скачать книгу бесплатно
Единственный дракон. Книги 1 и 2
Наталья Сапункова
О чём мечтать парню из богатой и знатной семьи, у которого и так есть почти всё? Он мечтает о драконе! Он видит их каждый день – в небе. Драконы – главная сила его мира. Но никто ими не владеет, кроме странного иномирского народа, живущего посреди Драноньих гор. А тут ещё жизнь подкидывает разные задачки, и за любимую девушку надо побороться. И жизнь неожиданно откроется иной стороной…
Две книги дилогии «Единственный дракон» под одной обложкой:
Книга 1. «Ветер с Драконьих гор»
Книга 2. «Нечаянные крылья»
Наталья Сапункова
Единственный дракон. Книги 1 и 2
Книга 1. Ветер с драконьих гор
Глава 1. С чего всё началось
Долгий, яркий летний день перевалил на вторую свою половину, а шумная ярмарка посреди Варги и не думала стихать – наоборот. К тому же холодный ветер с Драконьих гор унес надоевшую жару и сделал долгожданный выходной по настоящему приятным.
Ардай разыскал Эйду на рыночной площади, перед палаткой, в которой продавали разную дребедень – связки бус, стеклянных и якобы не стеклянных, побрякушки из металла, гребешки и ленты, и прочие милые всем женщинам ненужные вещи. Он окликнул её, она оглянулась и обрадовалась:
– Ой, как хорошо, что ты здесь! Скажи, что лучше, это или это?
Он пожал плечами, с удовольствием глядя на девушку – соскучился. Вот именно, соскучился не на шутку, последнее время Эйда вообще не выходила из головы, прямо наваждение какое-то. Как будто он не знал её почти с пеленок и не обходил презрительно стороной – девчонка же! – еще совсем недавно! А она спрашивает, что лучше, белая нитка бус или синяя! Какая разница?
– Обе хорошие, – сказал он.
– Это жемчуг, но не настоящий, – Эйда погладила пальцами белую нить, – а это камень, глаз дракона! Настоящий. Тебе нравится?
Так уж и настоящий. Впрочем, что он понимал в бусах?
А еще он считал, что для его Эйды неприятно любое упоминание о драконах. По крайней мере, целый год она слышать о них не желала!
Он сказал:
– Белый лучше. Такой яркий, переливается. Наденешь – будет красиво.
Торговец закивал и принялся вынимать из связки нить белых бусин.
– Я возьму глаз дракона! – решила Эйда и выложила на прилавок монеты.
– Посмотри, – она протянула ему бусины на раскрытой ладони. – Видишь, какой получается цвет, когда на них светит солнце?
– Неплохо. Такой же цвет у драконьих глаз? – это он пошутил.
– И у твоих тоже, между прочим, – она засмеялась. – Я буду, глядя на эти бусы, тебя вспоминать!
– Ерунда какая, – он нахмурился, притворно, потому что на самом деле ему понравились слова Эйды, – ни у кого не может быть глаз такого цвета. Таких глаз не бывает.
– Бывает. Иногда, – заявила Эйда серьезно.
Он кивнул. Не хватало ещё спорить из-за того, бывают его глаза такие синими или не бывают! А что до драконов, и подавно никто не знает, какие у них глаза. Кроме горных колдунов, разумеется. Ардай ни разу не слышал о человеке, который стал бы утверждать, что видел дракона вблизи, и его слова заслуживали бы доверия. По крайней мере, поблизости таких людей нет. Где-нибудь далеко – может, и есть. Ведь то, что случилось прошлой весной – оно случилось…
Весной какие-то недоумки с позволения самого императора нарушили договор с горными колдунами, или с хозяевами драконов, как их ещё называют. Это было далеко, Драконьи горы ведь через всю страну тянутся, и Заповедный лес вдоль них. На рухе долететь до конца гор – много дней надо, а уж ехать…Слух был, что эти люди ставили ловушки в Заповедном лесу, хотели изловить молодых дракончиков. Горные колдуны всегда приходили из-за этого в ярость, они считают, что никто не должен владеть драконами, кроме них, разумеется. И, разумеется, всегда находились те, кто с этим не согласен. Действительно, а почему нельзя? Ведь корову, коня или руха может иметь каждый, кто в состоянии заплатить, а разве дракон – не зверь? Хотел бы он, Ардай Эстерел, взлететь в небо на своем дракончике? Ещё бы…
Но договор есть договор, попался – плати. Лет сто назад за похожее преступление тогдашний император отказался платить, а вместо этого еще и бросил в тюрьму послов, что прибыли с претензиями. Тогда на столицу и на другие города налетели стаи драконов, они жгли и сами города, и хлеб на полях. До сих пор сказители поют песни об этом несчастье. Так что выход один – платить, а плата всегда одна и та же: золото и молодые девушки. Сто невинных девушек. Одна из них была сестрой императора, сами горные колдуны поставили такое условие. А остальных девяносто девять собирали по жребию по всей стране, будто бы это справедливо. А где тут справедливость? У них в деревне никто и не помышлял нарушать тот договор, даже в сторону гор лишний раз не смотрели, а жребий пал на сестру Эйды.
