Изнанка капли

Отошел чуть в сторону от нее и устроился на ее берегу. Спать не хотелось, ведь днем я отдыхал.

Сидел в воде на берегу еще более глубокой воды. Смотрел на ее гладь. Солнце зашло, и я наблюдал за звездами.

Они мигали всеми известными мне цветами, а после стали приближаться. Цвета летели цельным потоком, звездная река стремилась влиться в водную.

Вот первая звездочка-светлячок слилась с рекой, а за ней и многие тысячи других. Нескончаемый поток.

До самого утра разноцветная река изгибалась всполохами. С первыми лучами солнца вода стала самой собой, и река вернулась к своему обычному состоянию.

Как я мог спать прошлой ночью?

5

Теперь я шел по лесу практически без остановок, лишь изредка ложась отдохнуть там, где меня заставала такая необходимость.

По ночам я вливался в поток звезд и кружил по темным пространствам. А утром, возвращаясь, слушал музыку. Один день следовал за другим – новые грани открывались мне.

С аппетитных плодов падали на землю разноцветные капли. Но не успевая долететь до земли, каждая из них превращалась в бабочку и упархивала к кронам.

Впервые ко мне навстречу выползла ящерка. Ее глаза вращались независимо друг от друга. Треснувшие капилляры ее глаз погружали в ходе этого движения в состояние, которое я испытал, сидя на плоском камне.

Видел путешествия маленькой пылинки, появившейся здесь, но сбежавшей из этого леса. Слушал, как комар летал вокруг и рассказывал свою историю, а потом маленькие ручки хватали меня и я обнаруживал себя на мягком ложе из мха.

Только теперь я ощутил, как мало сил в запасе у меня.

Сегодня я останусь здесь и буду спать.

Маленькие и добрые гусеницы с деревьев несли свои плоды мне.

Подкрепившись, уснул.

6

Сон был вязкий и неприятный.

Все время о чем-то думал и составлял план. Мне хотелось соединить звуки и изображения, свести все воедино. Это все, что я вспомнил после пробуждения.

Сил не прибавилось, а вместо этого появилась еще ломота во всем теле. Ничего не осталось из еды, придется попробовать ярко-синий плод с красными пятнышками, что свисает с ветвей ближайшего дерева.

Протягивая к нему руку, ощутил исходящую от него прохладу ладонью руки. Впившись в него зубами, незаметно для себя съел его. После того, как последний кусочек был съеден, синяя вспышка перед глазами, вспыхнув, повалила меня на затопленную и мягкую землю. А дальше я почувствовал изменения…

7

Тело изменилось, его поверхность затвердевала у меня на глазах и становилась к тому же и очень хрупкой.

Попытавшись встать, понял, что больше никогда не попробую такое повторить из-за боли и ощущения, что с хрустом надломлюсь при малейшем неосторожном движении.

Плюхнувшись в воду, переваривал окончание этой метаморфозы.

Отплевываясь от воды, попавшей в рот и залившей лицо, думал о своем положении. Внутри все бурлило и немного вибрировало, органы словно срывались со своих мест и перемещались по организму. Это наверняка кошмар, видение, мне нужно оставаться на месте и просто переждать это.

Попытался закрыть глаза, но хрупкие, остекленевшие веки лишь больно врезались в глазные яблоки. Слезы наполнили глаза, и вода, лес – все размылось и расплылось.

«Уснуть, уснуть – забыться сном»,– твердил я себе, призывая сознание покориться моей воле. Но все было без толку.

Звуки вернулись во всей своей полноте и резонировали с моим отвердевшим телом. Я бубнил себе под нос, коверкая слова не подчиняющимся ртом и языком, зовя на помощь.

Он придет за мной, обязательно придет…

Отражение в воде по кругу ввинчивалось в мои глаза, проникая до мягкого, уже перемешанного внутренними метаниями, перерождающегося нутра, замешивая в нем бесконечно далекий для меня завтрашний день.

8

Утро.

Лежу в воде.

Дыхание ровное, и от него по поверхности воды идет тихая рябь. Боюсь пошевелиться и распасться на маленькие кусочки. Совсем медленно, с величайшей осторожностью шевелю кончиками пальцев. Они с трудом, но поддаются мне. Затем руки и ноги. Их гибкость и сила совсем не те, по сравнению с прежним состоянием. На сгибах образовались трещины, и, когда вода попадала туда, я чувствовал жар. Сильнее ими двигать нельзя, иначе трещины пойдут дальше.

