастье, ей по дороге не повстречался.
Без очков бабка двери перепутала и попала в мужской туалет. А известно, что это за удобство – два унитаза рядышком с умывальником. Всего два на сотню пациентов! Видимо, чтобы каждый поход сюда явился подвигом.
Бабка вошла и уселась на свободный унитаз. А рядом как раз заседал мичман-алкаш из урологии, мирно попивающий флакон одеколона. Сидел, никого не трогал, и тут такое соседство. Мичман разом опорожнил флакон, выругался про себя и упал в обморок.
Бабка же, сделав свое дело, на торчащую с пола голую задницу внимания не обратила, переступила да пошла назад в палату. Только в полутьме без очков попала в соседнюю, мужскую. Одно она помнила точно – ее койка стояла у окна. К ней и направилась.
В сей палате на койке у окна забылся тяжелым сном бывший майор, который уже пару лет не сгибался, не разгибался и сам встать не мог из-за тяжелой формы остеохондроза.
Бабка обнаружила, что ее койку кто-то занял, и молча, в праведном гневе начала сдирать с наглеца одеяло. Майор проснулся, увидал в слабом свете луны того, кто его потревожил, спрыгнул на пол и заорал во всю мощь командирского голоса: -Братцы! К нам смерть пришла!!! Спасайся, кто может!
Первым отреагировал лейтенант-десантник с поломанной по пьянке шеей и потому загипсованный до самого пояса. Он одним прыжком выскочил в дверь, но промахнулся, попав в закрытую стеклянную створку. Шум, треск, пыль, звон стекол! Кто-то спросонья да сдуру крикнул: -Пожар!!!
И началось! Больные повалили из палат: кто по стеночке, кто на карачках, кто ползком.
Перебинтованные, загипсованные, на костылях, и все с дружным криком: -А-а-а!!!
Один больной, перебинтованный до самых глаз, сунулся с криком в ординаторскую, где молодой дежурный обрабатывал на столе медсестру. От нервного потрясения пара склещилась, и их крики слились с общим хором.
Под крики, шум и топот бабка улеглась в отвоеванную койку и мирно заснула.
Ну, и какой аксакал смог бы вот так взбудоражить целый военный госпиталь?
ОТСТАВНИК
Полковник Соколов прослужил столько, что даже прославленные кадры не смогли подсчитать точно выслугу. В связи с этим его, как и многих блатных ветеранов, могли бы оставить в рядах несгибаемых бойцов до самого прощального салюта. Однако, количество синекурных мест ограничено, и было принято решение отправить Соколова в отставку.
Узнав о чем, полковник с присущей ему военной хитростью проник на телестудию, где оттеснил выступающего в прямом эфире какого-то депутата и заявил: -В связи с кризисным сокращением численности военнослужащих Российской армии проводится объединение родов войск. Подготовка военных кадров будет происходить в Торпедно-Танковом училище Воздушно-Морского базирования, -выдал-таки военную тайну. Чем и ускорил свою отставку.
Но все-таки заслуженный ветеран, кавалер множества орденов и юбилейных медалей, с бессрочной выслугой. Поэтому президент решил начислить воину персональную пенсию исходя из личной беседы.
Соответствующих воинов нашлось в армии лишь трое, и их вызвали на ковер в Кремль.
Президент окинул добрым взором вытянувшихся перед ним бравых военных: -Назовите какой-либо свой физический параметр в цифрах, который будет потом умножен на базовую величину вашей пенсии для получения окончательного результата.
Первым высказался высоченный маршал, который назвал свой рост. Второй, пузатый генерал, был невысок, но имел длинные руки. Он попросил измерить расстояние между раздвинутыми руками. И хорошая получилась цифра! Вот ведь загребал…
– А вы что попросите, полковник? —обратился президент к Соколову.
– Ну, у меня просьба интимная. Пусть сначала выключат радио и телевидение.
– Хорошо. Отключите средства массовой информации! Говорите, полковник.
Но даже при такой секретности Соколов все-таки наклонился к уху президента и заявил: -Пусть измерят расстояние от конца моего члена до яиц.
– Вы уверены, что это подходящий параметр? —удивился президент.
– Так точно! Совершенно уверен.
Президент щелкнул пальцами, и сам Министр обороны с Начальником Генерального штаба лично подбежали к Соколову с рулеткой. С полковника стянули штаны, начали мерять, и тут измерители заметили неладное: -А где же яйца-то?!
– Где яйца? —удивился и президент.
– Во Вьетнаме, -доложил полковник.
Да-а, вот когда возник первый провал политики президента. Но виновника отправили-таки на пенсию. С коэффициентом по длине члена. Сурово, но поделом.
