Точка соприкосновения

– Саша, Саша, успокойся, пожалуйста!

– Полли! Ты что, не понимаешь? Ты?!

– Всё понимаю! Но что ж теперь поделаешь?

– Я не выдержу!

– Мы рядом! – звенит звонок. – Мы не пойдём на урок. Мы с тобой!

– Точно?!

– Точно! Стопудово! – подтверждаем мы с Дашкой.

– Тогда по стаканчику! – Челита достаёт из своего рюкзачка три пластиковых стаканчика и наливает их «с горкой».

– Не, не, ты что? Не надо столько!

– И я столько не буду, – мотает головой Дашулька.

– И как это понимать? Только что сказали, что вы со мной! – мы молчим. – Ах так! Оставлю вас на неделю без интернета!.. Так, типа вам фиолетово. ОК! Тогда весь город! Да что там, всю эту сраную страну!

– Дашуль, она серьёзно, она может!

– Может, она решительная!… Не знай, давай по последнему…

– За жизнь! – произносит тост расстроенная и заплаканная подруга.

Мы выпиваем по стаканчику, Челита добавляет себе остатки из старой бутылки, опрокидывает. И разводит новую бутылку коктейля, добавив на два литра колы около трёхсот пятидесяти грамм «Теннесси».

– Нет, конечно, голову я переезжать этому подонку не буду! Просто ему каждую ночь будет сниться кошмар с этим котёнком! Вот точно говорю!

– Да, Саш, так, разумеется лучше!

– Дашуля! Какая ты хорошая! – Саша обнимает её и продолжительно целует. Оторвавшись таки, говорит. – Ваши новости лучше не включать! Блин, сейчас не буду об этом, и так мне нехорошо. Давайте о хорошем! Да! Я ведь хотела фокус показать забавный сегодня! Поспорить, чтобы привить немножко физкультуры в массы! Впрочем, завтра, всё завтра! А сейчас, красавицы мои, давайте ещё по одному! – и разливает коктейль по стаканчикам. – Стоп! Вот этого не надо, Полли! – я достала телефон и начала набирать. – Не фиг Лори беспокоить! Дай сюда! – она забирает у меня аппарат. – Впрочем, держи! – отдаёт обратно, но выключив. – Итак, пьём.

– Не…

– Полли. Ты послушай. А ты закрой-ка пока ушки, – Челита сама подносит Дашкины ладошки к её ушам. – Да покрепче. Если что услышишь, огорчусь на тебя.

– Тогда я лучше в туалет! – Даша выходит из костюмерной.

– Послушай, Полли! У мамы котёнка горе, у всей жизни на вашей Земле горе… И без котёнка не представляешь, каково ощущать эту тяжесть! Когда всё живое в такой опасности!.. Я тут что, одна должна всё это переносить?!

– Саш, нельзя нам. Мы сейчас напьёмся так, нас спалят, могут из школы выгнать… В общем… Мы хотим тебе помочь, хотим облегчить, но…

– Полли! – впервые вижу у Саши такие пьяные глаза. – Ты не поняла. Если я сейчас напьюсь одна… Ай, ты не хочешь понять! Тогда так. Раз вы тут все такие равнодушные, все люди вообще, раз уж всё равно, похоже, всю жизнь истребите… Знаешь, что такое «миддл-аннигилятор»? Впрочем, откуда? Это такая штука, которую раз, включил, и планете звездец! Так вот. Сейчас я домой, соберу его, поставлю таймер. Сами мы подальше, к Марсу куда-нибудь. А сработает аннигилятор, и всё! Нет вашей планеты. Не злите меня лучше! Стало быть, сейчас вы выпьете и эту бутылку, если надо, и сбегаете в магазин за следующей, и ещё раз!..