Год назад, таким же летним днем, эта самая рыночная площадь была полна народу: девушки подходящего возраста из Варги и окрестностей столпились в центре, вокруг расположился прибывший загодя отряд стражников, они сдерживали толпу родителей, близких девушек, просто любопытных. Он тоже был здесь, хотя отец велел ему остаться дома. Потому что в центре площади, в окружении стражников, стояла и Эйда.
Толпа было необычно тихо. Все ждали. Ведь выбрать должны всего одну. Только одну – а остальные в безопасности.
Ардай был уверен, что Эйду выбрать не могут. Он не сомневался. Почему-то.
Каждая девушка вынимала из мешка черный шарик и поднимала руку, показывая всем – не она! Вот Эйда сунула руку в мешок – у Ардая на миг остановилось дыхание, – она вынула черный шарик и показала, и отошла в сторону. Она свободна.
Айна, её сестра, достала шарик, и пошатнулась, и по толпе пробежал ропот. Стражник подскочил к ней…
Золотой шарик! Толпа зашумела, заколыхалась. Где-то истошно закричала, заплакала тетка Сарита, мать бедняжки. Кольцо стражи тут же распалось, освобождая остальных счастливиц, а Айну так и не отпустили, её тут же затолкали в повозку и увезли. Даже попрощаться не дали. Всё правильно, об этом и староста предупреждал – прощайтесь заранее, а потом радуйтесь, что ваши дочки вернулись к вам невредимыми.
Он ринулся тогда в толпу, чтобы отыскать Эйду, и она плакала у него на груди, и он сжимал кулаки в бессильной ярости, он тогда с удовольствием истребил бы всех драконов разом – придумать бы только способ… И еще он был безумно рад, что – все-таки не Эйда. Айна, но не Эйда! Эйда – она…
Просто ему больше никто не нужен, вот и всё. Никакая другая девушка.
Непонятно откуда взялась тетка Сарита, налетела, оттолкнула его от дочери.
– Убирайся! Не подходи близко! Это от тебя, от тебя все несчастья!
Он не понял. Совершенно. Как он мог быть повинен и в этом несчастье, и в любом другом подобном? Он не обиделся тогда, от такого потрясения у кого угодно рассудок бы помутился. Да Сарита больше ничего подобного и не говорила. Смотрела, правда, хмуро, а он старался лишний раз не попадаться ей на глаза. Но она со всеми стала неприветливой, как будто все кругом были перед ней виноваты. И ведь не без оснований. Она расплатилась дочерью, а другие лишь вздохнули с облегчением, что их минула чаша сия, разошлись по домам. А утешения, да сочувствия, да хотя бы и помощь, предложенная по-соседски, из того же сочувствия – какова им цена?
Эйда перекатывала на ладони синие бусины, любовалась.
– Глаз дракона бывает разного цвета, – объяснила она, – даже светло-зелёного и жёлтого. Синий – самый редкий и дорогой!
Он не стал сообщать ей, насколько сомневается в этих камешках. Пусть уж. Какой вред от поддельной побрякушки? Вот в соседней лавочке продаются ножи – там бы он задержался, постоял подольше.
