Черти города S

– Главное, самое главное! Помни, что это всё тень. Она – не ты, не часть тебя, она – враг, она пришла извне и хочет утащить тебя туда. Не ты этого хочешь! Это всё она! Это не твои мысли и не твои желания, а её!

– Да, я тоже заметил какую-то… двойственность, что ли. Как будто одна часть меня говорит, что я ничтожество и должен закончить всё это, но вторая как будто сопротивляется…

– Вот, вот! Это и есть ты настоящий, и ты пытаешься противостоять тени. Молодец! Так и нужно. Мы должны придумать, как её отвадить навсегда. Чтобы ты стал ей неинтересен! И тогда, возможно, она отвалит.

– И как же это сделать? – в Максе боролись сомнение и надежда. Словно одна его часть говорила: «да всё это брехня, всё это невозможно!», а вторая, робкая и застенчивая, словно первая майская трава в трещинах асфальта, поднимала голову и смотрела во все глаза, слушала во все уши, отчаянно хотела верить.

– Ну… Мы придумаем! Итак, этап первый: сбор информации! Нужно узнать побольше о враге. Что ей нравится и не нравится, например. И лишить всего, что нравится. Ну и наоборот: закидать тем, что не нравится!

– И как мы это узнаем? – Макс недоверчиво покосился на активно жестикулирующую Той, на мгновение оторвав взгляд от содержимого свей кружки.

– А это твоя задача! Да, да, твоя! Твоя же тень. Вот и понаблюдай за ней. Когда её голос сильнее, а когда тише. Когда у неё больше власти над тобой, а когда ты чувствуешь себя получше. Вот подумай!

Макс тяжело вздохнул, подняв глаза к потолку, и уставился на запылённые плафоны люстры. Раньше, прежде, чем к нему пристала тень – теперь, хотя бы про себя, он предпочитал называть это именно так – в его квартире было куда как чище. Во всяком случае, она походила на обычное жилище холостяка, а не на притон. По ней можно было свободно передвигаться, не боясь запутаться в грязной одежде, сваленной на полу, грязные чашки не оккупировали все горизонтальные поверхности, а в туалет можно было зайти без внутреннего содрогания. Этот ужасный бардак хоть и угнетал его, но едва ли Макс мог найти силы на уборку. И чем дальше, тем страшнее выглядело его жилище и тем больше ужаса на него наводили мысли об уборке.

– Ну вот например… Например, вот этот срач вокруг, – неуверенно заметил Макс, стесняясь всё-таки малознакомой девушки.

– Вот, во-о-от! А ещё? – хвост Той затанцевал по дивану, а зрачки расширились. На Макса она смотрела, словно кошка на сметану – с неподдельным интересом и, что называется, во все глаза.

– Ещё… Ещё музыка влияет, наверное. От некоторой помереть охота, от другой наоборот, получше.

– А ещё?

– Ещё… когда в зеркало смотрю, то хуже, если честно, – Макс снова уставился в кружку, на лениво бултыхающиеся на дне чаинки. – Я такой урод. Вообще мне должно быть всё равно, ну, в смысле, я вроде как мужик… Вроде как нам пофиг, но… Я бы хотел похудеть, если честно. Ну и в целом посимпатичнее быть, типа того, да…

Той не особенно разбиралась в человеческой красоте, но догадалась, что глубокие тени под глазами, сальные волосы, лезущие в глаза, прыщи и мешковатая одежда не первой свежести привлекательности не способствовали.

– Есть бумага? Давай записывать!

Вместе с дождём на город опускался вечер – тяжёлый, смурной, словно враждебный ко всему живому. В одном из множества светящихся окон старого столетнего дома, среди нестиранной одежды и покрытых плесенью чашек впервые за долгие месяцы затеплилась надежда.

[1]Маркиза – здесь: тканевый навес для затенения окон, террас, балконов, открытых площадок, витрин в магазинах.

Глава 7

После казни Той ещё не одну ночь оставалась дома. Мэт установил ей на телефон приложения для круглосуточной доставки еды и показал, как ими пользоваться, научил искать фильмы на телевизоре и строго-настрого запретил выходить из квартиры одной. Тони согласился с ним в этом, для пущей убедительности прочитав небольшую лекцию о правилах и нарушениях протоколов, из которой Той всё равно ровным счётом ничего не поняла. Да она и не слушала толком. Мысли витали где-то далеко, то и дело возвращаясь к крикам ужаса, пузырящимся ожогам и холодному утру на крыше.