Так что, когда возвращается Дашулька, я уже не думаю отказываться. А она и мне верит, что лучше сделать так, как говорит Челита. И сногсшибательный поцелуй с объятием любимой – Даша аж стала задыхаться и постанывать – убеждает её. До конца урока мы успеваем выпить ещё по два стаканчика. Между ними Саша проплакалась, да так, что пригодились и Дашулькин, и мой платочки.

После звонка Саша встаёт, пошатывается, шагает к двери и впускает Лори.

– Саша, родненькая! Там мой папа приехал, идём, провожу.

– Не хочу домой!

– Я же обещал тебе!

– А, про то…

– Да, именно!

– Братец, братик, братишка! Ведь ты же всё видел! – виснет на шее вошедшего Саша. – Как ты можешь так спокойно?..

– Поверь, я не «спокойно»! Но всё, родненькая, вслух не говори пока, идём до машины, – повернувшись к нам, наставляет. – Полина, Даша, а вы подождите здесь, пожалуйста!

Пока Лоренса нет, проверяем дыхание друг у дружки: вроде не пахнет. Но опьянение, конечно, чувствуется. Через минут семь он заходит обратно в костюмерную:

– Так, ключи вот, вижу. Саша уехала домой. Официально ей стало нехорошо. Кстати, неофициально оно тоже так и есть. Даша! Сейчас Людмиле Владимировне позвонят, скажут, что тебе нужно подойти в поликлинику для уточнения данных, срочно. Так что можешь идти домой.

– Квантовый спин! Супер! Спасибочки! – она даже вскакивает и обнимает Лоренса. – Ладненько! Я тогда побежала! Пока-пока! – перед выходом она мне подмигивает.

– Полина! Старайся больше молчать на оставшихся уроках и переменах. А я буду всё время рядом. Если куда идём, держись за руку.

– О! По школе под ручку! Отлично! – встаю и обнимаю любимого, хочу поцеловать. Он кладёт свой палец на мои губки. – М-м-м! Что такое?

– Аккуратнее. На уроках так не делай, ладно?

– Хорошо-хорошо! – снова тянусь губами к его чудесному рту. На этот раз Лоренс не сопротивляется. За пару минут до звонка покидаем гостеприимную костюмерную. Благополучно добираемся до физики.

Там я интересуюсь, что же такого он обещал буйной Саше, дабы угомонить её и заставить поехать домой. Оказывается, полетать и выпросить у Ксении и Дианы ещё пятнадцать мест на «передержке». «А? Что, прости? Полетать? – недоумеваю. – Это как?» «Потом, Полли!»

Затем на переменах, немножко на уроках, а большей частью после школы, он мне объясняет следующее.

– Полли, моя милая, ты как-то раз изволила заметить, что у вас «тоже цивилизация». Взять хотя бы вчерашнюю новость, которую мы не могли не заметить. В вашей стране, в Якутии, какие-то подонки ехали на больших грузовых машинах, на «Уралах». Увидели рядом с дорогой медведя. Тому по снегу тяжело было убегать. А эти мрази ради развлечения принялись его давить. Гнать, догонять и давить. Давили и радовались! И задавили… О какой, о какой цивилизации может идти речь?!

Если не о вашей стране, то в целом в мире, даже в ваших развитых странах, разрешена охота. Во многих зоопарки и дельфинарии, в том числе передвижные, где условия вообще ужасные. Животные и так страдают в неволе, а в передвижных значительную часть времени проводят в страшно ограниченном пространстве. Особенно морские животные.

Так ведь ещё и люди страдают примерно так же! Рабство, подумать только! При таких относительно развитых технологиях сохраняется рабство! Это вообще уму непостижимо! Нет, если исходить из того, что алчность играет решающую роль, рабовладельцы… Но нет, даже не хочу рассуждать об этом!

Далее. Пытки! В демократических странах их мало, разумеется. А вот в вашей стране! Причём пытки там, где человека должны защищать! В правоохранительных органах! Они должны охранять права человека, эту одну из святынь! Вместо того попирается фундаментальное право на неприкосновенность!

