Читать книгу Влюблённая в лёд (Сара Фейрвуд) онлайн бесплатно на Bookz (2-ая страница книги)
bannerbanner
Влюблённая в лёд
Влюблённая в лёд
Оценить:
Влюблённая в лёд

5

Полная версия:

Влюблённая в лёд


Дорога к аэропорту казалась бесконечной. Мимо проносились пейзажи – старые дома, знакомые улицы, в глазах прохожих я видела мгновения жизни, которые не имели ко мне никакого отношения. Я сосредоточилась на том, чтобы заполнить легкие свежим воздухом, словно это могло затушить ту печальную мелодию воспоминаний, что звучала в голове. Каждое знакомое место, каждая улица вызывали образы из прошлого, и в этих образах я оставляла часть себя.

Когда я вошла в аэропорт, на меня обрушилась настоящая симфония: суета, крики детей, надрывающиеся объявления и звук колес чемоданов, скользящих по плитке. Этот встретивший меня мир был утонченным хаосом, где каждый был занят своим путем, где каждая история неисчерпаема, как и моя. Я несла с собой смятение и надежду, на этот раз сочетание чувств пульсировало в моих венах, как ритм невидимой музыки.

Ощущая, как страхи и сомнения оставляют меня на каждом шаге, я шагнула к контрольной точке. Проверка документов прошла быстро, и вскоре я нашла своё место среди других путешественников. Ожидание рейса – это не просто время; это была возможность собраться с мыслями. Я достала фигурку льва из чемодана – она была небольшой и казалась обыденной, но значила для меня больше, чем все сокровища мира. Когда-то эту фигурку подарил мне отец, и каждый взгляд на неё напоминал о его поддержке и вере в меня, даже когда я сама сомневалась.

Я с нежностью провела пальцами по шероховатой поверхности льва, и в этот момент волнение смешалось с надеждой. Я смотрела на обшарпанные стены терминала и представляла себе все, что ждёт меня впереди. Канада. Страна, где мне предстоит заново научиться верить в себя, рассчитывать только на свои силы. Этот новый старт был полон возможностей: новые чемпионаты, новые горизонты и новые знакомства. Меня завораживала мысль о величественных ледовых аренах, где я смогу блистать, как никогда ранее.

Я глубоко вдохнула, гордо подняв голову. Левая рука прижимала льва к груди, как оберег, а правая – уверенно тянулась вперед, к ожиданиям и мечтам. В этот момент меня охватило чувство лёгкого холода, почти как прикосновение льда под коньками, которое вызывало одновременно радость и страх. Да, я уезжаю. Но я это делаю не просто так – я отправляюсь навстречу своим мечтам.

Моё сердце наполнялось энергией, и я знала, что, хотя путь может быть трудным и неизвестным, он обязательно приведет к чему-то великому. Я обратила взгляд на экран, сверкающий числами и названиями стран, и, наполняясь решимостью, прошептала себе: «Я готова».


Полет был недолгим, но пролетел он так, словно целая вечность осталась в Бернаби – на льду, среди прыжков, в поисках совершенства. А сейчас я снова тут, в родном городе, где все так похоже и в то же время совершенно другое.

Я вышла из аэропорта. Уставшая, но полная надежд, я поймала себя на мысли, что снова ощущаю тот знакомый холодок. Город, по которому иногда скучала, здесь, с яркими неоновыми огнями и привычным шумом. Звуки машин будто бы заколыхали сердце, вытаскивая на поверхность давно забытые эмоции.

Отец встречал меня у выхода, его фигура выделялась на фоне летящих прохожих. Я почувствовала, как все мои тревоги растворяются в его объятиях. Он крепко обнял меня, прижав к себе, словно хотел убедиться, что я действительно здесь. Я видела, как на его лице отразилось счастье, и в то же время – смятение.


– Как ты? – спросил он, отстраняясь и глядя в глаза. Его ладони были теплые, и это единственное, что приносило утешение. Но теплота не могла растопить льда, который образовался вокруг моего сердца. – Я видел твое последнее выступление.

– Нормально, – шепнула я, стараясь скрыть ту пустоту, что наполняла меня. – Просто падение и просто вывих.


Я заметила, как его лицо потемнело, когда он вспомнил о моем последнем выступлении. Я не обвинила его в том, что он не мог увидеть, как больно мне было в тот момент, когда я упала. Но в глазах родителей всегда как-то видно больше, чем просто слова.