Когда парни уходили, она ещё спала. Впрочем, сон её был поверхностным и тревожным, нередко она вскакивала с судорожным вдохом и изо всех сил старалась не закрывать глаза снова. Сон не приносил отдыха, а только возвращал её снова и снова в ту страшную ночь и наступившее после опустошающее хмурое утро.

Просмотр дурацких видео и фильмов в какой-то степени спасал от хищной стаи мыслей, которые только и ждали удобного случая вцепиться в неё своими острыми когтями. Той не в полной мере понимала, что происходит на экране, однако следила неотрывно, добросовестно стараясь вникать.

Есть не хотелось, но она всё равно заказывала еду несколько раз за ночь: процесс ожидания курьера отвлекал её, хоть теперь и не было этого чувства радостного предвкушения. Радости вообще не было, словно кто-то убавил яркость чувств и громкость всего мира.

***

Они вышли позднее обычного. Как ни крути, а вся эта ситуация со стажёркой сбила обоих с толку, и потребовалось немало усилий, чтобы заставить себя вернуться к работе. В воздухе уже чувствовалось дыхание осени, хоть до неё и оставался почти месяц, если верить календарю. А если верить сердцу – осень никогда не заканчивалась.

Долго шли молча. Да только мысли в голове были такими громкими, что их почти слышно было. Мэт в конце концов сдался:

– Ты ведь не знал, что так будет, да?

Тони только едва заметно помотал головой, не замедляя хода. Мэта повисшая вновь тишина явно не устраивала.

– А как, ты думал, будет? – за много лет совместной работы он понял, что, если хочешь поговорить, задавать вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет» напарнику не стоит.

Тони тяжело вздохнул. С ответом он не торопился. Шёл размеренно и смотрел прямо перед собой.

– Ты ведь знаешь. Хотел, чтобы она встретилась со своим страхом и победила его. Как все мы когда-то.

– Вот и я не понимаю! – Мэт вскинул руки, начав жестикулировать, словно одного голоса было недостаточно. Словно его огонь искал выход и не находил. – Я после первого убийства, конечно, волновался, и колбасило меня тоже – это да, чего уж тут, это нормально! Но я в целом был собой доволен, я же справился с работой. А она и не убивала даже! Со мной никто так не носился, просто поставили перед фактом: вот цель, иди и прикончи его. Сначала было сложно, конечно, но стоит им в глаза заглянуть и увидеть всё – так ярость мигом разгорается и ты уже сам хочешь его порвать! Ну не за просто же так мы их убиваем, так ведь?

Тони всё так же шёл, держа руки в карманах, и слушал напарника. Только смотрел теперь себе под ноги.

– Да и стажёры у меня были в команде, тоже никогда ничего такого! И с ребятами сколько не обсуждали, ни у кого такой фигни не было. Ну да, кому-то легче даётся, кому-то сложнее, но чтобы вот так вырубило в невминоз на несколько дней? Да впервые такое в моей жизни! Ты знал вообще, что так бывает?

Тони думал о способностях стажёрки к чтению чужих жизней и к регенерации. Да и навыком маскировки она овладевала довольно быстро, раз на то пошло. Как знать, может, сильные стороны обязательно должны быть уравновешены слабыми? С другой стороны непонятно: эмпатия – это слабость или сила? А впрочем – нет, какой вздор. Эмпатия – это чёртова болезнь. Значит, стажёрка к ней уязвима ещё больше, чем прочие черти. Следовательно, среди людей ей не место.

***

Черти вернулись домой перед рассветом, почему-то стараясь быть тише обычного. Той на диване они заметили не сразу: из-под мягкого розового пледа виднелось только лицо, да с другой стороны – хвост, безвольно лежащий на полу. Казалось, Той из последних сил боролась со сном: моргала часто и медленно, упрямо продолжая смотреть на экран.

Проходя мимо, Тони бросил взгляд на идущий фильм и замедлил шаг. Остановился, облокотился на спинку дивана. На экране чёрно-белый человек приказывал людям в чёрно-белую полоску поливать водой поезд с множеством других чёрно-белых полосатых людей[1].

– Интересно? – спросил он, не отрывая взгляд от экрана.

– Угу, – раздалось из-под пледа после паузы. – Только… непонятно.

– Правильно. Нечего тут понимать, спать пора.

Тони перегнулся через спинку дивана, схватил пульт и выключил телевизор.

– Вообще-то я смотрела, – вяло запротестовала Той.

– Уж это точно не то, что тебе сейчас стоит смотреть, – послышалось удаляющееся бурчание.