Пришлось искать работу, иначе не проживешь. И решил Соколов осуществить свою давнюю мечту – стать гинекологом. Подал документы в соответствующие органы, и, как ни странно, ему назначили дату и время для собеседования в специальной комиссии. А что? Каждый стремится туда, откуда явился.
Посему в заданный день и час отправился Соколов решать свою судьбу на общественном транспорте. Только не учел, что именно в этот же момент приспичило немедленно куда-нибудь поехать уйме народа. Ну, позарез надо! Бабкам побазарить на рынок, студентам вроде бы в институт, клеркам зачем-то в офис и только карманникам на работу. А транспорт не резиновый, хоть его и мало. Пришлось бывшему полковнику применить остатки знаний военной тактики, чтобы штурмовать автобус. Он таки влез последним, застряв между дверью и толстенной теткой, которая воспользовалась ситуацией, чтобы поудобнее для себя навалиться всей массой на беднягу сзади. Это существенное неудобство Соколов стерпел, и не такое с ним бывало. Но когда тетка, в жизни которой недостаток секса компенсировался количеством скандалов, завела свой любимый автобусный хит – «Середина пустая, пройдите дальше! Дальше! Еще дальше!», он не выдержал и хорошо поставленным командирским голосом объявил: -Женщина, я не могу дальше, я могу чаще!
И со следующей остановки хохочущий автобус поехал без толстухи. А Соколов прибыл на собеседование вовремя.
Комиссию из трех человек с лицами и руками явных светил гинекологии возглавлял профессор в золотом пенсне, что не смутило бывшего полковника. Он и перед маршалами и даже президентом не тушевался.
– Ну-тес, -остро взглянул профессор на Соколова: -Кем вы работали ранее?
– Служил Отечеству! —бодро доложил Соколов: -Нынче в отставке.
– И почему вдруг решили заняться столь тонкой проблемой, как гинекология?
– Тут был голос свыше. Явился ко мне во сне ангел-хранитель с указанием: -«Ступай, добрый молодец, туда, откель явился!». Вот я и пошел… сюда.
Профессор покряхтел, пошептался с членами комиссии и решил: -Хорошо, опросим вас по знанию предмета.
– Спрашивайте, спрашивайте, об этом я всегда готов поговорить!
– А скажите-ка, голубчик, как вы себе представляете наружное устройство женских половых органов?
– Это как винтовка Мосина…
– То есть? —не поняли члены комиссии.
– Очень просто – продольный паз, поперечный паз, лобок и волосяной покров.
– Хм, интересная интерпретация… Ну, допустим, -профессор протер пенсне: -А как тогда вы себе представляете внутреннее устройство женских половых органов?
– Это, профессор, тоже как винтовка Мосина…
– Объясните!
– Совсем просто – две губы, две трубы, всасыватель и выбрасыватель.
Некоторое время профессор молчал в замешательстве, потом почесал затылок: -Да-а, любопытная аналогия… Но все правильно. Основы профессии вы знаете вполне. Коллеги, ничего не хотите спросить?
– Разрешите мне? —подался чуть вперед самый толстенький и лоснящийся член комиссии, именно напоминающий член: -В связи с этой вашей концепцией осветите еще один вопрос. Как попасть женщине сразу в нужную дырку?
– Ну, раз вас эта проблема так волнует, отвечу. Тут как с винтовкой Мосина…
– Чего?!
– Элементарно! Ставишь женщину на четвереньки, достаешь из заднего кармана масленку, капаешь каплю масла на позвоночник, сопровождаешь каплю большим пальцем руки до второго контрольного щелчка, а затем досылаешь… И нет проблем.
– Знаешь что?! —вскочил член комиссии: -Иди-ка ты в мягкие ткани задней латеральной поверхности таза, представленной в виде ягодичных мышц и подкожной клетчатки!
– Вон как ты заговорил? —слегка удивился Соколов: -Сам иди на ненормативное бранное название мужского полового органа в славянских языках, вперед и с песней!
Решением комиссии на одного гинеколога стало больше.
ПОХОЖДЕНИЯ БРАВОГО СОЛДАТА СИДОРОВА
Жил да был (начало, словно в сказке) обычный паренек в маленьком провинциальном городке да еще и с фамилией самой типичной русской – Сидоров, а по имени Иван. Подходяще? Вполне, поэтому он и не грустил. До 18 лет. Но затем ему стали приходить по почте официальные бумажки с приглашением в армию. Надо, мол. Да настойчиво так, даже с угрозами. И деваться некуда.
Расстроился Ваня: -Мне в детстве мама часто говорила, чтобы я кашу кушал, иначе в армию не возьмут. Зачем же я ел?!
