Влюблённая в лёд

– Что? – в шоке прошептала я. – Мои соболезнования.

– Не стоит, – хитро усмехнулся он. – Ты все равно ее не знала.

Мои глаза опустились в пол. Чем больше я думала о ней, тем сильнее понимала, что она была для меня как звезда – недосягаемая, но великолепная.

– Она была моим кумиром, – тихо произнесла я.

Алекс пожал плечами и выглядел так, будто каждое слово тянуло его вниз.

– Такова жизнь, – сказал он. – Если хочешь, можешь здесь кататься. Через неделю этот каток закроется.

Досада закралась в мою душу.

– Почему?

– Отец его закрывает, – объяснил он, в его голосе звучало разочарование. – У нас нет набора в команду. Наша команда, если честно, просто полное дерьмо. Нам нужен чемпион, чтобы пробиться хоть куда-то.

– Мне очень жаль, – прошептала я, ощущая, как сочувствие смешивается с моими собственными недовольствами.

– Не стоит, – он резко прервал меня, поворачиваясь и направляясь к выходу, будто горячая печка резко подменила свою теплоту на ледяной мороз.

Я не могла понять, обращается ли он ко мне или самому себе, но в любом случае его слова заставили меня уколоться.

– Ты идешь? – спросил Алекс, оглядываясь на меня.

Я кивнула, но внутри меня угнетение и подавленность оставались, словно тень, охватывающая моё сознание. Внутри меня вспыхнули горькие чувства – растрата времени, уход идолов и разрушение мечт.

– А куда? – неуверенно спросила я.

– На улицу, – бросил он, как будто слово «на улицу» само по себе было наказанием. – Я закрываю каток.

Эмма, ну ты и тупица. Я вышла за ним, соединяясь с невыносимым холодом уличного воздуха. Небо потемнело, а снег под ногами скрипел, пока я наблюдала, как Алекс закрывает двери клуба, охватывая его своим дыханием.

Я не знала, что сказать, и просто начала двигаться обратно к отелю, но в голове все еще кружили мысли о Надежде, о моем падении и о том, как жизнь порой бьёт под дых.

Каждый шаг отзывался эхом в моей душе – по дороге в отель, в унисон с моими разочарованиями, сожалениями и ужасами о будущем. Надежда, та, которая осветила мой путь и давала силы, теперь осталась лишь в воспоминаниях. Но может быть, именно в этих воспоминаниях я могла найти вдохновение покорить лед, вернуть страсть, которая могла бы согреть меня в любую стужу.

Сидя на кровати в номере и попивая горячий чай, я чувствовала, как тепло проникает в мои ладони и заставляет расслабиться. Но в этот момент я совсем не могла сосредоточиться на приятных ощущениях. Я открыла ноутбук, который уютно устроился на моих коленях, и решила заглянуть в социальные сети.

Нахмурившись, я зашла на страницу своей матери. На экране замелькали яркие фотографии ее жизни, полной радости и смеха. Она всегда была такой активной и энергичной, даже сейчас, когда я была вдали от дома. По идее, как дочь, я должна была радоваться ее успехам. Но вместо этого меня охватило нарастающее чувство обиды. Она явно видела оставленную мной записку, но даже ни разу не проявила интереса – ни слова о том, как я добралась к отцу, как я себя чувствую. В очередной раз мне снова было больно.

Час назад она выложила фото, на котором обнимает Кимберли, с широкой улыбкой и золотой медалью в руках. Это была та самая Кимберли, которая безжалостно увела у меня мать. Я почувствовала, как в душе закипает злость. Рыжая стерва! Она не только забрала маму, но и оставила меня одну с этой бездной одиночества и предательства. Я с ненавистью отодвинула компьютер и отбросила его на край кровати.

Подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. На улице тихо падал снег, и я наблюдала, как снежинки кружатся в воздухе, оседая на тротуаре, но это зрелище не приносило мне радости. В душе и на сердце была стужа. Я вспомнила свой последний день дома, последние слова, сказанные отцом, и то, как он закрыл за мной дверь, будто бы ставил точку в нашем совместном предложении. Даже после моего ухода он не звонил, не писал – ни разу не поинтересовался, как у меня дела. Что за родители у меня такие? Они просто плюют мне в душу.