– Говорят, если носить ожерелье из глаза дракона, ни один дракон не причинит вреда, – сказала Эйда, и глаза её влажно заблестели.
Тоже вспомнила, что случилось год назад?
Дурацкое поверье. Ведь от драконов особенно и не было вреда. Ну, пролетит какой-нибудь высоко-высоко в небе, и всё. Неудивительно, они же на самой окраине живут. Заповедный лес рядом, а за ним – и Драконьи горы. Но он не стал говорить об этом Эйде. Ее сестру отдали дракону. Или драконам. Интересно, что сталось с той сотней девушек?
Он слышал сказки про то, что драконы девушек съедали. Но почти в каждой сказке находился герой, который побеждал дракона и освобождал несчастную жертву, а она оказывалась императорской дочкой, или, на худой конец, первейшей красавицей, и всё заканчивалось свадьбой. И ещё всякий, победивший дракона, может потребовать что угодно. Главное – не просто убить из-за угла, а бросить вызов и победить. Против этого колдуны не возражали. Это не просто обычай, это закон, это записано в Своде Законов Империи – отец рассказывал. Свод Законов – толстая книга, которая лежит в ратуше каждого города, у самых дверей, и всякий может подойти и прочитать. Были случаи, когда драконов побеждали. И не все победители женились на императорских дочках, но они обязательно получали, что хотели – ни в чем им не отказывал ни Император, ни ближайший сосед. А над людьми, которые неумеренны в своих желаниях, посмеиваются, говоря им: "Ты дракона, что ли, убил?"
– Тебе и так не причинит вреда ни один дракон, – сказал он Эйде.
– Ты, что ли, не позволишь? – она рассмеялась, коротко и немного ядовито.
– Конечно я.
Интересно, почему он был так в этом уверен?
Эйда взглянула на него и сразу посерьезнела, опустила голову.
Никто в Приграничье так уж не боялся драконов, просто осторожничали, не смотрели лишний раз в сторону гор – это да, было. Это обычай. А когда дракон парил высоко в небе, можно и взглянуть, что таког? Драконы никогда не опускались на их землю. И Айну, сестру Эйды, не дракон унес, её увезли стражники.
– Все просто, – сказал он. – На замужних женщин колдуны почему-то не зарятся! Мы поженимся, и все дела.
– А я-то думала, ты пойдешь из-за меня сражаться! – девушка расхохоталась.
Она уже надела бусы, но продолжала сжимать нить в ладони.
– Конечно, пойду сражаться, – пообещал он серьёзно. – Но лучше мы не будем доводить до этого. Ты ведь выйдешь за меня замуж, Эйда?
Он сам себе удивлялся – ведь четверть часа назад и не помышлял её замуж звать! Нет, он этого хотел, ещё как хотел, просто мысли не допускал, что будет иначе. Но чтобы – раз! – и брякнуть это здесь и сейчас, посреди рыночной площади?
– Конечно, выйду, если не передумаю! Не завтра же, – Эйда блеснула глазами.
Конечно, придется подождать. Сейчас отец не разрешит свадьбу.
– Ого, – такая знакомая, тяжелая ладонь хлопнула Ардая по плечу.
Отец подошёл незаметно. Эйда выпрямилась и отпустила, наконец, свои бусы, у неё явственно порозовели щеки.
– Ты уж не передумай, красавица, такие парни, как мой сын, на дороге не валяются! – пошутил имень Эстерел. – Ладно, будем считать, что договорились, давайте-ка теперь делом займемся. Самое время, – подмигнув девушке, он выудил из необъятной сумки два кулька калёных орехов и вручил им по одному.
Ардай чувствовал себя глупее некуда. А отцу смешно! Да, надо заняться делом. Действительно. Ему ведь нужен рух!
– Тут только у одного купца есть яйца рухов, – сказал Ардай. – А птенцов я вообще не видел.
– Мы ведь и собирались купить яйцо? – отец приподнял бровь.