Недавно ты сама говорила и соглашалась с Аглори, какими жестокими, бессердечными надо быть, чтобы выкидывать кошек, котят на улицу. Сегодняшний случай тому очередное подтверждение. Какими недалёкими надо быть, чтобы элементарно не сделать стерилизацию. Жестокость, бессердечность, глупость. И большая часть населения у вас такая.

Домашнее насилие! Для многих это вообще в порядке вещей! Как такое может быть вообще?! Просто дикость! Самая настоящая дикость! Так ещё и власть этому способствует в вашей стране! Декриминализация побоев в семье! Варварство!

А где ещё в мире, кроме каких-то совсем неадекватных режимов – впрочем, у вас примерно такой же – где ещё встретишь подобный обскурантизм?! Публичные личности отрицают технологии! Это надо же докатиться до такого мракобесия! Понимаю, скорее всего, это лицемерие. Как какой-нибудь очередной ворюга-чиновник ругает ту же Америку и в то же время живёт там больше половины года ради грин-карты, покупает там дома для детей и так далее. Но тем не менее! Ужасающее мракобесие! Вдобавок в школах насаждение религии. Помнишь, Полли, ты сама негодовала, что вместо «основ православия» или чего-то в этом роде лучше бы русский язык дополнительно давали?

Кстати, немного неудобно об этом говорить. Но ведь нам выпала уникальная возможность наблюдать тиранию вживую, изнутри. Самую что ни на есть настоящую, не игрушечную. Вот так материал для наших историков и социологов! Имею в виду, возможно, они получат этот уникальный материал.

Мы можем переехать, разумеется. В нормальную, благополучную страну. Но мы здесь должны оставаться как учёные, ради того самого материала. А вот с твоими согражданами всё не так однозначно. С одной стороны, можно понять. Свободы у вас очень мало, возможностей тоже. Те же учёные не могут найти применение своим способностям. Органы правоохранительные часто выступают как правохоронительные. И так далее, и тому подобное. Но. Самые умные, образованные, талантливые бросают свою родину на растерзание подлецам, и там становится ещё хуже. Активные потенциальные борцы (с режимом), можно сказать, лучшие умы покидают, усугубляя отрицательную селекцию. Оставляют родственников, обрекают будущие поколения на выживание в тоталитарном государстве!..

Ты, любимая, для меня теперь тоже как дилемма. Хотя мы и говорили уже об этом, но всё же. Если «точка» всё же откроется, я не смогу тебя забрать. Но как мне тебя оставлять здесь? В этой ужасной стране, в этом мире… Может, хотя бы уедешь, в ту же Швецию, к примеру?

– Ты только что сам сказал, что эмиграция – это не очень хорошо.

– Да, да, разумеется! Противоречу сам себе. Это от того, что сильно переживаю за тебя!

– Не переживай, я справлюсь. Если что… – снова мне трудно это сказать. – Уходите… Уходи без меня, любимый. Не оставайся в этой опасной «тюрьме». Которой для вас является наш мир.

– Всё так. Но ведь ты мне стала родной!..

– Ничего. Если что, я справлюсь. Ведь жила как-то до тебя, – а самой даже страшно представить жизнь без него, постоянно гоню от себя подобные мысли. – Просто надеюсь, что сможешь как-то присылать весточки. Может, даже как-то обмениваться ими.

– Не знаю, родная! Это зависит от поведения точки, от разрешения наших учёных. Им бы вообще, конечно, лучше не знать о том, что мы… что я с кем-то настолько сблизился. И что мы не подчистили память этому кому-то.

– А так положено?

– Кажется, да.

– И вы так и сделаете? Сотрёте мне воспоминания о вас? Хотя, может, это будет и к лучшему. Но я уже говорила. Можете мне верить. Ни единому человеку не скажу вашу тайну. Абсолютно никому не скажу!