– Что сказала Тина? – осторожно спросил он и мне стало не по себе. Я злилась, но понимала, что придется рассказать.

– Она выдала мне шикарную новость, – проворчала я, злость поднималась внутри словно волна, готовая схлестнуться с берегом. – Сказала, что я позорище и что не хочет меня больше тренировать.


Отец шумно выдохнул, отмахнулся от моих слов, будто они могли причинить ему физическую боль.


– У нее всегда был такой мерзкий характер. Не обращай внимания, – произнес он с надеждой, что эти слова успокоят меня.

– Как не обращать? – вскрикнула я, вспыхнув. – Моя карьера пошла под откос, она отказалась от меня. Собственная мать. Где мне найти тренера?


Я смотрела на него, ожидая поддержки, в то время как он мягко взглянул, словно искал правильные слова.


– Может, так суждено? Может, лед – это не твоя жизнь? – произнес он, и я почувствовала, как уходят последние капли уверенности, словно вода сквозь пальцы.


Я фыркнула, поднимая голову, полную решимости. Гнев смешивался с недоумением – как он мог так думать? Как могла существовать жизнь без льда?


– Не моя? – бросила я в ответ, глядя ему в глаза, отчаянно надеясь, что в его взгляде найду поддержку. – Я жить не могу без льда. Я не сдамся.


Мои слова отразили всю бурю эмоций, пылающих внутри меня. Я лишь на мгновение остановилась, прежде чем схватить свой чемодан и потянуть его к машине отца. Каждый шаг заставлял мою решимость разгореться вновь, подобно живому огню.

Проезжая привычные улицы, я ловила взгляды прохожих, их счастье и равнодушие удивляли меня. Вечерние огни мерцали, как звезды, и это создавало ощущение, что каждый жил своей мечтой, в то время как моя собственная металась вдоль грани реальности и прошлого. В голове прокручивались образы: я стою на льду, музыка завлекает, и всё вокруг замирает. Я танцую, прыгаю, и даже падения не пугают меня. Они только закаляли волю.

Вдруг в меня ударила волна ностальгии. Я вспомнила себя маленькой девочкой, катающейся на праздниках, когда каждый выход на лед казался волшебством. Мой отец, всегда со мной – то ли поддерживая, то ли просто наблюдая с гордостью.

Как только мы прибыли к дому, его открытые двери уже были знаком новой реальности. Я почувствовала, как чемодан стукнулся о тротуар, и этот звук стал одновременно родным и чуждым. Он напомнил о тех жертвах, которые я принесла на алтарь своего стремления – жертвах времени, поездок и разочарований.

Я замялась перед входом, чувствуя, что за этой дверью скрыта жизнь, в которой нет льда. Это была другая вселенная, где искренние желания и мечты зачастую оставались в тени. Нельзя сказать, что я не ценила ее, но я знала, что она не могла заполнить пустоту в моей душе.

Тина Розенберг и Тим Лангли развелись, когда мне было всего четыре. В тот момент, когда я впервые встала на лед, моя мать выбрала свою карьеру. Она всегда говорила, что ее имя должно звучать громко, и, как следствие, оставила свою девичью фамилию, так же, как и мне. Я – Эмма Розенберг, в дочернем звании, в дочернем одиночестве, стою на пороге дома отца, которого мама когда-то отвергла. Иронично, не правда ли?

Глубоко вдохнув, я открыла дверь и вошла. Сразу же с порога меня встретила новая жена моего отца, Лесли, с недовольным выражением на лице, которое я уже знала наизусть. Ее карие глаза, резкие черты лица, покрытые почти прозрачными веснушками и черные кучерявые волосы, развевающиеся на легком сквозняке, выдают ее открытую неприязнь ко мне. Она сузила глаза, словно подозревая меня во всех смертных глазах, и уперев руки в бока, обрамленные грязным фартуком, стояла прямо передо мной, загораживая вход в дом, будто я здесь пятое колесо.


– Привет, Эмма, – сухо произнесла она, её голос был холодным, как зимний ветер. – Какими судьбами?

– Приехала в гости к отцу, – попыталась я улыбнуться, чтобы сгладить напряжение. Я не собиралась терять с ней время на пререкания и предвзятые словесные баталии.

– Надолго? – её бровь с подозрением вскинулась.

– Не знаю, не больше месяца, – ответила я, проходя мимо неё, и уже чувствовала облегчение, что оставляла её недовольный взгляд позади.