Я поставила кружку на стол, при этом чувствуя, как руки слегка дрожат от волнения. Убрав ноутбук в чемодан, я легла на свою кровать, не зная, как же будет выглядеть мой следующей день. Словно в тумане моих мыслей мечты о будущих соревнованиях просто завяли. Я знала, что должна тренироваться изо всех сил, для себя и ради своей мечты, но на сердце оставался тяжелый камень, который не давал мне покоя.

Закрыв глаза, я хотела, чтобы эта ночь принесла мне хотя бы каплю умиротворения. Но мысли о предательстве, о непринятии и об отсутствии поддержки крутились в голове, как упрямые снежинки, хотя я уже знала, что им не удастся растопить меня.

Глава 5

Я не могла нормально уснуть. Ночь затягивалась, как старая стрела, и мысли барахтались в голове, словно осенние листья на ветру. Под утро, уже не в силах терпеть, я встала в шесть, быстро привела себя в порядок и схватила коньки. Тяжелое чувство недостатка сна гнало меня к катку, в надежде, что он уже открыт.

Я шла по пустынным улицам, где еще даже первые лучи солнца не думали пробиваться сквозь утренний туман. Воздух свежий и резкий, но это было именно то, что мне нужно. Через пятнадцать минут я дошла до большого белоснежного здания, о котором мечтала, но остановилась, потоптавшись у двери. Дернув за ручку, я с облегчением поняла, что каток открыт. Войдя внутрь, я уже чувствовала, как радость нахлынула на меня, но вдруг мою уверенность охватила тревога.

Когда я подошла к катку, моё сердце замерло. Он был занят – две девушки и парень тренировались под руководством тренера. Особенно я запомнила одну фигуру, которую узнала сразу. Когда тренер обернулся, я увидела, что это была Надежда Ньюман! Что за черт? Алекс сказал, что она умерла. Вот же засранец! Он мне соврал! От шока я не удержала свои коньки, они глухо стукнули о бетонный пол.

– Девушка, здесь частная территория, – обратилась ко мне Надежда, глядя на меня с лёгким недоумением. – У нас тренировка.

– Простите, – вымолвила я, подбирая свою челюсть и резко наклонилась, чтобы притянуть к себе коньки. – Я не хотела мешать. Я Эмма Розенберг, я хотела с вами поговорить.

– Так, продолжаем разминаться, – сказала она своим ученикам, а затем подъехала ко мне, выйдя со льда за арену.

В этот момент меня охватило одновременно и волнение, и восхищение. Она была такой же, как на фото: черные волнистые волосы, пронзительные карие глаза, гордая осанка и добрая улыбка. Я чувствовала, как внутри меня всё сжалось от мощного потока эмоций. Она – мой кумир.

– Та самая Эмма Розенберг? – спросила она, нахмурившись.

Я кивнула. Никакие слова не могли передать ту бурю эмоций, что накрыла меня. Вот она, рядом. Я чувствую, как захватывает дыхание от волнения и восхищения.

– Дочь Тины Розенберг? – уже более мягко продолжила она.

– Да, – ответила я почти шёпотом, уставившись на нее как на воскресшего призрака.

– Я видела твое последнее выступление, – сказала она, и в моём сердце зазвучал тревожный звонок. – Тройной аксель был ужасен.

Словно ледяной водопад обрушился на меня, резко осадив решимость. Как будто все вокруг только и делали, что обсуждали моё фиаско. Я невольно опустила глаза, теряя уверенность. Но в тот же миг, в конце концов, во мне вспыхнул огонь. Я не могла просто так сдаться, я хотела, чтобы она поверила в меня.

– Я хочу, чтобы вы были моим тренером, – дерзко произнесла я, поднимая взгляд.

Она поморщилась, и это меня ударило, как холодный ветер.

– Прости, но я не могу тебя тренировать, – произнесла она с явным сожалением.

– Почему? – в голосе зазвучал крик моей души. Я почувствовала, что падаю на самое дно.

– Я тренирую только студентов академии Хилстроу, – объяснила она на этот раз с лёгким упреком. – И мне нужны сильные фигуристы.

Слёзы подступили к глазам, но я сжала кулаки, не желая показывать свою слабость. Это моя жизнь, моя мечта. Я никогда не была такой сильной, но сейчас готова была все изменить.

– Я могу доказать вам, что я достойный кандидат, – проговорила я с настойчивостью, будто это было единственное, что имеет значение.

Она посмотрела на меня с недоверием и, наконец, кивнула.