Яйца рухов дороги, но готовые птенцы, особенно подрощенные – ещё дороже. Хотя, дело даже не в цене. Это традиция такая, чтобы первый рух вылупился на глазах наездника и тот сам освободил его от скорлупы. Считается, что от этого связь между ними будет полнее, такой рух никогда не выйдет из повиновения, не подведет. Отец в это верил. Он, Ардай – что-то не очень. Он-то мог приручить и оседлать любого, и не случалось ещё, чтобы птица его не слушалась, особенно в воздухе. Рухи – они вообще послушные и понятливые. Так что сам Ардай предпочел бы птенца, желательно такого, у которого уже появились маховые перья. А с пуховичком, особенно на первых порах, столько возни. Но сейчас решает отец. И традиция.
Вопли купца они услышали издалека.
– Ах, ты, собачий сын! Мы сюда, по-твоему, печеными яйцами приехали торговать? А может, и подавно, яичницей?!
– Это Руйбикор, – отец улыбнулся в усы. – Хорошо. Он свое дело знает. Я у него покупал своего Бака.
Вблизи всё было ещё смешнее. Толстый коротышка, крутя над головой палкой, гонялся вокруг палатки за помощником, маленьким и худеньким. Прыткий помощник близко к себе хозяина не подпускал и сильно от палатки не удалялся, и всё вместе это напоминало представление двух бродячих клоунов. Прохожие оглядывались и улыбались, некоторые останавливались – посмотреть.
Они с Эйдой переглянулись и засмеялись.
Отец громко крикнул:
– Так у тебя сегодня печеные яйца, Руйбикор? Тогда мы уходим!
Купец резко остановился, подпрыгнул и повернулся к ним, расплывшись в улыбке от уха до уха.
– О, имень Гай Эстерел! У меня товар – первый сорт! А меня всегда первосортный товар! Я всегда сам за всем смотрю, всегда сам, так что ни одно порождение бродячей собаки у меня ничего не испортит! Что вы хотели?
Яйца, как им и полагалось, лежали на переносной печке, переложенные одеялами, так, что круглый серовато-белый бок каждого оставался выставленным на обозрение покупателей. Ардай тут же выделил взглядом одно, крупнее прочих, быстро взглянул на отца – тот смотрел туда же. Купец сразу всё понял, подбежал и бережно вынул из вороха одеял то самое яйцо, покачал его в ладонях, прищелкнул языком.
– Лучше и быть не может! Точно говорю! А производители какие! Мать – Густа с фермы Виргута, та самая, что победила на Большой гонке в Аше в прошлом году. Это ее вторая кладка! А от кого – знаете? – он поймал отца за рукав и что-то зашептал ему на ухо.
Тот недоверчиво усмехнулся.
– Быть не может.
– Документы, всё честь по чести! Когда у меня был плохой товар? Я давно торгую, меня все знают, меня все благодарят! И тебя, уважаемый, я давно знаю, как же! Как там тот птенчик, что я продал тебе три года назад? Хорошо летает? То-то же! А этот лучше будет, много лучше!
Тут он как будто только что заметил Ардая, и весь засветился.
– Сыну, значит? Вырос парень, нужен ему свой рух, конечно! Вон какой вымахал! Как же жениться, если собственный рух ещё не оседлан? Восемнадцать уже исполнилось парню, да, имень?
Их предки были именями, и отец, следовательно, тоже, и Ардай им станет. Их жизнь мало отличалась от жизни соседей, но титул есть титул, и связанные с ним правила и обязанности никто не отменял. Мужчина из семьи Эстерелов мог привести в дом жену, лишь имея боевого руха, и увезти девушку из дома родителей он тоже должен на этом рухе, и на сбор Летучей Гвардии, когда придет время, Эстерел обязан прибыть в полном вооружении и, опять же, на своем рухе. Ардаю исполнилось восемнадцать только что, до первого его императорского смотра – целых три года. Он был ещё по-мальчишески тонок, но ростом догнал отца, и плечи за последний год развернулись тоже почти как у отца. Они вообще были очень похожи, фигурой, смугловатой кожей, черными, как вороново крыло волосами – сразу видно, что отец и сын. Только глаза у отца карие, а у него, Ардая – серо-голубые, с отчетливой, яркой синевой. Только кто их особенно замечает, глаза? Эйда вот, правда, заметила.
