скачать книгу бесплатно
«Отстань он него, я прошу».
«Подожди».
Потом, вспоминая случившееся, Ардай сам гадал, как же оно вышло. Но было так: практически не раздумывая, он направил Бака прямо к дракону, и рух подчинился, сразу и безоговорочно. Он "сломался", или что там такое произошло в его птичьей голове, но панический страх перед драконом, свойственный рухам, пропал. И Ардай смог приблизиться к дракону совсем близко, так, что ещё немного, и перепончатые крылья пронеслись бы прямо над его головой.
И тогда он увидел. На драконе сидела молоденькая девушка. Её трудно было заметить издалека: она была одета в темное и казалась такой маленькой, сливалась с драконом. Но теперь Ардай видел её хорошо, может быть, потому, что луна снова выглянула из-за облаков. Девушка во все глаза смотрела на Ардая. Кажется, она была потрясена. Всё правильно, рухи не приближаются к драконам, потому что их боятся. А Ардай верхом на Баке приблизился настолько, что мог взглянуть незнакомке в глаза.
И он сказал девушке:
«Когда-нибудь я оседлаю твою ящерицу. Непременно, поняла?»
Он не прокричал это в темноту, а сказал. Так же, как говорили они.
Они – кто? Поблизости был ещё один дракон с наездником, просто Ардай его не заметил? Он не стал размышлять над этим вопросом и оглядываться в поисках того второго. Помедлив немного, ровно столько, чтобы отход не казался бегством, он бросил:
«Ещё увидимся!» – и, развернув Бака, понёсся прочь и вниз.
Его больше не преследовали, и чем дальше он улетал, тем больше сердце колотилось в груди. Пришел запоздалый страх.
Уже спустившись, Ардай решился посмотреть вверх, туда, где остались дракон и наездница, но никого не увидел. Так она была одна, или нет? С кем она разговаривала? И тогда в голову пришло совершенно очевидное предположение: со своим драконом. В самом деле, а вдруг она разговаривала с драконом? Вот это да…
Он закрепил цепь на ноге Бака и долго гладил птицу, перебирал жесткие перья на ее шее, и непонятно, кого больше при этом успокаивал, ее или себя. В сущности, уже очень давно Ардай не испытывал такого страха. И в то же время было во всем этом нечто, что делало пережитое таким желанным. Они с Баком совершили такое, чего Ардай никак не мог ожидать. Они превзошли себя! И они видели дракона, так близко.
Дракона, о Провидение! Это ведь был не сон? Они его видели и слышали. И даже разговаривали с… Нет, конечно, разговаривал он с девчонкой-наездницей. Но дразнил и задирал Ардая определенно парень, его ровесник или даже младше. И это был – дракон?..
Следовало бы, конечно, идти в дом, пока его не хватились. А может, и хватились уже. Ардай наполнил поилку Бака чистой водой, для чего пришлось спуститься с башни, а потом подняться обратно с тяжелыми ведрами. Рух переволновался и наверняка захочет пить. Если бы не этот полёт, Бак уже давно спал бы. Завтра утром он может отказаться от еды, и вообще капризничать, но это не страшно. Отец ничего не заметит, потому что уедет рано.
Ардай хотел посидеть немного с отцом и дядей Киром, но сначала решил заскочить незаметно к себе в комнату. Не удалось: мать встретила его на пороге. Она держала на руках Эмрана, маленького брата, укачивала его, и в глазах ее была тревога.
– Где ты был?
– Я… прошелся до рыночной площади, – быстро нашелся Ардай. – Там до сих пор полно народу, циркачи выступают. Так весело, – добавил он извиняющимся тоном. – Ты чего, мам? Я не предупредил, прости, но чего ты заволновалась?
– Ничего, – она покачала головой. – Драконы летают каждую ночь. Сегодня рано утром я видела одного прямо над нами.
– Ну и что?
Мать лишь неловко улыбнулась.
– Ничего.
Малыш заворочался и тихонько заплакал во сне, и она ушла, качая его и напевая. Ардай свернул к залу, откуда доносились голоса, и остановился.