– Хорошо, – ответила Надежда. – Покажи мне, что ты можешь.

Внутри раздался всплеск решимости. Я кивнула, словно это был заветный шанс. Надежда вернулась на лед, и я, прикрывая себя от страха и стыда, быстро натянула свои коньки, несмотря на прострел в лодыжке, внезапно давший о себе знать в неподходящий момент. Я вошла на лед, четко понимая, что это лучший шанс, который у меня когда-либо был. Лед был холодным и жестким, но меня это не останавливало. Я чувствовала себя живой, моя кровь закипала от адреналина.

Остальные фигуристы остановились и обратили на меня внимание, недоумевая, что же я собираюсь продемонстрировать. В моих ушах гремела тишина, но сейчас я могла слышать только себя. Так, Эмма, не опозорься, это твой шанс.

Я сделала пару кругов для разогрева, скользя по льду с легкостью, словно птица в свободном полете. Сердце стучало в унисон с ритмом моего катания. В голове крутились мысли о том, как должен выглядеть идеальный двойной лутц. Главное снова не допустить ошибку и делать упор на внешнее ребро. Для меня это было нечто большее, чем просто движение; это был момент истины.

Собрав все свои силы, я решила. Двойной лутц… сейчас или никогда. Я набрала скорость, почувствовав свежий ветер в волосах. Впереди маячил мой исполин – ледяной экран, не знающий прощения. Я взмыла в воздух, ведь мгновение – ускользающее! Лед замер, ожидая окончания спектакля.

Два оборота, и… приземление.

Фигуристы Надежды застыли на льду, а мое сердце колотилось в груди. Я приземлилась без упора, едва успев удержать равновесие. Но я сделала это! Я подняла глаза и увидела, как лицо Надежды осветилось, и в привычной строгости на мгновение исчезла улыбка.

– Еще раз, – бросила она, на этот раз покачнув головой, и я почувствовала, как в груди разгорается огонь смелости.

Я не собиралась сдаваться. С каждым падением и подъемом я ощущала, как ближе к своей мечте, к своей цели. Я снова сделала несколько прогонов для разгона. Лед под коньками мягко трещал, как будто приветствовал меня своей холодной гладкостью. Каждое движение приносило легкость, словно я была частью этого синего мира. Я хочу попробовать сделать тройной лутц. Я собрала свои мысли, закрыла глаза на мгновение и представила, как мой идеальный тройной лутц взмывает ввысь. Я чувствовала, как энергия зарождается во мне, как волнение наполняет каждую частичку моего тела. Звуки арены, привычный запах холодного льда – всё это смывалось в одно целое с несущей меня мечтой.

Я наклонилась, взяла разгон и оттолкнулась от льда. В воздухе я прочувствовала, как все окружающее замерло. Я взмыла, как перо, зафиксировав взгляд на одной точке. Три оборота. Чудо! Я почувствовала, как кровь бьется в висках, а сердце колотится в ритме танца. Ноги были предметом свободы, и в моем сознании мелькнула мысль: «Я справлюсь!»

Но в момент приземления всё изменилось. Лед, казавшийся нежным, стал беспощадным. Я не успела понять, что что-то пошло не так. В голове мелькнула тень сомнения, и внезапно я ощутила мгновение потери контроля. Правой ногой я перетянула лед, а затем… Упала.

Секунда – и я на льду. Лицо прижато к холодной поверхности. Сначала был шок. Затем – боль. Я ощущала, как слезы поднимаются на глаза, но не могла позволить себе плакать. Я знала, что должна встать. Я поднялась на колени, не в силах сдержать смешанный поток эмоций. Разбитая гордость блестела на румянце щеки.

– Всё нормально, – проговорила я и, попробовав заставить себя улыбнуться, встала на ноги.

Я снова взглянула на Надежду, ее лицо было сосредоточенным, но глаза полны поддержки.

– Еще раз! – твердо сказала она.

Выросший внутри меня огонь расплавил ледяную зябкость. Я решила, что испытаю свое тело и дух ещё раз. Я сделала шаги по льду, ощущая каждое движение, как если бы я исполняла музыкальную композицию. Нотами моей симфонии стали легкость, скорость и грация. Я вновь прокатилась, набирая скорость, и внутренний гул проговорил мне: «Да, ты можешь это сделать. Ты сделаешь это. Не позволяй падению определять твою судьбу».