Но старшие товарищи, соседи по коммуналке, за бутылкой уговорили послужить. Прошел Ваня медкомиссию, военкомовский смотр, канцелярский учет и сбор со шмотками перед отправкой. А далее ждала его платформа с теплушками военного эшелона.
Провожать Ваню пришли бабушка и девушка-подружка. Соседи не смогли даже голов оторвать от стола после проводов.
– Оставь мне хотя бы фото, чтобы не забывала, -попросила девушка.
Порылся парень в карманах, нашел только одну фотографию, где друзья сфотографировали его голым, оторвал верхнюю половину да отдал девушке.
Но бабушка тоже захотела фото на память, и Ваня отдал ей нижнюю половину, мол, слепая, не разглядит. Всмотрелась бабушка и расплакалась: -Ты вылитый дед! Как всегда, небрит и галстук набок!
Тут поезд тронулся, платформа поехала назад, и вся веселая гражданская жизнь осталась позади, открывая не менее смешную – военную.
От поезда новобранцы доехали до части на трамвае в сопровождении старшины. А за окнами такой же точно городок, что и Ванин родной, будто не уезжал никуда за тридевять земель. Такие же домишки, кривоватые улочки, бедные ассортиментом магазины, пропыленные собаки, сгорбленные старики да озабоченные безысходностью девушки. Типичная Российская картинка. Только этот городишко стоит неподалеку от моря, которого не видно и даже в воздухе не чувствуется. А между городом и морем расположилась воинская часть неизвестно какого назначения. Туда и направлялся Ваня.
Сидел он, в окошко глядел на чужой, но вроде и свой городишко, но тут его за плечо тронул мужичок: -Молодой человек, неужели вас не учили уступать место женщине?
Вскочил Ваня: -Ой, простите, я подумал, что вы – мужчина!
Тут старшина перед остановкой решил пересчитать подопечных: -Один, два… пять…
Бля-а-а!!! Нас должно быть шестеро! Где шестой, вашу мать?! Я вас спрашиваю! —и выдал секунд на 30 ненормативную лексику.
Осмотрелся Ваня и подсказал: -Так это ведь вы шестой-то.
– Точно, блин! Ну, тогда выходим! —скомандовал старшина. И прибыл Ваня в родную на два года часть.
Едва успели переодеться в чужую еще военную форму, раздалась команда: -Становись! – то есть позвали на построение.
– Сидоров встал в строй последним, три наряда вне очереди! —рявкнул старшина.
– Где же логика, товарищ старшина? Ведь кто-то же должен встать в строй последним!
– А логика, Сидоров, в том, что кто-то должен чистить картошку!
И отправился Ваня на кухню. Хорошо, что с детства умел чистить картошку. Вот как-то не пошла сначала служба у солдата, не сработался с начальством.
Поставили его дневальным по роте. Сел Ваня у тумбочки да раскрыл кем-то позабытый детектив. А что еще делать? Личный состав убыл на занятия, нет никого. Сидел, читал. Вошел от нечего делать командир полка. Постоял – никаких команд не слышно. Огляделся, увидал сидящего с книжкой воина: -Ты дневальный?
– Ну, я, -буркнул Ваня, не отрываясь от чтения.
– Хорошо устроился! —хлопнул себя по ляжкам полковник: -А я – командир полка!
– Тоже хорошо устроился, -согласился Ваня, продолжая читать.
Еще наполучал нарядов, опять на кухню. Считай, она стала уже любимым местом. И к нему в нагрузку присоединился солдатик-осетин с такой фамилией, что и по пьяни не произнести, а от имени можно совсем с ума сойти. Поэтому все звали его просто Иванов. Он, когда впервые заступил дневальным, так и представился командиру роты.
– Почему Иванов? —не понял командир: -У вас же другая фамилия.
– Так записано в Уставе! —доложил дневальный. Тем и стал в дальнейшем.
У него служба тоже шла тяжко, вот и встретились две судьбы на кухне. Для начала Ваня стал учить товарища правильно чистить картошку, иначе придет повар и засунет плохо почищенное туда, куда не следует. Но учеба давалась Иванову плохо. Осерчавший Ваня кричал: -Идиот! Иди в подвал! Там стоит тормоз, так ты его обними – это твой папа!
Однако потихоньку Иванов кое-чему научился, и они на пару сноровисто работали ножами да переговаривались. Однажды, когда Иванов чистил лук, он вдруг надолго задумался, а потом сообщил: -После армии женюсь только на русской бабе, она белая-белая, как лук, -Фрейд отдыхает.
Пришел старшина проверить работу, а они вели разговор о том, как праздновали их рождение. Иванов сообщил: -Когда я родился, отец зарезал барашка!
