Иначе

Спустя круг, пройденной малой длинной стрелкой на часах, я в полной боевой готовности гашу свет в хате, проверяю, выключена ли плита, поворачиваю ключ в замочной скважине и лечу по лестнице вниз за зарплатой.

Улица обдает меня бодрящим, если мягко выражаться, ветерком. Саныча еще нет, успею выкурить сигарету. Солнце уже давно не излучает никакого тепла. Все, что от него осталось полезного – это свет. Ненавижу небесное светило в это время года. Прямо чувствуется, как оно говорит со своей недосягаемой высоты, «Готовьтесь, мать вашу!». Оно другое, абсолютно не такое, как летом. От его июньской приветливости и готовности убаюкать тебя вместе с теплым ветром не осталось и следа. Да все не такое, как летом! Блять, угораздило же меня родиться на северо-западе! Вся жизнь проходит в ожидании. В ожидании тепла. Ждешь, надеешься, думаешь, что вот-вот уже не за горами лето, уже скоро-скоро, да рукой, нахуй, подать, а потом хуяк, и оказывается, что это самое скоро уже здесь, и проносится мимо тебя со скоростью болида формулы один. Пытаешься ухватиться за него, запастись энергией июня июльевича августовского, но все тщетно. А все почему? Да потому что, из этих трех месяцев в наших широтах, от силы пара недель добротные, издали напоминающие летнюю поджарку. Остальное время – блядская свинцовая пленка вместо светила над головой, и вдобавок к этому дерьму, ебучие дожди. Было ли то же самое лет двадцать назад, или из поклон веков отсутствие стабильного качественного лета – проблема нашего региона? Мне почему-то кажется, что в детстве теплее, что ли было в весенне-летние месяцы. Хуй знает, может, просто кажется. Раньше ведь и осенне-зимний период не доставлял столько неудобств моральных. Было похер, что за окном. Интересно, почему сейчас не так?

Из-за трансформаторной будки выбегают с криками несколько пацанят. Двое из них тут же сцепляются и начинается возня на асфальте. Один из них явно проигрывает, орет и пытается выбраться из-под второго. Остальные издают своими писклявыми голосками различные звуковые сигналы, дополняя антураж к действу. Ситуация в выяснении отношений между теми двумя слегка меняется, когда к толпе пездюков подбегают еще два подстрелыша и за рюкзак стаскивают вероятного победителя схватки с его оппонента. Видимо, тот, который расправился со своим ровесником – топовый боец в их возрастной категории, но только в возрастной. В весовой он явно превосходит всех своих и врагов, и друзей, и просто присутствующих там одноклассников, или хуй знает, кем они там ему приходятся. Двое помощников тут же разбегаются в разные стороны, а малек, который в партере уступал борову, улучая момент, хватает свой школьный ранец и бежит в сторону моего дома. Хах, это же опездол сверху! Подбегая к парадной, видит меня, слегка притормаживает, сворачивает с асфальтной дорожки на газон, огибая меня на безопасном для себя расстоянии. Я ухмыляюсь и кидаю в его сторону окурок, который с небольшим фейерверком чиркая об его куртку, падает на землю. Уродец даже не замечает этого, рыщет в кармане, по ходу в поисках таблетки от домофона, а когда находит ее, молнией залетает в подъезд. Мне становится дико смешно. Перед глазами на репите крутится рывок ошарашенного малька с шапкой набекрень, и фейерверк из окурка. Я уже начинаю угорать по полной. Мой смех прерывает гудок газели. Саныч приехал. Запрыгиваю внутрь

– Чего такой веселый? – спрашивает Саныч и тянет мне руку

– Так хули грустить то, деньги сейчас будут, плюс к этому я на отдыхе. Чего еще нужно для счастья, – отвечаю ему и жму руку

– Возможно, – говорит Саныч и начинает рассказывать мне историю про то, как он чуть было не пополнил ряды лишенных прав за обгон по встречке на днях

– Ну и чего по итогу?

– Да, представляешь, мимо проезжал экипаж, остановился по каким-то своим делам, ну а меня уже оформлять начинают. А тут, бац, один из тех, ну вторых, что подъехали – друган мой, вместе служили. Точнее, как, он у меня в части служил. А позже выяснилось, что и тот, кто меня тормознул тоже десантура

– И чего, так отпустили?