Я потащила за собой тяжелый чемодан, к крутым деревянным ступенькам. Поднявшись на второй этаж, я отдышалась пару минут и переведя дыхание, прошла по знакомому мне коридору, останавливаясь возле своей комнаты. Задержав дыхание на секунду, я открыла дверь в свою комнату с трепетом. В детстве она была оазисом для моего воображения, полным лимонных оттенков, где я мечтала о покорении льда и сцен. Но то, что я увидела сейчас, поразило меня до глубины души.

Вместо ранее знакомых мягких желтых стен комната была окрашена в холодные голубые тона. Моя большая кровать с балдахином исчезла, и на её месте стояла красная кровать в виде гоночной машины – создание, уводящее меня в другой мир, мир другого ребёнка. На полу играл маленький мальчик, у него в руках были машинки, и он с наивным восторгом мчал их по раскинутым игрушечным трассам.

Я замерла на пороге, не зная, что делать. Впервые в жизни я почувствовала, как меня настигло чувство ревности. Это была моя комната – моя! И кто-то другой играл в ней, кто-то, кто даже не знал, кто я такая.


– Познакомься, это Клайд, – сказал мой отец, появляясь за мной с такой улыбкой, будто только что получил медаль.


Я обернулась к нему, не в состоянии поверить своим ушам. Я сверлила его голубые глаза своим холодным взглядом, отчего он поежился на секунду. Возможно мне показалось, но его глаз кажется дернулся. Но мой мозг бился, искал ответы, а находил лишь пустоту.


– Мой сын. Твой брат, – произнес отец с гордостью, на ходу проглатывая невидимый ком в горле, как будто это не шокирующая новость.

– Почему о твоем сыне я узнаю только сейчас? – в недоумении спросила я, чувствуя, как в груди сжимается что-то холодное и ненавистное.

– Я… я не знал, как тебе сказать, – пробормотал он, его голос стал неуверенным, как никогда прежде.


«Класс», – подумала я, подавляя желание закричать.


– Где мне спать? – фыркнула я, пытаясь удержать эмоции под контролем.

– На диване в гостиной, – бросила Лесли, безжалостно вторгаясь в наш диалог. Она появилась как призрак на ночном шоссе, выглядывая из-за плеча отца. Ее взгляд был таким же холодным, как и мой, и это меня еще больше начинало раздражать.


Я знала, что укрытие на диване – это лишь начало смятения. Я ощутила, как старые обиды снова поднимаются на поверхность, словно ураган, который я думала, смогла оставить позади.

В суматохе недель, которые ждут меня впереди, мне нужно будет разобраться в том, кто я на самом деле. Я фигуристка, часть истории, которую написала моя мать, но кто такой Клайд? И какую роль сыграет отец в этой новой главе моей жизни? Я перевела взгляд на мальчика, рада ли я ему или нет – это не изменит ничего.

Всё ещё сжимая чемодан, я прошла мимо Лесли и отца, испытывая нехватку моего былого мира, моего льда. Но несмотря на всё, я знаю: схватка только начинается, и в этом ледяном танце мне нужно не утонуть.

Я спустилась на первый этаж, поставила чемодан рядом с тканевым оранжевым диваном и, сбросив куртку, села на него. Огляделась по сторонам, все было таким же привычным, каким было в мой прошлый визит. Бежевые стены, где-то оторван кусочек обоев, темно-коричневые деревянные полы, начищенные до блеска и боли в глазах. В углу как обычно устроился небольшой телевизор, покрытый тонким слоем пыли и тоски, вокруг по полу расставлены цветы в больших горшках и раскинули свои гигантские листья. Я метнула взгляд вдоль стен и увидела то, точнее не увидела то, что на них висело раньше. Мои фотографии. Наверняка эта стерва Лесли заставила моего отца убрать снимки, чтобы лишний раз не смотреть на мое лицо. Мой телефон задрожал в кармане, и я достала его, заполняя проклятую тишину, отвлекаясь от чужого мне дома. Решила поискать отель в этом городе, надеясь вырваться из стен этого уныния. Но среди множества результатов меня внезапно привлекла одна реклама – открытие нового частного катка. Черт, как же мне это нужно! В этом городе, полном только общественных катков с убогим льдом, это было как глоток свежего воздуха. Я по-хорошему завидовала тому, что кто-то смог воплотить в жизнь то, что для меня было лишь мечтой.