– Давай не будем заранее расстраиваться, милая моя Полли! По крайней мере, по этому поводу. Но мне всё же надо высказаться про ваш мир и вашу страну, закончить мысль.

– Конечно, любимый.

– Осталось немного. Главного, конечно. И это медицина прежде всего. Для нас она на том уровне, какой для вас был в Средние века. Не думаю, что кто-либо из современных людей захотел бы попасть к средневековому врачу! У вас в стране отставание ой какое усугублённое! Беда ещё и в том, что мы здесь не можем создать себе новые тела. Это означает, что…

– Не надо, Лори, молчи! – затыкаю ему рот ладошкой.

– И это подводит нас к самому главному! Все те ужасы, что мною перечислены… В общем, Жизнь у вас нисколько не ценится, поругана, и в вашем мире люди умирают. Для нас это невообразимо! – он немного помолчал. – И поэтому я вполне понимаю Сашу. К сожалению, она не может всё это спокойно переносить. Всем нам тяжело, разумеется. Но она всегда была очень впечатлительной, сочувствующей, переживающей. И хотя наши средства убирают не только запах алкоголя, но и сводят к минимуму все его негативные последствия для организма… Однако, надо признать, без этой анестезии Аглори… Наверное, сошла бы с ума… Ну или была бы недалеко от этого…

– Конечно, её можно понять! Настолько милая, прекрасная девушка, и оказаться… Прости, а как в вашем мире с алкоголем дела?

– О! Это удел ретроманов! Имею в виду, в том виде, в каком он у вас. Как раствор этилового спирта. Естественно, со всеми теми средствами, что сводят на нет его вред. Только ретроманы употребляют его таким образом. Наверняка тебе любопытно, что же с наркотиками, это ведь примерно из той же области. Их нет, и они вообще не нужны. А так, в обычной жизни люди крайне редко употребляют то, что можно назвать «алкоголем». Просто чип запускает такой процесс в мозге, что создаётся эффект, во многом схожий с воздействием этанола. Естественно, без какой-либо агрессии. То есть, мы, к примеру, говорим тосты, чокаемся, пьём обычный фреш, а чип запускает «лёгкое опьянение». К слову, и при употреблении вашим способом чип также контролирует координацию, степень опьянения, реакцию, отключает агрессивные психические процессы. Представь, насколько Аглори тяжело: она иногда отключает эту защитную функцию чипа…

В общем, я стараюсь держаться, а у сестры не всегда получается. И я понимаю и разделяю её переживания. А она… Она только настроится держаться, как ваш мир подкидывает очередную пакость. Так что не суди её строго, родная!

– Вовсе и не сужу, что ты! А теперь вполне, вполне понимаю! Более чем!.. Если хочешь, идём в гости, – мы у моего подъезда.

Но Лоренс отправился домой: Саша желала видеть его рядом.

43

В среду Саша вернулась в обычном своём настроении: весёлая, озорная, восхитительная. В ярких оранжевых кроссовках и такого же цвета галстуке. Перед началом уроков она отозвала меня в сторонку:

– Полли, систер! – после приветственных объятий обратилась Саша. – Ты прости меня за вчерашнее! Прощаешь?

– Да, разумеется, Саш! – ведь на неё в принципе невозможно долго сердиться, а тем более любимый вчера всё доходчиво разъяснил. – Всё хорошо!

– Ах ты моя красавица! – Челита обняла, приподняла меня и покружила над полом. – А знаешь, я ведь вчера блефовала. Я бы не смогла одна создать и тем более привести в действие миддл-аннигилятор. Для этого нужна воля минимум трёх человек с высоким допуском. Кстати, у наших с Лори родителей такой есть, и даже выше. Впрочем, тебе это, должно быть, неинтересно.