– Когда я родился, -доложил старшина: -Отец зарезал кабана!
– А когда родился я, -признался Сидоров: -Мой отец зарезал соседа.
Все загрустили. Но тут пришел повар, порадовался на работу и выделил приз – буханку хлеба и шмат свиного сала. Старшина тотчас нарезал бутербродов, а Ваня принес чайник сладкого чая с кружками. Дружно принялись есть.
– Вах! —вздохнул Иванов: -Когда приду домой, старший брат узнает, что я свинью ел, и зарежет, -но жевать не перестал.
– А твой старший брат служил в армии? —поинтересовался Сидоров.
Иванов кивнул.
– Тогда не печалься, – подхватил старшина: -Значит, он тоже свинину кушал.
– Вах, теперь точно зарежет! За то, что я такое про него узнал!
Еле успокоили солдатика. Старшина забрал всю еду и убыл, а Сидоров попытался развеселить товарища: -Я тебе басню расскажу, слушай. Сидит на ветке один черный вот с таким носом…
– Я что ли?
– Нет, не ты. А внизу бежит такой рыжий с хвостом…
– Я что ли?
– Да не ты! И тот, который рыжий, говорит тому, который с носом…
– Мне что ли?
– Ну, тебе, тебе!
– А что говорит?
– Пошел на хрен, говорит! Затрахал, говорит!!!
Некоторое время чистили картошку молча, Иванов с некоторым недоумением, а Сидоров, подавляя гнев. Наконец, слегка отойдя, Ваня высказался: -Вот смотрю я на тебя, и про себя думаю – чурка!
– Напрасно ты так про себя думаешь, -посочувствовал Иванов.
Вот отбрил так отбрил! И более Ваня с такими приколами не подходил.
Знаете, какую специальность получил Сидоров на службе? Ни за что не догадаетесь. Построил командир роты новобранцев: -Кто имел на гражданке отношение к медицине?
Несмело поднялись две руки. Командир ткнул пальцем в грудь добровольцев: -Ты будешь первым, а ты – вторым! Так, нужен еще третий.
Командир прошел вдоль строя, остановился напротив Сидорова: -Я вижу, ты имел отношение к медицине.
– Ну, да, спал с медсестрой.
– Отлично! Будешь третьим санитаром в санчасти!
Хорошая профессия санитар: в тепле, в чистоте, в койке. Но со старшиной отношения никак не налаживались. Тот еще зверь. Бывало, строит солдат для осмотра и изгаляется:
– Иванов!
– Я!
– Ты говно, Иванов! Посмотри на себя – волосы взъерошены, немытый, вонючий. Фу, как неприлично! А далее кто? Сидоров?
– Я!
– Ты, Сидоров, самое настоящее говно! Сапоги нечищенные, носки драные, на брюках дырка. Смотреть противно! А гляньте на Петрова.
– Я!
– Это же образцово-показательный солдат! Сапоги чистые, выбритый, причесанный, форма без дырок… Но все равно говно! —старшина удрученно качает головой: -Да все вы говно, —командует: -В одну шеренгу становись! Проверка состояния обуви. У солдата не должна быть сношенная обувь. Сношать обувь – извращение! Понятно? Правую ногу вверх!
Все задирают правую ногу, но Иванов, по ошибке, левую. Старшина замечает непорядок: -Кто это там поднял обе ноги?!
Такой вот достался старшина молодым воинам. Он и вечернюю поверку проводил по своему, по-особенному: -Рядовой Иванов!
– Я!
– Головка от… сам знаешь от чего! Рядовой Петров!
– Есть!
– На жопе шерсть! Рядовой Сидоров!
– Так точно!
– У-у, сука… Три наряда вне очереди!
– За что, товарищ старшина?
– За то, что испортил мне вечер поэзии!
Ох, и настоялся Ваня у тумбочки в качестве дневального! Вроде бы почти образцово службу нес, ан нет – старшина все недоволен. Зашел как-то старшина в ротное помещение, которое Сидоров сторожил, осмотрелся – не к чему придраться: дневальный четко отрапортовал, что положено, везде чистота, порядок. Но он не старшина будет, если замечания не сделает: -Дневальный, почему при виде меня нет радости на лице? Чтобы в следующий раз от радости уши прилипали к заднице! Понял?
– Так точно, понял, товарищ старшина! —ответил Сидоров, хотя какая радость, если скулы сводит от ненависти.
Старшина вышел и снова зашел. Сидоров опять четко отрапортовал, но потом кинул на пол шапку, сотворил улыбку до ушей, раскрыл объятия и заорал: -Старшина, твою мать! Как я рад тебя, блин, видеть!