Встать не получилось. Робкая попытка окончилась болью.

Теперь я могу двигаться только ползком.

Продираться под кустарниками, огибая все препятствия, было трудно. Ветки уже не расступались передо мной сами собой, и я искал признаки тропы.

Солнце поднялось над лесом, и теперь пар застилал мне глаза. Я сам испарялся под действием его лучей. Хочется пить, но с собой ничего нет, да даже если бы и было, в таком состоянии мне не поднести емкость с водой ко рту. Придется сделать то, что раньше не пробовал,– выпить воды, сквозь которую я ползу. Сжал зубы, чтобы отсеять как можно больше примесей, и приложился к воде.

Ощущения были как в тот раз с деревом – объекты вокруг меня стали мне видны, рыбешки, плавающие в воде, каждый их всплеск были мне известны.

Бульк… Бульк…

Сильные всплески приближаются ко мне, но я не могу определить их источник. Кто бы или что бы это ни было, нужно искать тропу. Сильнее загреб руками и ногами, ощущая, что двигаюсь на пределе и трещины вот-вот двинутся дальше по моему телу.

Вот она, впереди, быстрее к ней. Совсем узкая – по ней, словно по желобу, я смогу без препятствий продвигаться вперед.

Отпиваю еще, всплески идут по моему следу.

9

Так я продолжал ползти, встречая в этом узком естественном туннеле рыб, пристально смотрящих в мои глаза. Они останавливались и смотрели, глазели на меня. Но мне было не до них. До темноты продвигался вперед, а с ее наступлением отклонился несколько в сторону, в заросли и затаился под кустом. Когда стало так темно, что ничего не различить, рядом со мной прозвучали шаги…

Торопливые, они были совсем рядом со мной, но вскоре удалились.

Ночь проведу здесь.

10

Это была единственная темная ночь, которую я здесь застал. Ни звезд, ни их земного отражения, ни светлячков – ничего. Ночной ветерок лениво перебирал ветви деревьев. Они шелестели, а обитатели леса спали. Спокойная ночь.

Я не думал о том, что завтра, с восходом солнца мне предстоит бороться и ползти вперед, опасаясь распасться на части, без воды и еды, и сухого крова, нет, только шелест, убаюкивающий лес…

Утром я выполз из своего убежища и по тропе двинулся ползком вперед.

Рыбы также останавливались, но уже не просто наблюдали, а плыли за мной по пятам. Мудрые обезьяны, прервав свое созерцание, свесились вниз и последовали примеру рыб, и смотрели на меня. Муравьиные караваны остановились. Весь лес затих. Он впереди, возвращается мне навстречу – понял это после первого же за день глотка воды.

Пускай вчера я испугался, но, может, это мое спасение.

Вертеть головой больно, но я, облокотившись на горячие руки, как можно прямее смотрел вперед и ждал.

День уже в самом разгаре, и даже здесь, на нижнем ярусе, достаточно светло и все хорошо видно.

Вот он появился. По форме это напомнило мне человеческую фигуру. Но ни лица, ни человеческой кожи видно не было. От человека только форма.

Листики, зеленые листики составляли его, покрывали так густо, что больше ничего не было видно.

Чувство спокойствия разлилось по моему телу. Неловко двинулся вперед. Человек-листик медленно шагал ко мне. Ни одно из существ, наблюдающих за нами, не издало ни звука.

Мы почти достигли друг друга. Несколько метров, и вот уже он на расстоянии вытянутой руки.

– Прошу тебя…

Протянул ему руку, что немедленно начала покрываться новыми трещинами. Фигура в листьях протянула свою в ответ…

Дом ветра

Этот дом мне чужой, и я закован в нем. Выхода нет, и мне остается только лежать внутри него. Иногда я поворачиваю голову вбок и смотрю в окно. Нет сил встать.

1

За окном буря. Серое небо плотно затянуто такими же облаками. В моей комнате слышен свист. По телу пробегают мурашки, а мне лень даже поднять руку и прибить их. Ежусь, не производя никаких движений.

Все время хочется спать. Серое покрывало, небесного цвета, накрывает меня.