Мэт в это время подпирал плечом дверной проём, скрестив руки на груди. Хвост его раздражённо прыгал по полу, пристальный взгляд из-под насупленных бровей был прикован к дивану.

Когда экран погас, Той только едва слышно вздохнула, продолжая пустым взглядом дырявить пространство и всё так же медленно моргая. Журнальный столик перед ней был завален открытыми пачками со всякой снедью – чипсами, сухариками, мармеладками, но все пачки были почти полными. Тут же стояло ведёрко с растаявшим мороженым и коробка с нетронутой пиццей.

– А-а! – Мэт раздражённо цокнул языком, сорвавшись вдруг с места. Он бесцеремонно плюхнулся на диван, подвинув предварительно ноги Той, и схватил со столика чипсы. С деланной непринуждённостью захрустел ими, роняя крошки. Той не отреагировала, только слегка заворочалась, устраивая ноги поудобнее.

– Ну, рассказывай, – бросил Мэт, продолжая хрустеть чипсами.

Той потребовалась пара секунд, прежде чем она смогла выдавить слабое:

– Что?

– Рассказывай, – повторил чёрт уже настойчивее. Всё, о чём думаешь – всё говори. Я слушаю.

В голове был какой-то вязкий кисель, в котором путались мысли и тонул смысл сказанных слов, долетавших извне. Она словно плавала в толще воды, через рябь на поверхности которой едва угадывались очертания мира снаружи, а звуки этого мира превращались в невнятное бульканье.

– Пусто, – с трудом выдохнула она. Помолчав, добавила. – И всё.

Мэт с деланной весёлостью закивал головой, закинул ногу на ногу, бросил чипсы на столик и тут же схватил с него пачку мармеладок, отправив в рот сразу горсть, продолжая при этом кивать. Поняв, что продолжения не дождётся, отвернулся, поднеся кулак к губам и прикусив палец.

Тишина стала такой тягучей, что, казалось, барахтайся не барахтайся, а справиться с ней не выйдет.

Но Асмодей попытался снова.

– Тебе грустно?

Той словно издалека отметила, что не ожидала такого вопроса, однако не могла бы с уверенностью сказать, что чувствует удивление. Что чувствует хоть что-то.

– Нет, – голос был слабым, как рябь на водной глади в безветренный день.

– Больно?

Снова тишина. Вязкая, липкая.

–…нет.

Мэт всё так же не смотрел в её сторону, нервно подёргивая копытом, чего сам не замечал. Вдруг замер.

– Страшно?..

Тишина натянулась канатами, зазвенела.

– Сейчас нет. Во сне…

Той сглотнула и шумно выдохнула. Мэт бросил на неё быстрый взгляд и тут же отвернулся снова, потирая лоб. В который раз в своей жизни он жалел, что влез, куда не просили. Каждый раз он наступал на эти грабли. Не мог пройти мимо, но и сделать ничего толком не мог. Разве что усугубить. Вот и сейчас он попался в эту ловушку, расставленную для него собственным характером. Прикрыл ладонью глаза, потёр переносицу, вздохнул. Обернулся, перекинув руку через спинку дивана, и вдруг усмехнулся: в коридоре ясно виднелась распахнутая дверь комнаты Тони.

– Вот засранец, – шепнул он. – Тони! Не хочешь поучаствовать в сеансе психотерапии, старый чёрт?!

Той вздрогнула от этого крика, уставилась на Мэта. Он ухмылялся, обнажив клыки. По тому, как быстро фигура Тони появилась в дверях, легко можно было догадаться, что он ещё и не думал ложиться. Войдя в зал, он прислонился к дверному косяку, приняв точно такую же позу, как Мэт недавно.

– Ну, и что ты встал? Скажи что-нибудь умное, кэп!

– Я не полезу к ней в голову, не надейся.

– Пф, да больно надо! Раз такой правильный, то давай, скажи что-нибудь правильное!

Тони провёл пальцем по пыльной поверхности старого пианино, заваленного книгами и документами, словно искал ответ в этой пыли или бумагах. Затем обвёл взглядом комнату, вздохнул. И щёлкнул пальцами.

Прямо перед носом Той в опасной близости от кудрявых волос вспыхнул огонёк, отразившись в красных глазах и стремительно сузившихся зрачках. Той резко отшатнулась, почти упав на Мэта. Огонёк тут же погас, повинуясь лёгкому движению руки.