– Скоро Ардаю ехать в столицу, в гвардию, Гай, – говорил дядя Кир. – Ему придется воевать. Разве ты сам не понимаешь, Гай? Разве до вас никаких слухов не доходит? На севере неспокойно. Сардарское княжество, по слухам, заключило союз с колдунами.
– На севере всегда неспокойно, дядя. Там всегда война. Гвардию в пекло не бросают. И вообще, слухи приходят и уходят, и слишком редко сбываются. Когда все хорошо, людям становится скучно, и они начинают придумывать, о чем бы побеспокоиться.
– На войне бывает всякое. Жени его поскорее. Пусть, уходя, он оставит дома сына, а ещё лучше двух. Рожать сыновей – это единственное, Гай, что получается у твоей жены не слишком хорошо. На твоего брата Ильмара надежды никакой. Твой младший сын такой слабенький, что я бы тоже не возлагал на него надежд. А вот Ардай удался. Жени его, Гай. Это твой долг перед семьей.
– Да он же совсем мальчишка, – отец расхохотался.
– Да? – хмыкнул дядя. – А мне сослепу показалось, что уже и не то чтобы совсем. Эх, старость не радость.
– Он подрос, конечно, ещё бы ума прибавилось соразмерно росту.
– Ну, это как водится. Иногда я себя обзываю старым дурнем, и знал бы ты, как искренне я это говорю. Думаешь, у него не хватит ума продолжить род? Что-то я сильно в этом сомневаюсь.
– Ему нравится вторая девчонка Сариты. И угораздило же его. Сарита меня всегда не жаловала, ещё после… ну, ты знаешь. А с тех пор, как колдуны забрали её старшую дочь, она вовсе обозлилась.
– Нравится, не нравится, – проворчал Кир. – Мало ли девчонок?
– Осень он проведёт дома, пусть возится с птенцом, – сказал отец, – потом до весны пусть едет в школу в Аш. Весной его рух станет на крыло, и начнутся хлопоты с выездкой. Летом… Ну, что ж. Посмотрим. Не скажу, что я в восторге от этой идеи. Всё должно идти своим чередом. Можно было бы отправить его в Аш ещё на одну зиму…
– Женить первенца – это всегда так. Ты, Гай, сам ещё хорошо помнишь, как был таким же молодым, сам перебирал девчонок. В мыслях недалеко от сына ушел. Не хочется тебе дедом становиться.
– Скажешь тоже, дядя Кир.
– Я знаю, знаю.
Ардай решил, что слышал довольно. Он вошёл.
– А, парень, где пропадал? – добродушно заулыбался дядя.
– Ходил на площадь.
– Что на площади?
– Весело…
Отец налил ему в стакан легкого пенистого пива, подвинул, усмехнулся:
– Ноги не стёр, пока ходил?
– Нет, – Ардай, не поднимая глаз, отпил из стакана.
– Ну, ладно, я спать пойду, – дядя поднялся, – мне, старику, отдохнуть надо перед завтрашней дорогой.
– Идем, я провожу, – отец тоже встал, – посиди пока тут, я сейчас, – мимоходом обронил он Ардаю.
И правда, он быстро вернулся, сел напротив.
– Так ноги, говорю, не стёр, пока ходил?
– Я же сказал, что нет.
– Тогда дам тебе совет. Когда поднимаешь руха с башни, не бросай цепь под ноги, убирай её, как положено. Рух может сбросить цепь, она будет висеть раскрытым кольцом вниз, и каждый догадается, что птицы на башне нет.
– Ты видел, – Ардай опустил голову, ругая себя последними словами.
Он слышал, как звякнула цепь под ногой Бака, но решил, что тот просто отбросил её в сторону.
– Я даже поднялся на башню и поднял цепь, чтобы не увидела твоя мать и не переживала, где тебя носит на ночь глядя на Баке.
– Извини. Я не думал задерживаться. Но я вернулся живой и здоровый, видишь. И ничего в этом особенного нет, полетал, и все.
– Вижу, да, – отец подлил пива в свой стакан. – Штаны сухие? – он улыбнулся, морщинки разбежались от уголков глаз.
– Что?!