– Спрашиваешь! Вот завтра с ними пойдем еще посидим куда-нибудь, мясо покушаем

– Повезло

– Да не то, чтоб прямо повезло. Понимаешь, у нас ведь все друг за друга, когда что, выручают

– Саныч, давай повеселее что-нибудь поставим, – дорожное радио буквально за пару минут вызвало к себе отвращение

– Пожалуйста, Данька, ставь.

Нахожу в бардачке флэшку с музлом. Надо не забыть забрать будет.

– Хм, ничего музыка, – ухмыляется Саныч.

Подлетаем к территории базы

– Ну чего, за капустой?

– Дань, я уже с утра получил свое

– Ну, тогда счастливо, Саныч! Спасибо, что подобрал! Через полтора года увидимся!

– Было бы здорово, но я весной на родину в Тверскую область на пмж, как говорится. Дом там достроили, пора и в свое удовольствие пожить

– Да ну?! А денег то хватит?

– Даньк, что они мне, деньги эти? Куда мне они в деревне? Там же все свое. Мясо, овощи. А на крупу нашей с женой пенсии более, чем достаточно будет. Устал я, Дань, от города

– Не знаю, скука там в глуши ведь.

Саныч улыбается в ответ

– Да какая скука то? Дрова преготовь, печку растопи, зимой снег убирай, весной – посадка, осенью – сбор урожая. Совсем не до скуки. А в свободное время – лес, рыбалка. Красота. Там всегда есть, чем заняться

– Пока, Саныч!

Жму ему руку и отправляюсь в бухгалтерию

В кабинете, как обычно, сидит Аня – молоденькая студенточка, совсем стройная, явная представительница дивизиона соломинок. Про таких говорят «тесто не взошло». В ее случае, ни сзади, ни спереди. Хотя, несмотря на эти факторы, я был бы не прочь побиться об ее скалы. Думаю, в постели она просто ураган. Такие скромняшки только и ждут, чтоб какой-нибудь качебэн зашел к ней в гости, желательно через задний ход, а в довершении всего, оставил на ее стильных очках в оправе с логотипом ЕА, порцию семенной жидкости.

– Привет, Аннет

– Здравствуйте, – кивает она в ответ.

К сожалению, на этом наше общение с ней заканчивается. Главный козырь, президент этого кабинета и лицо, заведующее золотыми запасами компании – полная противоположность темноволосой школьнице. Жирное старое уебище Л.П. Лидия Петровна, мать ее. Еблище свое морщит каждый раз, как я появляюсь на пороге ее владений. Причем эмоции, излучаемые ее рожей в этот момент равносильны тем, как, если бы в последний день, до наступления у нее климакса, во время ее жесткого гангбанга с тремя неграми, за пару секунд до наступления у крысы экстаза, все действо бы прервали представители правоохранительных органов. Уж не знаю, со всеми она так, или только со мной, но почему-то склоняюсь к первому варианту

– Здравствуйте, – говорю ей сухо

– Здравствуй, – отвечает она, не отрывая взгляд от бумаг.

Десять секунд молчания

– Ну что, долго ты стоять будешь? Чего хотел?

«Что за дебильный вопрос? Тебя, блять, грымза старая на свидание позвать хотел, сюда же все только за эти и приходят!» Интересно, как быстро сучара превратится в кипящий чайник, если ей такое задвинуть?

– Да думаю, чего дома сидеть, поеду ка я на бывшую работу, постою там, где-нибудь, в бухгалтерии, например.

Аня хихикает, но тут же одергивается. Видимо, старая крыса не только чужих может закоцать своим ядом, и Анюта это понимает

– Юморист. Фамилия! – то ли спрашивает, то ли заявляет бочка. По ее тону, вообще, непонятно бывает, чего она хочет от людей

– Симачев

Открывает свой стол и достает оттуда конверт с моей фамилией

– До свидания. Счастливо, Аня!

– Всего доброго, – отвечает девочка.

Выхожу, открываю конверт. Что, блять? Восемь тысяч рублей? Чего за хуета? Да там минимум пятнаха должна маяться! К этой корове идти бесполезно, она туда не свои деньги складывала, сколько сказали, столько и пихнула. К тому же, хрен она обсчитается. Надо идти к боссу. Только не уверен, что он тут. Даже не посмотрел, стоял ли его рэйнджик или нет. Блять. От одной мысли, что нужно общаться с этим гандоном, становится тошно. Но выбирать не приходится. Только успеваю обо всем этом подумать, слышу знакомый голос. С лестницы спускается Зиненко. Разговаривает по телефону. Смотрю прямо на него. Он даже внимания не обращает и проходит мимо

– Дмитрий Олегович! Дмитрий Олегович! – ноль эмоций.