Прокручивая объявления, я наткнулась на почти самый дешевый отель. Денег было не так уж много, и я старалась экономить. Мой единственный доход зависел от побед на соревнованиях – но это было так давно, что я уже потеряла надежду. Академия фигурного катания была моей заветной мечтой, но сложно было мечтать о чем-то, когда мать наотрез отказалась давать средства, утверждая, что я бездарна и всю жизнь останусь «вторым номером». Воспоминания о её словах снова болезненно вжались в мою душу. Единственное, для кого учеба была бесплатна и еще сверху платили стипендию – хоккеисты. Действительно, жестокий мир. Я вздохнула и решила, что надо двигаться дальше. Сжав губы, я завершила свои размышления и встала с дивана. Накинув куртку и схватив чемодан, направилась к выходу, как вдруг меня остановил отец.


– Эмма, ты куда? – окликнул он.


Я обернулась и увидела его недоумевающее лицо. Его глаза излучали ту же самую настороженность, что и у меня.


– Номер в отеле сниму, я здесь лишняя, – сказала я, уже чувствуя, как слова окрашивают моё намерение.

– Ну не начинай, – сказал он, возражая. – Я просто не знал, как тебе сказать…

– Сколько ему? – перебила я, ощущая, как раздражение заполняет моё сердце.

– Три, – ответил он, и я почувствовала, как эта цифра обрушивается на меня, как снег с крыши.

– Пап, ты почти четыре года молчал, что у тебя сын! – крикнула я, не в силах сдержать эмоции.

– Останься, – тихо произнёс он, его голос стал мягче. – Побудь с нами, хоть немного. Сейчас почти все отели закрыты на праздники.


Он был прав. После осенних праздников многие места закрывались на нерабочую неделю, и мне не оставалось выбора. Я закатила глаза, словно поддаваясь каким-то невидимым цепям и тяжело вздохнула.


– Ладно, – сдалась я, проклиная себя за то, что мне придется в очередной раз пересекаться с Лесли.

– Иди ужинать, – позвал отец, звук его голоса был как услада для ушей. Но так ли это было?


Сняв куртку и бросив её на диван, я направилась в столовую. Там уже сидела Лесли, их маленький общий сын с веснушками, сидевший на высоком стуле, весь в ожидании, пока я займу свободное место за столом. Я почувствовала, как меня охватывает старая привычка – собрать все свои эмоции, превратив их в маску.

За ужином мы обменивались парой фраз, стоя на краю незнакомого, слегка натянутого мастерства. Я улыбалась, хотя внутри разрывалась от противоречий. Но именно в этот момент, когда я смотрела на их семейное счастье, в голове всплыло одно предложение: «Ты сможешь снова стать фигуристкой, если только поверишь в себя». Возможно, лед был не так далеко, как я думала.


После ужина, поддавшись импульсу, какого я редко замечала у себя, я предложила Лесли помочь помыть посуду. Удивление в её глазах заставило меня улыбнуться искреннее, но с натянутой улыбкой, и за какой-то миг я почувствовала, будто возвращаюсь к жизни. Я быстро справилась с тарелками, насмехаясь над собой, что этот труд, пусть и скучный, радовал меня больше, чем вечерняя прогулка по своим мыслям и падении на льду.

Когда я закончила, дом уже был заполнен тишиной, лишь вдалеке было слышно, как засыпал их сын. Я вышла из кухни и направилась к своему ночному месту – дивану в центре гостиной. Легла на него, под голову подложив свернутое одеяло, и, заменив сны на реальность, включила Instagram.

Скроллинг ленты был как расправление ледяных крыльев; в воздухе оставались остатки переживаний о моих провалах. Я наткнулась на видео, где было запечатлено, как я падаю на льду. Комментарии к этому ролику врезались в мою душу, как острые лезвия коньков. «Неудачница», «На таком уровне, как ты, лед нужен лишь для ремонта». С дрожащими руками я закрыла приложение и положила телефон на стол, как будто отодвигая саму мысль о том, что я неудачница.

Но даже когда я закрыла глаза, мой разум не знал покоя. Я снова и снова падала во сне, зрительный образ ледового покрытия перемешивался в острой ненависти и самоосуждения. В каждом падении мне казалось, что я теряю частицу себя, и этот страх заставлял меня вздрагивать. Я пробуждалась с ненадежной надеждой – думала, что утро принесет ясность, и, может быть, лед всё же будет под ногами…


Глава 2


Пару дней я гостила в доме отца, но мне все же пришлось съехать. В тот вечер, когда я подслушала разговор между Лесли и отцом, у меня в груди зашевелилось недовольство. Лесли, недовольная, причитала, почему я здесь так долго, словно я была лишним грузом. Я невольно склонила голову и прислонилась к двери, уши горели от стыда, когда отец, сдерживая возмущение, после их разговора «деликатно» попросил меня вернуться домой. А мне не хотелось.