2

Свист ритмичен и подчиняется порывам ветра. Каждый раз это вызывает у меня мурашки и озноб.

Озноб, не прихлопнутый мной и свободный делать все, что ему вздумается.

Целыми днями слушаю ветер. Слух приспосабливается и начинает различать и неосновные, более тихие ноты. Здесь столько маленьких трещин и отверстий, через которые проникает воздух.

Это открытие не вызывает во мне ни удивления, ни любопытства – я все также бессмысленно глазею в серый потолок, а по временам поворачиваю голову вбок и смотрю на такое же серое небо, что начнет темнеть, когда настанет ночь, а после серым, довольно грубым на ощупь одеялом накроют меня.

А потом снова наступит серый день.

3

Раз уж нечем заняться и кроме всего того, что меня окружает, ничего не дано, то можно послушать ветер.

Но он очень плохо играет, дует с неодинаковой силой в отверстия и щели, не выдерживая долго одной ноты. Безалаберный и своевольный.

Мне, конечно, все равно, но, кажется, только таким музыкантом и нужно быть.

А мастерство можно отточить. На это у ветра целая вечность.

Я застану только маленькую частичку его «разыгрывания».

Если бы я захотел и смог встать, то сыграл бы вместе с ветром, зажимая ладонями зияющие трещины и отверстия в стенах. Но мне не хочется, да и я не могу.

Мне не то чтобы не оторваться от своего места, мне не сдвинуть на миллиметр кровати, единственного предмета здесь.

4

Ветер стих, и выводимую им мелодию еле слышно. Мне становится легче, как я понял. Теперь мне доступны самые тонкие и тихие ноты, которые ветер ненамеренно воспроизводит в своей игре.

Вот эти игольчатые звуки получаются хорошо, вот образ будущего исполнителя. Ветер, до чего же ты талантлив.

Жаль, что мне не дожить до того дня, когда ты сможешь все время играть так.

Но все равно спасибо тебе.

Мне снова хочется встать, и, наверное, я смогу это сделать.

По синему небу плывут облака.

Зеркальные таблетки

1

Карман куртки приятно оттягивает коробочка с моими зеркальными таблетками.

Отпускаются они совсем немногим. Показания к применению – каждый раз, как мир начинает неконтролируемо кружиться, срывая с места предметы и людей, разбивая одно об другое, тогда мне необходимо достать маленькую таблетку, в отражении которой я перевернут, и проглотить ее не жуя.

Она должна поставить все в мире по своим местам.

Таблетка вертится сама, во всех направлениях одновременно, и проскальзывает в кишечник – стягивает мир ко мне. Люди приземляются по местам, еще пару секунд назад летя навстречу своей погибели.

Все продолжается, как и прежде, жизнь идет своим чередом, возвращаясь в прежнее состояние.

Впервые я использовал эту таблетку, когда гулял в небольшом, огороженном сетчатым забором парке. Пространство ни с того ни с сего завибрировало и клетки сетки остро впились в меня. Какой-то неизвестный мне человек подбежал и схватил за плечи – но его тут же отнесло в сторону и раздавило скамейкой.

Я побежал, закрыв глаза, но отчетливо слыша крики людей и удары тупых предметов по ним.

Вжавшись в стену, на ощупь достал из куртки коробочку с таблетками. Все это сопровождалось чувством, что меня все еще держат за плечи.

Первая таблетка проскользнула в меня. Почувствовал, как в своем движении в противовес миру с его вибрацией она наматывала на себя мои внутренности, да так плотно, что я открыл глаза.

Вокруг все было спокойно, а сам я сидел на земле, откинувшись на стену. Чувство, что меня держат, прошло.

Мне было хорошо. Хорошо и прохладно в теньке.

2

После первого опыта использования я понял, что зеркальная таблетка далеко не безвредна.

Во рту оставался сладковатый привкус, а ночью, когда я лежал в своей кровати, меня стошнило зеркальными осколками, смешанными со сгустками запекшейся крови.

Я обеспокоенно склонился над этой плохо пахнущей лужей и пальцем попробовал, в ожидании следующего приступа рвоты, восстановить таблетку обратно. Но, конечно, ничего не получилось.

Ничего не получилось. Больше не стоит…

3

Но вибрация никуда не делась, и таблетка лишь на время отсрочила ее появление.