Разгон. Я вдыхаю глубже. С каждым шагом на льду тактика построилась в моем сознании, я чувствую уверенность, заполняющую моё тело. Мгновения на грани реальности; теперь или никогда. Я нацелилась на свой тройной лутц. Забыв о других шагах, я оставила за собой страх, боль, и, несмотря на падение, прыгнула вверх в свободный полет. Всё изменилось в этой невероятной секунде – я взмыла над поверхностью льда, мой мир вдруг замер, и всё вокруг завелось в унисон с ритмом моего сердца.

Я оказалась в воздухе – это было так волшебно. Время как будто остановилось, и в этот момент я почувствовала себя свободной. Я крутилась, мои чувства были неописуемо прекрасны: радость, восторг и смелость. Я приземлилась, коснувшись льда с уверенным щелчком коньков. Обернулась к Надежде, её глаза светились гордостью. Она подъехала ко мне и, не дожидаясь слов, просто кивнула головой. Сердце моё переполнилось счастьем. Я смогла! И я знала, что именно этот момент станет началом нового этапа в моей карьере. Этот удачный прыжок привел меня к ней, к Надежде, к команде, и я уже чувствовала, как её поддержка и вера в меня навсегда изменят мою судьбу.

– Ты в моей команде, – произнесла она, и я поняла, что меня ждет впереди.

– Спасибо, – радостно сказала я, но внутри меня разыгралась паника. Я мечтала об этом моменте, и вот он наступил. Но, с другой стороны, насколько я готова к этому?

– Это еще не все, – ответила Надежда, прерывая мои мысли. – Ты пренебрегаешь своей травмой, тебе надо отдыхать, а ты на льду и не жалеешь себя.

Я подавила тяжелый вздох. Я собиралась сказать, что моя нога уже не болит, но это была коварная ложь. На самом деле, каждую секунду я чувствую сильную боль, но не могу позволить себе показаться слабой. Я сжала зубы и продолжала кататься, как будто ничего не произошло.

– Моя нога уже не болит, – соврала я, стараясь говорить уверенно.

– Я же вижу, как ты на нее наступаешь, – серьезно сказала она.

– Я просто хотела доказать, что могу кататься, – ответила я уверенно, пытаясь произвести впечатление.

Надежда отмахнулась от моих слов. Она знает, что я веду себя неразумно, но в данный момент я ловила ее поддержку, и это было важно.

– Что ж, ладно. Знакомься со своей командой, – произнесла она и повела меня к группе.

Мы подъехали ближе к парню и двум девушкам, которые все были в черных костюмах. Надежда указала на парня:

– Это Зейн.

Зейн выглядел уверенно – у него прилизанные светлые волосы и ярко-голубые глаза, полные закругленного презрения. Он просто стоял и пронзал меня взглядом, будто оценивал мой уровень. У меня по спине пробежали мурашки.

– Это Ариана, – произнесла Надежда, указывая на девушку с короткой черной стрижкой, которая мило улыбнулась и сделала легкий реверанс. Она выглядела приветливой и располагающей.

– Привет! Добро пожаловать! – произнесла Ариана и, казалось, готова была обняться. Я снова расслабилась; она определенно не была как Зейн.

– А это Мираэль, – закончила Надежда, указывая на последнюю девушку.

Мираэль была такой же неприветливой, как и Зейн. У неё были длинные черные волосы и зелёные глаза, которые не поднялись на меня ни на секунду. Она была погружена в свои мысли, размышляя о чем-то важном, глядя на свои аккуратно накрашенные ногти, которые колебались в лёгком движении.

– Завтра мы уезжаем в Оттаву, заканчиваются каникулы, тебе надо успеть подать заявку в академию, – сказала Надежда, обращаясь ко мне. – Но давай сначала пройдём в кабинет, составим договор.

Я кивнула и поехала за Надеждой, хотя моё сердце колотилось. Черт! Академия! Я ведь не могла себе этого позволить. У меня нет денег на учёбу! Это просто крах!

– Тренируйте аксель! – крикнула Надежда, снимая коньки и направляясь в кабинет.