Догоняю его

– Дмитрий Олегович!

– Сергей Викторович, простите, давайте я вам перезвоню, – убирает смартфон от уха, – ты не видишь, что я по телефону разговариваю?!

Зиненко смотрит на меня, как на ничтожество. Это настолько очевидно, что просто слов нет. А, хули, ебись оно конем!

– А ты, блять, в уши ебешься в свободное время?! Не слышишь, что тебя зовут?! Я вроде как достаточно громко назвал твое гребаное имя!

Директор в ахуе. Пытается вспомнить, когда кто-нибудь в последний раз базарил с ним в подобном тоне. Надо добивать

– Чего это за слезы, блять?! – говорю ему и показываю 8 бумажек с изображением Ярославля

– Да ты что, ополоумел?! Что ты себе позволяешь?! – прочухивается Зиненко

– Получается тебе можно со мной, как с говном общаться, а мне перед тобой на цыпочках ходить? Залупа красная тебе по губам! Где премия за футбол и все остальное?!

Начальник, можно сказать, пропустил парочку хлестких джебов. Он, конечно, не в стоячем нокауте, но и не так уверен в себе, как в начале раунда

– Так, Симачев, даю тебе тридцать секунд, чтобы ты собственными ногами вынес свое тело с безмозглой башкой сверху, за пределы базы!

– Хах, а что, может ты мне поспособствуешь в этом? – сжимаю кулаки и готовлюсь к реакции ублюдка

– Вот мне делать нечего, руки об такое говно, как ты морать! Я сейчас охрану позову, с ними общаться будешь. У тебя осталось двадцать секунд!

Сука! С отупевшими быками с охраны у меня шансов совсем немного. И это, если оптимистично на вещи смотреть. Откуда он их выцепил, я не знаю, но пиздили они торчей, которые как-то пытались вынести кабель с территории базы, очень профессионально. И дело даже не в том, что наркоманы при любом раскладе не смогли бы оказать им достойного сопротивления. Профессионализм в таких моментах чувствуется сразу. Минимум телодвижений, максимум эффективности и, что самое главное, никаких следов побоев, а люди лежат и встать не могут. С учетом того, что они с Зиненко, так сказать, на короткой ноге, не думаю, что ему их придется дважды просить разобраться со мной.

– Пошел ты! – говорю ему, – еще увидимся!

– Давай, вали отсюда! И чтоб в воскресенье ноги твоей в манеже не было, понял?!

Блять, блять, блять! Как же я об этом не подумал? Ну, ебаный в рот! От понимания того, что я пролетаю мимо финала, как сапсан какое-нибудь Бабино, мне становится невероятно обидно. Да, именно обида. Из-за того, что я не предугадал этот ход. Этот чертов шах и мат мне.

Я пиздую к остановке, а мимо пролетает рэйнджик Зиненко. Он меня уделал. Через полчаса на улице уже стемнеет окончательно, слегка оттаявшие лужи снова трансформируются в гладкую ледяную поверхность. Останавливаюсь и пытаюсь сложить в голове все произошедшее. Только сраная мозаика из злобы и отвращения ко всему окружающему. Верчу в руках конверт с копейками. Блять, эти восемь тысяч выглядят как кость, которую хозяин бросил псу, чтоб тот обглодал ее. Сука. На телефон приходит смска. Надеюсь, какой-нибудь дурачок заслал мне за прогноз. Ага, черта с два, «вы приближаетесь к порогу отключения». Послание от долбанного поставщика услуг связи. Домой точно не пойду. Ввожу комбинацию на экранной клавиатуре с использованием звездочки и решетки с целью узнать баланс. С какого, блять, хуя? На дисплее написано, что в моем распоряжении один гребаный рубль и двадцать копеек. Ни больше, ни меньше! Раздражение, что какой-то урод ворует мои деньги со счета мобильного, как сыр накладывается на горячий тост, смазанный маслом, впитывается и усиливает внутреннюю злобу. Сейчас выясним, с какого это перепугу на безлимитном тарифе идут списания, помимо ежемесячной абонентской в начале расчетного периода. Набираю номер провайдера. Как обычно на другом конце провода ебучий робот заливает в уши какое-то дерьмо, предлагает перевести телефон в тональный режим, или дождаться ответа специалиста. Несмотря на приблизительное время ответа специалиста, составляющее двенадцать минут, остаюсь на линии. Рука быстро замерзает, и я убираю мобилу в карман, предварительно включив громкую связь. Думаю, что же мне делать с расчетом, точнее, как растянуть эти гроши на период до следующего денежного пополнения. Параллельно в голове прокручиваются варианты, куда в эту гиблую пятницу пойти залить лейку. Без этого сегодня никак. И все это на фоне невероятной ярости от случившегося. Она не то, чтобы не дает думать ни о чем другом, она как огромный задний план картины, по сравнению с которым, происходящее на переднем меркнет по задумке автора произведения. Или как невъебенных размеров гора, по сравнению с которой находящаяся у подножия деревенька выглядит ссаным муравейником. Бывают же такие дни. Все мыслимое и немыслимое говно, как снежный ком из мокрого снега. Вроде у тебя в руках небольшой снежок. Бац, а через несколько минут уже с трудом перекатываемая хуевина размером с колесо от камаза. Почему этот эффект снежного кома происходит только с событиями, к которым синонимами можно смело отнести такие слова, как дерьмо или блядство? Почему нельзя за полчаса выиграть в лотерею, найти кошелек с платиновой визой без пароля, и в довершение ко всему удостоиться минета от невъебенной красоты фифляндии, которой ты подсказал, сколько сейчас времени, допустим?