Чувствовал, что это должно произойти, и был весь на нервах. Как только все начнется, постараюсь выдержать самостоятельно, и только в случае крайней необходимости воспользуюсь лежащим в кармане средством.

В этот раз я находился в комнате, слушая музыку.

Она сразу же оборвалась, только треск стен и стекло, выпавшее из оконной рамы и полетевшее в сторону облаков. Руки также схватили меня, но теперь мне некуда было бежать и их не отрывало от меня вибрацией. Они плавились, впитываясь в мою одежду, но из этой пластилиновой массы вырастали новые и тянули меня из стороны в сторону. Шлепали по телу, обшаривая меня.

Рукам нужны мои таблетки, но им не найти их. Нельзя этого им позволить.

Моя собственная рука плотно сжимает таблетку. Пластилиновые тянутся к носу и рту, закрывая их. Нечем дышать, я задыхаюсь.

Продержался столько, сколько смог. Резким движением, оторвав несколько липких и цепких рук, закинул таблетку внутрь.

Руки как по приказу отлипли от меня и, сбившись в кучу, уползли из моей пустой комнаты. Стекло бумерангом вернулось из-за облаков в оконную раму.

Рухнул на кровать и уставился в окно, чтобы убедиться в том, что больше оно никуда не улетит.

Позже не рвало, только вместе с потом выходили осколки и тело изнемогало от чесотки.

4

Приступы повторялись, и теперь я осознал, что хоть таблетка проглатывается мной – действует она исключительно на окружающее пространство. А меня продолжало швырять из стороны в сторону. Пролетая во время одного из таких припадков вверх по стволу дерева, ломая все ветки на своем пути, посчитал в уме и пришел к выводу, что таблетки заканчиваются.

Липкие руки теперь следовали за мной даже в спокойном состоянии.

Росли за спиной и хватали уже не вибрации. Им нужны они. Хранить таблетки в кармане уже было нельзя.

Поместил их за глазом, чувствовал днем и ночью, что они на месте. Теперь мои глаза были постоянно в движении, а во время приступов я смотрел ими так быстро, так хаотично двигался сам, что удавалось незаметно от сдерживающих меня рук достать заветную таблетку и проглотить ее.

Мир приглушался ненадолго.

5

Мои маленькие зеркальные таблетки почти перестали действовать.

Вертикальные и горизонтальные порезы покрывают мое тело, а липкие руки держат так плотно, что я уже и пошевелиться не могу. Только мои глаза еще свободны, но даже они пропитаны усталостью и уже не так быстро крутятся.

Человек, раздавленный скамейкой, выжил и говорил со мной. А я смотрел на листок в воздухе. Он парил, его края вытягивались и возвращались к прежним границам.

Мог бы при желании поджечь этот лист. И этого болтуна. Но мне хочется сейчас вместо этого посмотреть на то, как этот же лист будет разорван на мельчайшие кусочки движением воздуха.

Человек приблизился ко мне и стал тянуть руки к моему лицу.

Неужели он догадался?

Плевать. Сил, чтобы сопротивляться, не осталось уже давно.

Грязные руки нырнули в пространство за глазом и достали оттуда последнюю зеркальную таблетку, что у меня была.

Все слезится, он ведь в глаз залез руками.

Еще одна рука похлопала меня по плечу…

Питомец

Грязные улицы города по весне. Вся масса снега постепенно тает и обнажает то, что копилось всю зиму.

Ходить неприятно, но необходимо. Я обязан выходить раз в день на прогулку.

Ботинки после нескольких сот метров, пройденных в такое время года, вместе с брюками покрываются брызгами грязи, и кажется, что этот тоскливый день не может принести ничего хорошего.

Но это не так. Сегодня у меня появился друг. Мой питомец.

1

На безлюдной улице я как обычно бродил без всякой цели, смотрел себе под ноги и думал.

Мои размышления прервал звук, издаваемый неизвестным и невидимым пока для меня существом. Это было неожиданно, и я остановился, осматриваясь вокруг себя, предварительно подняв голову из грязи.

Из-за кустов и кучи мусора, сваленного здесь, появился мой будущий домашний питомец. Однако тогда я не обратил на него особого внимания и прошел мимо, убедившись, что мне ничего не угрожает.