Мы поднялись на второй этаж. Она открыла дверь и пропустив меня вперед, я вошла и замерла, пока она закрывала за собой дверь, словно пресекая путь к побегу. Кабинет был простым, но уютным. Стены украшали фотографии её старых выступлений, где она ловко стояла на коньках с грацией настоящей волшебницы. Я уже много раз видела эти снимки, но каждый раз они вызывали во мне трепет и желание стать такой же талантливой. Надежда села за стол и внимательно посмотрела на меня, а я нервно переминалась с ноги на ногу, не зная, как начать разговор. В воздухе витал запах пыли и долгих размышлений, и, казалось, эти мгновения затягивались, не принося облегчения. Чувство неловкости накалялось, но вдруг Надежда, словно чувствуя напряжение, подняла на меня взгляд.

– Что-то не так? – спросила она, облокотившись на стол.

Я замерла. Вслух сказать об этом было тяжелее, чем падать на лёд.

– Я не могу учиться в академии, – вымолвила я, и, казалось, этот короткий ответ стал для меня признанием вины.

Эти слова, как будто вышли из меня против воли, как будто они сами знали, что делать. Облегчение лишь смутно коснулось меня. Надежда нахмурилась, и я поняла, что, возможно, она не могла мне помочь.

– Почему? Я даю тебе шанс учиться у меня, а ты не можешь? – ее глаза загорелись, но не гневом, а искренним интересом.

– Я нищая, – выдохнула я, словно это было сутью всего. Я давно научилась делить пространство между чувствами и гордостью, но этот момент смешал их до неузнаваемости. – У меня давно не было чемпионатов, а родители денег не дадут.

Надежда непонимающе вскинула бровь. Я заметила маленькие морщинки на ее лбу, и в этот момент она выглядела такой мудрой. Каждое морщинистое выражение лица прятало за собой множество историй, успехов и разочарований, которые она исповедала в своей карьере фигуристки.

– А как же твоя мать? И вообще, почему ты от неё ушла?

Она тут же вспомнила о моей матери, и я почувствовала, как горечь заполнила моё сердце. Я опустила взгляд, как будто искала поддержку в дружелюбной поверхности стола.

– Она сказала, что не хочет больше тренировать меня, – ответила я так тихо, что едва сама себя слышала. – И денег на академию она точно не даст.

Вздох Надежды был полон сочувствия, и я увидела, как в её глазах метались мысли о том, как помочь мне.

– Что ж, – произнесла Надежда, как будто на весах ее сознания тяжело положилась новая информация.

Я не знала, что делать дальше. Сердце стучало быстрее, когда я в очередной раз решила высказать свои страхи.

– Разве нет другого выхода быть вашей ученицей? – вымолвила я, надеясь, что хотя бы часть ее теплоты и поддержки останется со мной.

Я задала этот вопрос, как будто надеялась, что она увидит решение в моих глазах. Это было наказание, быть между желанием выступать и жестокой реальностью, но ни одно из моих слов не могло передать, как сильно я этого хотела. Надежда задумалась. Я видела, как в её голове закручивались шестеренки новых идей.

– Есть один вариант, – произнесла она наконец.

– Какой? – не унималась я, словно она держала в своих руках ключ к моему будущему.

– Поскольку я работаю в академии, я не могу нарушить контракт и обучать фигуристку с улицы, только студентку. Но есть другой способ тебе поступить туда, раз у тебя нет денег.

– Какой? – не унималась я, полная надежды.

– Хоккей, – ответила Надежда, в ее голосе прозвучали ноты уверенности.

– Что? – я опешила, не в силах поверить своим ушам. – Но я не умею играть в хоккей.

– Не придется, – ответила она. – Тебе просто нужно будет время от времени появляться на их тренировках, чтобы не вызывать подозрения.

Сердце забилось быстрее. Я недоумевала, не зная, как воспринимать эту неожиданную идею.

– Ладно, – стушевалась я, но внутри меня бушевал неуёмный поток эмоций.

Надежда протянула мне контракт, и я увидела, как её надежды переплетаются с моими мечтами. На мгновение я почувствовала себя, словно на коньках, готовая к прыжку, хотя и не уверенная в своем приземлении.

– Подпиши, – произнесла она, её голос звучал уверенно, но я уловила тонкую ноту беспокойства.

Мой вдох остановился в груди. Смущение и волнение смешивались, как лёд с водой в моем сознании. Я быстро подписала не читая, передала документ обратно и потеряла счёт времени – в голове кружились мысли о будущем.

– Я подам за тебя заявку. Завтра мы отправляемся в Оттаву. Будь здесь у входа в восемь утра, – сказала Надежда, её голос звучал как сигнал, который заставлял моё сердце биться быстрее.