– Это хорошо. А то я свои чуть не намочил, когда за мной погнался молодой дракончик. Чуть не намочил, говорю. Обошлось. Мой рух после этого два месяца не поднимался, но тоже обошлось. И я так и не признался тогда своему отцу, в чем было дело. Такое, конечно, редко бывает, просто мне не повезло. А летать на закате здорово, да.
– Да, – согласился Ардай, – было здорово. Только драконы, наверное, нападают не так уж редко. Я тоже видел одного…
Он поначалу решил молчать об этом, но после признания отца – зачем?
– Да?.. – Гай Эстерел задумчиво рассматривал янтарный напиток в своем стакане. – Потом мне рассказали, что драконы ничего плохого не имеют в виду. Они просто развлекаются. Это всегда молодые дракончики. Колдуны стараются таких вещей не допускать, но драконята всё равно умудряются бедокурить. Не мне тебе объяснять.
– А почему ты раньше не предупредил меня?
– Вот, предупредил. Прости, что поздно. Этого ведь как бы нет. Об этом не говорят. А кто-то скажет – чепуха и выдумки.
– Драконы могут разговаривать, как люди?
– Как люди – не думаю. А почему ты спросил?
– Я слышал их разговор, – признался Ардай. – Там был дракон, и на нем сидела девчонка. И я говорил с ней. Или с ними. Говорил мыслями. Но не так, как если бы просто о чем-то думал, а по-другому…
– Вот как… – отец нахмурился, его густые брови почти сошлись на переносице. – Вот как. Это ничего. Забудь.
Ардаю пока не хотелось ничего забывать. Скорее наоборот.
– А кто рассказал тебе про драконов, отец?
– Я был знаком с женщиной из рода колдунов, – Гай пристально посмотрел в лицо сына, как будто размышляя, стоит ли продолжать. – По правде говоря… Интересно, тебе ещё никто не рассказал об этом? Сарита, например. Она, похоже, считает, что вся деревня проклята с тех пор, как в моем доме жила она. Видишь ли, это глупость. Ты согласен, надеюсь?
– Горная колдунья жила здесь? С тобой? – поразился Ардай.
Отец кивнул, отведя глаза.
– Она была моей женой. Очень недолго. Она умерла. Валента… была очень красивой, доброй, замечательной, и ничего колдовского в ней я не заметил. Она была такой же, как любая другая женщина. Так вот, она немножко рассказывала мне про драконов.
Некоторое время Ардай молчал, потом сказал:
– Я знал, что до мамы у тебя была другая жена. Но не слышал о том, что…
– Это понятно. Мы и не стремились к тому, чтобы об этом кто-то знал. Но Сарита знает. Так уж получилось.
– Значит, она поэтому злится на меня? Считает, что из-за нас – все несчастья с драконами, которые случились тут и еще будут?
– Да, примерно так. Постарайся не обращать внимания, – отец положил руку на плечо Ардая. – Кстати, ты упомянул, что говорил с драконом. Что же ты ему сказал?
– Что когда-нибудь оседлаю ящерицу. То есть дракона. Я сказал это девчонке.
Отец улыбнулся. А потом попросил серьезно:
– Не летай больше в потёмках. Пожалуйста, сын. Обещаешь?
Ардаю приснился сон, пугающий и волнующий одновременно. В этом сне он летал. Сначала просто летел, и было темно и немного холодно, а потом началась гроза, по телу заплясали ледяные капли и молнии вспыхивали совсем рядом. Ему почему-то было не страшно, а наоборот, даже весело, но потом он стал падать. Вот так, летел-летел, и вдруг оказался высоко в черном грозовом небе, один-одинешенек, а лететь не получается. И от несправедливости этого факта стало пронзительно, до боли обидно: почему он должен падать, если надо лететь?!
И он проснулся. Никакого дождя, никакой грозы. Он лежал на своей постели, отбросив легкую простыню, которой укрывался. Из открытого окна тянуло пряной утренней свежестью. Ещё не светло, но уже и не черно. Утро.
За дверью – шаги, голоса служанок, со двора доносилось лошадиное ржание. Ардай вскочил, быстро натянул одежду.