Вернуться к своим мыслям не удалось, так как звуки продолжили преследовать меня. Судя по всему, мой новый знакомец также двигался за мной. Переживать из-за этого не стоит, ведь он такой тщедушный на вид и вряд ли может мне навредить.

Шуршащие звуки, крадущиеся сзади, приближались. Понял, что иду не туда, заблудился. А мне ведь пора домой.

Как только я остановился, чтобы передохнуть и сориентироваться, в какую сторону мне идти, чтобы вернуться домой, к моей ноге припал пакет. Он льстился, прилепляясь, весь грязный и немного надорванный.

Что мне с тобой делать?

Ладно, раз такое дело, можешь шелестеть за мной.

Домой я возвращался уже в компании.

2

Забрал его с собой. Стоя на пороге, решил, что нужно моего гостя помыть.

Когда стал обмывать его в душе, его прежний цвет изменился. До помывки он был серого, грязного цвета, после же стало видно, что он белый, а от серого у него только несколько горизонтальных серых полосок.

Он совсем обмяк в ходе этой процедуры, не издавал никаких звуков. Чувствовалось, что он был на грани. Протер его полотенцем и расположил на кровати сохнуть.

Сам же я думал о нескольких надрывах, что я видел. Можно ли это исправить? Как помочь в такой ситуации?

Иголки с нитками не подойдут, да и как его зашивать. А может, использовать зажигалку или спички, огнем от которых можно раскалить немного края его ран и соединить их. Тут есть над чем подумать. Стоит спросить его мнения. Так и поступлю, а пока открою окно, чтобы он скорее обсох.

Ушел в другую комнату и лег. Думал о моем новом питомце.

Как его назвать?

3

Шуршание в соседней комнате привлекло мое внимание. Подскочил и побежал туда, но в коридоре едва не столкнулся с ним. Буду называть тебя Шуршиком.

Он был добр и весел, активно крутился вокруг меня – и все стало очень хорошо. Проводил его на кухню, где скотчем стянул разрывы. Он сам попросил меня об этом.

– Чем будем заниматься теперь?

– Играть.

– Во что?

– Игра называется удержание. Суть такова – я взлетаю к потолку и полностью расслабляюсь. Когда начну падать, ты должен дуть снизу и удерживать меня от падения. Вот и вся игра, но она сложная на самом деле. И веселая. Как ты меня назвал?

– Шуршик. Хочешь узнать мое имя?

– Оно мне известно.

– Правда, откуда?

– Стоптанные пятки твоих ботинок.

– Что-то мне не верится, все-таки скажи, как же меня зовут?

–Образ незнакомца за зеленым холмом, который еще не показался.

– Идем играть!

4

Полные легкие воздуха, набранные мной, не помогали удержать моего друга от падения. Подхватывал его на руки и подкидывал вверх, повторяя попытку. Все без толку. Кажется, я запыхался и покраснел. Но как же весело играть так.

После я лежал и отдыхал, а пакет летал по комнате, шелестел на полу, убаюкивая меня.

Сон. Давно я не спал так спокойно.

5

Утром, еще не открыв глаза, я знал, что буду запускать своего друга в воздух, как воздушного змея. У меня такого никогда не было, но думаю, что это не трудно.

Встал и увидел его, лежащего на полу возле кровати. Легонько провел по нему рукой. Шорох – он проснулся.

– Пойдем играть в воздушного змея?

– Конечно!

Ветер на крыше моего дома был слабым, но моего друга Шуршика поднимало легко. Страховал и удерживал его с помощью простой нитки, привязанной к его ручкам.

Ловил с его помощью ветер и балансировал. Все мое внимание было сконцентрировано на этом.

Где-то через час ветер стал усиливаться. Моего друга могло унести в случае, если нитка оборвется, поэтому я вернул его и начал сворачивать ее в моток.

– Поменяемся?

– Что?

– Я был воздушным змеем, не хочешь сам попробовать?

– Но как ты сможешь меня удержать?

– Мы привяжем тебя к антенне, а вернуть обратно я смогу.

– Хорошо, но хоть ветер и силен, я не думаю, что взлечу.

– Давай попробуем.

Привязав себя с помощью двойной нитки, подошел к самому краю крыши. От падения меня будет удерживать хлипкая антенна и пластиковый Шуршик. От этой мысли мне стало смешно. Другой конец нитки обмотан вокруг моего глаза. Так меня точно не унесет ветром.