– Как сказать, Саша. Мне сейчас стало любопытно, что за оружие такое, и вообще, что за оружие у вас имеется, и есть ли с собой какое-нибудь, здесь…

– О! Надо же! Напомни потом, ближе к уик-энду, ОК? А пока буду нести мир и здоровье!..

С самого утра под заголовком «Физкультуру в массы!» Саша опубликовала посты и сторис «Вконтакте» и в «Инстаграме» с предложением заключить с ней пари. За это время все желающие, даже весьма недалёкие, либо, выражаясь иначе, далёкие от элементарных знаний, могли убедиться, что Саша вряд ли выиграет. Проигравшим же предстояло выполнить двести приседаний и сто отжиманий в течение дня, а юношам дополнительно пятьдесят подтягиваний. В комментариях Челита предложила предложить варианты того, что она должны будет сделать в случае её проигрыша. Самый популярный комментарий станет для неё руководством к действию. На момент, когда я увидела эти посты, наибольшее количество лайков набрали три варианта. «Каждому по 3 k (то есть, по три тысячи рублей)», «всем по паре новых кроссовок» и, от очередного озабоченного девятиклассника, «покажешь свои сиськи». Суть пари такова. Она растворяет обычную поваренную соль в воде, а затем не более чем за пять минут без помощи огня, выпаривания, химических реактивов делает её снова пресной.

После четвёртого урока в столовой собирается несколько десятков желающих поспорить с Челитой. На случай её проигрыша вышло так, что каждому она будет должна пару новых фирменных кроссовок. С каждым спорящим она жмёт руки, и все они отмечаются в другой ветке комментариев. На глазах у всех Саша растворяет по половине чайной ложки соли в пяти стаканах воды. Все сомневающиеся могут лично убедиться, что это обычная соль и обычная вода. Сама спокойно садится обедать. Весело поболтав с Дашулькой, допив компот, Челита направляется к угловому столику, где стоят стаканы с растворённой солью. Толпящиеся расступаются, пропуская её туда. Подойдя вплотную, Челита проводит руками над стаканами, прикасается к ним, к воде, снова проводит над ними, постоянно приговаривая «Скваддис, вентилабис-упс, констрингебантур!» Обращаю внимание, что стоящий неподалёку Лоренс еле сдерживает смех. Иду к нему обниматься.

– Итак, последний раз, главное заклинание! – провозглашает Челита с торжественным видом. – Констрингебантур! Готово! Можете пробовать!

«Не может быть!», «Несолёная!», «Да как так-то?!», «В чём подвох?!», «Нас нае..али!» – раздаются громкие и не очень восклицания.

– Каждый снимает на телефон свои отжимания, приседания и подтягивания, – даёт инструкции Челита. – Если до полуночи не пришлёте видео, пеняйте на себя. Да и просто, если не выполните, будете балаболами, пустозвонами… В общем, вы поняли. ВК присылайте. Физкульт-привет! – и Саша со смехом покидает столовую.

Несколько мальчиков пробуют повторить «фокус» с обессоливанием:

– Что она там говорила?

– Кон-стрин-…

– Да-да, про стринги что-то…

Но дальше у меня нет времени потешаться. Да и Лоренс тащит меня:

– Пойдём, Полли!

– ОК! Естественно! Общество же! Как можно опаздывать?! – улыбаюсь, но ускоряю шаги, дабы успеть за любимым.

После обществознания мы, предупредив Анну Анатольевну и Виктора Ивановича, идём на репетицию. Однако здесь в этот раз мы больше наблюдаем: сегодня репетировала труппа дублёров. Да-да, в нашем школьном спектакле есть и такое!

После секции Саша показывает некоторые забавные моменты из присылаемых ей видеоотчётов по выполнению условий пари. Чаще всего они связаны с техникой отжиманий, когда можно сказать… Но нет, не буду писать такие пошлые вещи.