Надо срезать путь через небольшое подобие сквера, раз уж направление изменилось с домашнего района на центр. Да, центр. Если жрать, то туда. Хуя, тут даже несколько фонарных столбов поставили. Браво! Лучше бы дорожку нормальную сделали, а то вместо покрытия, по которому можно нормально ходить, здесь просто поганое разливонное, правда, сейчас замерзшее, море местами. Удивительно, но народа еще не особо много. Да, до конца рабочего дня еще час же. Это заебись, не придется толкаться в автобусе или маршрутке, вдыхая ароматы абреков и промзоновского мужичья. Обгоняю двоих чурок, которые пиздят что-то на своем

– Братан, у тебя телефон звонит! Не слышишь, да?!

Как мне кажется, эта фраза произнесена с подъебом. Типа я такой долбоеб, иду и даже не могу сообразить, что у меня в кармане может звонить мой собственный телефон. Это блядская искра в помещении заполненном газовоздушной смесью в опасном процентном соотношении. Медленно поворачиваюсь и просто охуеваю от ниспосланной мне удачи. Мать его! А такое бывает? И вот уже комок злости, не находивший места внутри меня, и как перекати-поле ерепенившийся из стороны в сторону, находит выход в формате жесткой ухмылки на моем лице. В одну чертову секунду. Больше нет напряжения от ярости, есть только ухмылка, и я точно знаю расклады.

Совсем обратную реакцию я наблюдаю на лицах чертей. Мистер кудрявая голова тут же срывается с места и начинает улепетывать в сторону промзоны. Видать узнал меня, уебок. Второй в растерянности смотрит на меня, но инстинкт самосохранения и понимание того, что просто так товарищ бы не дал по тапкам, делают свое дело, и он тоже включает велосипед в аналогичном направлении. Разница между их стартами несколько секунд, и расстояние не больше тридцати метров. Бегу, предвкушая месть. Но, либо я подсдал позиции, либо у страха глаза велики, но спустя несколько секунд погони понимаю, что ничем положительным она для меня не закончится. И тут происходит полное снисхождение фортуны по отношению ко мне, а один из этих грязных уродов точно сможет внести этот день в топ рейтинга самых неудачных в жизни. Опережающий своего корешка мудачок поскальзывается, и исполняя чуть ли не тройной тулуп в стиле Плющенко, с характерным звуком падающего мешка с навозом, распластывается на дорожке вдали от света ближайшего фонарного столба. Промзона за меня, мать вашу! Второй, держа в уме, что его дружок без зазрения совести около минуты назад оставил его один на один с опасностью в моем лице, пробегает мимо барахтающегося на земле, без пяти минут покойника. Пока второй растворяется в потемках пустыря, первый пытается подняться на ноги, но его шансы тают, подобно гребаному эскимо в июльский полдень. В полупозиции между лежачим и стоячим положениями, залетает в его будку первый деревенский боковой. Для мрази это эпик фэйл. Помимо того, что он и так был в растерянности, панч спутывает его сознание и хорошенько бьет по вестибулярному аппарату, делая координацию равносильной той, что бывает после долбанной карусели. Я уже никуда не тороплюсь. Подхожу к цыгану, который в следующей неудачной попытке встать получает по шапке второй раз, но уже с ноги. Оглядываюсь. Проходящие мимо двое работяг делают вид, что не замечают нас, а женщина, собирающаяся войти в сквер, разворачивается в другом направлении. Вот это уже не так хорошо, но не думаю, что она успеет найти неподалеку патрульных или поднять тревогу, если, вообще, подобные движения входят в ее планы.