Шаг и ветер подхватывает меня, раздув куртку, да всю одежду и легкие, расправив их.

Парю, я парю – немного проваливаясь при попытках изменить свое положение и вновь поднимаясь на максимальную высоту.

Было очень весело, хохотал как никогда в жизни, хоть и проглотил вместе с ветром несколько мошек.

Позже Шуршик вернул меня на крышу.

– Здорово, я счастлив! Останемся здесь ненадолго и посмотрим на людей внизу?

– С удовольствием!

В итоге просидели на крыше до захода солнца.

6

На следующий день был дождь, который шел безостановочно.

Мы не могли никуда пойти, сидели дома и наслаждались счастьем и этим барабанящим дождем.

– Что будем делать?

– Мы уже делаем все то, что стоит делать. Но можно и сыграть во что-нибудь.

– Как насчет пряток, ты-то наверняка сможешь хорошо спрятаться.

– Хорошо. Считай до 1084.

– Начинаю. Один, два, три…

Открыл глаза и пошел по квартире, тщательно осматривая все щели, закоулки и проверяя под диваном и столами. Как же хорошо, должно быть, Шуршик спрятался.

В зале нет, в моей спальне тоже, значит, наверняка он на кухне.

Когда я вошел туда, то сразу понял, что произошло что-то ужасное.

Ящики были выдвинуты, кухонная утварь разбросана, один стул лежал на боку, и среди всего этого я не сразу нашел своего друга – он наполовину высунулся из ящичка, в котором лежали пакеты для мусора.

Нежно взял его в руки, и меня пронзила мысль, что он не издает никаких звуков, даже после моего прикосновения.

Нет, этого не может быть – Шуршик, друг, не оставляй меня.

Мял его, подкидывал в воздух, все без толку, он не шуршал, не взлетал, а сразу падал плашмя вниз. Его уже нет. Теперь мой друг, ставший за эти дни лучшим, превратился в пакет, только и всего.

Больше между ним и пакетами, лежавшими в отдельном ящичке на кухне, нет разницы.

Не хочу никого видеть. Мне нужно идти…

Крем в офисе

Строгий офис, разбитый на кабинки.

Кратчайший путь от одного конца офиса до другого составляет двенадцать секунд размеренного шага.

Работники снуют от своих кабинок к коллегам. Середина дня и работа в самом разгаре. Все здесь очень продумано, никто друг другу не мешает. Очень комфортно.

Перегородки, отгораживающие собой рабочее место каждого отдельного сотрудника, сделаны из белого крема. Пол, стены, часы на стене – все сделано из белого крема. Новенький работник, заполняющий квартальный отчет,– белый крем, пахнущий миндалем. У всего здесь своя форма.

Часы на стене, с мягкими стрелками, размазывающими время, показывают без пяти минут два. Скоро обед.

Все в офисе знают, что скоро произойдет, но для новичка это будет впервые.

Два часа.

Отчеты убираются в сторону.

Офис сжимается, стены сужаются, искривляясь, а потолок сливается с полом, сначала деформируя все, что в нем находится, а затем прессует в единую массу новых и старых работников, отчеты, домашние туфли, подогретые обеды в кремовых контейнерах…

Мысли, счета, транзакции, служебные романы – все сводится к порциям крема из тюбика, в котором почти ничего не осталось.

Новенький, слившись со стенкой соседней кабинки и цифрами, отправляется с порцией крема в новое место.

Там его ждет нечто другое.

А в чуть опустевшем тюбике офис продолжит работать, даже после того, как его самого выбросят в урну.

Прогулка глаз по городу

Сегодня я чувствую небольшое недомогание. Останусь дома, а погулять отправлю только один глаз.

1

Улицы неубранны, а снег, нападавший за долгую зиму, начав таять, развез такую грязь, что в некоторых местах гулять стало просто невозможно. Значит, остаются только центральные улицы, по которым еще можно передвигаться.

Небо и сосны, стремящиеся навстречу друг другу, закружились в паре с серым асфальтом, по которому мой глаз покатился. Сейчас день, но из-за пыли, что попадает в глаз, он слезится, и все несколько размыто для меня. Закатываясь в лужи, получаю некоторое облегчение, но вода грязная и примешивает к слизистой оболочке дополнительные частички.