Я кивнула, полная благодарности, ощущая, как воздух наполняется предвкушением новых свершений. Это был тот момент, когда мечты, казавшиеся далекими, вдруг обрели ощутимую форму. Я почти собралась уйти, но внутренний голос толкнул меня обернуться.

– В сети пишут, что вы больше не тренируете, почему вы решили тренировать? – спросила я, и в этих словах звучало искреннее любопытство.

– О, я тренирую уже несколько лет, просто не афиширую это, – отмахнулась она с легкой улыбкой на лице, словно рассуждая о чем-то простом. – Хочу вернуться в спорт эффектно.

Эти слова были наполнены смыслом и вдохновением. Я зажглась от её уверенности, и пообещала себе, что тоже вернусь на лед с не меньшей страстью. Мы обменялись номерами и с чувством радости и волнения я вышла из кабинета, спустилась на первый этаж и растворилась в суете улицы. Звуки города стали ритмом моего сердца – так же, как музыка, под которую я танцевала на льду. Ветер играл с моими волосами, и я чувствовала, как невидимые нити судьбы связывают меня с Надеждой, с новым началом.

Я шла по улице, представляя себе завтрашнее утро. Восемь утра, Оттава, новая жизнь. Лед, на который я вернусь, будет холодным, но не настолько, чтобы затушить ту искру, что горела во мне. Я была готова к прыжку в неизведанное, оставив в прошлом страхи и сомнения, осознавая – это именно тот путь, который я должна пройти, чтобы стать той фигуристкой, о которой всегда мечтала.

Глава 6

Я всегда любила это ощущение – когда утро только начинает пробуждаться, а я уже готова отправиться к своей одной истинной любви: к фигурному катанию. Собрав все свои вещи и еще раз проверив номер, я подхватила чемодан и вышла за его пределы. Мягкие шаги на ковровом покрытии гостиницы создали иллюзию уюта, чтобы потом, выйти в холодное утро.

Спустившись на первый этаж, я оставила ключи администратору. Чувствовала, как сердце забилось быстрее – предвкушение тренировок наполняло меня энергией. Я вышла на улицу, где темное небо, все еще окутанное звездами, простирало свои безбрежные просторы над городом. Снежинки, как нежные бабочки, мягко опускались на землю, создавая легкий снежный покров, который искрился в утреннем свете. Я глубоко вдохнула свежий морозный воздух и пошла по направлению к катку, ощущая, как каждая клеточка моего тела наполняется радостью.

Пока я шла, мысли о предстоящем тренере Надежде наполняли мою голову. Она была чуть выше меня, с крепкими плечами и строгим, но добрым взглядом. Надежда знала, как раскачать мой потенциал, как заставить меня преодолевать страхи и сомнения. Я быстро дошла до здания катка, где у входа уже ждала Надежда и трое её учеников. Мы обменялись приветствиями, и я почувствовала, что нахожусь среди своей команды, среди тех людей, кто разделяет со мной эту страсть.

– Доброе утро, Эмма, – улыбнулась мне Надежда, и я почувствовала, как тепло её взгляда окутывает меня, придавая уверенности.

– Доброе утро! – ответила я, моё лицо светилось от счастья.

– Садись в автобус, мы выезжаем, – скомандовала она, и я почувствовала, как адреналин бурлит в моих венах.

Все вошли в небольшой белый фургончик, я нашла место у окна и, быстро достав наушники, включила свою любимую музыку, плотно закрыв глаза, будто опасный мир за стеклом не должен меня тревожить. Наушники, погруженные в уши, обманули слух, и музыка заливалась потоком эмоций. Каждая нота была как призыв, мягко усаживающий меня на лед, где я с легкостью вращалась, описывая в воздухе грациозные линии. Между аранжировкой мелодии и снежинками, которые плакали за окном, я чувствовала себя частью чего-то большего, чем просто фигуристка. Я была мечтателем.

Фургон тронулся, и я глянула в окно. Заснеженные улицы сверкали, как обручальные кольца, покрытые росой. Тёплые огни из домиков пробивались сквозь мороз, создавая уютные ландшафты. «Только вперед», – думала я, не обращая внимания на недовольные взгляды Мираэль и Зейна, которые сидели поодаль и перешептывались. Я лишь усмехнулась, как будто между нами была невидимая стена, защищающая меня от их холодности.