– Ну что, мразота, все бабки успели потратить?!

Чурка вроде за счет выброса адреналина слегка прочухался

– Какие? Какие? Я не тратил ничего, извините!

– Чего, блять, ты не тратил?! Это ты со своим дружком у меня лопату в басе дернули на днях!

– Мы не брали ничего! Клянусь вам! Мы не делали ничего!

Особо разводить базар не хочется, да и времени тоже на это нет. Достаю лезвие с маркировкой VG-10 на нем. Далеко не факт, что корешок полностью бросит этого уебка.

– Надеюсь, ты хорошо провел время за мой счет, потому что это было твое последнее веселье.

Тот в полном ахуе, пытается что-то сказать, но по факту получается какое-то невнятное мычание. Еще раз оглядываюсь. На другом конце сквера появляются пара человек. Быстро достаю телефон и включаю фонарик. Свечу в бледный ебальник кучерявого

– Доставай все из карманов живо!

Тот пытается трясущимися руками расстегнуть молнию на боковом кармане куртки

– Чего ты мозги ебешь? Или тебе значение слова живо не знакомо?!

– Извините, – выдавливает он из себя.

Выхватываю у него из рук некоторое количество денежных банкнот

– Еще есть что?

Черт кивает трясущейся от страха головой, показывая, что нет.

Сука! Люди с той стороны постепенно приближаются. В принципе, если не знать, что мы здесь, не видеть замес сначала, как те мужики и баба, то можно нас и не заметить. Но рисковать смысла нет. Все-таки это не шуточки, да и со стороны ближнего к нам входа в сквер доносится чей-то хохот. Свечу аккуратно фонарем на голубые джинсы урода, думаю прошарить там, эти же скоты до последнего за свое держатся будут, хрен отдадут бабки, но вижу мокрое пятно на них и оставляю затею. Встаю, выключаю фонарь и бью ногой по голове грязному уроду. Тот хватается руками за нее и начинает то ли хныкать, то ли стонать

– Сучара, если еще от тебя хоть один звук услышу, кишки на хрен выпущу!

Он сразу же затыкается и лишь тихонько всхлипывает. Накидываю капюшон поверх шапки и выхожу из сквера в направлении, откуда сюда попал. Навстречу уже идут первые ребятки с работы, которым удалось свалить слегка раньше положенного. Этим и обусловлена их радость. Опускаю голову, чтоб мало ли не запомнили лицо, и сворачиваю в сторону проезжей части. Перебегаю дорогу, и на счастье мне неподалеку замечаю стоящий на аварийке логан с таксишной шашечкой на крыше. Немедля открываю дверь и, перебивая вопрос молодого русского паренька по поводу моего пункта назначения, говорю

– Центр – 500, если все быстро сделаешь.

Водила без лишних слов втыкает с хрустом первую, и уже через полминуты сквер возмездия остается далеко позади.

– Торопитесь, да? – хочет завести разговор водитель, но лишний раз открывать рот смысла нет, вдруг еще голос запомнит.

Игнорирую его вопрос, и тот, врубаясь, что я базарить не настроен, включает чуть громче свои рок мотивы на магнитоле. Холодный вечерний воздух с улицы дует мне прямо в лицо через щель между опущенным стеклом и рамкой водительской двери, куда таксист стряхивает пепел своей сигареты. Это меня напрягает.

– Слушай, прикрой окно, дует пиздец! – говорю я водиле, и тот молча исполняет мою просьбу, еще раз затягиваясь и отправляя окурок за борт.

Посмотрим, какую часть денег удалось вернуть. Раз, два, три, восемь триста. Ну, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок, прикидываю я, вспоминая, что помимо шестнадцати с половиной косарей, заработанных с продажи тиккетов, в кошельке были еще мои кэс двести.

В салоне рено становится довольно тепло, и это вкупе с бонусом в виде, вносит несомненную радость, разбавляя мою коллекцию неудач.

Таксист привозит меня в центр в самый час пик.

– Опять пробка, – вздыхает он, делая все более длительные паузы между втыканиями первой скорости с нейтрали.