Тони не спеша подошёл к дивану и уселся на освободившееся место. Окинул взглядом обалдевших напарников и полез за портсигаром.

Над поверхностью тёмного океана пустоты светило два жёлтых солнца, почти пробиваясь на глубину. Почти видимые, смутно знакомые. Той сделала над собой усилие и устремилась вверх, к этому свету.

Тони выдохнул дым, и в предрассветном сумраке комнаты повисло белёсое облачко, а в нём заплясали вдруг огоньки, обретая очертания человечков. Человечки сложились в круг и завертелись, всё ускоряясь и ускоряясь, пока не превратились в одно сплошное огненное колесо. Затем колесо замедлилось, снова обретая очертания человечков, и, наконец остановилось. Тони выпустил ещё одно облако табачного дыма и сказал:

– Покажи мне на этом колесе границу между жизнью и смертью.

Той непонимающе захлопала глазами. Она заворожённо следила за трепещущими огненными человечками, что выстроились в круг.

– Ну же, смелее, – напомнил о своём вопросе Тони. – Давай. Где эта граница?

Человечки горели, реяли в воздухе, расстояние между ними то появлялось, то снова пожиралось огнём. Той неуверенно покачала головой.

– Не знаю…

Колесо снова закрутилось, отразившись в её глазах.

– Правильный ответ, стажёр. Её нет. То, что принято называть смертью – только условная грань, короткий перерыв между одним существованием и другим. Всё конечно в этом мире, и всё – бесконечно.

Тони сжал кулак, и огонь потух. Чтобы через секунду вспыхнуть крошечной вспышкой у самого кончика носа Той. Та сдавленно вскрикнула и отшатнулась, на этот раз в сторону Тони, привалившись к нему плечом.

– Огонь обжигает. Он может и жизнь забрать. А может дать её. У него нет воли, огонь не хороший и не плохой – это просто наш инструмент, но ещё и наша суть. Не бойся своего огня. Он способен творить ужасные вещи, это правда. Но ты не бороться с ним должна, а подчинить своей воле, научиться контролировать.

Чёрт поднял ладонь, и перед лицом Той запорхали огненные бабочки, рассыпая мерцающие искры. Она заворожённо следила за их полётом, неосознанно вцепившись пальцами в плечо Тони. Вдруг одна из бабочек отделилась от остальных, устремилась прямо к Той, и та вжалась в диван.

– Не бойся.

Бабочка на пару мгновений зависла в воздухе, а затем легко опустилась на вздёрнутый серый нос, то расправляя, то складывая пылающие крылья. Той в испуге зажмурилась, но поняв, что не чувствует ничего, кроме приятного тепла, скосила глаза на инфернальное творение.

– О-о-о…

Тони сделал едва уловимый жест ладонью и бабочки с шипением исчезли. Той захлопала ресницами, озираясь. Она вдруг почувствовала прохладу пола под босой ногой, тепло Мэта, который сидел так близко, горячую кожу Тони под пальцами. Почувствовала, что её буквально окружают те, кому, судя по всему, не наплевать. И ещё – что сидит на пульте.

– Ты здесь, Тойфельхен. Добро пожаловать обратно.

***

Остаток утра прошёл в разговорах и попытках Мэта напоить напарницу. Та в итоге обплевала коньяком весь журнальный столик и пол перед диваном, и ещё немного – Мэтову ногу.

– Фу! Как ты это пьёшь вообще!

– Надо привыкнуть немного, но зато потом помогает!

– От чего оно тебе помогает, Асмодей? – флегматично поинтересовался Тони, выпустив вверх табачное облачко.

– Да… Какая разница! Помогает же!

– У вас с ней две разные проблемы.

– Ха, да как же! У нас у всех, – он особо сакцентировал внимание на этом слове, – одна проблема.

– Глобально-то да, – Тони затянулся, посмаковал дым. – Но конкретно сейчас – нет. Оставь это, в общем.

– Вы о чём это? – с набитым ртом спросила Той, переводя взгляд с одного чёрта на другого. Она усиленно старалась зажевать чем-нибудь мерзкий вкус алкоголя во рту, запихивая в него то чипсы, то мармеладки.

Парни замолчали, как по команде, и отвели глаза: Тони наблюдал за медленным танцем табачного тумана под потолком, Мэт внимательно изучал этикетку бутылки. Вопрос Той повис в воздухе, напоённом запахами табака и алкоголя.

– Эй! – она ткнула Тони под рёбра, и тот от неожиданности смешно дёрнулся и закашлялся.