На следующий день по старшим классам на первых переменах ходят учителя физкультуры с предложением поучаствовать в соревнованиях. Как обычно, всё происходит неожиданно. Точнее, из отдела образования указание приходит слишком поздно. В этот раз выясняется, что через неделю пройдёт городской школьный турнир по шахматам. В прошлом году, как и в позапрошлом, за юношей участвовал Валерон, стартовый «большой» в баскетболе. И два года назад Викуся даже ходила болеть за него в шахматный клуб на эти соревнования. А вот от девушек отправить некого.

Мой дедушка, когда был жив, а я ходила в начальную школу, учил меня играть в шахматы, так что я имею представление. В начальной школе, помнится, даже выигрывала у одноклассников и у учащихся параллели. Но потом дедули не стало, и я как-то забросила. С тех пор играла редко.

На последнем уроке – у нас это должна была быть МХК – как обычно, мы с Лоренсом и Дашулькой отправляемся на репетицию. Саша заглядывает и сообщает, чтобы сегодня начинали без неё: уж очень ей хочется побегать на физкультуре. Не может скрыть свою радость Женя Симонова, дублёр Саши. А появившись незадолго до звонка, Челита делится таким известием: она вызвалась участвовать в шахматном турнире.

После репетиции я делаю уроки в школе, пока любимый занимается в секции. После мы едем немного покататься вдвоём. Выясняется, в их мире тоже есть шахматы. Только обычные, на шестидесяти четырёх клетках плоской доски, не столь популярны как трёхмерные, в тысяче клеток в кубе десять на десять на десять. Но Лоренс и Аглая-Александра учились в супер-ретро школах, а там в шахматных кружках учили только плоским шахматам. И они оба посещали их пару лет.

Перед сном в нашей с Викусей и Дашулей беседе «Вконтакте» мы договариваемся встретиться пораньше утром.

Так что в пятницу в седьмом часу утра у кинотеатра мы втроём и увиделись. Едва мы успели обняться, появляется Челита. «Это я её пригласила», объясняет Дашулька. Зачем же мы встретились? Просто помочь Викусе – она начала подрабатывать расклейкой объявлений. Саша же преподносит сюрприз: в её рюкзаке тысяча антигрустинок! Так что те прохожие, что идут с хмурыми лицами – а это почти все встречающиеся нам – в первый день зимы получают небольшую порцию позитива. В виде маленькой открытки и наших улыбок. Когда объявления у Викуси заканчиваются, нам не хочется расходится. Она предлагает раскладывать антигрустинки по почтовым ящикам в подъездах. Звонить в домофоны не приходится: Челита прикладывает к ним свой смартфон, и он высвечивает код, которым его можно открыть. «Крутое приложение, любимая!» – комментирует Дашулька.

В школе классная руководительница делает мне замечание, что мои оценки стали хуже. Конечно, разве мне есть дело до оценок, когда рядом со мной моя большая любовь, самый необыкновенный человек на Земле! Однако он говорит мне, что чувствует себя виноватым и что даже недоволен тем, что я «скатилась» в успеваемости. Берёт обещание, что подтяну оценки, дабы они стали не хуже тех, что были у меня в первой четверти.

В субботу после школы, отпросившись заранее у мамы, еду к Перегиным и Метелкиным в гости. Там меня в первую очередь поражает наряд мамы Саши. Короткое тёмное платье, на вид бархатное, с люверсами и платиновыми брошками. Тогда Челита и Лоренс «включают» для меня показ очень интересной истории. Пока она нравится мне больше всех. О богинях рек и опасном замке.

Когда открылся вид на великолепный замок, я даже вслух сказала:

– Прямо так и напрашивается песня «Bella Lugosi’s Dead», – и немножко её пропела.

По окончании «кинокартины» интересуюсь у любимого, а можно ли расстояние до Стрэдбриджа преодолеть ещё быстрее? У Реллы и Фло один из самых коротких путей, но, оказывается, самый быстрый способ – на воздушной карете бога мокрого снега. Ненамного отстаёт от него полёт с ведьмами.