Во дворе как раз запрягали крытую повозку, в кухне звенели посудой, ни отца, ни дяди Кира нигде не было видно. Ардай решил сначала взглянуть на яйцо.
Он остановился в дверях, потому что услышал голос отца, и по мягким, бархатистым нотам в этом голосе догадался, что говорил тот с матерью.
– Ты расстроена. Почему? Ты уже так давно здесь, а, оказывается, ещё и плачешь? Что случилось, моя хорошая?
– Прости. Это так глупо. Я думала сейчас о том, что этот малыш обречен быть сиротой по нашей прихоти. Он никогда не увидит матери, понимаешь?
– Ну еще бы! Птенец, воспитанный матерью, не понесёт наездника. Мы будем возиться с ним больше, чем с любым из собственных детей. Нет, напрасно ты вздумала жалеть его.
– Он вылупится совсем скоро, Гай. Мне так кажется. Если положить ладонь на скорлупу, он начнет двигаться, тереться изнутри. Попробуй!
– Вот, пробую. Ничего не слышно. Это, наверное, он об твою руку трется. Почувствовал заботливую мамашу, – отец ласково посмеивался над матерью. – Может, он и погодит до моего возвращения. А нет – ты знаешь, что делать. Вы справитесь. Будут проблемы – позовешь старого Гораха, я его предупредил.
– Конечно, Гай. Но мне неспокойно. Мне страшно, не знаю почему.
– Ещё и страшно! Да что за странные вы создания, женщины, то вам жалко без причины, то вдруг страшно. О чем на самом деле ты плакала?
– Ни о чем, Гай. Мне просто грустно.
– Вот. Ещё и грустно. Не грусти, провожая меня, это плохая примета. И пошли отсюда. Нам ведь уже собрали перекусить? А потом у тебя будет время поплакать над какой-нибудь чепухой, если очень захочешь.
Ардай отступил за стену, и родители прошли мимо, не заметив его.
Больше нечего было делать в стойле – ясно, что с яйцом всё в порядке, раз и мать, и отец побывали там только что. Но Ардай вошел. Потрогал печь – ее протопили ровно настолько, что она стала теплой, и песок и яйцо в нем тоже были теплыми, чуть теплее его руки. Так и нужно.
Он положил ладонь на скорлупу. Сначала в яйце не было никакого движения, потом вдруг что-то мягко толкнуло ладонь, прижалось к ней изнутри. Ардай вздрогнул, улыбнулся. Что-то похожее на нежность шевельнулось в груди, но тут же было вытеснено другим чувством: это его птица, символ его взрослости. Он, Ардай Эстерел – имень, всадник императорской Крылатой Гвардии. Один из избранных.
Пусть рух вылупляется скорее, любопытно на него посмотреть. А беспокоиться – зачем? Тут целая толпа народу, неужели они не справятся с одним маленьким птенцом? Да Ардай и один бы справился.
Наконец они собрались за столом. Час был ранний, поэтому из сестер пришла только старшая, Валента, и пристроилась рядом с отцом. Остальные еще спали. Старшая сестра была отцовской любимицей, всегда первая встречала его из поездок, не упускала случая проводить в дорогу, хоть ночью, хоть рано утром. И ещё, её, Валенту, отец почему-то звал по имени чаще других дочерей. Только теперь Ардай подумал: может, это из-за той Валенты, его первой жены? И тут же он почувствовал злость на отца – из-за этого. Горная колдунья давно умерла, и лучше бы её вообще не было, а выходит, что ей по-прежнему отведено местечко в отцовской душе – то, что должно принадлежать матери и никому больше. Мать этого заслуживает. Она достойна всего на свете, его мама.
Намазывая маслом широкий хлебный ломоть, дядя Кир добродушно сказал:
– Совсем забыл спросить, мимо вас не проезжал вояка-драконоборец со свитой? Сын какого-то придворного именя. Нет? Значит, он по северной дороге отправился. Знатный молодец, весь сверкает, конь под ним не дешевле хорошего руха, свита тоже вся в парче и серебре, и еще трубачи едут впереди и играют. Загляденье. Городничий обед дал в его честь, а уж сколько народу его провожало…