Той уже успела пожалеть о своей фривольности, когда строгий взгляд жёлтых глаз почти физически пригвоздил её к дивану. Тони медленно развернулся к ней, и, не отводя взгляда, затянулся. Она неосознанно втянула голову в плечи, попятилась, уперевшись в Мэта, от чего тот оторвался наконец от разглядывания бутылки и уставился на них.

Набрав побольше дыма, Тони открыл рот, и выдохнул вдруг дымное колечко прямо в лицо Той. И отвернулся, усаживаясь как прежде, словно ничего и не произошло. На его лице не было и намёка ни на улыбку, ни на злость, только почти незаметные озорные искорки плясали в глазах. Но разглядеть их смог бы только Мэт, знавший его давно. И разглядел. А разглядев, очень удивился, да рассмеялся, заставив Той вздрогнуть.

– Мы поговорим об этом в другой раз, Тойфельхен, – Тони даже не смотрел в её сторону, но почему-то хотелось верить в это обещание. – А пока… Пока – помни, что мы играем важную роль в поддержании равновесия. Что смерть – только новое начало. И что ты сильна. Чертовски сильна. Но силу эту ещё нужно подчинить. Этим и займись. И не бойся её.

– А ещё мы очищаем людской мир от всякой мерзости! – с запалом добавил Мэт, взмахнув полупустой бутылкой. – Ты ведь видела это в его глазах? В глазах этого ублюдка?! Ну же! Ты чувствовала, сколько боли он причинил, когда читала ту девушку! Он заслужил, чтобы ему выпустили кишки! Он заслужил эту боль и нашу ярость!

– И шанс, – добавил Тони. – Шанс начать с чистого листа и искупить свои грехи.

Мэт раздражённо махнул рукой и отхлебнул из бутылки.

– Да, да… Взгляни с другой стороны! Мы вершим правосудие! Возмездие! Ха-ха, ну разве не круть? Только вдумайся! Мы – сама карма! Карающая длань! Дикая охота, хе-хе!

Той смотрела на то, как восторженно вещал Мэт, размахивая бутылкой, и не переставала жевать – теперь уже остывшую пиццу. Аппетит наконец вернулся к ней.

***

С наступлением лета ночи стремительно укорачивались, оставив наконец лишь несколько часов темноты, да и та была какой-то не тёмной. Светлым ещё вечером, до заката солнца, телефон Тони зазвонил, и после короткого разговора с кем-то, очевидно, важным, в течение которого он деловито кивал головой, Тони обрадовал команду заявлением:

– Две недели отпуска дали. Сегодня поработаем, а с завтрашнего вечера гуляем.

– Е-е-е! – Мэт, развалившийся на диване, словно только этого события и ждал. – Наконец-то! Долго ж они в этом году думали, блин!

– Что-что-что? – Той в лёгком платьице со спадающей бретелькой выглянула из своей комнаты, услышав шум. До этого момента она была занята одним из своих новых любимых дел: примеркой разнообразной человеческой одежды.

– С завтрашнего вечера у нас отпуск! – крикнул Мэт. – Две недели!

– О-о-о! – Той впорхнула в зал и прыгнула в кресло, задрав ноги на спинку, от чего подол платья съехал вниз, обнажив серые ноги и трусы с котятками. – Круто! И что, можно не работать, да?

– Мелкая, в этом и смысл отпуска! Можно дрыхнуть хоть до полуночи и вообще не выходить из дома. Можно даже из города свинтить! Вообще всё можно.

– Всё, что не нарушает правил, – уточнил Тони, задумчиво глядя в окно, на залитый солнцем проспект.

– Ой, – Мэт поморщился и махнул рукой. – Да нужны кому твои правила! Какой же ты иногда зануда! Так, мелкая! Какие планы? – он резко сел на диване, хлопнув в ладоши и уставившись на стажёрку.

– Планы… – Той в задумчивости подняла взгляд к потолку и прикоснулась пальцем к губам. – Ну… Я бы хотела гулять ходить! Днём! Можно, а? Ну пожа-а-алуйста! – сев в кресле, она сложила ладони в умоляющем жесте, переводя взгляд с Мэта на Тони и обратно, наблюдая безразличие одного и закатывание глаз другим.

Парням эта идея претила в корне. Не было никакой охоты снова разыскивать стажёрку по всему городу и вступать с людьми в конфликты, не предусмотренные контрактом. Тони и за прошлый раз получил серьёзный выговор, о чём, конечно, стажёрке не сказал. Врать он не любил, но при необходимости делал это виртуозно, и Асмодей был уверен, что только благодаря этому умению избежал сколько-нибудь весомых последствий.