Устало зеваю. Концовочка осень высосала большую часть моих сил. Их никогда не хватало до весны, но и так рано они не заканчивались. Теперь вся надежда только вот на такие подгоны судьбы, со вспышками эмоций со знаком плюс. От постоянной дрочки коробкой меня начинает подташнивать. Не вспомню, когда подобное бывало. Причина этого более, чем веская. За баранкой явно зеленый кадр. По манере его вождения, максимальный стаж, на мой профессиональный взгляд, не больше полугода. Выбора не было, да и сумма, озвученная мною в начале поездки, не предусматривает скидок за возможную неопытность капитана французской пезды отечественной сборки. Даже, в какой-то степени, жалко их. Не конкретно его, а водил, вообще. С появлением всякого рода таксосервисов, они скоро за еду будут готовы возить, а если не примкнут к автопаркам – останутся с голой жопой.

– Ну что ты?! – ругается паренек на не впустивший нас в левый ряд круизер, и резко дает по тискам.

Заебал. Еще тошнить минут пятнадцать до Молли в таком темпе. Скорая с включенной сереной, предупреждая кряколкой о своем присутствии, объезжает телеги из нашего потока по встречке и ныряет на пересекающуюся с нами улицу, на которой, хоть и живее, но ненамного. А не здесь ли паб, где Ленкина подружка работает? Да, точно, пару минут пешком.

– Слушай, не дергайся, – пресекаю я очередную попытку моего кучера вклиниться в соседний ряд, – тормозни, я здесь спрыгну.

Парень без лишних слов исполняет мою просьбу, получает пятихат, и я оказываюсь на улице.

В центре легкий морозец не так чувствуется, и я на секунду даже удивляюсь, почему у меня не возникает желания сразу же натянуть поверх шапки капюшон. Ныряю на улочку, куда минуту назад залетела карета скорой помощи и останавливаюсь. На меня накатывает странное ощущение. Смотрю на свои руки. На кончиках пальцев в искусственном свете фонаря поблескивают мелкие капельки пота. На ладонь приземляется снежинка, но, только соприкоснувшись с кожей, тает. Оглядываюсь в сторону проспекта. Люди бесконечной чередой мелькают в разные стороны. Тонкий, то гот, то ли панк, высотой с десяти ступенчатую стремянку, вместе со своей, полной противоположностью ему по телосложению, толстой подружкой, идет в мою сторону, распевая во всю глотку «Это все, что останется после меня». Надо отдать должное, получается у него вполне неплохо. Проходя мимо, он, изобразив какой-то непонятный жест, посылает в мою сторону что-то вроде приветствия. Выглядит это забавно. Дойдя до припева, к его соло подключается толстуха. Ее голос совсем не соответствует внешнему виду, как происходит обычно, когда набираешь номер из объявления об оказании услуг интимного характера, и по услышанному представляешь себе принцессу лет тридцати с точеной фигуркой и выразительным личиком, а на деле получается вот что-то такое. Их дуэт звучит очень круто для уличного пения. Да что уж говорить, я бы предпочел их большинству из того, что сейчас можно услышать по радио. Пройдя еще метров двадцать, панк внезапно останавливается, берет у своей подружки бутылку, делает глоток, видимо, осушая ее, издает истошный вопль, одновременно разбивая тару об асфальт, и эмоционально заявляет, оповещая всех в радиусе сотни метров

– Я люблю тебя, крыска!

Хвостатая кидается ему в объятия, и они начинают целоваться.

Пиздец, лав стори. Парочка позабавила меня.

– Больные ублюдки! – мамаша с коляской выражает свое недовольство действиями неформалов.

Скорая, по всей видимости, упершаяся в очередную пробку, опять включает сирену, заставляя прижиматься к припаркованным тачкам встречный поток. Звук спец сигнала переключает меня в реальность с этой сценической постановки. Вижу тот самый бар. Да, именно он. Эту лестницу, ведущую в полуподвальное помещение, я ни с чем не спутаю.

В пабе гораздо больше народа, чем в тот раз. Осматриваю помещение и понимаю, что свободных столов нет совсем. У барной стойки тоже аншлаг. Приткнуться негде. Уже хочу развернуться и свалить, но вижу, как двое мужиков встают с занятого ими места и направляются к выходу. Четкий расклад. Прыгаю за освободившийся столик, отодвигая их бокалы. И когда это все успели на вино подсесть? Хрен с ним, телки. Но мужичье под полтаху возрастом. Что же за пиво в прошлый раз пили? Вижу, что из деревянной баночки торчит новенькая голубая купюра с цифрами 2000 на ней. Еще не встречал их. Вытаскиваю ее, чтобы разглядеть и слышу