Домой, в ту холодную квартиру, где каждый угол хранил тишину, где единственным обитателем оставалась навязчивая мысль о зависимости от отсутствия материнской любви. Мать даже не отреагировала на мою записку, оставленную на столе – меня это сильно расстраивало. Поэтому я решила уехать от них. Удалившись от этой неуютной обстановки, я направилась в отель. Я нашла один, который всё ещё работал, несмотря на праздничные дни. Это было лучшее решение, которое я могла придумать.

На следующее утро, с ощущением полной безвыходности, я направилась на частный каток, который увидела тогда в рекламе. Он притягивал меня, как магнит. Я стояла на пороге большого здания, сжимая лямку сумки с коньками. Вздохнув, я решилась и вошла внутрь.

Здание было огромным, но внутри царила тишина, вальс которой звучал лишь в моих собственных мыслях. На часах было восемь утра, и я начала беспокойно осматриваться: ни охраны, ни других фигуристов. Где же хозяин? Почему двери открыты?

Я нашла каток и направилась туда. Моя нога ещё болела, но я решила игнорировать этот недуг парочкой обезболивающих. Словно заклиная себя, я прошла ко льду. Он блестел, отражая свет софитов, и ждал моего тепла, моей страсти и свободы.

Возле катка, чтобы не пропустить момент, я села на лавку и стала натягивать коньки. Зашнуровав их, я почувствовала, как уверенность возвращается ко мне, словно озорные феи, проносившиеся по ледяной поверхности. Я встала и, слегка пошатываясь, сделала первый шаг на лед.

Лед был холодным и жестким, его поверхность держала в себе множество историй, но сегодня, в этот момент, он стал свидетелем моей. Я скользила по нему, ощущая, как ветер ласкает мое лицо. Каждое движение добавляло мне грации, каждый поворот был частью танца, который я выучила с молоком матери.

В этот момент все исчезло: Лесли, дом, недовольство – всё это ушло в небытие. Были только я и лед, и каждый мой шаг был частью долгожданной свободы. Я закружилась, закинула голову, и смех сам вырвался из уст, нарушая тишину вокруг.

Я понимала, что здесь, среди ледяных структур и отражений, я могла быть собой. Фигурное катание было моим спасением, моей любовью, той частью жизни, где я ощущала себя живой. Я продолжала скользить по льду, стараясь забыть о боли в ноге, о том, что ждет меня за пределами этого света.

Эта тишина вокруг, повторяющиеся шаги, воспоминания первой любви к фигурному катанию – все это вновь открыло во мне нечто важное. Каждый раз, когда я падала, я поднималась и продолжала. На этом льду я не оставляла слез, только надежду на лучшее. Я сделала несколько кругов, наслаждаясь спокойствием и тишиной, но эти мгновения прервали резкие шаги, поднимающиеся за спиной.


– Кто ты такая и что здесь делаешь? – прозвучал грубый мужской голос.


Я обернулась и чуть не упала. Передо мной стоял молодой парень, примерно моего возраста, в темно-синей хоккейной форме, усыпанной следами прежних битв на льду. Его каштановые волосы были немного растрепаны, а карие глаза сверкали, как будто внутри него бушевало пламя. Он был высоким и спортивным, его плечи были широкими, а мускулистые руки говорили о том, что он не раз проводил время на катке. Секунды, казалось, тянулись бесконечно, пока я пыталась собраться с мыслями.


– Я… просто катаюсь, – вымолвила я, стараясь не выдать своего волнения. Сердце колотилось, как будто оно пыталось выбраться из груди. – Этот каток пустует, и я подумала, что могу…

– Ты не можешь просто так забраться сюда! – прервал он меня. Его голос стал мягче, хотя в нем все еще слышался легкий упрек. – Тут частная собственность.

– Извини, я не хотела тебя беспокоить, – произнесла я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри бушевало волнение и стыд. Я нахмурилась, одновременно обдумывая, как выбраться из этой неловкой ситуации.