Тони уже тогда начал подозревать, что с новенькой не всё так просто: будучи уверенным, что предстанет перед комиссией демонических чтецов, очень удивился, когда его пригласили прямиком в кабинет начальника Департамента. И начальник тот, умудрённый годами седовласый демон, недвусмысленно намекнул: за новенькой нужно присматривать. Её профессиональные успехи никого не интересуют, зато вот безопасность – очень даже. «А потому мы, Департамент, в этот раз спустим дело на тормозах, не нужно никакой комиссии, верно, Энтони? Мало ли, что чтецы прочтут в этих умных жёлтых глазах… Вы ведь понимаете, о чём я, не так ли?»

Тони тогда вернулся из Департамента задумчивее обычного, пытаясь понять, в какую игру оказался впутан. С Асмодеем он своими мыслями делиться не стал, да и зачем? Догадки, да и только, ни к чему его лишний раз нервировать, тем более, что отношения со стажёркой у него сразу не заладились.

Тони продолжал смотреть на солнечный проспект, и только поджатые губы выдавали его внутренний спор с самим собой. Или недовольство – во всяком случае, Той трактовала выражение его лица именно так.

– Обсудим правила, – наконец сказал он, и Той тут же поникла. Опять он собрался напомнить ей о бесконечных запретах, декларациях, штрафных санкциях и прочих вещах, не вызывающих ничего, кроме скуки и раздражения. – Первое: время. Хм… Часа три, думаю, будет достаточно.

Той и Мэт уставились на него широко открытыми глазами:

– Что-о-о?!

– То. Второе: будешь отправлять нам свою геопозицию. И не вздумай выключать телефон.

– Тони, братишка, ты серьёзно?! – Мэт ушам своим не верил. Прошло всего три месяца с бешеной гонки со временем по крышам ночного города, и меньше двух с их ссоры, когда… Он старался не думать об этом. Не могла же мелкая взаправду прочитать в его глазах хоть что-то? А если и могла, то ведь только обрывки воспоминаний… Так ведь? В любом случае, последнее, чего ему хотелось бы – повторения злополучной ночи, когда они едва не опоздали.

Тони был лаконичен:

– Да.

Спустя десять минут Мэт уже объяснял Той, как отправлять геопозицию. Мелкая сидела на полу у его ног, положив на шершавое колено ладошки и примостив на них голову. Обстоятельство это Мэта сильно смущало, но он старался сосредоточиться на главном. Но когда Той в очередной раз спросила что-то, взглянув на него снизу вверх, не выдержал:

– Мелкая, отлепись от моих ног, во имя всех грешников! Я привык видеть женщин на коленях в других обстоятельствах…

***

– Вот так, молодец, а теперь размешаем и оставим на полчасика набухнуть… Ага, умница! Ну что, чайку́, пока ждём?

– А может, к кошкам пока сходим как раз?

В отпуске Той пришлось постигать тайны эффективного тайм-менеджмента, хоть она и знать не знала таких слов. Тем же утром, сразу после крайней рабочей ночи, она отпросилась на прогулку и направилась прямиком на окраину города, к одной из немногих знакомых людей – к Свете.

Каждая их встреча открывала для Той что-то новое: Света с удовольствием рассказывала всякие интересные разности о городе, о стране, о людях. Она взялась за обучение юной подруги с таким рвением, словно от этого зависела её жизнь. Или хотя бы пенсия.

Той этим обстоятельством была обрадована до крайности, и начала приходить практически через день. Света всегда искренне радовалась возможности поболтать о том о сём и – поделиться полезной информацией с «молодёжью», как она называла Той. В этот раз они взялись печь манник: Той имела неосторожность упомянуть, что знать не знает, как это – готовить еду.

– Ты что! Как же это? Как это – «заказываете»? Нечего всякой гадостью питаться, Томочка, мало ли, чего туда понапихано! Это пока молодая у тебя желудок хоть гвозди переварит, а вот станешь постарше, и всякие гастриты повылазят от этой химии! Ну-ка давай научу тебя!

Света ушла в комнату, откуда вернулась с пожелтевшей от времени толстой тетрадью, разложила её на столе и зашуршала страницами, сквозь толстые стёкла очков вглядываясь в выцветшие записи. Той, сидевшая за столом напротив, подняла с пола ускользнувший ветхий листок с какими-то каракулями и кривым рисунком улыбающейся рожицы с косичками.