Отец явно собирался перебрать товар, поторговаться. А Ардаю вдруг страстно захотелось именно это яйцо. Оно точно самое лучшее, и самое дорогое, наверное. Из него наверняка получится крупная, сильная птица – крупнее и сильнее, чем большинство здешних. Он лучший наездник в деревне, а может, и в Аше и его окрестностях, и пусть у него будет самый лучший рух – он это заслужил. И еще – Эйда стояла рядом и смотрела, и при ней ему особенно приятно было бы, не торгуясь, купить самое лучшее.
Отстранив Руйбикора, отец принялся перебирать яйца, осторожно вынимал каждое из вороха одеял, взвешивал в ладонях, подносил к уху. Купец стоял рядом и, как водится, бубнил о достоинствах каждого яйца, к которому прикасался покупатель. Когда отец опять взял в руки то, первое, голос купца зазвучал бодрее.
– Оно отличается по форме. И скорлупа какая-то не такая, – заметил отец, поглаживая яйцо пальцем. – Она темнее. Почему это?
– Да что тут странного, имень? Яйца разной формы даже у кур бывают! А скорлупа? Отличная скорлупа! Предки производителя – из диких, что со Скалистых островов! Я, когда молодой был, сам плавал туда за птенцами! Вот это было дело, скажу я вам! Одна самка гналась за нами всю ночь, мы уж и не чаяли её отогнать! Нет – выбилась из сил, улетела… Огромная, скажу я вам, была птица, огромная, а видели бы вы, что она выделывала в небе! В каждой кладке победителей Гонок есть такие яйца, и лучшие птенцы получаются из них! Эх, если бы ты видел ту дикую, имень!
– Моему парню это не подойдет, – сказал отец. – Он и на полудохлой птице вытворяет такое, что мне хочется надавать ему по шее, пока он ее себе не свернул. А уж если он получит дикую… Мне надо, чтобы рух был спокойный, смирный, чтобы высоко не поднимался. Что посоветуешь?
У торговца на мгновение даже челюсть отвисла.
– Ты, верно, шутишь, имень?! Ты, может, для дочки птицу покупаешь? Или всё же для сына?
Эйда прыснула, а Айдар чуть было не вскипел, но вовремя опомнился. Конечно, отец шутит. Он потому и шутит, что уже решил. На самом деле он гордится тем, как его сын умеет летать. Несмотря на то, что всё обещает надавать по шее…
– Наверное, я рискну, – продолжал забавляться имень Эстерел. – В крайнем случае буду держать на привязи обоих. Назови цену, почтенный Руйбикор, сбавь, сколько полагается, потом ещё немного, и выписывай документы…
"Если мужчину можно вывести из себя, – нередко повторял отец, – пусть попробует носить юбку. Может, это ему больше понравится. Злость, обида, гнев – это для рыночных склочниц. И для глупцов".
Ардай Эстерел – никакой не глупец. И уж конечно, ни к чему ему юбка.
– Ну, я, в крайнем случае, улечу, – Ардай безмятежно улыбнулся. – Не знаю, конечно, как рух…
Мать и сестры всё приготовили к их возвращению – печка в стойле топилась, согревая насыпанный в жестяное корыто крупный речной песок, не больше и не меньше согревая, чем нужно. Дело это тонкое, хлопотное, старания требует, внимания строжайшего. Спустя рукава лучше не браться – себе дороже выйдет. Нужно мягкое, ласковое, сухое тепло, и появится покрытый густым серым пухом прожорливый птенец, и вот тогда-то главные хлопоты и начнутся…
Ардай сам уложил яйцо в песок, придирчиво пощупав его сначала – довольно ли тепла? И не горячо ли? Бережно присыпал. Ещё там, на рынке, отец вручил ему покупку, дав этим понять, что всё дальнейшее – его дело. Сестренки окружили тесно и смотрели во все глаза. Каждая норовила что-то подать, поддержать, и все, конечно, только мешали. И гвалта от них, как обычно, было больше, чем нужно. Но Ардай был терпелив, как никогда – слишком радовался, чтобы сердиться.
Мать подошла с маленьким братишкой на руках, передала малыша старшей дочке и наклонилась к самому яйцу – послушать птенца. Потрогала скорлупу пальцами, одобрительно кивнула.
– Еще неделя? – она повернулась к мужу.