– Ты не понимаешь. – Он сделал шаг ближе, его уверенность казалась подавляющей. – Тут не просто пустой каток. Здесь тренируются, готовятся к соревнованиям. Если кто-то тебя заметит… – Он на мгновение замер, смотря в мои глаза, как будто искал ответ, – могут возникнуть проблемы.


Я низко наклонила голову, смущенная его упреком. На самом деле, я пришла сюда не ради нарушений, а ради восстановления, после того как громкое фиаско во время чемпионата подкосило меня. Несмотря на позор, фигурное катание было частью меня, и каток был единственным местом, где я чувствовала себя живой.


– Мне просто не хватает практики, – произнесла я, чувствуя, как голос дрогнул от эмоций. – Я… я хотела немного покататься, чтобы вспомнить, как это – быть на льду.

– Вспомнить, как это? – перекатил он свои мысли, снова шагнув вперед, и я почувствовала, как сердце вновь забилось быстрее. – Ты серьезно? Ты понимаешь, что, если ты упадешь или что-то произойдет, я буду ответственен за это?


Мой взгляд снова упал на лед. Я вспомнила, как в детстве каталась с друзьями на своем первом катке, как впервые увидела ледяные узоры под коньками и почувствовала волшебство фигурного катания.


– Я не собираюсь создавать тебе проблемы, – тихо произнесла я, поднимая глаза к его серьезному лицу. – Я просто хочу немного покататься.

– Звучит, как самое слабое из оправданий, – ответил он с легкой усмешкой, холодный и беспощадный. – Но тебе не стоит здесь находиться. Убирайся.


Я почувствовала, как внутри меня что-то зашевелилось – это было разочарование и гнев. Я могла бы попытаться объяснить ему, что для меня это не просто увлечение, а часть меня. Но перед его жестким взглядом слова, казалось, застыли в груди. Повернувшись к нему спиной, я решила, что немедленно уйду. Но, сделав шаг назад, я поскользнулась на льду. В этот момент все замерло. Я почувствовала, как боль снова пронзила лодыжку, и упала, придавив ногу.


– Черт! – выкрикнула я, мороз пробежал по телу от остроты боли.


Парень медленно подъехал ко мне, и его лицо уже не выглядело таким грозным. Он наблюдал, как я пытаюсь приподняться, явно колеблясь между готовностью помочь и желанием остаться безразличным.


– Эй, Алекс! – прогремел один из его друзей, и этот парень, судя по всему Алекс, сразу же отвернулся.


Пятеро хоккеистов, отмеченных таким же цветом формы, стояли у входа, смеясь и подмигивая.


– Похоже, твоя поклонница не справилась с катком! – осведомился один из хоккеистов, его слова вызвали новый взрыв хохота.


Чувствуя, как меня захлестывает прилив гнева, я с усилием поднялась на одну ногу, пытаясь игнорировать боль в лодыжке.


– Уходи, – резко проговорил Алекс, его лицо отошло от холодного равнодушия к чему-то более растерянному.


Я свирепо взглянула на него и сделала шаг вперед и поехала прочь. Выйдя за ограждение, я встала напротив этих парней, как будто становилась стеной, готовой принять удар.


– Пропустите, – фыркнула я, стараясь показать им, что трусости не будет. Я стояла с высоко поднятой головой, отчаянно отказываясь проявить страх.

– Эй, красотка, не спеши! – произнес тот же парень, который докучал мне с самого начала. – Поиграй с нами.

– Не интересует, – бросила я, с силой проталкиваясь через них.


Я схватила свои кроссовки с лавки, и, отчаянно взбираясь на ноги, удерживала свою гордость. Шум от их смеха оставался позади, но он не мог заглушить мой собственный гнев и решимость прекратить это унижение. Я больше не была той, кого можно было обижать.

Взяв себя в руки, я бросила последний взгляд на их лица, полные самодовольства и презрения. С потоком холодного воздуха в лицо я вышла с катка, полная уверенности, что больше никому не позволю обращаться с собой так. Они вышли на лед, и я слышала их смех, эхом раздающийся за спиной. Дебилы. С каждым их шутливым комментарием внутри меня росло чувство злости и непонимания. Этот Алекс время от времени поворачивался ко мне и искал реакцию. Я же тем временем судорожно снимала коньки и надевала кроссовки, стараясь не обращать на них внимания. Сложив свою экипировку в сумку, я похромала к выходу, чувствуя, что каждая моя клетка горит желанием доказать всем, что я способна на большее.

bannerbanner