Затем проявляю любопытство, далеко ли эти места от тех, что были в истории про дракона.

– Примерно восемьдесят – восемьдесят пять километров. Могу сказать точнее. На той планете предусмотрено около трёх сотен подобных квестов.

– Вот это да! Если у вас целые планеты созданы для детских игр, что же тогда со взрослыми игрушками?

– К слову, самые заядлые ретроманы, хотя их и не так много, играют в нечто вроде ваших компьютерных игр. Естественно, с более полным погружением. Однако большинство кооперируется для создания сюжетов с другими играющими. Имею в виду в реальности. И тогда число участников событий, например, эпичных битв, может доходить до десятков тысяч.

– И что, прямо реальные ранения друг другу наносят?

– Технически такое вполне возможно, но нет, ранения условные, хотя болезненно ощущаемые. «Смерть» же парализует тебя на какое-то время.

– А вот ваши тела, новые, это что, клоны? Это я так, кстати о смерти и продолжении жизни в новом теле.

– Отнюдь! Помнишь, ты спрашивала про мясо. Хотя сравнение не совсем уместно. Ты ещё спросила, как мы, столь любящие жизнь, позволяем себе кушать мясо.

– Разумеется. Ты говорил, и Саша дополняла, что по образцам ДНК нанороботы создают необходимую структуру, только неживую. И что там можно менять пищевую ценность: добавлять или убавлять, скажем, содержание белка, определённые жирные или аминокислоты и так далее.

– Всё верно. Так вот. Новое тело выращивается примерно так же, однако уже как живое, само собой разумеется. Только без каких-либо признаков сознания. Вроде как эмбрион, только огромного роста эмбрион. Обычно оно соответствует семнадцати-двадцатилетнему возрасту. Но бывает, кто-то хочет и помладше, лет двенадцати, снова побыть в детстве вроде как.

– И туда пересаживается чип из старого тела?

– Нет, там уже вживлён чип, в который и переносится информация со старого чипа. Фактически всё старое сознание, вся память – в общем, вся личность человека.

– И сколько живёт человек в одном теле? Тысячу лет, две?

– Отнюдь! Что ты, родная? – улыбается, видимо, невольно, Лоренс. – Хотя теоретически можно убрать гены старения, но это попутно отключает некоторые довольно важные процессы в организме – получается, оно того не стоит. Овчинка выделки не стоит, как у вас говорят. А вот немного замедлить старение можно. Что мы и делаем. И организм способен функционировать лет двести пятьдесят. И в одном теле человек живёт лет сто пятьдесят, ну до двухсот примерно. Это редкость, конечно, обычно лет по семьдесят. Кто любит экстрим, как Александр, к примеру, тот, естественно, чаще меняет. У Сашиного отца четвёртое тело, скажем.

– А можно совсем любое тело? Или обязательно должно походить или быть в точности таким же, как предыдущее?

– Любое. Даже другого пола. С любыми данными. Но такое, опять-таки, не столь часто встречается. Если говорить о планируемых детях, то можно задать процент генов, который будет формироваться случайно, и задать те области, где эти случайности проявятся. Лет восемьдесят назад было примерно так. Родители просили, чтобы процентов пятнадцать-двадцать генома были отданы на волю природы (остальное строго задаётся, стало быть), и, допустим, эти гены определяли бы склонность к какому-либо виду деятельности, рост и пропорции фигуры, цвет волос и глаз, скорость метаболизма – что-то вроде этого. Но потом и до настоящего времени, поскольку вредных генов, генов, дающих какие-то отклонения и уродства, склонность к полноте и заболеваниям, нигде не осталось, родители не задают никаких требований, не вмешиваются в геном своего дитя. То есть, ДНК ребёнка формируется естественным путём. Потом уже, конечно, если ему что-то не понравится, и когда достигнет шестнадцатилетнего возраста, может поменять тело.